Последняя битва

Дилемма. Поцелуй Когда-то это был первый год обучения. Был апрель начала старшей школы, положивший начало территориальным завоеваниям и веселым школьным будням «Когарасумару» - трудные деньки для новоиспеченного лидера одной из самых отчаянных и беспечных команд, участвовавших во многих заварушках, порой совершенно их не касавшихся. Это были сложные времена принятия строгих мер, отважной борьбы с врагами и самими собой, поиска временной поддержки и долгосрочных надежных друзей, готовых жить и умереть за товарищей. Это был долгий путь от грязных серых необузданных нелепых детских драк на кулаках до цветного отточенного мастерства бега в собранных командах. И вот на дворе уже осень. Больше никаких глупых вопросов типа «А где находится такой - то класс» или «прости, как тебя зовут еще раз» - теперь старшеклассники (бывшие новички) помогают своим кохаям. Последние лепестки Сакуры нежно-розовой весны и ярко-желтые лучи и сыпучий горячий песок пляжей палящего лета уже пронеслись для третьеклассников, и вот уже яркие рыжие краски осени так и норовили незаметно проскочить мимо усталых от часов чтения и письма замученных учеников – в скорой перспективе выпускников школ. Для некоторых из «Когарасумару» эта осень стала настоящим испытанием – прямо посреди второго семестра (за несколько недель до экзаменов) учителя, посовещавшись между собой, решили перераспределить учеников третьего года по новой системе. По их словам, причиной для этого послужило «неподобающее поведение» в выпускных классах. Что странно, среди членов «Когарасумару» пострадали только две души – Эмили и Онигири. Зато девушки, оказавшиеся в одном классе с Казумой Микурой, вовсе не протестовали против перемены класса, даже стали вести себя приличнее и угрожать недовольным парням, что, если те попробуют срывать уроки, непременно получат по самое «не балуйся». Парней подобное к себе отношение не устраивало, но они отмалчивались под страхом смерти. Что касается Эмили, оказавшейся без своей постоянной спутницы Никаямы, молодого человека, с которым совсем недавно начала встречаться и любой поддержки «Когарасумару», кроме Онигири, который ситуацию вовсе не исправлял, а делал еще хуже, так она просто превратилась в реальную версию Сатаны. Девушка сама не знала, как и во имя чего держала себя в руках. От убийства ненавистных новоиспеченных одноклассников (которые, по сути, ничего плохого ей не делали) и учителей, принявших такое решение, ее останавливало только представление обеспокоенного выражения лица Микуры, который наверняка не будет рад такому исходу. Но успокоить свой пыл хотя бы на половину девушке не давал Онигири, постоянно использующий свои отвратительные способности отвратительного Пути Запаха, пытаясь заставить девушку расстегнуть свою блузку на несколько пуговиц больше, делая температуру воздуха в помещении класса на несколько градусов больше. Но Адачи удалось установить запрет для штормрайдера на посещение занятий в АТ. Неспособность более видеться с «дорогим» во время классных мероприятий и уроков сделала одинокую девушку зависимой от пауз между занятиями: она жадно считала каждую минуту до перемены, и, услышав звонок, немедленно поклонившись, выбегала из класса, забывая приготовить учебные принадлежности к следующей лекции. Также изменилось и ее поведение: из милой (чаще агрессивной девушки) Эмили превращалась во что-то наподобие «школьной битч». Первее всех это заметила Яей, сначала не придавая всему этому особое значение, ведь из-за частых посещений больницы и тренировок в Башне Тюнеров стала гораздо реже общаться с подругой и членами «Когарасумару», не говоря уже о семье и одноклассниках. Но зато все остальные учащиеся мужского пола стали примечать эту заветную пуговичку на разрезе блузки девушки, так и стремящуюся соскользнуть и свалиться на пол, выставляя на всеобщее обозрение прелести юной обладательницы четвертого размера. Но даже