Гарри Поттер и Тёмный Пассажир

Меня сильно беспокоил тот факт, что Питер Петтигрю исчез. И это постоянное раздражение словно заползло мне под кожу и распространялось, как горящая сыпь. Досада, которую я испытывал из-за его побега и отказа от двух убийств, ради которых так сильно вымотался, росла за лето, и в конце концов я едва мог сдерживать её. Мне нужно было избавление. Типичный чёрный маг в подполье не был достаточно хорош после такого длительного ожидания. Я хотел... мне нужно было что-то особое. Я сверился с часами и убедился, что времени у меня предостаточно. Исчезнув с треском, я направился в обусловленный пункт назначения. Меня приветствовал прохладный воздух с океана, когда я появился на скале с видом на море. Я сделал шаг вперёд и прошёл прямо сквозь каменную стену передо мной, через обереги, которые не пропустили бы кого-то постороннего. — Люмос! — прошептал я, чтобы зажечь крошечный огонёк на своей палочке, и направился дальше в пещеру. — Это я, Бродяга! — крикнул своему крёстному, как это принято у людей, чтобы он узнал меня и не попытался проклясть. Альбус был бы рад, что я привыкаю использовать позывной мужчины. Я даже заводил новых друзей. — Гарри! — окликнул меня голос с гораздо большей теплотой, чем когда мы впервые встретились и я чуть не убил его обладателя. — Хорошо выглядишь, Сириус. — На самом деле он выглядел ужасно, но уже были существенные улучшения, хотя его глаза по-прежнему были впалыми, а тело — измождённым, но еда, которую я приносил ему с кухни Хогвартса, и зелья, украденные из запасов мадам Помфри, уже начинали ликвидировать это. Обычно мне трудно сблизиться с кем-либо, даже с двумя своими лучшими друзьями и так называемой девушкой, но этот парень уже начинает мне нравиться. Он что-то вроде домашнего питомца, которого я, возможно, не выволоку в лес и не расчленю. Сириус встал с кровати, положив палочку, добытую мною для него, на комод рядом с ним. На лице мужчины была улыбка, когда он быстро подошёл ко мне, чтобы обнять. Придётся к этому привыкать, хоть Альбус и делал это так часто, насколько я позволял ему. — Я так рад тебя видеть, малыш! Я оглядел пещеру и одобрительно кивнул, оценив все заклинания и изменения, проделанные Сириусом, чтобы улучшить её. — Мне нравится, как ты всё тут обустроил, — сказал я с улыбкой и достал сумку с едой, принесённой из замка для него, и поставил её на стол из красного дерева, который, должно быть, изначально был обыкновенным прутиком. Ухмыльнувшись, Сириус взмахнул палочкой, наколдовав пару стульев для нас, и мы оба сели. Его магические силы явно возвращались к нему. Спустя несколько минут того, что Альбус называл "приятным подшучиванием", когда мы болтали о таких несущественных и бессмысленных мелочах вроде моих оценок в школе, с кем я встречаюсь и как лажу с друзьями, Сириус вздохнул, и его взгляд стал серьёзным, а это означало, что он собрался говорить о том, о чём хотел с самого начала. — Гарри, — начал мужчина, — я не могу отблагодарить тебя за всё, что ты делаешь для меня. Ты так похож на Джеймса, и не только внешне: у тебя такое же сердце, как у него. — Ой, я в этом сомневаюсь. — Он был со мной, когда мне нужен был кто-то рядом, прямо как ты сейчас. — Что ж, кое-какие сходства есть, но не думаю, что мой отец привязывал его к столу и едва не порубил на части. — Я сильно люблю тебя за всё это, Гарри, — продолжал Сириус, — но, думаю, ты должен прекратить эти визиты. Это слишком опасно для тебя. Я отрицательно покачал головой, и это было то, что я действительно имел в виду. Конечно, определённый риск был, но он и рядом не стоял с тем, который мне грозит в замышляемом мною. — Сириус, ты