Я уйду, когда шум сменит тяжесть тишины. Ты молчишь, я молчу — нам не о чем говорить. И пускай сотни раз обещал с тобою быть до конца — Соврал.
***
Спустя три месяца после расставания.
В горле пересохло. Нет, всё-таки жжёт, наверное. Никита нахмурился, пытаясь высмотреть Свята, который отправился за новым напитком, однако световые прожекторы ослепляли. Всё смешивалось, переливаясь синим, красным, и их оттенками. К его руке прижалась разгорячённая кожа. Парень, правда, не понял, что это, пока резко не дёрнул головой в эту сторону. От резкости и выпитого за последние дни алкоголя к горлу подступила тошнота. А потом он увидел блестящие глаза. Несколько раз моргнул, чтобы видеть всё более чётко, и удивился. — Аня? — пробормотал он, моргая всё чаще. И правда, перед ним стояла Аня: точно такая же, как он её помнил. С этими её глубокими глазами, мягкими чертами лица и светлыми волосами. Никите показалось, что он проглотил свой язык от восторга. Аня наклонилась к нему, прижимаясь открытыми частями тела, и лизнула ухо, после чего зашептала: — Для тебя буду кем угодно. А потом к нему со спины прижалось мягкое тело. Девушка провела руками по его бокам, слегка потягивая футболку, и встала к нему лицом. Никита ещё раз моргнул, потому что перед ним стояла ещё одна Аня, только с тёмными волосами. — Ого, — пробормотал он. Первая Аня и вторая Аня уставились на него, и парень смотрел на них по-очереди, вбирая всё то, что не видел несколько месяцев. Однако вторая Аня казалась какой-то размытой, и парень начал хмуриться. Первая Аня потянулась к нему губами, и Никита с радостью потянулся в ответ, сразу раскрывая её губы языком, пока вторая Аня ласкала руками его плечи и спину. Только вот первая Аня целовалась совсем не так, как его настоящая Аня. У первой губы были пухлее, и действовала она резко, да и вкус был отвратным: смесь сигарет и чистого виски. Никита отпрянул, вглядываясь в глаза первой Ани, потому что его Аня никогда не курила. — Никитос, ты уже начал? — в их мини-тусовку втиснулся Свят, протягивая Никите стакан, после чего вторая Аня сразу же перешла к его другу, закидывая руки ему на шею. В Никите проснулись собственнические чувства: какого чёрта Свят прикасается к его Ане? Парень скинул руки первой Ани со своих плеч, чтобы пойти и разобраться со своим другом, когда первая Аня взвизгнула. Никита резко повернулся в её сторону, и его снова затошнило, однако он остановился. Первая Аня была вовсе не Аней: это была девушка почти с него ростом, её волосы были блондинистыми, глаза темными, губы пухлыми, а черты лица острыми. Никита ничего не понял. Где Аня? Она же ведь только что была тут. Он развернулся к Святу, когда заметил, что тот целуется со второй Аней, однако это была и вовсе не Аня. У неё были бёдра шире, волосы чисто черными, а грудь слишком большой, выпирающей из ярко-зелёного топа. Это тоже была не Аня. Ему стало плохо. Он раскрыл глаза, когда холодная вода буквально окатила его лицо. Над ним склонился Артём, хмуро разглядывая его. Киоссе поморщился, ослеплённый дневным светом, и прохрипел. — Ага, да, я понял, голова раскалывается, в горле сушит, да? — Никита не успел дать никого ответа, как Пиндюра всучил ему стакан с шипучей таблеткой. Киоссе с жадностью её выпил, после чего опустился на мягкую поверхность. Тогда он огляделся и понял, что лежит на диване в своей квартире. Артём прошел на кухню, после чего вернулся, кидая в Киоссе мокрым полотенцем. Никита тут же протёр своё лицо, растирая глаза, словно ощущая на них песок. Он тяжело вздохнул. — Как-то