О новом воскресеньи

      Его предупреждали, что ехать в Мардонию опасно, что нападения участились. Но какое дело было Лорду Ралу до каких-то невидимых тварей, когда его ожидал один из величайших триумфов в его жизни. Неприступный Ренвольд без боя откроет ему ворота, Совет Семи покорно примет его власть… Ради этого стоило рискнуть жизнью своих солдат, да и своей собственной.       Он ехал в сопровождении небольшого отряда Корпуса Дракона. Будь жив генерал Эгремонт, он, конечно, настаивал бы на целом батальоне, да еще на двух дюжинах Морд`сит. Но Эгремонт был мертв. А у Даркена Рала были свои представления о безопасности. Он знал своих солдат, каждый из которых без колебаний отдал бы за него жизнь. И сам не ездил безоружным. Ему хотелось показать жителям Мардонии, что он готов обойтись без насилия — если его воля будет исполнена.       Они приближались уже к Ренвольду. Остановились в какой-то деревушке напоить лошадей…       Он помнил, что как раз занес ногу в стремя, когда услышал истошный крик. Тотчас выхватил меч. Вокруг него падали и вопили его люди.       Когда-то отец учил его сражаться с невидимым противником. Это было так давно — он был еще ребенком и Паниз Рал еще любил его. Он сам еще любил Паниза… Впрочем, его уроки он помнил до сих пор.       Отражая удары, Даркен искал глазами укрытие, но ничего не находил. Командир его отряда мертвый валялся у его ног. Он подумал было прикрыться мертвым телом, но отступать было некуда. Они стояли у колодца на окраине деревни, и даже если бы ему удалось добраться до какого-нибудь дома, едва ли хозяева с радостью распахнули бы двери перед Лордом Ралом.       Вдруг из левого плеча брызнула кровь. Он сперва увидел ее, а потом почувствовал.       Мерзкие твари! Он в бешенстве взмахнул мечом — и тотчас понял, что попал по одной из них. Но в этот момент нахлынула такая боль, словно ему перешибли ребра.       С трудом удержавшись на ногах, он продолжал отбиваться. Что-то горячее и липкое заливало все тело, на губах был странный вкус, но он думал, это просто пот. И вдруг как-то так вышло, что земля поднялась и стукнулась ему о голову. От неожиданности он закрыл глаза, но тотчас снова их открыл. Сообразил, что выпустил из рук меч, стал шарить пальцами в траве.       — Лежите и не двигайтесь, — прошептал рядом кто-то, кого он не видел.       А потом стало темно. ***       — Как… я здесь…       — Они решили, что вы мертвы. Когда они ушли, я принесла вас сюда.       Он с сомнением на нее покосился. Но приходилось верить.       — Чей… это дом?       — Мой. Они вырезали всю деревню. Кроме нас двоих тут никого нет. — Угадав вопрос в его глазах, она добавила: — Я убила одну из этих тварей. И надела ее плащ. — Она поднялась. — Вам нужно поесть. Я принесу бульона.       — Постой… Как тебя зовут?       — Сестра Олвен.       — Сестра Света?..       Она хмыкнула.       — На Сестру Тьмы я едва ли похожа. Лежите смирно, если не хотите истечь кровью.       — Но… разве…       — Раны от ножей мрисвизов нельзя исцелить магией. Придется ждать, пока заживут. ***       — Только не надо геройствовать.       Она была спокойна, но неумолима.       Пришлось проглотить и это унижение. Постараться не думать, не воображать себе лица своих солдат и своих Морд`сит, если бы они увидели, как великого Лорда Рала кормит с ложки девчонка.       Сперва он еще пытался сам держать голову прямо, но в какой-то момент сообразил, что его затылок упирается ей в плечо. Она дотянулась, поставила миску из-под бульона на стол, ловко поддержала голову Лорда ладонью, другую руку подставила ему под спину и помогла лечь.       — Осторожней… Вот так. Теперь спите. Час поздний. Или, может быть, нужно…       — Нет! — рявкнул он. ***       И все же он хотел жить.       Ничего приятного в Подземном Мире его не ожидало.       А жить он мог только благодаря Олвен. Пришлось смириться, что ее помощь нужна не только для того, чтобы есть и пить. В какой-то степени это было даже забавно — особенно то, что краснел он, а не она.       И хвала духам, что Олвен всегда держалась так спокойно, невозмутимо, не выказывая ни отвращения, ни жалости. Отвращение он еще мог бы пережить — к нему было не привыкать, но жалость… Узнав, что она Сестра Света, он мысленно приготовился к тому, что она станет изображать из себя этакую героическую страдалицу, которой по воле Создателя приходится выхаживать тирана. Но Олвен как будто вовсе не думала о себе. У нее был вид человека, твердо знающего, что и как нужно делать, и неукоснительно выполняющего свой долг. Она была постоянно погружена в практические хлопоты — и, наверное, потому, что она так к этому относилась, он не спрашивал, что именно заставляло ее возиться с ним с утра до ночи.       Он постоянно твердил себе, что это ненадолго. Совсем скоро ему станет лучше. Он вернется в Народный Дворец, снова будет самим собой — и это унижение забудется, как страшный сон. Забудется, как все прежние унижения. Он заставит себя забыть.       Но это жалкое, слабое, чужое тело, не желавшее подчиняться, предательски нывшее от боли…       Предавал его и разум. Ибо что, если не безумие, могло заставить грозного правителя Д`Хары, словно ребенка, взывать о помощи. Но слово сорвалось с губ прежде, чем он успел себя остановить:       — Олвен…       Как всегда, она была рядом. Как всегда, одного ее прикосновения было достаточно…       Она вытерла у него со лба пот, потом поднесла что-то к его губам. Прохладное, с терпким запахом трав.       — Сейчас будет легче, — пообещал ее голос у самого его уха. — Это снимет жар… Пейте, пейте.       Он послушно выпил.