сейчас, если смотреть под правильным ракурсом, можно было заметить кусочек лифчика, торчавший из дырочки, образовавшийся между двумя застежками. Юбка девушки становилась с каждым разом будто короче, глаза - будто ярче из-за линии обводки, становившейся все толще, волосы – длиннее. Но еще больше все усугублял факт выборов Казумы как самого желанного выпускника две тысячи шестнадцать номер два после отсутствующего в школе Икки Минами. Поскольку Икки не видел никого из девушек (кроме самых им желанных) перед собой и в последнее время не появлялся в школе, одноклассницы дружно перевели взгляд на не менее обаятельного блондина с голубыми глазами. Он стал пользоваться популярностью и у первоклассниц, которые периодически выводили его из помещения, чтобы вручить письмо или самостоятельно признаться в чувствах на заднем дворике школы или в кладовке спортинвентаря. А когда ему представилась случайная возможность спасти заблудившуюся второклассницу из лап уличного маньяка, это вызвало восторг всей женской половины обучающихся. Все это лишь подстегивало и без того заведенную Адачи. И вот настала одна из многочисленных сред. Эмили вновь сидела на уроке японского, нервно выбивая пальцами дробь по парте и отсчитывая минуты до начала паузы. Одноклассники уже и вовсе перестали жаловаться на этот «цок-цок», издаваемый от стука ее ногтей по поверхности парты. Наконец наступила долгожданная обеденная пауза – самая длинная пауза из всех за учебный день. Девушка ждала сегодняшний день особенно жадно – уже месяц прошел с тех пор, как они с Микурой начали встречаться. Их совместное времяпрепровождение чаще состояло из изнурительных тренировок и философских разговоров при свете луны. Никаких держаний за руку или ночных поцелуев – все это Эмили держала при себе, оставляя бурному воображению пищу для фантазий. И сегодня, она надеялась, все они сбудутся – ведь парень не предпринимал никаких шагов к ней навстречу до сих пор. И вот она врывается в соседний класс. Подумать только, их классы совсем рядом: ее – третий и его – второй; а ведь, сидя за своей партой, кажется, что эти несколько метров и стена с доской – непреодолимое препятствие. И, как всегда, одна и та же сцена – Казу берет за руку незнакомая миловидная девушка. Как всегда, стандартное бенто, «приготовленное от всего сердца», и фирменное «не могли бы мы отойти на секундочку, невинное выражение лица, присущее первому и второму годам обучения. Но она, третьеклассница, знает, как себя вести в подобных ситуациях! Подбородок выше, грудь напоказ, юбка короче, взгляд шире и властнее, поправить волосы – и вперед. Извращенные взгляды мужской половины класса тут же устремляются на разрез на блузке Эмили Адачи. Они внимательно следят за каждым отважным шагом девушки навстречу Казумы. Эмили понимает, что находится в центре мужского внимания и лишь завлекающее поправляет свои немного отросшие волосы, отливающие на солнечном свете, проникающем сквозь окна, темно-фиолетовым цветом – эффект оттеночного шампуня. Завидев объект ненависти – несчастную второклассницу, решившую закадрить Микуру, в Эмили сам собой включается режим «школьной битч». Первые несколько секунд она сопротивляется, даже делает шаг вперед, чтобы не позволить сделать себе непозволительный выпад в сторону ни в чем не повинной девочки, которая решила всего лишь дружелюбно поболтать с самым желанным парнем номер два. Но нет, режим все же включен, и вот уже юбка настолько коротка, что почти оголяет бедра, и Эмили делает стервозные шаги навстречу своей большой любви. Еще секунда – и ее нога, как в танго, запрокинута за ногу Казу, и ее губы примыкают к его. Тут же класс делится на две половины: смущенные девушки, прикрывающие глаза, и свистящие парни с горящими похотью глазами. Проходит секунда, прежде чем Микура понимает, в какой ситуации оказался: справа стоит девочка, держащая его за руку и стремящаяся завлечь его на задний дворик. Меж двух