мой крёстный, и кто-то должен присматривать за тобой, пока ты не поправишься. — Гарри, я имею в виду, — сказал мужчина, — что ты не можешь продолжать рисковать собой ради меня. Сейчас я достаточно силён, чтобы самому позаботиться о себе. Ты проделал замечательную работу для меня, кроме того, что бы подумал твой отец, узнав, что его сын ошивается с серийным убийцей и тёмным волшебником? Наверное, то же, что он подумал бы, узнай, что его лучший друг ошивается с серийным убийцей-социопатом. — Кстати говоря, — встрял мой Тёмный Пассажир, — тебе никуда не нужно? — Мы найдём способ вернуть тебе твоё доброе имя, Сириус, и поймаем Питера. Вместе. — Хоть и неохотно, но я бы отказался от своего ритуала и позволил бы Сириусу убить его. Я мог доверять ему, и в нём было достаточно тьмы, так что, возможно, однажды он сможет понять, но пока я должен хранить свой секрет. Если кто и заслужил радость убить эту крысу больше, чем я, так это Сириус Блэк. Сириус попытался возразить, но я снова помотал головой. — Прости, мне нужно вернуться в Хогвартс, — соврал я. — Поговорим об этом в следующий раз, хорошо? Он собрался было снова возразить, но потом всё-таки кивнул, а я пошёл обратно к оберегам, чтобы трансгрессировать. Я мог бы сделать это и внутри, где они действовали, но тогда это сделало бы их ненадолго видимыми для тех, кто привык обращать внимание на такие вещи. Снаружи я достал Бузинную палочку и обновил защиту на убежище Сириуса, а затем переоделся в свою рабочую одежду, накинул сверху мантию-невидимку и исчез с тихим хлопком.

***

Вулвергемптон был таким, каким я его помнил: викторианская архитектура смешалась с растущими современными участками, где обосновалось сравнительно малое количество волшебников. Я появился там, где и хотел, позади храма Святого Петра, и быстро зашагал по садовой дорожке, ведущей в волшебный район города. Волшебный Вулвергемптон занимал очень маленькую часть города, поддерживаемый от силы несколькими сотнями волшебников. Конечно же, был только один особый волшебник, который сегодня интересовал меня, и, естественно, он находился в самых тёмных и гнилых уголках города, потому что у него было заложено природой оставаться всегда на периферии общества. Фенрир Сивый был слишком сильно похож на монстра, чтобы жить среди цивилизованных людей. Вместо этого он собирал вокруг себя себе подобных, прячась в тени, куда закон и порядочность редко заглядывали. Он оставался вне поля зрения, появляясь только тогда, когда был готов забрать жизнь у следующей жертвы. Он никому не доверял, и любой, кто когда-либо перечил ему, потом горько сожалел об этом. Он был осторожен, но, несмотря на все свои предосторожности, у него была одна слабость. Его аппетиты. Ему... нравились определённые вещи, то есть у него были привычки. Привычки, которыми я мог воспользоваться. Я наблюдал за тем, как мой меченый покинул захудалый бар, где ошивался вместе со своей звероподобной стаей. Грубо попрощавшись с товарищами, Сивый поплёлся по ещё более тёмной улочке, направляясь к месту, куда лишь немногие отваживались ходить. Даже его сомнительные приятели отпрянули бы от него, узнай, что он творил там, куда сейчас шёл. Конечно же, это было неподобающее место и для студента Хогвартса. Местом, куда Фенрир направлялся, была разбитая старинная гостиница на улице разрушенных и заброшенных строений. Это было что-то вроде борделя под началом ведьм и вампиров, удовлетворявшего самые низменные аппетиты поругания и уничтожения. Это было место, где собирались тёмные твари, прячась от посторонних глаз, скрываясь в разрушенных углах в ожидании заблудившихся молодых и невинных. Я не был