Выжить, чтобы помочь. Сдохнуть, чтобы спасти.

Серёга метнул лукавый взгляд на Ванечку и разулыбался, глядя на меня. Вообще, пытаться разглядеть что-либо ночью – удивительно бесполезное занятие. Фонари-то теперь не горят, а света от луны не так, чтобы много…. Короче, ясное дело, что уже через час после наступления полнейшей темноты нас начало одолевать безделье. Ванька стоически просидел часов до двух ночи, а потом просто отрубился, свернувшись калачиком и уткнувшись в мой бок. Порой он вздрагивал и нож, по-прежнему зажатый в его ладошках, вызывал у меня какие-то смутные опасения. Не то чтобы я боялась, но…. Чёрт, да он же так и порезаться может! Все попытки отнять у мальчишки железку не увенчались успехом. Даже не просыпаясь, он вцеплялся в нож так, что если только клещами выдирать. А стоило мне подняться, дабы добраться до сортира, как это чудо подскакивало следом, наверное, ещё раньше, чем просыпалось, и начинало искать опасность, размахивая ножом. Приходилось успокаивать, но в итоге шли куда-либо уже вместе. В другом конце коридора близнецы играли в «дурочка». Как я поняла, на кону у них был ствол, новенькая «Сайга». Нет, всё-таки муженёк у меня был «заядлый» охотник. Раз в месяц соберётся со своими «братками» и укатят на неделю в лес. Домой он естественно возвращался без добычи. Да какое там?! Когда ж им был заниматься охотой, если напиться и потрахаться куда интересней. Не, ревновать – я его не ревновала. Вот ещё! Мне вообще было как-то фиолетово. С тем пофигизмом, с коим я постреляла их, обычно мясники со стажем туши разделывают. То-то, наверное, муженёк удивился, когда я на него ствол навела. «Ну что батя, можешь, мной гордится, всё-таки я истинная дочь тебя, циника заскорузлого!» — подумала я, ухмыляясь. Интересно, жив ли он? Хотя, такая гадина, как мой папаша, выживет всегда. Он и дочь то родную братку с соседней поляны, моему муженьку то бишь, сосватал. Ну да на то были причины. Этот выскочка на земли отцовские позарился, а разборок батенька не любит, вот и повязал, так сказать, узами брака. Кто-то скажет, что это аморально, но я вас умоляю, если бы этот бугай недоразвитый, хоть что-нибудь мне сделал, поднялись бы все. Уж кем бы ни были батенька и прочие ему подобные, дети для них – святое. А те, для кого это не так – падаль, отморзки, называйте, как хотите, и к ним не питают нежных чувств, по обе стороны закона. Хотя закон сам по себе понятие относительно. Что-то меня в дебри понесло. Вроде ж не была сентиментальной. — Рин, ты вообще меня слушаешь? – возмутился Серёга, когда я оставила без внимания его анекдот. Да-да, мы с Серёгой травили друг другу анекдоты, чтоб время убить. Линка правда ворчала в начале, что, мол, я – командир и вообще пуп земли, и допускаю такой бедлам, когда снаружи притаились две твари. Поворчала-поворчала, а потом плюнула, прислушиваясь к нашим разговорам и время от времени похихикивая. — Прости Серый, задумалась, — потерев глаза, ответила я. — Да ты что! – саркастически выдал парень. — Но-но, попрошу без оскорблений! И вообще, моя очередь анекдот травить, — в тон Серёге ответила я и, припомнив анекдот, начала рассказ. — На Русь надвигается «Пиздец», крестьяне в ужасе: «Что делать?». Решили позвать богатырей. Идут к Алёше Поповичу, так, мол, и так, «Пиздец» на Русь надвигается, спаси защитник ты наш. Алёша репу почесал и отвечает: «Дайте месяц на подумать». Крестьяне подумали-подумали и плюнули на этого богатыря, пока он решать будет «Пиздец» всем настанет. В общем, решили они попытать счастья с Добрыней Никитичем. «Добрыня, спаси-помоги, «Пиздец» на Русь-матушку идёт!» — запричитали крестьяне. «Хорошо, спасу вас, только дайте недельку покумекать» — ответил Добрыня. «И этот туда же!» — подумали крестьяне. Остался один только Илья Муромец. Приходят, значит, крестьяне к Муромцу с поклоном и говорят: «Илья Иванович, беда. «Пиздец» на землю русскую идёт. Спаси отец родимы!». Ну, Илья Муромец, не говоря ни слова, хватает копьё, вспрыгивает на коня…. «Э, Илья Иванович, а подумать?» — робко спрашивают крестьяне. «Какое нахер «думать»?! Съябываться надо!». — Рин, — раздалось в гробовой тишине. – Ты это нарочно да? — Почти. Если отбросить все эпитеты с метафорами, то анекдотец и впрямь уж больно на правду наших дней тянет. Простой народ, не имеющий возможности постоять за себя, да и в большинстве своём не умеющий этого делать. Богатыри тут явно на наших высокопоставленных смахивают. Ну а «Пиздец» он и в Африке своего значения не изменит. — Рассвет, — тихо проговорила я, глядя на яркий луч солнца, бьющий в окно. – Что-то я дико сомневаюсь, что динозавры нас предусмотрительно дождались. — И что теперь? – зевая, спросил Серёга. — Челюсть не выверни, — и уже громче, чтоб слышал весь этаж. – Мальчики и девочка, теперь все прильнули к окнам и выискиваем любую странность. — А зомби, бредущий по дороге, считается за странность? – раздался голос с другого конца коридора. — Нет. Бредущий зомби, это не странность, а данность, к сожалению, — ответила я. – Даю наводку, замечайте всё, чего раньше не было. Открытые двери. Брошенный транспорт (глупость конечно, приближение любого авто мы бы за версту услышали). Кости. Трупы. Ломаные кусты…. — Зарубки на дереве…, — ехидно вставил Серёга, за что и схлопотал затрещину. — Рин, — позвала Лика. – Кусты, где вчера второй ютился…. — Ну, – поторопила я девушку. — Там ветки обломаны, но никого нет. — Открыла Кассиопею! — Серый, — одёрнула я парня. – Тебя всегда с недосыпу ехидничать тянет? — Нет, только когда, как идиот всю ночь напролёт травлю анекдоты, карауля непонятных существ в озомбевшем городе и полной темноте. — Рин, я отведу его вниз, ладно? – скорее поставила перед фактом, чем спросила Линка, заметив, что я уже близка к мордобою. Мне осталось лишь кивнуть, ибо и впрямь побью. — Нет, подожди, я ещё анекдот про зомби не рассказал! – раздалось с лестницы. Устало потерев виски, вскинула бинокль к глазам и принялась разглядывать улицу, теребя волосы на Ванькином затылке. Собственно ни я, ни близнецы, ни даже наша глазастая Линка так ничего и не обнаружили. Скрепя сердце, пришлось признать, что динозавры убрались куда подальше. На свой страх и риск, поставила дежурить Никитку и Ваньку. Последний к оказанному доверию отнёсся со всей серьёзностью. Машке же опять досталась честь няньки в ясельной группе. В общем, раздав указания и порычав напоследок на спящего внизу Серёгу, завалилась спать рядом с Ликой.