Гарри Поттер и Тёмный Пассажир

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — закричал я. Думай о хорошем. Думай о хорошем. Попробуем-ка, мой нож вонзается в грудь тёмного волшебника-оборотня, режет его на… А затем дементор был уже передо мной, и только тонкая струйка белого света появилась из моей палочки, которой было недостаточно, чтобы остановить существо. Я почувствовал, как свет и все краски жизни покидают меня. Другое заклинание всплыло в голове, хотя я даже не помню, где читал о нём, но в любом случае было слишком поздно; я прекрасно знал, что у меня не осталось сил скастовать новое заклинание. Вспыхнул яркий свет, и я услышал голос, зовущий меня по имени. Следующее, что я помнил, как Римус Люпин запихивал мне в рот шоколад. Я откусил кусочек и почувствовал, как тепло заструилось по моему телу. Всегда считал глупостью саму идею о том, что шоколад — любовь в виде конфеты, но вынужден признать, что это действительно работало и силы потихоньку возвращались ко мне. — Спасибо, профессор, мне уже лучше. Можем попробовать ещё раз через несколько минут, — сказал я. Боггарты — довольно интересные существа, способные принимать вид того, чего человек боится больше всего на свете, а дементоры же были просто мелкими неприятностями, но, к сожалению, я не был хорош в умении творить заклинания, требующие положительных эмоций. На самом деле у меня всё-таки есть эмоции, даже положительные, они просто оторваны от моего мышления, что делает использование заклинания Патронуса крайне сложным. Признаюсь, моя настоящая цель в провождении такого количества времени наедине с Римусом Люпином заключалась вовсе не в том, чтобы уметь отгонять дементоров. Нет, я просто пользовался возможностью проверить его, убедиться, что он подходит под Кодекс, а также понаблюдать за ним в случае, если он подходит для моих нужд. И до сих пор я был крайне разочарован. Профессор Люпин не показал никаких признаков убийцы или хотя бы тёмного волшебника. — Чисто из любопытства, Гарри, о чём ты думал, когда колдовал? — спросил профессор. Я ни при каких обстоятельствах не мог ему сказать, о чём действительно думал, ведь тогда станет невозможным сделать то же самое с ним, если найду доказательства, что он был тёмным волшебником. Нужно срочно что-то придумать. — Первый полёт на метле. Так, это должно сработать. — Этого недостаточно! Совсем не то! Он начал спрашивать меня о самых счастливых воспоминаниях. Может, жизнь с Дамблдором? Моими родителями? — У меня как бы есть воспоминание о родителях, но оно не совсем чёткое. Оно очень далекое, заблокированное, понимаете? — сделал я попытку, надеясь, что для оборотня этого будет достаточно и он ни о чём не догадается. — Это настоящая трагедия, Гарри, что ты никогда не знал Джеймса и Лили, — с сожалением сказал Люпин. — Они были яркими огоньками в мире тьмы. — Он замолчал, видимо, заметив моё изумление. — О да, я знал твоих родителей. Лили особенно доверяла мне и была добра, когда все отвернулись от меня. Думаю, что без них и, разумеется, без Дамблдора, давшего мне шанс сначала как студенту, а затем как будущему преподавателю, я был бы совершенно другим человеком. Я обязан им всем, что у меня есть. Проклятье. — Значит, они знали, что вы оборотень, — сказал я как ни в чём не бывало, но мысленно разочарованно вздохнул. Альбус доверял ему. Мои родители доверяли ему. Шанс того, что он был тёмным волшебником под прикрытием, слишком мал. Люпин зажмурился на несколько секунд. — Как? — Снейп, — сказал я с отвращением, но профессор Люпин поправил меня. — Хорошо, «профессор Снейп». В середине первого полугодия, когда он замещал вас, то заставил нас написать эссе, как опознать оборотня, а со всеми подсказками, которыми он указывал на время вашего отсутствия, и не раз упоминаемыми параллелями между Люпин и люпином*, удивлён, как большинство студентов ещё не догадалось об этом. — Кто-нибудь ещё знает? — спросил он. — Держу пари, что