огней. Но хуже всего, что прямо сейчас все взгляды обращены на него. Взгляд блондина тотчас потемнел. Он нахмурился и не сказал больше не слова, только сжал руку стоявшей справа девушки и стремительно вышел вместе с ней по коридору. Глаза Эмили расширились, когда она наконец осознала, что сделала. Они не виделись два дня. Когда дети возвращаются домой, поведение родителей делится на три категории: «мне пофиг», «тебе все можно, зайка» и «тебе все нельзя, сбежавшая заключенная». Именно к третьему типу относились родители Яои Никаямы по возвращению блудной дочери из просторов Башни Тюнеров. Сильнее глубоких ран на теле дочери их шокировало более лишь поведение вышеупомянутой. Не появлявшаяся в школе на протяжении двух недель Никаяма, пропавшая из больницы сразу после прерванной сложной операции, внезапно появляется в школе, не сообщив об этом родителям. Там, собственно, она и была поймана в первый же день после уроков. Спасибо, домашний арест продлился недолго – родители все же осознавали приближение выпускных экзаменов. Но оттого к дочери относиться теплее не стали, ведь та подробностей о своем отсутствии не рассказывала, да и по лицу было видно – не планировала в ближайшем будущем. Никаяме пришлось пожертвовать обучением в Башне Тюнеров, дабы украдкой после школы приходить в палату к Агито. Задерживаться там у нее из-за наказания родителей не получалось, да и вообще ее там быть не должно было. Просто клиника, к счастью, находилась по пути домой, что значительно облегчало участь Никаямы. - Здравствуй, Агито-кун, - приветствует больного новопришедшая, опираясь рукой на дверную раму, а второй держа пакет с едой, и уголки ее тонких, как в одну полоску, губ впервые за этот день поползли наверх, образовывая искреннюю, измученную, но теплую улыбку. Виниджима перевел косой взгляд с часов, висящих на противоположной стене, на Яои. Внимательно рассмотрев ее, но сморщил лоб, и его брови поползли к переносице. - Ну, как ты себя чувствуешь, Агито-кун? – спросила Никаяма, не дожидаясь приветствия со стороны Акулы. Она наконец оторвалась от дверного проема и вошла в просторную палату. Агито внимательно следил за каждым передвижением девушки. Никаяма насторожилась, ведь он обычно просто лежал, смотря в потолок или в окно, иногда удостаивая ее непродолжительным еле заинтересованным взглядом. Сейчас же Виниджима уже сидел, весь напряженный, прожигая взглядом дырку во лбу девушки. - Что-то не так, Агито-кун? – невинно поинтересовалась Никаяма. – Что-то болит, может? Может, кого-нибудь позвать или… - Почему ты не в Башне, Никаяма?! – резко прервал речь девушки больной, бросив очередной недобрый взгляд. Девушка плюхнулась на рядом стоящий стул. Она притворно расширила глаза, стараясь изобразить непонимание на лице. Тогда Агито повторил вопрос: - Почему ты не в Башне? Яои совсем сконфузилась и начала перебирать складки на юбке, уставившись взглядом в пол. Ее терзали внутренние противоречия: стоит ли рассказывать о том, что ей пришлось бросить тюнерство или же соврать и придумать отмазку? - Никаяма! – прорычал в нетерпении Акула. - Я… - девушка подняла полный отчаяния взгляд на больного, но тот был неумолим. Никаяма выпустила из рук пакет, тот бухнулся с характерным звуком. Но оба продолжили сидеть как вкопанные. – Я думала, что смогу все совмещать… Но вмешались мои родители, и все пошло как-то… не так. Напряжение во взгляде Агито как-то спало. Он немного расслабился и упал обратно на подушку, устав от положения сидя. Никаяма, отметив перемену в настроении Виниджимы немного в лучшую сторону, тоже немного сбавила обороты и отвалилась на спинку стула. - Агито-кун, это правда не моя вина… Я ведь из-за того происшествия, - Акула невольно поморщилась из-за воспоминаний того кровавого вечера, - меня не было дома две недели! И я не выходила на связь с ними. А в отличие от ваших родителей у меня в семье так не принято. На долгое время пропадать и не сказать