Excessive

Я так и не поняла, сколько окрестностей изменилось за последние несколько лет. Дома были богаты, и некоторые держали беженцев, которые покидали свои континенты. Сейчас многие дети были сиротами, но не моя семья. Прежде, чем отец умер в прошлом году, мы были очень крепкой семьей. Наша семья была известна на всем континенте, и, вероятно, во всем мире. И всему, конечно, приходит конец: мой отец мертв. Он погиб при налете бомбы рейда от дикарей. Мы потеряли его, они… Я даже не знаю как их назвать. После того, как это случилось, банда свирепых была ослаблена, ведь их главный лидер был убит, а остатки банды лежали в руинах. Как только он был объявлен мертвым, банда свирепых взяла на себя ответственность начать массовые убийства в Лондоне. Никто не знал точно, сколько погибло людей, но однажды Сэт сказал мне, что умерло около двух тысяч человек. Я никогда не спрашиваю у старших братьев большей информации. Я не люблю все эти войны, убийства, но как бы то не было, я им и так благодарна, что они дают мне каждый раз небольшую информацию, когда звонят. Они не позвонили сегодня, что было очень странно, ведь обычно они звонят мне прямо перед завтраком, но они, наверное, работают или спят. Хотя на последнее у них не хватает времени, чему я не удивляюсь. Я бы так и продолжила бы витать в облаках, если бы не заметила, что уже доехала до рынка. Удивительно, что я не разбилась, видно удача сегодня на моей стороне, но лучше не спешить с этим выводом. Заглушив мотор машины, я вышла из машины, не забыв прихватить ключи. Поставив машину на сигнализацию, я пошла за покупками. Во время прогулки по супермаркету, я поняла, что многие люди смотрят на меня. Я не думаю, что они знают, кто я, и обычно я не получала столько взглядов от людей. Когда я, наконец, пробралась к молочному отделу и взяла то, что мне нужно, я, пыталась игнорировать взгляды, хотя это казалось совершенно невозможным. Я пошла к кассе. Все взгляды, казалось, были еще хуже, чем когда-либо прежде. Вероятно, потому что была новая неправдивая новость, но я все еще не могла обернуться, чтобы понять, что люди смотрели на меня с жалостью. И тогда у меня началось волнение. Мои братья не звонили сегодня, вероятно, с ними могло что-то случиться, но я этого не знаю. Я уже ждала свою очередь, и, как только я положила свой продукт на движущуюся ленту, кассирша бросила на меня взгляд. Ну почему все смотрят с жалостью? Что произошло? — Это на мне, — сказала она, положив молоко в пакет и передавая его мне. — Простите? — сказала я, вглядываясь в лицо женщины. У неë была бледная кожа, казалось бы у неë кто-то умер, и она скорбит по нему, потому не спит ночами, и не ест. По её спине спадали темно-каштановые волосы. Еë светло-карие глаза уставились на меня. — Я могу заплатить за это. Ты прошла через многое, — ответила она, доставая свой кошелек и положив три доллара в кассу. — Я не пытаюсь быть грубой, но, я вас знаю? Я чувствую себя немного неловко, давая незнакомому человеку платить за мою еду. — Молоко, — поправила она, и одарила меня улыбкой. — И мне приятно, я знаю твоих братьев и отца, — сказала она, тонко подмигнув мне. Я взглянула на ее бейджик, на нем было написано небольшими синими буквами «Энни». Я никогда не слышала о ней, но она, кажется, знает Сэта и Эллиота. — Теперь иди, у меня есть клиенты, и я не думаю, что им понравится идея, что я плачу за других клиентов, — сказала она, и, жестикулируя руками, сделала вид, что прогоняет меня. Я покачала головой и вышла из супермаркета.

***

Поездка в банк была дольше, но я не жалуюсь, это самое то, что мне сейчас нужно. Я не часто выхожу куда-то. Когда машина была припаркована, я решила проверить телефон на наличие телефонных звонков или сообщение. Но никто не позвонил и не написал. Тяжело вздохнула и заправила за ухо прядь волос, которая, как всегда, спадает мне на лицо. Я отстегнула ремень и схватила сумочку с пассажирского сиденья. Выйдя из машины, я направилась к банку. Я прошла мимо газетного киоска, как я и думала, здесь такая очередь, что казалось бы, длиннее самого банка. Там было по крайней мере двадцать или более человек только в одной линии, а их как-будто, просто миллион. Пока я стояла и ждала, я открыла первую страницу газеты. Она рассказывала о том, как североамериканское правительство пытается вернуть свои права, но мы все знаем, что это не сработает. Следующая страница была почти такой же, как и остальная часть газеты. Заголовок статьи на последней странице, заставил мои волосы стать дыбом. Там было написано: «План дикарей и несколько попыток похищения членов семьи лидеров свирепых» Я взглянула на картинку под названием, это был большой грузовик с символом дикарей в заброшенном городе. Фотография, казалось была сделана недавно, и еще она была ужасающий. Я посмотрела ниже и увидела длинную статью. Очередь в банк была еще довольно длинная, так что я начала читать. «После нескольких попыток на получение место свирепых, дикари берут дело в свои руки. Лидер дикарей, Харлан, по слухам, желал заполучить членов семьи и близких друзей тех, кто в банде свирепых. Казалось, пустые угрозы, но только вчера дикари послали сто человек в Америку в надежде найти членов семьи свирепых. Инсайдеры говорят, что массовый отлов начнется в ночь на 15 октября» Моя кровь застыла в жилах, они говорили о нашей семье? Но почему они хотят использовать членов семьи, чтобы заставить нас сдаться? И… ведь сегодня же не 14 октября? Я была довольно близко к своей очереди, и могла просто стоять и ждать. Но мое беспокойство взяло вверх и мне пришлось сразу же узнать, какое сегодня число. За мной никого не было, поэтому я похлопала по плечу мужчину, который был передо мной. — Извините, сэр? — обратилась я к нему. Он обернулся, и взглянул на меня: — Да? — Вы можете сказать, какое сегодня число? — спросила я, разглядывая его морщинистое лицо. Он взглянул на свой телефон, прежде чем снова посмотреть на меня. — Сегодня 14 октября, — сказал он с улыбкой и отвернулся.