К вершине

Клинт поднимается в 6 утра. Идет на кухню поставить кофе. Останавливается у огромного окна во всю стену. За ним в гладкой, как зеркало, воде залива отражаются белые вершины гор и розовое, золотое северное небо. Красиво. Он так и не успел привыкнуть. Каждый раз останавливается и смотрит. Как дурак. И к полярному дню не успел привыкнуть, приходится спать с темной повязкой на глазах. Жалко, до зимы не дотянул. Он не увидит полярное сияние. Говорят, потрясающее зрелище. Он медленно, со вкусом насыпает в турку кофе - половина арабики, половина колумбийского. Не слишком кисло, не слишком горько. Очень крепко. Вдыхает запах свежесмолотых зерен. Добавляет щепотку корицы и одну горошину черного перца. Клинт плещет в лицо ледяной водой, смотрит в зеркало. Отражение отвечает ему тяжелым, холодным взглядом загнанного волка. Если бы его спросили, он не мог бы объяснить, почему Норвегия. Ну правда. В какой-то момент стало понятно: Ваканду придется покинуть. Их дерзкий побег из подводной тюрьмы не на шутку взбесил генерала Росса. Задел за живое. Ударил по самолюбию. Росс подключил все свои связи, получил поддержку в Совете Безопасности ООН. Стало ясно, что он не остановится ни перед чем. ТЧалла стал молчаливее, все реже заходил к ним поговорить. Стив смотрел по телевизору новости, хмурился. Ваканда оказалась на пороге изоляции. На ТЧаллу давили всеми средствами, требуя выдать бывших Мстителей ("особо опасных преступников со сверхспособностями", в формулировке Росса). Первые санкции ударили по контрактам на продажу вибраниума. Вторая волна обрушила банковскую сферу. И тогда Стив, очень серьезный и немного бледный, собрал их вечером и сказал: "Мы должны уйти сами". Стив сказал: это плохая услуга ТЧалле. И Бартон, подумав, с ним согласился. Они улетели в Йоханнесбург под своими собственными именами, и в Йоаханнесбурге расстались. За Скотта он не волновался: Лэнг и без костюма обладал феноменальной способностью растворяться в пейзаже. Опять же, тюремный опыт не пропьешь. Скотти с чужим американским паспортом сел на самолет до Дели. А оттуда, сказал, двинет в Австралию. Стив и Ванда решили скрываться под видом супружеской пары. Клинт вручил им поддельные паспорта британских граждан. Последнее, чем он, высококлассный агент, мог помочь товарищам по команде - это хорошие документы. Это уже полдела для тех, кому надо залечь на дно, - с легкой гордость думает Клинт. Сэм решил остаться в ЮАР. А Клинт, попетляв по Марокко и Тунису, улетел в Париж, а оттуда в Норвегию. "Прячься на виду. Прячься там, где никто никогда в жизни не подумал бы тебя искать". Так учил Фил. При мысли о Филе в сердце будто колет тонкая иголочка. Столько лет прошло. Ему уже почти не больно. *** Коулсон поднимается в 4.51 по бортовому времени "автобуса". Ровно гудят двигатели. Самолет где-то над Северной Атлантикой. Фил чистит зубы, умывается, поднимает взгляд. Из зеркала глядит на него человек со внешностью банковского клерка. Только одно выбивается из образа - глубокие, ледяные, безжалостные глаза. Где-то в них отразились и утонули: предательство самых надежных, смерть самых близких. Он бы не доверял человеку с такими глазами. Фитц и Симмонс вчера вступили в контакт с объектом. Фил стискивает зубы. Ему немного легче формулировать все именно так. С объектом. Кажется объект ни о чем не догадался. Дурак. Как ему могло изменить его звериное чутье на опасность? Впрочем, эти двое умеют выглядеть безобиднее котенка. Мэй за штурвалом, Скай (Дейзи, поправляет он сам себя) за центральным компьютером. Маккензи собирает снаряжение. Их четверых хватит? С Бартоном никогда не знаешь заранее. С объектом. Опять сбился. А, к чертовой матери! - Фил швыряет пластиковый стаканчик с зубным щетками в стену. Он не может... думать о Клинте так. Даже сейчас. Фил надевает чистую рубашку и завязывает галстук "виндзорским узлом". Пальцы почти не дрожат, удовлетворенно замечает он. *** Так почему Норвегия, пытается вспомнить Клинт, отпивая божественно крепкий кофе. Горько-коричный вкус мешается во рту со вкусом белого шоколада. Кофеин и глюкоза разливаются по венам, вызывая легкую эйфорию. Нат всегда говорила, что он наркоман. Кофеинозависимый. Он посмеивался, варил очередную порцию кофе - для нее. Немного подумав, он распечатывает пачку сигарет. Давно бросил, но теперь чего уж. Выходит на террасу. Закуривает. Над заливом встает солнце. Медленно выкатывается, окрашивая розовым снежные шапки гор. Может быть, потому что ему до черта надоела Африка, а в Латинской Америке станут искать в первую очередь. А еще здесь красиво. Раньше никогда не был в Норвегии, только видел фотографии в Интернете. Зеленые фьорды юга, водопады и снежные вершины севера. Откуда в его памяти всплыло название Тромсё? Ну, когда он заказывал билет? Он пытается вспомнить. Да, кажется, от Тора. В здешнем университете Джейн преподавала курс чего-то там. Тромсё. Самый большой в мире город за полярным кругом. Его называют "северным Парижем". Здесь даже есть свой университет. Белые дома, теплые и уютные. Незамерзающее море. Огромные, воздушные мосты через проливы. Неспешная спокойная жизнь. Достаточно большой город, чтобы не быть на виду. Достаточно у черта на куличках, чтобы его не искали здесь. 