невинным, но зато выглядел так. Для кого-то вроде него я вполне мог сойти на обед. Если разрешить этому существу получить преимущество надо мной, то ничем хорошим это не закончится. Где-то по пути Сивый заметил меня. С неожиданной быстротой и одичавшим оскалом оборотень двинулся в мою сторону, пытаясь запугать меня, чтобы я выдал своё точное местоположение. — Выходи, малыш, — услышал я, как он сказал это в своей протяжно-грубой манере. — Я чувствую тебя, — добавил он со смешком. Оборотень приблизился на несколько десятков ярдов к месту, где я затаился и наблюдал за ним. Было бы слишком опасно попытаться схватить его сейчас в открытую. Я вышел из тени и побежал к одному из заброшенных строений на улице. Я слышал приближающийся стук его каблуков, когда он погнался за мной. Оказавшись внутри, я захлопнул дверь, вытащил палочку и без раздумий прошептал: "Флагранте!", на всякий случай добавив заклинание Коллопортус, прежде чем двигаться дальше в дом. Раздался громкий злой крик, сопровождаемый руганью. Похоже, моё заклинание Пылающей руки опалило руки тёмного волшебника, но так легко его не удержать. Фенрир Сивый вломился в дверь, разламывая дерево с чудовищной силой. Его нечеловеческие синие глаза смотрели из дверного проёма на меня, стоящего на разрушенном втором этаже возле перил. — Глупый мальчишка! — проревел он. — Ты заплатишь за это! — Дым всё ещё шёл от его сожжённых рук. Могу охотно признаться, что для меня обычные человеческие эмоции были крайне сложны. Было большой проблемой понимать их и вести себя так, словно они у меня есть. Альбус потратил несколько лет, терпеливо обучая меня, чтобы помочь мне казаться как можно более нормальным. Вот только с одним видом эмоций у меня никогда не возникало проблем — это страх и ужас. Я попятился с выражением беспомощного страха на лице, которое часто видел у своих жертв в последние секунды их жизни. Оборотень направился ко мне, оскал исказил его лицо, давая мне представление, как он выглядит, когда полностью превращается в волка. Он видел мой ужас и, ликуя, двигался к центру здания. Да, притворяться, что я в ужасе, было довольно просто, уж очень часто я видел это на лицах Пожирателей Смерти, даже животные демонстрировали мне свой истинный страх, когда я подготавливал их для своих нужд в лесу. Так что, оценивая, насколько хорошо я знал эти выражения, было легко их скопировать, а для соответствующего запаха хватило простенького заклинания. Таким образом, я казался напуганным до чёртиков, и я прекрасно знал, что чувство ужаса у добычи одурманивает хищника так же, как и монстра передо мной. А ещё это одурманивало и меня. Испуганный ребёнок исчез в мгновение ока, и я улыбнулся ликану, заставив того замешкаться. Не то чтобы это имело значение, но он был именно там, где я хотел. Сделав жест, я заставил пол под оборотнем исчезнуть, и тот полетел в подвал, угодив в дьявольские силки, которые я выращивал там, узнав о его извращениях и покровительстве той забегаловки для тварей. Я наслал заклинание на большие цементные блоки с потолка, заставив их обрушиться прямо на сопротивляющегося оборотня, который и вправду визжал, как животное. Главная проблема с ликанами — их огромная устойчивость к магии. Даже без палочки в руке обратившийся оборотень обладал огромной силой и мог запросто сбросить оглушающее заклинание и вырваться из связывающих его пут. Убийство Сивого не было проблемой. Сильное взрывающее проклятие или режущее заклинание могли прикончить его. Мне же нужно было продержать его без сознания достаточно долго, чтобы перенести и насладиться моим временем с ним, а это было довольно сложно. К счастью, мне повезло.

