***
— Снова! — приказал Господин Пак своему сыну, — Стреляй! Они были в тире одни, и отец заставлял сына стрелять без специальных наушников, чтобы тот побыстрее привыкал. Уши Чанёля заложило давно, он еле-еле слышал своего отца, который стоял будто бы здесь вообще нет шума. Вместе с ними в помещении были несколько здоровых альф вперемешку с бетами. Все они были сдержанными, серьёзными и хладнокровными, от чего Пак, немного, испугался. — Ты попал всего один раз, и то, в руку! — злился отец, так как они тренировали это уже третий день подряд. Либо это его сын никудышный, либо это его он ужасный наставник. — Но я же попал! — заорал Чанёль и закатил глаза. Ему это уже надоело. — Я что, виноват, что не меткий? — Позовите его, — приказал Господин Пак и один из охранников пошёл к двери, чтобы потом зайти с высоким, тощим, блондином, — Чанёль, познакомься, это О Сехун. Сехун, это мой сын, Пак Чанёль, — произнёс отец. — Здравствуйте, глава Пак, — О поклонился и посмотрел на мишень, в которую недавно стрелял Чанёль, — не годится. Он даже с такого расстояния не попал, — безразлично высказался Сехун, посмотрев на Пака-младшего. Последний съёжился, ведь он впервые увидел человека, чей взгляд не выражал… ничего. Карие глаза были абсолютно пустыми, а лицо его тоже, не выражало… ничего. Каменный. Похоже, что жизнь его явно потрепала. — Ты сможешь научить его? А то у меня нервы сдают, — Сехун уже успел взять в руки пистолет, приготавливаясь к выстрелу. Один выстрел — точное попадание в голову. — Пока не достигнем такого результата, не перейдем на следующий уровень. Стреляй. — приказал он Чанёлю, а тот решил послушаться. Не хотелось спорить с этим парнем, мало ли. — Глава Пак, сколько времени вы даете, чтобы он достиг совершенства? — Как можно быстрее Сехун. — Я слишком хладнокровный? — спросил О, когда они закончили тренировку и собирались ехать по домам, — Если задел как-то — прости. Я люблю это дело, и не люблю, когда к нему относятся несерьёзно. — Да ладно, мне уже лучше, — Пак замахал руками, явно давая понять, что это не так, — Хочешь выпить где-нибудь? Узнать друг друга получше, так сказать. — Я обычно не доверяю людям, — Чанёль уже успел пожалеть о сказанном, — но нам предстоит работать вместе, так что давай. Они пришли в безлюдное, круглосуточное кафе, где царила тишина. Сехун почему-то быстро открылся Паку, рассказал ему о многом, что удивило обоих. О оказался младше Чанёля на год, ему было девятнадцать, но выглядел изрядно старше. — Мой отец был наркоманом, — начал Се, после вопроса Чанёля о его родителях, и о том, почему он кажется таким холодный, — часто избивал папу, вскоре он сам ему начал вводить через шприц героин, а после, и его начало трясти от нехватки дозы. Он продал всё в нашем доме, чтобы в конце купить ту дрянь, которую делил на неделю. Умная была зараза, однако. Почему «была»? Так потому что они оба умерли от разрыва сердца. Мне тогда было где-то десять, и меня отдали в детдом. Потом пришел красивый бета, мой отчим, который открыл мне путь в стрельбу. Он был охотником, часто брал меня с собой, понял, что у меня меткий глаз, вот и отдал на обучение. Но он тоже умер, и это стало моим концом. Мне плевать, если я буду убивать людей, красть, заниматься нелегальными делами. Собственно, вот я и здесь. — У тебя, случаем, не алектисемия? — с отсорожностью спросил Чанёль, так как не хотел продолжать тему родителей. О лишь заулыбался, всё-таки Пак не первый человек, который спрашивает его об этом. — Вовсе нет, я чувствую всё: от боли до любви. Рад с тобой познакомится, Пак Чанёль. Надеюсь, что мы сработаемся. — Я тоже… рад.***