Гермиона тоже поняла всё, но не волнуйтесь, кажется, она доверяет вам. — Не сомневаюсь, что она знает, — сказал Люпин с улыбкой. — Для своего возраста она одна из самых умных волшебниц, которых я когда-либо встречал. Но, Гарри, ты знал всё это время и ничего не сказал, а сейчас ты со мной наедине, разве ты не боишься? — Профессор Люпин испытующе посмотрел на Гарри. — Альбус доверял вам, поэтому я знал, что вы неопасны, — соврал я, хотя на самом деле и понятия не имел до этого момента, что Альбус Дамблдор знал, что Люпин — оборотень. Моя истинная причина для наших с ним встреч наедине больше не актуальна. — Если он включил вас в список преподавателей, которых можно пригласить в школу, то я уверен, что вам можно доверять. И, очевидно, профессор МакГонагалл согласна с этим. — Я тронут, Гарри. Я хотел бы продолжить нашу тренировку, но нам придётся подождать, пока я не найду другого боггарта и у меня будет больше сил, чтобы изгнать его. Видишь ли, волчье зелье, которое я принимаю, отнимает у меня много сил. — В его голосе слышалась лёгкость, с которой он обсуждал со мной свой секрет, объясняющий его постоянную усталость, без всяких оправданий и лжи. Должно быть, хорошо ему, что есть кто-то, с кем он может поделиться своим тёмным секретом. Неосознанно я повернул камень в перстне, подаренном мне моим ушедшим наставником, единственным, кто понимал меня по-настоящему. Я так сильно скучал по нему. Может, кто-то такой, как Римус, поймёт… Альбус Дамблдор вдруг оказался рядом со мной, как живой, такой же, каким я видел его в последний раз, вплоть до блеска в глазах. Альбус смотрел на меня, а я — на него. Профессор Люпин смотрел на нас обоих, но ничего не видел. Он простился со мной, не осознавая, что его старый друг и учитель сейчас был в школе с нами. — Нет, Гарри, ты не должен говорить Римусу, он не поймёт, — сказал мне бывший директор и покойный отец. Он выглядел моложе, чем я его помнил, хотя и борода и волосы были такими же серебристо-белыми. — Боюсь, что это сильно обременит его, и не думаю, что совесть позволит ему молчать даже ради сына Джеймса и Лили Поттер. — Альбус? — ахнул я. — Как это возможно? Он кивнул мне. — Камень на твоём пальце. Он часть кольца, которое Том Реддл превратил в крейстраж, но он также один из Даров Смерти, о которых я рассказывал тебе много лет назад. Он призвал мой дух поговорить с тобой, потому что ты всем сердцем хотел услышать, что я думаю о твоей идее, но, к сожалению, должен сказать тебе, что даже для кого-то, кто может понять тебя и любит так же, как и я, знать и хранить твою тайну будет слишком тяжким бременем. Это ноша, которую ты должен нести один. Сердце безумно колотилось у меня в груди. Думаю, что если бы мне нужно было отогнать дементоров, то сейчас я бы сделал это. Покойный любимый Дамблдор стоял рядом со мной. — Воскрешающий камень! Он правда действует! Как часто я могу использовать его? — спросил я. — Ты можешь использовать его, когда пожелаешь, мой мальчик. Ты его хозяин. — Камень, — мой голос сорвался, — он может вернуть тебя навсегда? Вернуть тебя к жизни? Блеск покинул глаза тени. — Я не буду лгать тебе, Гарри. Есть способы осуществить это с помощью камня. Может быть даже время, когда, правильно использовав камень с только что умершими, всё получится. — Дамблдор замолчал и заговорил затем уже не как наставник или директор, а как просящий. — Но прошу тебя, не используй его, чтобы вернуть меня оттуда, где я сейчас. — В глазах моего отца была мольба. — Было бы слишком больно мне уходить оттуда. Используй его, чтобы говорить со мной, но не позволяй мне вернуться. Я кивнул с улыбкой на лице, но в моём сердце, там, где была надежда, поселилась теперь лишь пустота. — Тогда я должен вернуть тебя в покой, Альбус. Хочешь ещё что-нибудь сказать мне, прежде чем уйти? — Да, мой мальчик. Я действительно люблю тебя как своего сына, и ещё: не попадись. И всегда, всегда убеждайся. И затем он исчез.