ни слова. И родители засекли меня в первый же учебный день, как я появилась в школе. Я должна была, ты же понимаешь, - взгляд Агито становился все яснее, что успокаивало Никаяму. – Я думала, что смогу ходить по утрам в школу, потом к тюнерам, потом к тебе… Но я наказана, так что у меня теперь свободное время только после школы. Да и его хватает только на то, чтобы дойти до дома, поэтому я бегу и захожу к тебе. Ты ведь понимаешь? - Понимаю, - внезапно легко и серьезно произнес Агито. Никаяма резко подняла удивленный взгляд на Акулу: - Ты, правда, понимаешь? – девушка была так счастлива, что чуть не сорвалась на восторженный визг. Выражение лица Агито было серьезным – он действительно не шутил. Яей наконец выдохнула с облегчением. - Да, конечно, понимаю, - согласно повторил Виниджима, сложив руки на груди. И, вроде бы, все хорошо и девушка должна радоваться, но этот странная нотка незавершенности предложения так и повисла в воздухе, пока не получая продолжения. И она не давала Никаяме свободно выдохнуть, заставляя тихо сидеть, выжидая продолжение речи Агито. – Поэтому, думаю, тебе не стоит больше тратить на меня время, - расслабленно произнес парень, будто поясняет что-то само собой разумеющееся, и поднял пронзительный взгляд на девушку, которая застыла в полном удивлении. Трудно описать все ее мыслительные процессы в этот момент, потому как их количество зашкаливало сейчас в бедной девичьей головке. Что-то совершенно неестественное, совсем неподходящее повседневному поведению проснулось в девушке. Что-то совершенно противоположное ее поведению и учтивой сдержанности, которой ее в свое время обучили родители. Все мысли закружились ураганом, начиная от истеричных «да как он мог, я же специально ради него всем рискую», заканчивая флегматичным «старайся сохранить достоинство, будь выше всего». Никаяма поджала губы, раздумывая, как поступить. Превыше всего, было, конечно, осознание того, что Агито совсем не ценит ее о нем заботу. Пожалуй, это и стало решающим фактором при выборе поведения. Теперь осталось выбрать только – истерика или молчаливая обида. И будь она немного похожа на свою подругу, Яои устроила бы первый вариант по полной программе. Но она совсем другая. Лучше просто проглотить обиду и уйти, не выразив внутреннего возмущения. Никаяма молча проглотила слезы и, чувствуя боль в горле, резко встала со стула, выразительно посмотрела на парня, сидящего на больничной койки. «Неужели ты не видишь?» - говорил ее взгляд. Она вложила все свои девичьи переживания в него, но тип напротив, казалось, так и остался равнодушным. Попытка провалилась с треском. Поняв, что потерпела окончательное фиаско, Никаяма лишь тихо ушла, не попрощавшись, оставив лежать на полу сетку с раскатившимися по разным углам. «Может, мы немного переборщили», - тихо прозвучал в сознании слабенький голосок. «Сам знаю», - согласно кивнул обладатель второго. – «К слову, Акито, мне будет не хватать разговора с умным человеком». «Агито, я же не ухожу! Мы просто снова станем одним», - ответил Второй. – «Кстати, мы еще не решили, как нас будут звать? Агито или Акито?» «Чувак, ну не суть же важно», - оскалил зубы Акуленок. – «Сам сказал, мы – одно. Чую я», - Агито устремил взгляд в окно, где медленно темнело голубое небо, - «что-то надвигается, и нам лучше быть к этому готовыми…» - Так… «Когарасумару АТ турнир»… нет, не то… «Турнир Весов Когарасумару победа»… Не то… - бурчал себе под нос Бучча, яростно стуча по клавишам клавиатуры. Один кусок мяса в рот, второй... Напряжение нарастает, впрочем, ровно пропорционально скорости заглатывания пищи. Толстые пальцы скользят по буквам в надежде выбить в строчке верную комбинацию поисковых слов, которые помогут выйти на нужную страницу. - Долбанный часовщик, - уже прорычал штормрайдер, не в силах сдержать гнев. – Вот почему надо постоянно говорить загадками? Позвонил, бл*ть, сказал, что у Ринго с Икки проблемы, что-то