В больничной палате было тускло, холодно и зябко из-за открытого окна. Бэкхён, который всё это время лежал неподвижно, лениво открыл глаза, так как все тело покрылось мелкими мурашками от проникающего холода. Немного съёжившись, он встал, чтобы закрыть окно, но рука неприятно заболела, когда он её поднял. Около порезов стянулась кожа, высохла кровь, плюс ко всему этому обе руки были обтянуты специальным бинтом. С горем пополам закрыв нужную вещь, омега посмотрел на ночной город, и вздохнул, доставая из кармана от больничных штанов недавно украденный у врача скальпель. Ему понравилось, теперь хотелось резать и резать, падать в обмороки, просыпаться через сутки, а не терзать себя морально. Бён быстро снял с руки бинт и сделал небольшой порез на левой руке. К концу их было около пяти и Бэкхён улыбнулся, смотря на своё «творение». — Откуда вы это взяли? — прокричала зашедшая медсестра, быстро подбегая к нему, а Бэкхён задумался: что она делает в его палате ночью?.. — Отдайте! — Забирайте. — безразлично высказался Бён, обратно натягивая на руку бинт, который успел покрыться небольшими каплями крови. — Ваши руки нужно обработать, заражение крови будет же! — всё не уходила медсестра, — Вставайте, а я пока принесу нужные вещи. — Слушайте, а давайте вы уйдете и сделаете вид, что ничего не видели, хорошо? Я уж лучше умру от заражения крови, чем от разрыва сердца, когда увижу своего истинного с другим. — Да что вы такое говорите, Бэкхён? Не будет ваш истинный находить другого, вставайте, — она взяла парня за локоть и повела в другую комнату с лекарствами. Нельзя было оставлять его одного, мало ли, — Вы же такой красивый, приятный, милый, так почему же говорите такое? Кому нужен другой, когда его истинный такой, как вы? — говорила она, пока намазывала на новые раны перекись, от чего омега шипел. Почему-то было больнее, чем тогда, когда он резал их, — И зачем так издеваться над своей кожей? Есть же много людей с проблемами, но они не сдаются… — Не слишком ли вы много говорите для медсестры? Просто делайте свою работу и не вмешивайтесь в мою жизнь, — вставил Бэкхён. Он и сам понимал, что он слабый, что так быстро сдаётся, ведь сильные не занимаются самоубийством…***
За месяц общения с другими учителями по подготовке и тренировок с Сехуном, Пак познал многое. Научился метко стрелять, понимать всю опасность, важность своей работы, и то, что нужно быть максимально хладнокровным. Чанёль за это время успел порядочно очерстветь, похолодать, ведь у него отняли самое важное — Бэкхёна. — Хорошо постарались сегодня, — улыбнулся О, переодеваясь в обычную одежду. Они были в боксерском зале, где обычно тренировались последние две недели. Чанёля дом встретил непривычной ему тишиной, плохим освещением и без запаха вкусного ужина. Зайдя в гостиную он увидел сидящих на диване родителей, у которых были нахмурены брови, и папа что-то держал в руках. Кажется, это был конверт. — Что с вами? — поинтересовался Чанёль, садясь напротив них, — Что это? — он посмотрел на ажурный конверт. — Сынок… — выдохнул папа, сжимая руку мужа как можно сильнее. — Это… приглашение на свадьбу Бэкхёна… — Когда? — безразлично спросил Пак, но внутри всё сжималось от боли, вины. Отец внутренне улыбнулся такому сыну, так как именно такие изменения он хотел увидеть у своего сына. — Через неделю, пятого августа. — Хорошо, напомните потом. — Но… Чанёль… — Что «но», папа? Разве вы не этого хотели? — у омеги впервые за долгое время заслезились глаза, но он умело их сдерживал, чтобы не разрыдаться и не пойти в дом Бёнов, чтобы силой забрать Бэкхёна, ради счастья своего сына. Но упрямый муж никогда не позволит этого сделать.***
— Ты не обижаешься на меня? — спросил Хангён, смотря на своего сына в безупречно белом костюме. Сегодня должна состоятся свадьба, после который Бэкхён станет Чхве. — Нет, — улыбнулся Бён, обнимая папу, — это был мой выбор. Но спустя полтора часа, когда Бэкхён должен был выйти к алтарю под руку с отцом, его не было. Нигде. Он, будто бы, сквозь землю провалился. И лишь Чонхо ухмыльнулся на такое, зная все детали. Их план безупречно сработал, остались лишь последние штрихи.***
— Под именем Бён Бэкхён сегодня никто не вылетал, и вчера, и позавчера, — раздражённо сказал бета, сидящий на ресепшне в аэропорту, — Сколько раз еще будете спрашивать? — Ладно, я тогда полетел, — в это время говорил Чхве, который должен был улететь в Лондон через несколько часов. — Ты не переживай так, — подбадривал его Кибом, — мы свяжемся с тобой, как только найдем его. — Хорошо, я жду, — улыбнулся Чонхо, обнимая обоих родителей.