встречи со Святом не влияют на тебя положительно, — пробормотал Артём, садясь на кресло напротив Никиты. Сам же парень накрыл мокрым полотенцем лоб. — Зато очень даже хорошо отвлекают, — ответил Киоссе. — Возможно, — тихо ответил Артём, отводя взгляд, — Не звонила? Никита закусил губу, ощущая прилив новой боли: в районе сердца защемило, а руки ослабли. Он слегка отвернул голову, хмурясь. — Нет. — Я не знаю и не могу утверждать, что именно ты чувствуешь, но я думаю, что тебе надо отпус... — Что? — резко воскликнул Киоссе, скрепя зубами, — Что ты предлагаешь? Отпустить? Жить дальше? Потому что на свете есть ещё другие девушки? Это же так говорится, правда? Время лечит, ага. Не заливай мне подобную хуйню, потому что прошло три месяца, а я подохнуть хочу, потому что её рядом нет, и время не очень-то мне помогает. — Я понимаю, — Артём кивнул, — Заварю тебе чай. Аня ворвалась в свою комнату, следом за ней зашла Майя на взводе. — Почему ты не соглашаешься пойти с ним на свидание? Мне нравится Майк, — проговорила Майя, бросая свою легкую курточку на кровать. — Тебе Никита тоже нравился, — скептически произнесла Аня, выкладывая тетради с лекциями на стол, — Однако это не спасло меня от того, что случилось. — Аня, дорогая, нельзя же теперь ставить крест на отношениях, потому что первые прошли не очень хорошо. Знаешь, почти никто не остаётся со своей первой любовью до самого конца, это сказки. Аня села за стол, делая вид, что собирается готовиться к последнему экзамену. Однако сжала ручку, жмурясь от острой боли: в какой-то момент она правда начала думать, что они с Никитой пройдут до самого конца, однако кому нужны эти бредовые сказки? И почему парням всегда наплевать? Аня запретила себе плакать на семнадцатый день после расставания и сейчас тоже не прольёт ни одной слезинки. Он этого не стоит. Аня зажмурилась. Самым тяжёлым оказался разговор с отцом, сказать ему, что они с Никитой больше не вместе, что никто не виноват и что дело в них самих, они сами разберутся. Аня не хотела бы снова слушать настолько пропитанный грустью голос отца. — Ань? — Да, Майя, да, — Аня резко развернулась, морщась, — Я всё знаю. Просто думаю, что три месяца не слишком большой срок, ещё рано ходить куда-то. По крайней мере, морально я ещё не готова. Если Майк захочет, он подождёт. Майя смотрела на Аню несколько мгновений, после чего решительно кивнула и плюхнулась на свою кровать. — Правильно, нахрен парней! Аня закатила глаза.Оставь меня среди этих небесных рек. Я ненавижу день, но так влюбился в ночь - Но если будет нужно помогу тебе, Ведь до сих пор никто так и не смог помочь.
***
Пять месяцев после расставания.
— Что, Никита оказался не таким уж и хорошим парнем, правда? — ухмыльнулся Нейт, проходя к Ане ближе. Она проигнорировала его, захлопывая свой учебник и вставая со скамьи. — Я с кем говорю, конфетка? Аня стиснула зубы и остановилась, хотя до этого единственной её мысли было убраться отсюда как можно дальше. Аня резко развернулась. — Знаешь что, мудак? — она подошла к нему ближе, — Меня совершенно не интересуешь ты, твоё мнение и вообще всё, что связано с тобой. Ты выбрал не лучшее время, чтобы нападать на меня, так что уясни две вещи: первая — моя личная жизнь на то и моя, так что поцелуй меня в зад, но ты не вытянишь из меня ни единого слова, а вторая — отвали от меня до конца учебного года, потому что, знаешь что, я чертовски устала от всех мудаков, поэтому если думаешь, что реально сможешь запугивать меня, то можешь поцеловать меня в зад дважды!***
Год после расставания.