по поводу турнира, не сказал, бл*ть, что, но сказал, что мне надо искать… Я-то думал, что может случится, Икки едет наконец к Ринго в Китай… Они там за границей будут учиться, отдохнут,… - Бучча задержал дыхание, и тут же его посетило прозрение. – Погодите-ка… Китай! Точно! Я же ищу по японским сайтам… тут же уже международный уровень! Попробую-ка… Бучча часто спрашивал, зачем ему учить английский, ведь он останется в Японии, да и заграничные поездки для него – непозволительная роскошь, ведь он наследует храм, а не большую корпорацию. Но теперь он благодарил прошлого себя, решившего выучить «ненужную» информацию для экзамена. Как Бучча и предугадал, первый же найденный сайт был китайский. Недолго думая, штормрайдер прошел по ссылке. Нетрудно догадаться, какую информацию он нашел в первую очередь, правда, и нужды ее искать не было: прямо на черном фоне красовался щит цвета охры, на котором был конек – символ международного турнира АТ, как гласила надпись на нем. Бучча немедленно открыл ссылку, ввел номер своей SD-карты, встроенной в его ролики – одно из условий участия в АТ-поединках, чтобы участники могли изучить информацию о других райдерах и наоборот. Щиток пропал с экрана, на его месте появилась турнирная таблица. - О, Бог… - выпалил райдер, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза руками. – Это ж надо! Вдвоем поперли против целой команды… Спорю на все карманные, идея была Ворона… Написано, есть пострадавшие… Наверняка они опять вляпались! Бучча выхватывает телефон из карманов штанов и набирает номер. - Алло, Казу! Ты уже… - Да, я слышал, - перебивает голос в трубке. – Слышал про турнир и про то, что есть пострадавшие. На сайте ничего не разглашали, но могу поклясться, Икки или Ринго… Или с обоими что-то случилось, ведь Часы бы так просто не звонил… Нам уже и самолет от фирмы Ясуеши заказали. Встречаемся на школьной площадке, полетим оттуда. Приходи так скоро, как только сможешь! Бучча хмыкнул и повесил трубку. - Как быстро растут дети… Только вчера был игрушечным вертолетиком, сегодня уже скоростной «Стелс»… - Бучча, наконец ты пришел! – поприветствовал последнего подошедшего зам капитана. – Мы уже заждались. Даже девчонки успели накраситься, а Онигири – привязаться и отвять от очередной проходящей мимо девушки. Бучча оглядел и кивнул каждому в маленьком кругу и присоединился. Казу решил озвучить краткий рапорт для каждого, чтобы быстро ввести в курс дела: - Суть в том, что, как я понял, кроме нашего Турнира Грам Скейл, есть еще и всеобщий международный тур райдеров, где собрались лучшие из лучших со всех континентов! Так вот, как вы знаете, - Казу оглядел собравшихся, ненамеренно задержав взгляд на Эмили, а затем продолжил: - Наша любимая семейная парочка опять встряла по самое не балуйся. Они вывели в этом самом турнире наши команды на второе место, образовав некий союз между ними (ну, и нами, ведь нас это тоже касается, как никак). Я понял так, что в последней битве Ринго и Икки пострадали, не знаю других подробностей, да и Часы темнит, но думаю, нам следует туда полететь. Не знаю, как много времени нам нужно оставаться и существует ли нужда нам лезть в эту битву, но мы просто обязаны помочь, чем сможем! - А Агито? – совсем тихо спросила Никаяма, надеясь, что ее не услышат, но Казу разобрал ее голос в наставшей после его речи тишине и ответил: - Агито еще в больнице, думаю, ему нужно время оправиться после всей этой истории с Газиль… - Тогда я, наверное, останусь, - решительно произнесла Никаяма. И затем ее эта решительность куда-то испарилась, стоило ей поднять взгляд на товарищей. – Ну… всмысле… - она начала мяться. – Пока я не могу с ним видеться, но вам я в Китае все равно ничем пока помочь не смогу… Так что постарайтесь там! – девушка подняла кулачок вверх в знак поддержки товарищей. Эмили положила руку на плечо подруги, понимая ее решение. И в ту же секунду спокойное небо разрезал поток ветра – это приземлялся самолет компании Ясуеши. Он был совсем миниатюрным, так что идеально поместился на школьной спортивной площадке. - Ну, мы пошли, - крикнул Казу, стараясь перекричать шум, исходящий от воздушного транспорта. – Ты уж поддержи там Агито за нас! – и отдал честь, прежде чем скрыться в кабине самолета. - Да! Ты уж постарайся там! – крича одну и ту же фразу и подбадривающе подмигивая кричали Онигири, Бучча, Эмили. А затем друг за другом исчезали за дверью. «Пусть с ними все будет хорошо», - сложив руки в молящем жесте, думала про себя Никаяма, смотря вслед улетающему самолету. *** Икки сидел. Сидел и ничего не делал. Напротив белой двери с табличкой «607». Сказать, что он себя в этот момент винил, что его грызла совесть, это все равно, что ничего не сказать. Да, игра зовет, но сейчас он прекрасно понимал, что заигрался. Развлечение? Скучно? Чего же он на самом деле хотел, когда прилетел в Китай? Почему он не остался в Японии, не нанял репетитора, как сделали бы на его месте обычные люди? Одни вопросы, а в голове пусто… Ни одного слова, предложения… Ни одной вразумительной мысли, за которую можно зацепиться и уйти от этой… злости? боли? ярости? - Что, муки совести? – спрашивает Часовщик. – Знаешь, если птица будет лететь слишком высоко, ее крылья просто сгорят. - Ты не помогаешь, Железный, - промычал Икки, не отрывая взгляда от проклятой двери. - В том, что ты делаешь, нет смысла, - спокойно продолжал робот Ясуеши. – Ведь самобичевание никогда людей не спасало. Ты не можешь просто сидеть и ничего не делать. - Но как я могу? – Минами наконец оторвал взгляд от двери и посмотрел на наставника. В его глазах стояли слезы. Он не посмел проронить и ни капельки, сдерживался изо всех сил, не позволял себе быть слабым в тот момент, когда нужно было быть сильным. – Зачем она вообще приехала в Китай?! – задал он риторический вопрос в никуда, не ожидая услышать: - Ты не знаешь? - Прости, что?! – Икки бросил полный непонимания взгляд. – Она учиться приехала, она ж четырехглазая м… Она же любит учиться! - Вообще… - Часы немного повременил с ответом, будто решая, стоит ли рассказывать о ситуации в целом Икки, когда он в таком состоянии. – В общем, ее визит был ознаменован поиском настоящей Регалии Шипов… Ведь они были разработаны именно здесь, в Китае. - Что?! – возмущению Икки не было предела. – Но ведь все мы знаем, что настоящая Регалия была у Газиль, то есть, она сейчас у Агито! Каким образом Ринго послали сюда, если колеса были у нас, в Японии?! Куда смотрел этот розововолосый? - Допускаю, что он не знал всех подробностей… - предположил Ясуеши. - Он не знал… - промямлил Икки, начиная заводиться. В его глазах загорелся огонь, и он встал с пола. – Ты хочешь сказать, этот розововолосый ни о чем не знал?! Этот долбанный Килик, который все просчитывает до мельчайших деталей?! Да черт бы тебя побрал, Железный! Тогда в тот раз с Симкой ты позволил ей идти одной, а теперь до конца молчал мне про цель поездки Ринго!!! ДА ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ! ДАЖЕ УМЕРЕВ, ПОДКЛАДЫВАЕШЬ Г*ВНА!!! Икки разозлился и со всей силы зарядил в плечо Сано, напрочь забыв, что тот вовсе не человек. Но ему было все равно. Он слышал и чувствовал, что в руке что-то больно хрустнуло, но ему нужно было побыть одному и подумать. Ворон развернулся спиной к Ясуеши и полетел на выход, услышав напоследок лишь: - Подумай о чувствах. О ее чувствах, Ворон! Зачем она вколола это лекарство?! Летное настроение как рукой сняло, потому Икки долго блуждал по одному городу, прежде чем приземлился на больничную крышу. Было столько моментов, которые заставляли его задумываться. Но сейчас у его мыслей была та самая недостающая доминанта – а действительно, почему? Почему Ринго вместо того, чтобы сдаться или выйти из боя, рискнула своей жизнью и вколола этот самый бред, который ей дал тот Макс (об этом идиоте Икки непременно подумает позже, он довольно