В любви и на войне

Сигнал к побудке вырвал Николь из плена сна. Слишком резким был переход от дремы к пробуждению, и, цепляясь за обрывки сновидения, она не сразу поняла, где находится. Ее голова покоилась на плече Монса, но обстановка была не похожа на уютное гнездышко «Октопуса». Генерал – словно и не спал вовсе – вскочил с постели и обернулся, с укором глядя на новоиспеченную жену: - Подъем, сержант! Службу никто не отменял! Зевая, Николь принялась натягивать форму. Сержант Гранд – хорошо звучит! Это ее немного взбодрило. Да и золотое колечко, символ нового статуса, отлично сочеталось по цвету с двумя полосками на погонах. Придя на рабочее место, Николь поздоровалась с коллегами, привычно набрала код, открывающий доступ к дешифратору, и уже собиралась заняться отложенными из-за свадьбы делами, как вошел ее непосредственный начальник, полковник Пфальц. - Гранд, вы уже здесь! Отлично! – потирая руки, сказал он. – Внимание всем, мне нужно сделать объявление. Два дня назад на Космофлоте произошло радостное событие: Верховный Главнокомандующий генерал Монс сочетался браком с сержантом Николь Гранд. Давайте вместе поздравим супругу нашего генерала и пожелаем им долгой и счастливой совместной жизни, - голос старого полковника дрогнул, и он с теплотой посмотрел на Николь. Медленно, с недоумением коллеги поднялись, но их удивление быстро сменилось радостью: обступив Николь, все наперебой стали ее поздравлять. Почти сразу же это сообщение появилось на информационной доске Космофлота, так что через десять минут все, от поваров до генералов, знали, что произошло. За обедом Николь привычно выбрала место рядом с Минной. Несмотря на новый статус, никаких поблажек в виде отдельного кабинета и прочих удобств ей не полагалось по уставу. - Повезло тебе… - чуть завистливо глядя на обручальное кольцо, вздохнула Минна. – Вот бы и мне подцепить какого-нибудь генерала… Или на худой конец полковника… - Пфальц – чем не вариант? – рассмеялась Николь. - Да ну, они все морщинистые, и пахнет от них как от бабушкиного сундука с ее подвенечным платьем. А я хочу молодого, красивого, сексуального, почти как твой ВГ. Она огляделась в поисках возможного предмета обожания, но в этот час в столовой обедали только младшие офицеры. - Кстати, я приду сегодня вечером забрать свои вещи, - сообщила Николь. - Значит, ты окончательно переезжаешь в генеральское крыло? – огорчилась Минна. - Мы все равно будем встречаться с тобой каждый день за обедом. - А ко мне подселят новенькую девочку, да? - Ну, я могу поговорить с Монсом, чтобы мою койку никому не отдавали – мало ли, захочу вернуться… - Не стоит. Ладно, буду привыкать, хоть без тебя мне будет не так весело. Минна поднялась, комкая салфетку. По ее лицу было видно, что она сильно расстроена. - Минни, Минни, ну что ты? – начала Николь, но подруга махнула рукой и почти побежала к выходу. За ужином Николь сидела одна. Минна, чересчур близко приняв к сердцу ее уход, предпочла остаться в каюте. Без интереса ковыряя в тарелке с вареной стручковой фасолью, Николь раздумывала, как бы развеселить подругу и не дать ей скучать на первых порах. - Здесь свободно? – раздался настойчивый женский голос. - Да-да, - торопливо ответила Николь, пододвигая к себе пустой поднос, чтобы незнакомка могла сесть. Только подняв глаза, она узнала, кто перед ней. Это была Валери Вагабонд. Бывшая любовница генерала Монса. «Что ей от меня надо?» - насторожилась Николь. Вряд ли бы Валери подсела к ней без повода – на тех, кто ниже рангом, она обращала внимания не больше, чем на тень от стола. Усердно пережевывая пресную фасоль, Николь украдкой разглядывала соседку по столу. Валери всегда следила за собой: ее ногти были накрашены, а прическа идеально уложена. Пышная грудь едва умещалась в тесной блузке. Да, генерал Монс был прав – такая знала, как вскружить голову любому мужчине. - Вас можно поздравить, Гранд. Без году неделя на Космофлоте, а такой успех! Выйти замуж за нашего бравого генерала мечтали многие, но окольцевать его удалось только вам. Голос Валери просто сочился ядом. Если бы слова убивали, от Николь бы не осталось и следа. - Возможно, мне повезло чуть больше, чем другим, - уклончиво ответила она. Нельзя же было встать и уйти прямо сейчас – это означало