***

Я взглянул на стол, где находился сегодняшний игрок, связанный так крепко, что он не мог даже дёрнуться. Ожидание было подобно тёплому наркотику, текущему по венам. Фенрир Сивый. Пожиратель Смерти. Убийца. Оборотень. И уж точно не друг семьи. Он очнулся, и его одичавший взгляд заметался по комнате, в которой он оказался связан. Несколько секунд я наблюдал за его попытками освободиться: оборотень пытался выцарапать себе путь на волю из Выручай-комнаты с помощью когтей, которые он отрастил и заточил на пальцах, но обнаружил, что я предусмотрительно отрезал ему кончики пальцев. Ненавижу портить ритуал, отрезая ему что-то, пока он был без сознания, но в данном случае это было необходимо, потому что передо мной был самый злобный оборотень за последнюю сотню лет. Фенрир Сивый — хищник, и даже сейчас я отчётливо видел в его глазах, как он ищет способ изменить ситуацию себе на руку, стать охотником и превратить своего похитителя в пленника. Этот монстр как раз подходил мне, и, конечно же, зная это, я дополнительно укрепил цепи. Даже кто-то в десять раз сильнее самого сильного маггла счёл бы побег невозможным. Дёрганья прекратились, как только Фенрир понял, что был связан так крепко, что не сможет освободиться. Только тогда я подошёл к нему, чтобы он смог увидеть меня. О, как же его глаза наполнились ненавистью. — Гарри Поттер, — проворчал он. — В какую это глупую игру ты вздумал поиграть? Когда я выберусь... Одним движением пальцев и невербальным заклинанием я приклеил язык оборотня к нёбу, чтобы он не смог больше говорить. — Ой-ой-ой! — Я неодобрительно покачал головой. — Это больше не твоя игра, Сивый, а моя. Время твоих игр закончилось. Я наклонился, чтобы смотреть ему в лицо, и он не мог отвести взгляд в сторону. — Мне вот интересно: каково это, когда кого-то вроде тебя поймали, связали и выхода не предвидится? — Я замолчал и посмотрел ему прямо в глаза, чтобы увидеть эмоции. — Просто любопытно. Возможно, однажды я тоже окажусь на твоём месте, прекрасно понимая, чем всё закончится, и глядя в глаза монстру, который прикончит меня. — Я какое-то время помолчал. — Ты должен быть расстроен... ощущая это желание вырваться, почувствовать, как луна рвёт тебя на части, чтобы ты смог укусить меня. — Я замер на секунду, задумавшись. — Но думаю, что, когда для меня наступит этот день, я не буду чувствовать гнев, как ты сейчас. Думаю, что ирония покажется мне такой забавной, что я не смогу злиться. Я выпрямился. Достаточно болтовни. Пора переходить к следующему шагу ритуала: встретиться с требованием справедливости. Одну за другой я заставил фотографии жертв Фенрира Сивого левитировать перед его лицом. Там было всего лишь несколько убийств, но уже и этого было более чем достаточно, чтобы удовлетворить требование кодекса. Он убил и наверняка убил бы снова либо своими волчьими когтями, либо магией. Тем не менее большинство продемонстрированных мною жертв не были мертвы. Это были дети, укушенные оборотнем и заражённые ликантропией. Обречённые дети. — Посмотри на все эти лица. Они всего лишь дети, которых ты превратил в монстров. — Он закрыл глаза, и я закричал ему в ухо: — Посмотри на них! — Я освободил его язык, чтобы услышать, что он скажет, но в ответ раздался порочный смех. — Ты ждешь, что я раскаюсь за свои "грехи", Поттер? — Оборотень сплюнул, произнося эти слова, и плевок попал на пластик, прикрывающий его лицо. — Я не сожалею об этом. Эти маги получили по заслугам. А эти дети? Я просто дал им то, что получил сам. Дураки, думающие, что они особенные, потому что чистокровные. Посмотрим, как им понравится, что их собственные дети заражены заболеванием крови, — промычал он. — О нет, — я покачал головой, — речь идёт не о раскаянии, Сивый. Просто в свои последние моменты ты должен знать, кто они, получающие своё отмщение. — Я вытащил нож и Бузинную палочку. — Да, я знаю, что я