давно не показывал своего носа). Повеял легкий ветерок. Светило солнце. Икки внезапно все это оказалось противным, он до жути не любил, когда погода не соответствовала его настроению. Сейчас в его душе была гроза, гремел гром. Юношу разрывало на несколько частей: он должен узнать, как получилось, что Килик не подозревал, что регалия Шипов у Агито; узнать, что с «Когарасумару» и Сорой, который наверняка попытается завоевать регалию Неба, пока его самого нет в Японии; почему Ринго опять слепо действовала приказам розововолосого тирана, не считаясь ни с кем? Почему она врала? Нет, Ринго не могла вновь попасться на эту уловку. Со «Слипинг Форест» ведь уже все стало по-другому, девушка не могла не знать про Агито. Это все кажется глупым и совершенно не похожим на Ринго. Но этот вопрос не так сильно волновал его, как тот, что задал ему в последнюю секунду Железные Часы. А ведь зачем? Зачем Ринго вколола себе это вещество? Почему всегда она действует одна, ни на кого не полагаясь? Почему она всегда рядом, как Ангел-хранитель, не дает случится чему-то действительно страшному? Почему она никогда не обгоняет его, хотя может? Почему вместо этого она только пинает его вперед, давая взлететь еще выше, почувствовать этот запах… Запах Свободы… И тут запахло яблоком… Так всегда пахнет от Ринго. Икки прошелся по крыше и заглянул в окно прямо под ним. Там бездвижно лежала девушка с рыжими волосами, не издавая ни шороха. Ее зеленые глаза были прикрыты застывшими сомкнутыми веками, рыжие тонкие брови не задирались, пальчики не бегали по простыне больничного слепящего белого цвета. «Ты ведь это делала ради меня, правда?» - Икки проник в окно палаты девушки, не дожидаясь ничьего разрешения. – «Ты ведь верила в меня?» Минами сел на ее кровать, аккуратно взяв за руку. «Я тоже в тебя верю...» - Ринго, ты не обязана этого делать, - мягко говорит Килик, закрывая библию и ставя ее на специально отведенное место на книжной полке. – Эта регалия… По моим сведениям она была утеряна. Ее обладательницей была девушка по имени Газиль, которая встречалась с отцом Виниджимы Агито, участником «Когарасумару». Он же Кайто, руководитель отдела полиции, который занимается отловом райдеров, таких, как мы. - Все в порядке, Килик, я должна, - уверенно отвечает Ринго. - А не нужен ли тебе просто предлог? – заметила Мекан. - Бежишь, сестричка? – поддерживает сестру Умэ, скрещивая руки на груди. – А не таких ли именно людей называют «трус»? - Я… - Ринго сжала в руках кулаки. – Пожалуйста, дайте мне уехать. Я должна разобраться в том, чего действительно хочу и чего могу достичь. Здесь, в Токио, единственное, что я чувствую, это то, что он продолжит стремиться дальше, а я буду лишь наблюдать за его спиной, все медленно уменьшающейся. Пока она совсем не пропадет из виду. Мне… мне нужно это. Я должна это сделать одна. А регалия… Если я снова захочу стремиться к самой вершине, если захочу лететь с ним наравне… Я не смогу без нее. Потому что Икки не нужна регалия, чтобы лететь, а для меня – это единственный способ быть рядом. Потому что без нее я буду и дальше прикована к земле. Находящиеся в зале замерли. - Что ж, Ринго, тогда отправляйся в Китай, - спокойно произнес Килик. – Но не упусти Ворона, вдруг без тебя расправит крылья». - Знаешь, Ринго, а я ведь прилетел, - Икки печально засмеялся. – Теперь я понимаю, как тебе было больно. Ты меня все время ждала, какой же я был идиот… Ты всегда была рядом! Ты сделала это для меня, какой же я идиот… Взгляд Минами стал необычайно ласковым. Он даже не мог подумать, что Ринго такая красивая, когда спит. Конечно, какая-то его часть все еще понимала, что это совсем иного вида сон, часть винила себя, что он во всем виноват. Но все мысли каким-то образом сейчас были о ней. - Знаешь, а ведь что толку летать, если рядом не будет никого? Если рядом не будет того, с кем можно разделить эту радость полета? Ринго, ты верила в меня, я верю в