Выжить, чтобы помочь. Сдохнуть, чтобы спасти.

Мы подъехали к приюту. Я мигнула фарами, но ответа не последовало. — Не узнали что ли? – дёрнул ручку двери Серёга, намереваясь выйти. — Сидеть! – рявкнула так, что парень аж пригнулся. Нажала на газ, намереваясь объехать здание по кругу, машина медленно тронулась с места. — Твою ж…! – выругалась я, рассматривая динозавра, придавленного решёткой. Тот как-то странно дёргался, но так и не мог подняться. — Что это с ним? – озадачился Серый. — Если так интересно, сходи, полюбопытствуй! – нервно бросила я. Меня больше волновало само окно. Решётка сорвана, считай брешь в и так дырявой защите. А этих монстров тут было двое. Один здесь, значит второй…. — О, Ванька! В проёме раскуроченного окна торчал Ваня и что-то кричал, размахивая руками. Наверное, опомнилась я гораздо позже, нежели оказалась на улице. — Усунься мать твою! – заорала на паренька. Ванечка испуганно сжался, но продолжал маячить в окне. — Рин, всё хорошо, — наконец дошёл до меня смысл слов пацанёнка. – Мы обоих уложили. Но Богдан…. У меня сложилось впечатление, что он сейчас расплачется. — Так, живо вниз. Решётки закрыть. Сейчас ко входу подъедем…. Я вернулась к машине, подхватила СКС и направилась к распластанному динозавру. Серёга было дёрнулся за мной, пришлось прикрикнуть. Динозавр же при моём приближении начал дёргаться активнее, но всё без толку. — Хм, вот значит как, — проговорила я, рассматривая россыпь дырок на его шее. – Перестрели тебе хребет и ты бревно. Медленно навела дуло ствола аккурат на переносицу. Динозавр забился ещё сильнее. Глядя в мёртвые глаза этой твари, надавила спусковой крючок. Просто, без эмоций. Как когда-то собственного мужа. Улыбнувшись сравнению, вернулась в машину и повела её обратно. — Что за запах? Серёга бегом наверх, посмотри, что там можно сделать с окном, — начала я раздавать указания, как только входная дверь закрылась за моей спиной. – Игорь! Но парня рядом не оказалось. — Ваня, куда Игорь делся? И Богдан где ошивается? А Маша…? Чёрт, где все? – нервы, они, как известно, не казённые. — Маша с детьми. Игорь на второй лестнице. А Богдан…, — и тут мальчишка заревел, громко и надрывно. – Богдан. Его укусили. Он умеэээээр! Знаете такое чувство, когда резко исчезают все мысли, и ты тупо пялишься в одну точку, напрочь игнорируя окружающий мир. Вот именно так я себя и чувствовала минуту назад. Очнулась, когда Ванька ткнулся мордашкой мне в живот. И что мне с ним делать? Пожалеть или строго прикрикнуть? В первом случае он впоследствии станет тряпкой, во втором начнёт прятать слёзы не от всех, а лично от меня. В общем оба действия глупы сами по себе. — Ваня, — положила я руку на его голову. – Успокойся. Слезами не поможешь, ты ведь это понимаешь. Да, плакать порой необходимо, просто для того, чтобы избавится от тех чувств, которые грызут твою душу. Но сейчас…. Ведь ты, ни в чём не виноват. А если ты плачешь по Богдану, то подумай, понравилось бы ему, если б ты ревел при нём? Ребёнок начал успокаиваться. Возможно, я бред несу, в который сама не очень-то верю. Думаю, его успокаивает просто сам мой голос. — Он умер. Но умер защищая вас. Так прояви уважение к нему. — Рин… — поднял заплаканное лицо парнишка. – Просто…. Просто я боюсь. Боюсь смерти. Боюсь, что кто-то ещё умрёт. Боюсь, что умрёшь ты! — Хм, — улыбнулась я. – Не думай об этом. Не сейчас. У каждого из нас свой срок. Иди к Маше, ей нужна твоя помощь. Ваня неуверенно кивнул и скрылся за дверями зала. Игорь. Каково ему сейчас? Глупо будет спрашивать его самого. Чёрт, кажется, я сейчас сама расплачусь. А ещё лучше пущу пулю в лоб. Не уберегла. Не смогла. Опоздала. Игорь сидел, прислонившись спиной к стене. На его коленях покоилась простреленная голова Богдана, как две капли похожего на брата. Хм, особенно сейчас. Игорь словно повзрослел за какую-то пару часов. Глаза совсем, как у его брата когда-то. «Я не хочу, чтобы он взрослел!» — сказал мне как-то Богдан: «Пока есть я, ему это ни к чему. Рин, я понимаю, что ты хочешь, как лучше, вернее, как надо, но прошу, оставь его. Я позабочусь о нём, обещаю. Он не станет обузой». Да, именно так он мне сказал. И я поверила. Поверила мальчишке со взрослым взглядом. — Игорь…. — Рин, знаешь, а он похоже ничуть не жалел, — не открывая глаз, проговорил Игорь. — Прости. — За что? – удивлённо воззрился парень на меня. — Прости, что не уберегла. Это моя вина. По коленке не слабо так приложили прикладом. — За что? – настала моя очередь удивляться. — За то, что сопли разводишь. Ведь сама же прекрасно понимаешь, что твоей вины тут ни на грош! — Я…. — Рин, мы ведь похороним его? Ты ведь поможешь мне с этим? Да, Богдан умер. Но мальчишка со взрослым взглядом по-прежнему взирает на меня. Мы стояли на краю свежей могилы. Рядом была ещё одна с покосившимся крестом. «Рашевский Виктор Валентинович. «Верный пёс»», гласила неровная надпись, выведенная маркером. А теперь рядом ещё одна. «Богдан. Часть моей души», написал на кресте Игорь. Три раза пальнули в воздух, всполошив всех зомби в этой округе и вернулись в приют. Всё было без слов. Да и не нужны они были никому.