Константин сложил руки на столе, внимательно глядя Никите в глаза. — Продлевать контракт не хочешь? Никита сглотнул. — Нет. — И это никаким образом не связано с Аней? — Нет, — Никита ответил довольно легко, однако горечь во рту все-таки почувствовал. Парень любил Аню, но понимал: это конец. Глупо было надеяться, что однажды она возьмёт трубку, что однажды разблокирует его во всех социальных сетях или позвонит сама. Глупо было так отчаянно ждать её и надеяться на что-то. Всё-таки ровно год назад Константин сидел перед ним точно так же и говорил: Аня не хочет тебя слушать, она не хочет с тобой говорить, сказала, что вы расстались обоюдно, так что же ты не оставишь её в покое? Обоюдно? Никита глотку себе рвал от нужды просто услышать её голос. Жизнь свою не может восстановить после её ухода, сделал кучу гребаных ошибок, наломал дров, испортил отношения почти со всеми, а она сказала, что обоюдно. Не иметь возможности дышать без неё, пересматривать её фотографии и одинокими ночами вспоминать её теплое тело. Никита устал. Никита до жути устал пытаться найти ошибку, понять в чём дело или пытаться дозвонить до неё. Она ясно дала понять: он ей не нужен. Однако принять этот факт почти также больно, как и потерять её саму. Ему нужно время. Нужно больше времени. Никита спускался по лестнице, быстро перебирая ногами. Только что он вышел из отдела кадров и официально заявлен: он больше никаким образом не относится к Меладзе и его продюсерскому центру. Киоссе думал, что ощутит облегчение, потому что он почти осуществил свою мечту: открыть свой центр. Однако всё, что он чувствовал — это боль, щемящая и режущая, горечь и чувство безысходности. Никита вдруг подумал, что он остался совсем один. Отношения с Константином он разорвал — Киоссе не считал себя слабаком, но каждый раз, когда он видел Меладзе, то вспоминал свою нежную Аню, целующую его в шею или щеку, поглаживающую его кожу. И глаза её он вспоминал, ярко-голубые, словно океан. Океан возможностей, океан любви и океан счастья. Аня значила для него это, а теперь её не было. И видеть её отца, как хоть какое-то напоминание о ней — выше его сил. Он больше не мог. Однако оставаться одному ему тоже не хотелось. А сейчас он именно один и остался. Отношения с Артёмом испортились в пух и прах. Казалось, они перестали понимать друг друга. Точнее, Артём перестал понимать действия Никиты. Иногда сам Киоссе их тоже не понимал. Он просто не хотел чувствовать себя уязвимым, одиноким и брошенным. Он связался с не очень хорошей компанией, да. Но это ведь помогало. И правда же. Это, конечно, не решало проблемы, но отвлекало от них. Не давало чувствовать всё. Поэтому Никита опять позвонил Святу. Они договорились встретиться в пабе, в котором их уже, наверное, принимают за родных. Киоссе сейчас уже и от этого чувствовал себя скверно: все же алкоголиком он тоже становиться не хотел. Но это было лучше, чем приехать домой и залипнуть на белый потолок. Аня упала на белоснежные простыни, безумно нервничая. Майк, её новый парень, с которым они встречались уже полгода, опустился на неё сверху. Его тело дрожало, дыхание было тяжелым и прерывистым, когда он потянулся своими губами к губам Ани. Он нежно скользнул языком по её нижней губе, после чего поцеловал её. Аня сжала руки на его обнаженных плечах и задела доказательство того, что её парень был действительно возбуждён. Аня вздрогнула. Майк отпрянул. — Эй, все в порядке? — нерешительно шепотом спросил он. Аня нервно заёрзала под парнем. — Всё замечательно. Майк кивнул и опустил голову в изгиб её шеи, целуя обнаженную кожу. Аня закрыла глаза. Хаотичными поцелуями Майк спускался ниже, одаривая грудь, ребра, живот, пока не поднялся к ней, запечатляя поцелуй на губах. Он тяжело вздохнул. — Ты точно готова, малышка? — уточнил он. Аня резко дёрнула головой при упоминании этого милого прозвища. Она всмотрелась в лицо Майка, но кроме глаз Никиты не видела ничего. Они преследовали её, словно самый худший кошмар, напоминая о всей той боли, которую она пережила. Майк нахмурился, и Аня поняла, что слишком долго молчит. — Я хочу этого, — уверенно пробормотала Аня. Лицо парня озарила улыбка. Он нежно поцеловал её в уголок рта, и сосредоточенно посмотрел на их бёдра. Аня стиснула зубы. Она должна была покончить с Никитой. Должна была покончить с любой мыслью о нём. И пусть она вовсе не хотела близости с Майком — это был верный способ поставить точку между ней и Никитой. Их больше не будет связывать нечто особенное. Майк скользнул в неё, наваливаясь своим телом на неё. Он громко застонал, уткнувшись лицом ей в шею. Аня громко всхлипнула, и при первом же толчке зарыдала, отворачивая голову. Прощай, Никита.***
Не встретил бы тебя, не понял одного, Что не важна любовь, когда пусто внутри - Вот почему все песни только о плохом, Даже когда с тобою влюблены.