тебя, прошу, лети со мной… Икки показалось, что рука Ринго в его немного шелохнулась, но он не придал этому значения. Он смотрел на ее лицо. Такое бледное, как форфоровое. Ринго сейчас такая слабая, совсем не похожая на ту сильную девушку, которая с мужеством выдерживала боль, которую причиняла своим же соперникам… - Прости, что сразу не понял… И Икки поддался внезапно подхватившему его порыву. Она ведь спит, она не заметит… Только украдкой, совсем тихо, никто и не узнает… Икки медленно согнул руку, на которую опирался, и наклонился над телом девушки. Его тянула к ее лицу какая-то странная неведомая сила, настолько мощная, что он просто не мог противиться желанию и просто повиновался моменту. Ее губы… до кончика ее носа оставалось всего ничего, какая-то глупая секунда, и сердце уже билось, как сумасшедшее. И тут… В дверь вваливается состав «Когарасумару», а Ринго с ужасом распахивает глаза, пытаясь оценить обстановку в комнате. - Кажется, мы немного не вовремя… - предположила Эмили, пытаясь вытолкнуть в коридор всю остальную часть команды. Но Бучча и Онигири никаким толчкам не поддавались. И где Казу? - Нет, это… - Икки даже не успел сесть обратно на кровать. И почему сейчас? Почему именно его первый нормальный поцелуй?! Стоп, нормальный? С каких пор нормально целоваться с девушкой, лежащей в коме? - Ринго! А я… это… - Икки не находил слов и стал мямлить. В конце концов он совсем растерялся, заметив, как расцвел румянец на теле лежащей на кровати Ринго. - Икки… - тихо пищит Ринго, вжимаясь глубже в свою койку и цепляясь пальцами за ее края. – Икки… что ты… - Это… пыль… - продолжил мямлить лидер «Когарасумару». – Пыль на твоих глазах… Эмили уже заливалась слезами от раздирающего душу момента. И ведь ввалились они совершенно не вовремя, ведь все самое важное могло произойти, не ввались они в палату… - Ребята! – крикнул Казу. – Простите. А да, привет, муж и жена, - обратился он к Ринго и Икки. – Кажется, с отпуском у нас все пошло по п*зде, - признался он, обратившись к остальной части команды, - только что звонил Кайто. Кажется, все его подразделение загремело в больницу. Такеучи опять творит на улице не пойми что… Ему нужна наша помощь. Не думаю, что у них там все цветет и пахнет, если мне позвонили из отдела по борьбе со штормрайдерами. - Все в порядке, иди, Икки, - тут же включилась Ринго. – Ты нужен дома… - Ринго? – удивленно спросил Минами. – Но погоди, как же ты? Ты тоже должна… Ты же поедешь с нами? Все замерли в ожидании ответа Ринго. Икки посмотрел на нее с надеждой, уже думая об их совместном обратном пути и о том, как он будет объяснять ей ту позу, которую она застала по своему пробуждению. Но Ринго замотала головой и сказала твердое «нет». - Но… почему? – не понял Икки. - Прости, никто не поймет, если я сбегу из больницы после того, как была здесь зарегистрирована как пациент. Да и с учебы я тоже просто так сбежать не смогу. Я не так вольна в решениях, как ты. Плюс, у меня есть еще незаконченные дела… «Макс», - в мыслях прошептала Ринго. – «У нас еще предстоит важная беседа по поводу этой жидкости, что он мне дал». Икки выглядел разочарованно, но все же нашел в себе силы, чтобы побороть неловкость и похлопать Ринго по плечу. Девушка посмотрела не него и увидела по черным глазам – он с первого слова понял, почему она осталась. И уважает ее выбор. И они встретятся, ведь у них есть еще много времени на разговоры… - Икки, нам пора… - поторопил райдера Казу. – Нас ждет самолет, нам пора! - Хорошо! Когарасумару побежали на выход, Эмили успела обнять Ринго на прощание. Только Икки на секунду застрял в дверном проеме чтобы сказать: - Я тебе доверяю. Жду, когда ты приедешь обратно… Румянец на девичьих щеках стал еще ярче, отчего Икки наконец впервые за несколько суток позволил себе искренне улыбнуться. Удивительно, что Эмили и Казу выходили из палаты, держась за руки. Странно, как счастье иногда распространяется и на тебя.