такое же чудовище, как и ты, но мне нравится думать, что только монстр может по-настоящему отомстить монстру. Речь не о тебе, утверждающем, что тебе жаль детей. — Я постучал пальцем по его лбу. — Речь о детях, которые отплатят тебе за всё через меня, и ты теперь понимаешь это. — Да я даже не помню большинство из них, — снова засмеялся оборотень. Я улыбнулся и указал волшебной палочкой на него. — Вспомнишь. Я лично это проконтролирую. Легилименс! Найти моменты убийств в его поганом уме не составило труда. Там были чёткие моменты, где он был человеком и убивал мешающего волшебника палочкой или пытал бедного ребёнка, а затем были моменты потемнее и какие-то примитивные. Смотреть эти воспоминания было словно смотреть на что-то, когда у тебя глаза покрыты кровью, я уже сталкивался с подобным. Он был настоящим животным, разрывающим глотки и кусающим невинных, чтобы заразить их. Рядом с этими жестокими и бессвязными образами я извлёк гораздо более осознанные воспоминания, где Фенрир планировал всё это, заманивая колдуний и волшебников во время полнолуния, особенно детей, отчаянно желая, чтобы случилось всё то, что он делал оборотнем. Самая трудная часть — выбрать наиболее пикантные моменты, чтобы увековечить их в своей коллекции. Выбор был просто огромным. Я извлёк наиболее леденящие убийства и опустил нити мыслей в контейнеры. Я замер в воспоминании о нападении на Римуса Люпина. Какая-то эмоция зашевелилась во мне, когда я увидел это, но я так и не понял какая. — Самое смешное, Фенрир, то, что я уважаю оборотня в тебе. Это убийца без какого-либо выбора. Это человеческая сторона, которая вынуждена подчиниться в итоге этому. — Фенрир злобно взглянул на меня, и я вернул ему этот взгляд. — Это часть тебя, которая может выбирать и выбирает вредить другим и отнимать этот шанс у них. Ты не можешь остановить себя от убийства, когда ты волк, но ты мог попытаться не отбирать выбор у других. Я взял сверкающий покрытый рунами нож и сделал глубокий надрез на щеке оборотня, вгоняя лезвие глубже в плоть и ощущая, как холодный металл неожиданно теплеет, а затем снова остывает. Он завыл, а затем зарычал. — Что теперь? Планируешь скормить меня паукам в лесу, когда закончишь? — Его тон был саркастичным, но через секунду он понял, что это было правдой, и зрачки его глаз испуганно расширились. Только теперь он осознал, что я не из тех, кого начинает тошнить от подобных ужасных вещей. — Если бы я только мог, но нет, я больше не могу использовать этот способ для избавления от тел. Был и другой способ скрыть убийство, и я хотел испробовать его, но мне нужно было, чтобы мистер Сивый послужил мне не только на столе. — Половина Министерства Магии ищет там улики, кто же мог убивать всех этих ребят. — Я ухмыльнулся. — Я собираюсь позволить им найти тебя, но сначала... Вот тогда я и вогнал нож ему в грудь и начал ковыряться в ней. Фенрир закричал, но не от страха, как большинство моих жертв, а от боли и ярости. Его кровь оборотня разлилась и по цвету была подобна самой тёмной тени: красновато-чёрная. Когда я начал двигаться вверх, чтобы полностью отрезать ему руку, его голова дёрнулась вперёд из ослабленного пластика, и его челюсти щёлкнули в мою сторону. Он всё ещё был в облике человека, но даже сейчас его укус дорого бы мне обошёлся. Если у меня внезапно начнут проявляться волчьи наклонности, то, несомненно, возникнут вопросы. К счастью, ограничения достаточно замедлили его, и я поднял нож выше, разрезая ему горло, и продолжил давить лезвием на шею, пока не услышал хруст костей. Мои глаза встретились с его, в последний момент монстр уставился на монстра, а затем его голова была полностью оторвана, и глаза у него закатились. Я почувствовал большое облегчение, словно огромная гора свалилась с плеч, и посмотрел на огромное тело Фенрира Сивого — даже в человеческой форме он был волосатым и большим. Похоже, что