***
Решив, что стоять и дальше во тьме, постепенно превращаясь в ледышку, нет смысла, Кёрсти решила идти вперёд. Всё, что угодно, лишь бы отвлечься от гнетущих мыслей о предстоящей у неё впереди вечности пыток. Гнетущих? Мягко сказано! Самоубийство казалось благом. Но девушка знала, что смерть не избавит её от адского пламени. Вернее, хлада. Её шаги были совершенно бесшумны. Девушка попыталась произнести хоть что-нибудь, хоть слово. Она чувствовала, как звуки срываются с её губ, но не могла их слышать. То ли она оглохла и ослепла, то ли физика данного адского измерения просто не позволяет лучам света и звукам распространяться в воздухе. Забавно. Кёрсти читала о подобной пытке раньше. Человека сажают в герметичную камеру, куда не могут поступать ни свет, ни звук. И спустя несколько часов, максимум дней, этот самый человек сходит с ума. Мозгу нужна информация, и он голодает в полной тьме, лишённой даже шорохов и запахов… Именно это её ждёт?***
Когда Кёрсти уже готова была забиться в припадке ужаса, зажёгся свет. Вернее, она словно бы сделала шаг и попала в комнату, полную тусклого белёсого свечения. Девушка зажмурилась от резкой боли в глазах, привыкших к темноте. Когда же она открыла их, то перед ней стоял он. Тёмный Принц Боли, Ангел Страданий, Чёрный Священник Ада, Владыка Проклятых Левиафана. Она запомнила все его титулы. Кёрсти почувствовала предательскую дрожь в ногах, и виной сей дрожи был не только безотчётный ужас перед неведомым. Девушка помнила, как он, ужасный в своём величии глава сенобитов, снился ей почти каждую ночь. О, да… это были кошмары, но с ярко выраженным эротическим оттенком. Каждое утро, просыпаясь, Кёрсти чувствовала предательскую влагу между ног. И она ненавидела себя за это. Кёрсти застонала от ужаса, когда он приблизился к ней, бесшумно и степенно. Его чёрное одеяние, бледная кожа, страшные раны на груди и голова, испещрённая квадратами глубоких шрамов… Но самое жуткое — это гвозди, забитые глубоко в плоть лица. Как кто-либо вообще был в состоянии перенести такую боль и не умереть?! Пинхед схватил её за руку, и Кёрсти почувствовала, как его сильные ледяные пальцы впились в её нежную плоть. Без малейшего видимого усилия сенобит повалил девушку на землю, её тёмно-каштановые волосы на миг упали ей на глаза, а когда она снова могла видеть, то могла различить лишь бесстрастное, холодное лицо перед собой, с чёрными глазами, лишёнными белков. Тёмный Принц Боли сидел рядом ней, склонившись почти вплотную к её лицу. И его дыхание тоже оказалось ледяным. Спиной Кёрсти ощущала холод твёрдого каменного пола, а Владыка Проклятых в это время бесстрастно, без каких-либо эмоций, сосредоточенно смотрел на неё, не отрываясь и не моргая. До Кёрсти наконец дошло, что он не держит её, и она могла бы встать, если бы захотела, но девушка не посмела… Она не смела даже шевельнуться, не то что подняться! — Раздевайся, — тихо произнёс он, и его голос, спокойный и пронзительный, эхом разнёсся у неё в голове. — Одежда тебе больше не понадобится. Кёрсти тупо уставилась на главу сенобитов, не в силах переварить сказанное им, и наказание не заставило себя ждать. Звонкая пощёчина ледяной ладони резко обожгла её левую щёку, и девушка с готовностью, которая была ей самой противна, принялась расстёгивать пуговицы на блузке. Но не подчиниться было ещё страшнее. Она скинула с себя куртку и блузку, расстегнула дрожащими пальцами молнию джинсов и тоже избавилась от них. Теперь кожа её обнажённых бёдер ощущала весь спектр ледяных прикосновений жёсткого каменного пола: Кёрсти и представить себе не могла, что может быть так холодно. Пока она раздевалась, девушка сумела бросить пару взглядов по сторонам, и едва сдержалась, чтобы не застонать от страха. Помещение до мельчайших деталей напоминало тот жуткий чердак в доме её отца (кроме пола — он был каменным, а не деревянным), с которого и начался весь этот ужас. Именно на том чердаке Фрэнк и открыл Шкатулку, выпустив сенобитов. Что ж, её добрый дядюшка хотя бы получил по заслугам, одно утешение. Кёрсти сняла туфли и стянула джинсы, отбросив их подальше. Почему-то она подумала, что Пинхед хотел именно этого. Лифчик и трусики полетели следом. И вот она лежит полностью обнажённая перед его терзающим взором, а сенобит всё продолжает хранить давящее, пугающее её молчание… Кёрст лежала, а её кожа покрывалась мурашками. Её нежные соски затвердели, и всё её тело трясло мелкой дрожью, зубы стучали, и она не могла заставить себя перестать дрожать даже на долю секунды. Но хуже всего приходилось спине. Холод пола причинял такую боль, что на глазах выступали слёзы. — Насладись, — послышался голос Пинхеда, и в этом гласе чувствовался жёсткий приказ. Кёрсти растерянно посмотрела на него снизу вверх: — Я не понимаю… Ещё одна пощёчина обожгла её щёку. — Насладись собой, — Владыка Проклятых встал в полный рост, по-прежнему не сводя взгляда чёрных, почти змеиных глаз с Кёрсти. Не веря, что она это делает, девушка принялась ласкать себя руками. Сперва медленно и несмело, начиная с осторожных поглаживаний сосков и постепенно опускаясь ниже. Потом она поняла, что чем яростнее, чем сильнее она ласкает кожу своего тела, тем больше блаженного тепла получает. И чем холоднее было её спине, тем ярче был контраст, тем пронзительнее удовольствие, когда её пальцы гладили горячий живот и бёдра, ласкали пышущую жаром грудь с затвердевшими теперь уже не от холода, а от возбуждения сосками. Когда под кончиками пальцев оказалась мягкая поросль коротких волос на лобке, Кёрсти больше не смогла сдерживаться и застонала от удовольствия, прикрыв глаза. Когда девушка уже дрожала всем телом в предвкушении скорого оргазма, то раздался новый приказ, краткий и чёткий: — Стой. Кёрсти с неохотой подчинилась. Она почти забыла про присутствие Пинхеда, так увлекалась ласками собственного тела. — Тебе холодно. Я согрею тебя. Услышав эти слова, Кёрсти задрожала, ибо в них не было и крохотной капли сочувствия.