***

Я всегда наслаждался визитами к Хагриду, который был простым и добрым человеком. С моей же стороны требовалось совсем немного обмана, чтобы ладить с ним. На этот раз я был с Роном и Гермионой. Полувеликан был крайне расстроен, что Министерство магии прислало команды волшебников, чтобы уничтожить колонию акромантулов в Запретном Лесу. С этой точки зрения я полностью сопереживал ему. — Похоже, что Арагог действительно убил кого-то, да? Но ведь тела были порублены, разве нет? Как по мне, так он лишь помогает нам, избавляясь от этих тел. Так Арагог — это он? А я всегда думал, что гигантский паук — самка. — И более того, я не могу винить их за поедание того, что было им положено для еды. Что ж, полагаю, я не могу полностью сочувствовать ему. Скорее, я больше был расстроен теми фактами, что потерял свой идеальный способ избавления от результатов моих убийств и что его вот так вот обнаружили, но у меня уже были кое-какие соображения насчёт нового метода утилизации тел, а комната для убийств уже готова принять Сириуса Блэка, осталось только поймать его. Надеюсь, он не заставит меня долго ждать. — Ну, по крайней мере, у тебя всё ещё есть Клювокрыл, — сказала Гермиона. Рон бормотал себе под нос что-то про пауков, а Хагрид казался утешенным словами нашей подруги. Интересно. Утешать кого-то, потерявшего что-то, всего лишь напомнив ему, что у него есть то, что он не потерял, может быть социально приемлемой практикой. Я услышал, как мой Тёмный Пассажир рассмеялся. — Что ж, Гарри, мне жаль твоего отца, но, по крайней мере, у тебя всё ещё есть мать. Ой, поторопился. Ну, у тебя есть Альбус. Упс. Ну, по крайней мере, у тебя есть друзья. Циничный ублюдок. Возвращались мы от Хагрида довольно поздно, когда Рон внезапно вскрикнул от боли и схватился за руку. Мне пришлось сдержать себя, потому что всякий раз, когда он так делает, становится похожим на девчонку, и это так смешно. — Короста! — воскликнул он. — Она укусила меня! Итак, в итоге мы втроём гонялись за крысой, которая не очень ладила с котом Гермионы, Живоглотом. Неудивительно, добыча редко ладит с хищником. Мы догнали Коросту, и Рон схватил её, но она извивалась в его кулаке, пытаясь освободиться. Очень необычное поведение для магического питомца. Большинство всегда хорошо ладят со своими владельцами, да, некоторые бывают немного независимыми, но в целом более-менее послушные, а затем Рон обернулся и указал на место за подъёмом. Я обернулся и увидел, на что он указывал. — Беги, Гарри, это Грим! А вот это было совершенно неожиданно. Гримом оказался тёмный густошёрстый пёс, который выглядел намного больше, чем любая другая собака, которую я видел… за исключением той, что я видел, когда садился на «Ночного рыцаря». Так он всё это время охотился за мной. Поразительно. Выходит, профессор Трелони вовсе не псих. Кто бы мог подумать… Существо зарычало и прыгнуло, а я толком не успел палочку вытащить. Но Грим проигнорировал меня. Нет, не проигнорировал, он нацелился не на меня. Существо бросилось на Рона! Огромный зверь вцепился в руку Уизли, державшую палочку, и потащил его к Гремучей иве. Похоже, что Грим не очень-то умный, ведь это дерево начинает бить любого, кто посмеет приблизиться к нему… Ух ты, а там, оказывается, секретная дверь. Нужно как можно быстрее идти за ними, если я хочу спасти Рона. Какая-то часть меня спросила: почему я вообще забочусь о нём? Я забочусь? У меня не было времени раздумывать над этим. Мне нужно спасти Рона. Полагаю, не так уж и важно, хотел я спасти его только ради того, чтобы поддержать иллюзию заботы, или же я действительно заботился, потому что я собирался сделать это. Я схватил палочку и направил её на дерево. — Иммобулюс! — закричал я, и гигантское дерево замерло на месте. Гермиона была поражена, ведь она ни разу не видела, чтобы я показывал себя довольно искусным волшебником с первого курса, когда мне пришлось продемонстрировать, что Альбус научил меня кое-каким основам, так как было бы слишком подозрительно, если бы я вообще ничему не научился. С тех пор я скрывал, как многому научился, так что изображал из себя студента со средними способностями, никак не демонстрируя свои настоящие таланты. Так намного легче застать людей врасплох, если они думают, что ты не представляешь никакой угрозы. Мы в спешке поползли по туннелю под Гремучей ивой, а я уже прекрасно знал, куда мы идём, так как Альбус открыл мне множество тайн Хогвартса, прежде чем умереть, но Гермиона тоже поняла всё практически сразу. — Думаю, мы попали в Визжащую хижину, — сказала она. Через дверной проём я увидел Рона, но