Неприкаянный

      Парк поражал своей ухоженностью. Аллея Внешнего кольца, Внутреннего, парковые дорожки, беседки, уютные кованые скамейки. И самое главное — великолепные пруды. На них я возлагала особую надежду.       После изнуряющей жары улиц, усугублённой тяжёлыми пиджаками, свежая прохлада парка казалась манной небесной. Неудивительно, что сюда в воскресный день стеклась уйма народа. Прогуливающиеся пары с колясками, чопорные пожилые леди, болтливые стайки юных девиц, неугомонные дети, звонко лающие собаки, вечно голодные утки и даже флегматичные овцы. Миссис Коул сидела на скамейке неподалёку от детской площадки и читала книжку. Воспитанники приюта разбились на компании. Те, кто постарше, отправились куда-то вглубь парка, откуда доносилась живая музыка саксофона. Чуть младше — к прудам, а самые маленькие остались под присмотром воспитательницы.       Мне хотелось всего и сразу. Я ещё с самого утра дрожала от предвкушения прогулки по новому городу, в котором моя нога ещё ни разу не отметилась. К сожалению, в прошлой жизни мне не довелось выехать за пределы СНГ. А одним из заветных желаний было совершить кругосветку. И, чёрт возьми, сейчас, гуляя по парку Лондона, я чувствовала себя невероятно счастливой. Даже уже кажущийся извечным страх куда-то подевался. Вот как можно бояться, когда лицо щекочут тёплые солнечные лапки?..       После недолгих внутренних переговоров большинство голосов в голове было за то, чтобы пойти к пруду и поискать змей. Слухи и страшилки про этих пресмыкающихся в местных озёрах до меня уже дошли. Так что я надеялась поскорее выяснить, могу ли болтать со змеями, а потом, уже успокоившись, наслаждаться джазом и прогулкой.       Через десять минут я начала нервничать. Через тридцать — решилась сойти с тропинок и поискать среди кустов. Через тридцать две — поняла, что если не приведу в порядок одежду перед тем, как предстать пред ясны очи миссис Коул, то быть мне профилактически выпоротой.       Спустя два часа — ни одной чёртовой змеи. Даже самого завалящего ужика и то не нашлось. А я уж было раскатала губу на верного фамильяра, желательно ядовитого, а в придачу так и вовсе волшебного. Губозакатывательная машинка незримым духом витала надо мной. Зато комаров нашла целую кучу. Что самое плохое, они нашли меня тоже. Настроение стремительно приближалось к отметке «отвратительное».       Выбравшись из кустов, я старательно вытряхнула из волос листья и сучки, поправила белую рубашку, на которой приговором выделялись свежие зелёные росчерки, и направилась к центральным аллеям. Недалеко послышался смех, визг и бултыхание в воде. Из-за низких ветвей взгляду открылась полянка на берегу. Ближе к середине озера над водой виднелись головы детворы.       …Изрядно повеселев и напевая липучий мотивчик, я подошла к импровизированной сцене, на которой выступали уличные музыканты. Зажигательно вёл саксофон, ему вторили барабанные метёлочки и тарелки, задорно стучали каблуками танцующие пары и взлетали полы платьев. Я восхищённо следила за движениями танцоров. Настоящий свинг!..       — Это линди хоп, молодой человек, — весело обратился ко мне рядом стоявший мужчина, продолжая хлопать в ладоши.       — Я сказал это вслух?.. — смущённо пробормотала я.       Незнакомец широко улыбнулся. Музыка тем временем сменилась.       — А вот это уже коллежский шэг, — подмигнул он. — Стыдно, юноша, не знать в наш просвещённый век главного! Вот потянешь подружку танцевать вместо балбоа джиттербаг, а она возьми да и обидься! Впрочем, тебе ещё рано о подружках думать, верно я говорю?       Я лишь молча захлопнула рот и хлопнула глазами. Мужчина рассмеялся, закинул опустевшую бутылку из-под чего-то горячительного в урну и залихватски потянул на «танцпол» какую-то девушку. Чёрт побери, ну вот почему я не умею танцевать?       