Знакомые персонажи и иные истории

Линия кровавых капель тянется от ворот. Редкие прохожие спешат обойти подворотню, лишь услышав звуки борьбы. Мимо, только бы не стать свидетелями разборок. Удар следует за ударом, но двое мужчин даже не запыхались. Один из них первородный гибрид, второй первородный вампир. Братья. Пусть только по матери, но делить им нечего. Не сейчас, когда столько пройдено. И всё же они снова сошлись в схватке, благодаря несносному характеру младшего брата. Чего только не случалось в семействе Майклсон, в том числе и междоусобица. Можно даже сказать они были прародителями этого термина. Но, то, что заставило их столкнуться сейчас, такое было впервые. Приехав в Новый Орлеан вслед за братом, Элайджа не только ввязался в войну, но и узнал, что станет дядей. Никлаус, зачал ребёнка, какой-то волчице. Элайджа даже её не видел, познакомится позже, а сейчас нужно утихомирить Никлауса. Элайджа буквально чувствовал злость в каждой отдаче брата, в каждом ударе. Почему в переделки ввязывается младший, а достается всё равно ему? Элайджа легко блокировал следующий удар и нанёс свой. Удар за ударом. На лице младшего брата улыбка, он словно слетел с катушек. Резкий толчок и Элайджа отлетает в стену здания, кирпичная кладка крошится и оседает на тротуар. Клаус стоит чуть вдалеке, отирая рукавом подбородок. Красный след остаётся на куртке, но гибриду всё равно. Он сплёвывает кровь и поднимает взгляд на старшего брата. Сердце отбивает удары, чуть быстрее обычного. Но Никлаус вовсе не желает прекращать борьбу. Небольшая передышка даёт Элайдже время снять пиджак, порванный в нескольких местах, и небрежно откинуть его на какой-то деревянный ящик. Никлаус смотрит, как брат засучивает рукава, когда-то белоснежной рубашки, и готовится к следующему раунду с неизменной безумной улыбкой. Элайджа налетает на него с разбега, снова удар и ответный выпад. Двое сильнейших кружатся в боевом танце. Ожидая, что другой сдаться первым. Не все удары достигают цели, но Элайджа чувствует на своих губах кровь из разбитого носа и треснувшей, пару раз, губы. У Никлауса разбита бровь, и струйка алой крови стекает по скуле, шее и скрывается где-то за вырезом кофты. Брат выглядит кошмарно красивым в свете, луны, появившейся из-за туч. Но любоваться вампиру некогда. С тех пор как силу Никлауса не сдерживает заклинание их матери, он стал намного сильнее. Первородный вампир тоже вовсе не слаб. Воспользовавшись вампирской скоростью, Элайджа оказывается у забора. Его силы достаточно, чтобы снести ограждение, но ему нужна лишь одна пика. Чтобы проткнуть любимого брата насквозь. Железная труба летит почти как копье. Наконечник не острый, но силы метания хватает, чтобы ранить гибрида. Шипящий звук вырывается из горла Никлауса, а взгляд зажигается новой порцией ненависти. Рука хватает за бок скорее машинально, чем от сильной боли. За тысячу лет младший Майклсон многое испытал. Элайджа смотрит на него с полуулыбкой. — Теперь ты готов поговорить? Первородный сглатывает комок в горле, но не успевает отстраниться, как Ник касается его губ. Едва. Чуть проводя языком, задевая зажившую ранку в углу, и слизывая свежую капельку крови. От неожиданности Элайджа задерживает дыхание, но руки Никлауса не собираются его от себя отпускать. Язык брата надавливает, подсказывая губам приоткрыться навстречу. От знакомого, но запретного движения хочется застонать в родные, желанные губы. Но Элайджа сдерживается. — Ник — выдыхает он, отстранившись. Но не отступая. Нарушить близость кажется просто нереальным. Руки Никлауса всё ещё сжимают его бока так, что старший Майклсон чувствует пальцы брата сквозь тонкий материал рубашки. — Один раз, — выдыхает гибрид, быстро облизывая губы, — Мне нужно, — его ладони уже скользят по сильной груди. На Элайдже нет галстука, и отсутствие пиджака позволяет брату пройтись горячим прикосновением по его напряжённым мускулам. Пальцы достигают верхней, застегнутой пуговицы и движутся, расстегивая, вниз. Короткий судорожный вдох, и Элайджа перехватывает руки брата, впрочем, прижимая их к себе. Вампир заглядывает в серые глаза, чуть затуманенные поволокой желания, и целует сбитые костяшки пальцев. Ему хочется того же, что и Никлаусу, но он медлит. После долгой разлуки так тяжело решится допустить близость вновь. У них уже случался интим и ранее, и он был хорош, но потом были лишь упрёки, и отдаление. Элайджа этого не хотел, не хотел терять Никлауса как брата. Но как же сильно к нему влекло. К этому худощавому, гладкому, сильному телу. Как же хотелось прижаться к нему и вдохнуть знакомый запах. Испытать страсть, прежние эмоции, особую близость. Единение тел. Элайджа сам тянется за поцелуем, перехватывая инициативу у младшего брата. Жадно целует губы, скользит языком по подбородку, подражая брату, и слизывая уже засохшую кровь. Касания рук жадные, движения лихорадочные. Куртка Никлауса спущена с плеч одним рывком. Кофта разорвана, а первородный прокладывает губами дорожку поцелуев по плечу, достигая выпирающих ключиц. Облизывая языком их поочередно, ловя жадных вдох младшего брата. Разум обоих затуманен взыгравшей страстью, во взгляде лишь отражается желание. Руки Никлауса немного скованы спущенной тканью куртки, а ладонь Элайджи не медля, накрывает выпуклую деталь в джинсах. Брат сильно возбуждён, но и Элайджа тоже. Он прижимает брата к поверхности стены легонько, помня о случившемся ранее. И прижимается к нему сам, утыкаясь носом в шею. Гибрид трётся об него, показывая нетерпение. И первородный отступает чтобы спустя миг потянуть брата на себя. Опорой служит тот деревянный ящик. И губы вновь сливаются в поцелуе. В кольце родных рук Ник чувствует себя защищённым и свободным. Поцелуи дарят спокойствие, одновременно не давая потухнуть огоньку страсти. Остальное сейчас не важно, думается бывшему королю. Пусть даже город не принадлежит ему, зато ему принадлежит Элайджа. Всегда и навеки.