мне предстояло избавиться ещё от кое-какой тяжести, а как раз для этого у меня был нож. Когда я закончил с разделыванием и собрал всё вместе, то завернул каждый кусочек в свежую паутину, а затем вытащил карту Мародёров, чтобы увидеть, где находятся поисковые группы в Запретном Лесу. Я более чем уверен, что Альбус был бы рад, что я убил серийного убийцу-оборотня, а ещё я знаю, что он очень разозлился бы, ошибись я и попадись. С громким хлопком я трансгрессировал из звукоизолирующей комнаты для убийств, предоставленной мне Выручай-комнатой, в Запретный Лес, в место, где когда-то охотилась колония пауков. У меня было очень мало времени, прежде чем моё появление заметят поисковики, обыскивающие Лес, поэтому я быстро разбросал части тела, а голову положил на самом видном месте, а потом обернулся посмотреть на дело своих рук. В таком виде он выглядел гораздо лучше. С другим громким хлопком я вернулся в общежитие Гриффиндора и убрал своё оборудование. Все знали, что нельзя трансгрессировать из Хогвартса и обратно, поэтому никто никогда не заподозрит, что всё это сделал я. Конечно, если бы директриса прямо сейчас следила за тем, где находятся все студенты в школе, то я бы попался, но, к счастью, я точно знал, где сейчас была она и все остальные жители Хогвартса. Они все следили за мной. Или же они так считали. Я быстро переоделся в мою форму для квиддича и посмотрел на часы. Осталось две минуты и двадцать девять секунд. За это время я проверил каждую деталь моей внешности. Всё должно быть идеально. Не попадись — первый закон Альбуса, который действует всякий раз, как я совершаю убийство. Я больше не обращал внимание на то, что разбиваю сердце своему наставнику, с тех пор как он находился в загробном мире, чем когда он был жив, но это можно было назвать настоящим произведением искусства, когда я справился с этим. Я захотел вызвать его с помощью Воскрешающего Камня, чтобы он разделил этот момент со мной. Степень сложности этого убийства зашкаливала: я убил волшебника/оборотня, которого было чрезвычайно трудно поймать, вернулся в школу незамеченным, и я выиграл матч по квиддичу. Треск — и я появился там, откуда ушёл, как раз когда другой я пробил собой трибуны. Я был под деревянными трибунами, окружающими поле для квиддича, единственном месте, скрытом от глаз зрителей. Схватив золотой снитч, оставленный для себя, я вскочил на Молнию и вылетел из отверстия, которое сам же и проделал со снитчем в руке. О, я ещё путешествовал во времени. Громкие крики раздались вокруг меня. Гриффиндор выиграл! Внутри я тоже радовался. Я заставил матч длиться более двух часов с момента, как заметил снитч, время от времени делая обманные манёвры, тем самым вынуждая ловца Пуффендуя совсем потерять из виду золотой мячик победы. Когда игра продлилась достаточно долго, чтобы послужить моей цели, я преследовал снитч, когда тот нырнул в сторону трибун, и я поймал его, прежде чем провалиться под места зрителей, где я припрятал маховик времени. Если меня не поймают за убийством или путешествием во времени, у меня будет железное алиби. Кодекс Альбуса победил. Я приземлился с остальной командой, крича и вопя, как практиковался часами с Альбусом до его смерти, совершенствуя мою имитацию восторга. Люди сочли бы меня странным, если бы я не вёл себя возбуждённо-восторженно. На самом деле, возможно, чуточку и был сейчас таким. Не так часто я уделываю другую команду и тёмного волшебника/оборотня в одно и то же время. Рон и Гермиона поддерживали меня, чего и следовало ожидать, но потом случился первый сюрприз в моём идеально распланированном дне. Чжоу Чанг, одетая в тёмно-синюю мантию волшебника, выбежала и запрыгнула на меня, сжимая в объятиях. — Гарри! Я думала, ты пострадал! — закричала она. Мне всё ещё придётся привыкать к этим отношениям парня-девушки. По крайней мере, она не пыталась меня поцеловать.