Полтора года после расставания.
Стройная девушка оседлала бёдра Никиты, соблазнительно прогибая спину. Никита старался держать глаза открытыми, но он был настолько пьян, что вообще не осознавал свои действия. Он опустился на спинку дивана в приватной комнате, удивившись, что диванчик был настолько мягким. Его глаза закрылись. — Не волнуйся, красавчик, — холодные руки пробежались по его груди, — Я о тебе позабочусь. Никита не понял, кто с ним разговаривал. Он открыл глаза, как раз тогда, когда девушка потянула его толстовку вверх, обнажая его выше пояса. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, что происходит, и его осенило: точно, он же пытался переспать с кем-то. Последний его секс был с любимой девушкой, поэтому сейчас, познав настоящую любовь и ощутив безумные эмоции, Никите казалось, что все идёт как-то обыденно. Он не чувствовал ровным счётом ничего. Девушка соблазнительно поёрзала бедрами и улыбнулась. — Готов к лучшему сексу в твоей жизни? — спросила она. «Ох, прости, детка, но он уже был и не с тобой». Никита закрыл глаза. Её руки пробежались до его ширинки, расстегивая джинсы. Его голова закружилась, и парень почувствовал тошноту. Попробовав сделать несколько глубоких вдохов, он успокоился. В это время с него уже стянули джинсы, и Никита открыл глаза ровно в тот момент, когда его член пропал во рту его любовницы. Он сдавленно застонал. Было хорошо, но отвратительно. Никита чувствовал наслаждение лишь на физическом уровне, а внутри же был настолько растерян, что горло сдавило. На него обрушилась грусть и тоска. Он почувствовал себя безумно одиноким и ненужным. Девушка пробежалась языком по венкам, втягивая головку в рот, и Никита тихо простонал, закрывая руками лицо. Он чувствовал себя подавленно. Девушка громко выпустила его изо рта, вставая. — Готов войти, малыш? Никита вздрогнул, как от удара. Аня. Аня. Аня. Эта мысль не давала ему покоя. Она так называла его, боже. — Ты такой твердый, — девушка опустилась на его колени. Схватив его член, она направила его в себя. Никита почувствовал тошноту. — Чёрт, ты так горяч. Боже! Она опустила на него с громким стоном. Именно тогда его глаза широко распахнулись, и его вырвало. Последнее, что он услышал — оглушительный визг его любовницы.***
Два с половиной года после расставания.
Никита встал рядом с Артёмом перед современным зданием. Артём внимательно его рассмотрел, после чего повернулся к Никите. — Я чертовски за тебя рад, мужик, — он хлопнул его по плечу. Никита усмехнулся. Он выкупил этот чертов участок, чего ему этого не стоило. Теперь он официально владелец своего собственного продюсерского центра. Никита и мечтать не мог об этом, однако вот она, его мечта, стоит прям перед ним. Но всё, что Никита чувствует — это гордость от того, что он всё-таки смог, но никакой удовлетворённости. Он хотел определённого человека рядом с собой, однако парень запретил себе думать о ней. Для него закончилось время в пьяном угаре, пора думать о своей дальнейшей жизни. Чёрт возьми, Аня сделала свой выбор, почему он должен страдать? Никита чувствовал себя преданным, однако отказывался позволять боли быть главной эмоцией в его жизни. — Я правда очень горжусь тобой, Никита, — Артём вдруг повернулся к Никите, став серьёзным, — Я рад, что ты вернулся. Никита вздрогнул. Последние года пролетели перед глазами. Он был чертовски херовым другом, и признавал это. Он ужасно поступал, ужасно себя вёл. Он чувствовал только злость, боль, обиду и чувство утраты. И катился в ад с такой жизнью, которую вёл. Не поддерживал своих друзей, отвернулся от всех, кто хотел ему помочь. Общение с родными спустил на «нет». Ему было стыдно за все свои поступки, за то, во что он превратил свою жизнь. Ему было стыдно за себя. Однако теперь он решительно настроен вернуть себе свою жизнь. Закончилось время, когда он себя жалел. И пусть теперь в его жизни не было любви и счастья, обиды и горечи там тоже больше не было и не будет. Он был просто пуст, но с этим можно было жить. Никита уверенно решил, что он сможет. — Я тоже рад вернуться.Спасибо за годы вместе. Теперь я собираю их в эти грустные песни.