гигантской собаки нигде не было. Я держал свою палочку наготове, оглядываясь по сторонам, когда меня внезапно осенило. — Где собака, Рон? — спросила Гермиона. — Это не собака! Это ловушка! Это он! Он — анимаг! — Рон был в истерике и был абсолютно прав. Человек, преследующий меня, человек, которого неосознанно и постоянно видела в различных знаках преподавательница Прорицания, хоть мы и не понимали этого, был волшебником, способным превращаться в животное и обратно по собственному желанию. Дверь за нами закрылась, а за ней стоял Сириус Блэк с палочкой, направленной на нас. Прежде чем мы успели среагировать, он выкрикнул: «Экспеллиармус!» — и наши палочки взлетели в воздух, а маг поймал их. Что ж, вот и настал этот момент. Я был там, где он того хотел, или же я был там, где я хотел, чтобы был он. У него были все палочки, но я мог колдовать и без этого. Единственная проблема в том, что такая магия наполовину слабее чем та, что творится с помощью палочки, то же самое касалось и невербальных заклинаний: они намного слабее заклинаний, произнесённых вслух. Сам процесс, ограничивающий твоё творение заклинания, уже ограничен силой результата. Или что-то в этом роде. К счастью, Блэк терял время, разглагольствуя о том, как он собирается убить меня. Мои друзья встали передо мной и сказали, что сначала ему придётся убить их, на что Блэк ответил, что только один умрёт, и указал на… Рона? — Зачем убивать Рона? — спросила Гермиона. Блэк повернул голову, чтобы получше рассмотреть её. Это был мой шанс. Так громко, насколько только мог кричать мой разум, я подумал: «ОСТОЛБЕНЕЙ!». Сириус Блэк был отброшен назад и вырублен, а Гермиона бросилась к нему, чтобы посмотреть, что произошло. Она осмотрелась по сторонам в поисках того, кто мог зайти, а я же подошёл и забрал свою палочку. — Простите, ребята, — сказал я. Они начали спрашивать, почему я извиняюсь, когда я направил на них палочку и сказал: «Обливиэйт». Ах, старое доброе заклинание забвения всегда придёт на помощь, если я вдруг напортачил с убийством. Ума не приложу, как серийным убийцам-маглам удаётся уйти с места преступления в течение любого промежутка времени, не оставляя следов. Затем я подошёл к Блэку, подхватил его и, вытащив галлеон, сказал кодовое слово «Дамбл-наверняка», чтобы перенестись в специально подготовленную комнату. Мы исчезли из Визжащей хижины и оказались в Хогвартсе.

***

В Хогвартс нельзя было попасть ни с помощью телепортации, ни с помощью портала или камина, если вы, конечно, не директор или у вас нет особого разрешения от него. К счастью для меня, новый директор был не в курсе, что Альбус дал мне такое разрешение на использование телепортации и порталов «пока я учусь в школе», и оно не было отменено. Ещё одна довольно любопытная деталь о Хогвартсе, которую знали лишь некоторые: школа автоматически отслеживала любого человека, ступившего в её владения, куда бы он ни направлялся, а директор мог при желании получить доступ к данной информации. Фред и Джордж обладали картой, имеющей доступ к этой магии, словно они были директорами, но тем не менее в замке всё-таки были места, где тебя невозможно отследить. Выручай-комната как раз и была одним из таких мест. Я нашёл её совершенно случайно, после того как были обнаружены тела у колонии акромантулов. Просто думал о том, как продолжу свою работу теперь, когда паучки были найдены, ведь для моей работы требовалось место, где меня не будут беспокоить, где крики моих жертв никто не услышит, какими бы громкими они ни были, и куда никто другой не мог попасть. Я обошёл всю школу бесчисленное число раз в поисках временного места для этого, когда внезапно появилась дверь там, где её раньше никогда не было. А что же я увидел, когда открыл её? Повсюду был пластик — довольно интересное изобретение маглов. Ритуальный стол в середине комнаты был покрыт им, а стены были мягкими и полностью звуконепроницаемыми, а у стола имелись встроенные ремни и кандалы. Тут же и обнаружилась маленькая тележка с полками, где я мог хранить свои инструменты и части тел, после того как закончу свою работу. Захотелось проверить календарь, чтобы лишний раз убедиться, что на дворе сейчас не Рождество. На самом деле, Рождество должно было быть сегодня, ведь именно сегодня судьба привела ко мне тёмного волшебника, хотевшего убить либо меня, либо моего друга (я всё ещё был в замешательстве), убийство которого никто не будет оплакивать, и сейчас он был прямо передо мной, связанный. Его палочку сломали, ещё когда сажали в Азкабан, поэтому я спокойно сходил в комнату за своим любимым ножом