Сменялись пары, толпа шевелилась и жила своей жизнью. Музыка изменяла темп вплоть до невозможных скоростей, а люди всё равно продолжали танцевать. Взрывы смеха и одобрительного свиста со стороны зрителей отмечали особо удачные фигуры и движения танцоров. Моё внимание привлекла пара наших приютских в сторонке от общего действа. Один, судя по всему, бурно извинялся перед каким-то дородным дядечкой, второй же стремительно прошёл мимо, слегка задев этого джентльмена, и направился на боковую аллею. Меня захлестнул гнев. Сколько раз вот так у моей мамы тащили кошелёк, да и у меня самой!..       Я уже направлялась к сворачивающему свои словесные излияния обнаглевшему мальчишке, но не успела — тот проворно растворился в толпе. Потеряв его из виду, я стремглав кинулась в сторону той аллеи, где скрылся первый ворюга. Но за поворотом в искомый проход совершенно неожиданно оказалось препятствие, и мой бедный нос смачно впечатался в чью-то спину. Не менее многострадальная пятая точка, в перманентном поиске приключений, приземлилась на траву. От боли брызнули слёзы. Откуда-то из невозможной высоты донёсся голос:       — Ты ба, кого я вижу! Томми-бой!       Второй, не менее противный голос не замедлил отозваться слева:       — Наш мальчик-загадка (1)! Ты чего тут бегаешь, мелкота? Тебя не учили, что надо смотреть, куда прёшь, а?       Кое-как протерев глаза и вернув возможность видеть, я подняла взгляд на Кларка и Короля. Последнего так звали, поскольку в графе «имя» в приютских бумагах значилось благородное имя Ричард. Второго же можно было бы обозвать Суперменом — фамилия у обоих совпадала, но, к сожалению, ещё не существовало не то что криптонианца, но и даже издательства DC.       К моему удивлению, эти лбы, оказывается, не злились. Кларк чуть снисходительно улыбался, а Король протянул руку и помог мне встать. Весь запал злости куда-то исчез. Кажется, раньше у меня эмоции не скакали таким бешеным маятником. Об этом я подумаю потом. А пока что — я не я буду, если спущу их поступок на тормозах.       Мой нос шумно шмыгнул. Наверное, он живёт отдельной жизнью.       — Учили. А ещё… — я помялась, собираясь с духом, но всё же продолжила, на всякий случай плотно зажмурившись. — А ещё учили, что воровать — плохо.       Секунда молчания, вторая… И тут грянул хохот. Такой чистый, искренний, от души. Я опасливо приоткрыла глаз. Эти сволочи согнулись пополам, заливисто смеясь, хлопали друг друга по спине, тыкали в мою сторону пальцем и сгибались в следующем приступе. Кони недоделанные. Я тут, понимаешь ли, переживаю, на подвиг иду, дабы праведной речью наставить их на путь истинный, а они… Безобразие.       — Эй, ну хватит вам уже! Что я такого смешного сказал? Я, между прочим, серьёзно! — возмутилась я.       — Ой не могу… — всё ещё хихикая, протянул Кларк. — Риддли, ты когда в сказки поверил?       — Может, в Санту и Пасхального Кролика ты тоже веришь? — с весёлым изумлением осведомился Король. И после ещё одного взрыва смеха продолжил. — Сними розовые очки, карапуз, тут тебе реальная жизнь, а не сказки. И не тупи больше.       Я упрямо помотала головой:       — Но это всё равно плохо! Зачем вам это? Я понимаю, что карманных денег нам не выдают, но… Воровать ради какого-то мороженого? Ради билета в кино? Зачем?..       Парни резко посерьёзнели. Будто рукой кто провёл, сменив выражения лиц. Переглянулись, словно молча переговариваясь. Спустя пару секунд борьбы взглядов пришли к какому-то решению. Кларк недовольно поджал губы и отвернулся, а Король со вздохом положил мне руку на плечо.       — Пойдём в более тихое место. Вот уж не думал, что сегодня придётся… — он прервался, помолчал немного, потом ещё раз вздохнул. — Обычно мы рассказываем об этом чуть позже, когда вы подрастаете.       Пока мы шли, я украдкой бросала на них двоих полные нехороших подозрений взгляды, и заранее чувствовала, что мне не понравится то, куда свернёт разговор. Через пару минут наша троица остановились в каком-то глухом безлюдном закутке. Король усадил меня на лавочку, сам забрался на спинку, а Кларк остался стоять.       — В общем, слушай, Том, — начал Король. — Я постараюсь объяснить так, чтобы ты понял. Если что — спрашивай, лады? Не привык я с такими клопами, как ты, разговаривать.       Я не сдержалась от хмыка. Король лишь дёрнул бровью и продолжил:       — Все старшие, так или иначе, завязаны. Не могу сказать, что мы сами сильно в восторге от того, чем занимаемся. Но не спеши радоваться — виноватыми мы себя тоже не чувствуем. Тому толстяку, думаешь, сильно нужны два жалких лореля (2)? Да он в месяц точно не меньше тридцати фунтов получает (3)!       — Это ну вот вообще не оправдание, — себе под нос пробурчала я.       — Не оправдание, но смягчающее обстоятельство, — а слух-то у ребят хороший. Кларк оправдывает свои супер-силы, ха-ха.       — Если мы не будем воровать… Второй вариант куда хуже. Скажи, что ты знаешь о… Чёрт подери, — Король как-то беспомощно посмотрел на напарника. — Не могу я ему рассказать. Он же совсем ещё ничего не понимает!       — Это было твоё решение, — пожал плечами Кларк.       — Эй, я как бы всё ещё тут сижу! — возмущённо напомнила я о своём присутствии.       Король с силой потёр лоб.       — Ладно. Ладно, я смогу. Том, гхм, представь себе цветочек, а в нём — тычинки…       Я некультурно заржала:       — Чувак, про пестики и тычинки я в курсе, можешь не рассказывать. И откуда дети берутся — тоже знаю. Так что можешь не мучиться. Я, правда, всё равно пока не понимаю, каким образом это относится к… твою ж мать!       Я резко замолчала, ошарашенная пониманием. Они же не серьёзно?..       Король с Кларком в это время тоже пребывали в прострации. Ну не должен, по их меркам, четырёхлетний ребёнок знать такое. И, тем более, делать такие логические выводы.       Через несколько секунд изумлённого, пусть и по разным причинам, молчания я сглотнула и внезапно осипшим голосом спросила:       — Вы хотите сказать, что некоторые из нашего приюта…       — Продают себя? — неожиданно жёстко переспросил меня Кларк. И, словно выплюнул.       — Да.       — С десяти лет каждый в приюте должен приносить прибыль, — от тихого ровного голоса Короля становилось жутко. — И либо ты воруешь, либо… Тебя «усыновляют». Иногда нас возвращают через неделю, иногда — через месяц. А иногда ты никогда не возвращаешься. Помнишь Дерека-Весельчака?..       Я медленно кивнула, чувствуя, как липкий ужас ледяными щупальцами ползёт где-то по спине. Том помнил Весельчака очень смутно. Но он был славным малым. В его карманах часто находились конфеты для малышни, а сам он обожал читать сказки на ночь сонной детворе. Этот улыбчивый двенадцатилетний мальчишка умудрился завоевать расположение даже будущего Тёмного Лорда. А видел его Том в последний раз год назад. И думал, что его действительно усыновили. Твою ж мать.       Я обхватила себя руками, стараясь унять дрожь. Наверное, это вечереет и в парке именно поэтому так холодно. Конечно, это всё вечер и близость водоёма, никак иначе. Да.       Чужая тёплая ладонь на плече немного помогла. Я посмотрела на Короля и нахмурилась. Какого чёрта он на меня так сочувствующе смотрит?       — Наверное, не стоило тебе рассказывать, — начал было Ричард, но я сердито его перебила.       — Стоило. Это, конечно, совершенно не то, что я готов был услышать, но… Я всё равно должен был узнать. И лучше рано, чем поздно.       — Бред. И легче тебе стало? — со странной злостью спросил Кларк. — Так у тебя было бы ещё лет пять-шесть детства. Да, не очень хорошего, но всё равно детства! А ты с таким спокойствием об этом говоришь!       Я молча смотрела на четырнадцатилетнего мальчишку. Мальчишку на восемь лет младше меня, который кричит из-за того, что невольно отобрал у меня детство. И злится сам на себя, что не уберёг.       Кларк замер на полуслове. Из-за уткнувшейся ему куда-то в солнечное сплетение моей макушки. Я же старалась прогнать комок в горле и старательно сопела в чужую рубашку. Через секунду меня обняли в ответ.       — Не реви.       — Не реву, — шмыг.       — Не реви, кому говорю!       Я сквозь слёзы рассмеялась от нелепости. И ещё пуще разревелась от нахлынувших воспоминаний. Нифига мне не всё равно. Я всё же отчаянно скучаю. По родителям. Сестре. Лучшему другу. Кошке. Друзьям. Привычной, пусть и набившей оскомину, жизни. Любимой чашке, ноутбуку и развешанным картинкам на стенах. По той тысяче мелких незаметных вещей, о которых и не вспоминаешь. Пока не стоит их лишиться.       …Когда я успокоилась, уже темнело. Я с удивлением обнаружила, что неведомым образом перекочевала в кольцо рук Короля. Может, они менялись, пока пережидали мою истерику.       — Всё-всё, я уже успокоился, хватит меня тискать, как плюшевого мишку.       Приятное тепло исчезло. Я с толикой сожаления подумала, что, может, стоило ещё немного погреться. В этой чёртовой Англии по вечерам, оказывается, даже в июне холодно.       — Ты как, готов возвращаться? — спросил подошедший не-Супермен.       — Угу, — я смущённо кивнула.       Король же с кряхтением встал и потянулся. Блин. Это мне было тепло и хорошо, а он наверняка озяб. Теперь я себя ещё и виноватой чувствовала. Ричард же, словно услышав мои мысли, отмахнулся:       — Забей. Со всеми бывает. Потому мы и держимся друг друга, Томми. Против всего остального мира.       Я кивнула. Знал бы ты, насколько ты прав.       В здании приюта было теплее, чем на улице. Я же вообще грелась возле кухни. Там стояло в ряд несколько огромных промышленных печей для готовки. И примыкали они к стене. Ну, а я, недолго думая, прочно оккупировала в другой комнате ту же самую стену, просто с другой её стороны. И прогревалась кирпичная кладка просто восхитительно.       По дороге обратно Король рассказал ещё один нюанс. В принципе, несмотря на закон о запрете на использование труда несовершеннолетних, дети всё равно работали. На фабриках — редко, гораздо чаще подростки уезжали в сельскую местность на фермы. И там пахали как проклятые. Чаще всего — за еду и крышу над головой. Причём Ричард не особо шутил, там действительно ты будешь должен ночевать на полу или, в лучшем случае, под кроватью. Комнаты большие, больше напоминающие бараки, человек на десять-пятнадцать. Кровати достаются очень немногим. Паёк зачастую гораздо хуже, чем у нас, а работать с самого рассвета и до заката. Ни о какой школе и речи нет. И это всё при том, что правительство выделяет деньги за каждого взятого на попечение ребёнка.       И там, кстати, тоже никто не отменял «особые привилегии родителей». Поэтому ссылки на ферму приютские боялись, как огня, предпочитая два других варианта добычи.       Необходимость в навыках управления магией росла не по дням, а по часам.       После ужина и попыток сдвинуть пёрышко я сидела уже у себя в комнате, завернувшись в одеяло, и задумчиво смотрела на листочек с пунктами действий. Скоро нужно выдвинуться на поиски Дырявого Котла. Закончив медитировать на листик, я потушила газовый рожок.       Билли Стаббса выпороли, потому что он умудрился изгваздать свежепостиранную рубашку. Уши предательски горели.