4 месяца назад сюда прилетел Дэвид Грин. Загорелый, крепкий, спокойный новозеландец. С его набором языков - английский, русский, китайский (про арабский промолчал, это уже могло бы привлечь излишнее внимание) - он легко нашел работу. Стал инструктором по горному туризму. Водил группы на трекинг и восхождения, благо снепплингу и спасательным работам был обучен. Парни смеялись: стоило лететь из Антарктики в Арктику, чтобы пасти стадо разбежавшихся по леднику китайских туристов с фотоаппаратами. Он пожимал плечами и намекал на развод, разбитое сердце и желание сменить обстановку. Раз в неделю он с другими инструкторами ходил в паб пропустить по пиву. Никто не лез к нему в душу. Мужики здесь были суровые. Правильные. Чем-то они напоминали Бартону Тора. Тор всегда ему нравился. С ним было просто. От Тора мысли опять скакнули к Локи и... Филу. Он так и не смог себе простить. Все обдумал, решил, что сможет с этим жить. Но простить - не простил. Да, это не он убил Фила, а Локи. Но Бартон помнит: когда Локи воткнул эту штуковину в сердце Коулсону, он, Клинт, все еще громил Хелликериер и убивал своих. *** Коулсон заваривает себе ароматный цейлонский чай. Но даже после целой чашки правильного чая, горячего и крепкого, на душе не становится легче. Паскудно на душе. Как будто кошки нагадили. Когда все рухнуло, когда оказалось, что ЩИТ весь, как раковыми метастазами, пронизан связями с ГИДРОЙ, Фил в глубине души радовался только одному. Что он успел вытолкнуть Бартона с Романовой с этого тонущего корабля. Отправил их в "Мстители". И весь происходящий содом с гоморрой больше не имеет к ним никакого отношения. Они даже не знают, что он жив. Иначе наверняка наделали бы глупостей. Клинт бы точно кинулся его спасать. В этом весь Бартон - упрямство и склонность к безрассудным решениям. В плохом настроении Фил говорил по-другому: слабоумие и отвага. Клинт посмеивался, но не спорил. И то хлеб. То, что с Бартоном не будет легко, Коулсон понял с первых же секунд. Как только увидел его: "подарочек" Фьюри, хмурый парень со стальным взглядом и внушительным послужным списком наемника. Черт, там было все, от Афганистана до Сирии. Ник вытащил его из какой-то серьезной задницы, возможно даже, из камеры смертников. Но в ответ на требование Фила дать больше информации, Ник только покачал головой. "Это между мной и ним". В глазах у Бартона Фил сразу прочитал: "Штабная крыса". Что ж, все новички с этого начинают. Агенту полезно усвоить, насколько обманчивой бывает внешность. Вначале Бартон изводит его с холодной, бесстрастной целеустремленностью. От его издевательского "Сээээр" аж сводит скулы, как будто хватанул лимона. "Возможно, вам трудно будет понять специфику моей работы, сээээр". В ответ Коулсон, не меняясь в лице, отправляет Бартона в третий раз переписывать отчет об операции. И с мстительным наслаждением слышит за только что закрывшейся дверью глухой удар кулака в стену. Все меняется в один далеко не прекрасный день в джунглях Колумбии. Коулсон нанимается "черным бухгалтером" к наркобарону и дает себя похитить конкурирующему картелю. Таким образом они рассчитывают накрыть самую крупную в стране перевалочную базу торговцев героином. Все идет по плану, а потом маячок Коулсона перестает работать. На этот счет у Бартона, прячущегося в джунглях и играющего роль группы прикрытия в единственном лице, есть четкие и недвусмысленные инструкции. Первую часть он выполняет: доходит до точки, откуда маячок в последний раз передал координаты, находит там базу, наблюдает и делает снимки, взобравшись на верхушку самого высокого дерева. Отмечает снайперские точки и чертит на карте периметр охраны. Передает это все в центр. Далее Бартон входит в историю ЩИТ одной короткой фразой: "Да идите вы в жопу, сэр". Первый человек, пославший Николаса Фьюри в задницу в общем эфире, он становится легендой еще до того, как отключает передатчик. Фьюри поколебавшись, все-таки высылает вертолет в точку эвакуации, но подозревает, что это уже бессмысленно. Бартон прокладывает себе путь стрелами, а потом ножом. Позже для отчета не смог вспомнить некоторых моментов. Вокруг была только кровь, и он в ней с ног до головы, своей и чужой. Внутри он находит Фила, по длинному следу из мертвых и вырубленных охранников. Никогда бы не подумал, что пластиковой авторучкой и галстуком можно сотворить такое. Фил сумел пройти далеко, но потом вырубился от потери крови. Кровь особенно дико смотрится на его белой рубашке штабной крысы. Фил приходит в себя уже в госпитале. Бартон на соседней койке, но очнулся раньше. Живучий, зараза. Видимо, это какая-то божья кара, и он будет доставать Фила всю жизнь, не давая передышки даже в лазарете. -Боюсь я опоздаю с отчетом, сээр, - цедит Клинт. Фил улыбается сквозь боль в разбитом лице. *** Если бы Бартон знал, что я жив, он бы точно наделал глупостей... - думает Фил. И резко обрывает себя. Не наделал бы. Бартон перешел на сторону ГИДРЫ.