и рабочей одеждой. Ничто не может пойти не так. Сириус Блэк застонал и очнулся. Его грозная психованность теперь выглядела больше жалкой, чем опасной, как это казалось раньше. Его глаза впали, а зубы сгнили, и вообще внешне он походил на тень трупа. Он огляделся по сторонам в недоумении, а затем остановился взглядом на мне, держащем нож. — Ты собираешься убить меня, Гарри? — спросил он слегка маниакальным голосом. — Да, — ответил я просто и с улыбкой, на что он только кивнул. — Хорошо. Наконец-то всё будет кончено. Ну так совсем неинтересно. Где отказ? Борьба? По крайней мере, он не пытался проклясть меня с помощью магии без палочки, это всегда только портит всё и заставляет меня торопиться с ритуалом. Я вытащил фотографию своих родителей и увидел ужас на их лицах. Конечно, они ужаснулись бы, потому что это был человек, предавший их, а вот Сириус смотрел на них с грустью и почти что с любовью. — Ты виноват в смерти моих родителей, а вы долгое время были друзьями, — обвинил я его, надеясь получить хоть какую-то реакцию, но Сириус снова только кивнул. — Я не отрицаю этого, но, Гарри… я надеюсь, ты дашь мне возможность объяснить всё, прежде чем убьёшь меня. Ты должен знать правду. Это меня совсем смутило. Всё шло далеко не так, как я рассчитывал, а внутри уже бушевал Тёмный Пассажир, кричал, чтобы я сейчас же покончил с этим. «Убей его! Он предал твою семью! Убей его, пока он не убил тебя!» А затем я услышал голос Альбуса:«Терпение». Я достал фотографию из старой газеты про убийство более чем десятка невинных маглов. — А что насчёт этого, Сириус? Что ты чувствуешь? Теперь-то я увидел отрицание. Да, вполне ожидаемо. — Нет! Ты не можешь обвинять меня в этом! Я не убивал их. Его глаза стали какими-то дикими, с примесью чего-то ещё. Возможно, это было расстройство, а может, дикий страх, хотя мне показалось, что это больше походило на возмущение. — ЛЕГИЛИМЕНС! — выкрикнул я, проникая глубоко в его сознание. То, что я увидел там, потрясло меня. Я не нашёл ни одного убийства. Нет, он убивал раньше, но только при самообороне и против Пожирателей Смерти. Я видел и чувствовал, как на него нападают дементоры, снова и снова. Я видел его с моим отцом, дразнящими Снейпа; с Римусом Люпином, помогающим тому бороться в полнолуние с превращением в оборотня. Я увидел, как он сделал Питера Петтигрю Хранителем Тайны моей семьи вместо себя, а затем я, наконец, увидел, как Сириус гонялся за Питером Петтигрю, настоящим предателем и истинным убийцей, который взорвал целую комнату, полную маглов, взрывным заклинанием и скрылся, сбежал как… крыса. Крыса в кармане Рона. Короста. Заклинание внезапно закончилось, и я отшатнулся, ритуальный нож едва не выскользнул из моей руки. — Ты видел? — хрипло спросил Сириус. Я кивнул. Это всё, на что я был способен в данный момент. Внутри же у меня шла борьба, которую я никогда раньше не испытывал. Тёмный Пассажир требовал, чтобы я завершил ритуал. «УБЕЙ ЕГО!» — настаивал он. «Нет, он не Пожиратель Смерти и не представляет ни для кого угрозы, только для предателя», — ответил Альбус. Или это был я? «Это так важно? Вот же он, прямо перед нами, а нож у тебя в руке. Просто сделай уже это!» — зашипел голос в моём разуме, и я почувствовал почти что принуждение. Нож дёрнулся вверх. «Он не подходит под Кодекс!» — не согласился я. Это был мой голос и в то же время голос моего отца. И, как только я осознал это, тут же ахнул, опуская нож и отступая от Блэка, от друга моего отца. «Забудь про Кодекс! Нам нужно это убийство. Убей его!» — но теперь Тёмный Пассажир казался уже слабее, словно усилия, потраченные на переубеждение меня, лишили его сил, и теперь его голос звучал тише. Я положил нож и махнул рукой в сторону стола. Наручники и кандалы тут же освободили Сириуса Блэка, который медленно встал, не уверенный в происходящем, осмотрел комнату для убийств и снова взглянул на меня. — Мне жаль, Гарри, я не хотел, чтобы они погибли. — Его голос был слабым и извиняющимся. — Мне так… стыдно, что я доверился Хвосту. — Я не видел обвинения в его глазах. Он считал, что это было всего лишь наказанием за его «преступление». Немного подумав, я приказал пластику и остальному оборудованию комнаты для убийств исчезнуть. Мне это было больше не нужно. — Нет, Сириус, это мне жаль. — Я поднял палочку и сказал: «Обливиэйт», едва вложив в заклинание какую-либо силу. Я чувствовал себя усталым и измотанным, потому что потратил все силы на два убийства, ни одно из которых не подходило под Кодекс, но теперь у меня была цель, в которой я мог быть уверен наверняка. Питер Петтигрю. Крыса.