бы полное поражение, трусость, недостойную жены такого храброго воина, как генерал Монс. Поэтому девушка решила дать отпор. - Другим? – Валери усмехнулась, приподняв тонкую бровь. – А вы не интересовались, сколько женщин у него было до вас? - Мне достаточно того, что сейчас я у него единственная. Валери фыркнула – точь-в-точь кошка, которой в нос сунули щепотку перца. - Тощая, невзрачная, ни грамма косметики на лице… Сомневаюсь, что вы более искушены в любовных делах, нежели я. Чем вы его так очаровали, маленькая дурнушка? – Валери изучала съежившуюся на стуле Николь точно микробиолог – неизвестную науке бактерию. – А, кажется, догадываюсь… Вы преподнесли ему в подарок невинность – свою единственную ценность. Неужели Андре так соскучился по женскому телу, что клюнул на эту дешевую приманку? Это стало последней каплей в чаше терпения Николь. Она вскочила. - Лучше быть девственницей и отдаться любимому мужчине, чем раздвигать ноги перед каждым, у кого на погонах полосы толще! Ее не заботило, что она слишком громко это произнесла, так что несколько голос повернулось в их сторону. Первая атака Валери была отбита, но у Николь не было уверенности, что этот разговор – последний. Этот эпизод заставил Николь понервничать, поэтому она решила не ходить сегодня за вещами к Вильгельмине, чтобы не нарываться на еще один скандал. После работы она впервые пришла ночевать не к себе в каюту, а в жилище генерала. Монс, судя по оповестителю, был на совещании в Генеральском совете, а такие мероприятия рано не заканчивались. Готовясь ко сну, Николь прияла ванну и нашла, что в новом качестве есть свои плюсы: большая мягкая кровать, просторная комната, при желании можно было заказать завтрак, обед и ужин прямо сюда, как в отеле. Засыпая, она почти забыла и о несчастной одинокой Минне, и о стервозине Валери. Монс, придя с совещания, ненадолго ее разбудил, но после непродолжительных ласк и поцелуев они вновь задремали, теперь уже в объятиях друг друга. Утром Николь не решилась поведать Монсу о вчерашнем разговоре с Валери. Ей вообще не хотелось упоминать имени соперницы – мало ли, какие воспоминания, приятные или не очень, у генерала с ней связаны. Ведь, по сути, Николь не знала ничего – ни как они познакомились, ни как любили друг друга, ни как расстались. Она могла только догадываться. Спустившись на свой этаж, Николь встретила в коридоре толпу служащих: очередь, чья голова разделялась на два кабинета, а хвост терялся за поворотами. Она попыталась узнать, что происходит, к чему это странное построение, как ее окликнула Минна. По бледному лицу и дрожащим губам подруги Николь поняла, что что-то случилось. - Никки, миленькая, помоги мне! – всхлипнула Вильгельмина. - Да что, что с тобой? Ты больна? Или… Николь пристально вгляделась в глаза Минны и ахнула: - Ты пьяна? - Да, то есть нет… Я вчера выпила чуть-чуть, пару глоточков, мне было очень плохо без тебя. – У Минны по щекам заструились слезы, ее всю трясло. – А сегодня, Боже мой, сегодня у нас опять сдача крови на алкоголь! Тут до Николь дошло, почему в столь ранний час на этаже столько народу. Очередь в медицинский отсек! - И если они узнают… Меня уволят из Космофлота! – продолжала рыдать неутешная Минна. Николь живо вспомнила, как сама попала в точно такую же ситуацию, как едва не разрыдалась от страха, когда Монс обнаружил ее проступок и назначил примерное наказание. Неужели то же самое ждет и Минну? - Подожди, я кое-что выясню, - сказала Николь и стала пробираться к началу, где стоял полковник Пфальц со списком в руке и отмечал всех прошедших процедуру. - Гранд, вы что здесь делаете? – рявкнул он, увидев Николь. – Идите работать, вас это не касается. - Почему, сэр? - Вы находитесь под юрисдикцией Верховного Главнокомандующего, он контролирует ваши действия и несет за вас ответственность. - Ну, а если я нарушу какое-то правило, сэр? – не отставала Николь. Пфальц бросил на нее гневный взор, видимо, желая сказать что-нибудь резкое, но не осмелился, лишь процедил сквозь зубы: - Идите, Гранд, идите. Николь вернулась и крепко сжала в руке потную ладошку Минны. - Мы что-нибудь придумаем… Ей очень не хотелось, чтобы лучшая подруга прошла через тот же кошмар. Если одно преступление Монс еще простил, то второе – вряд ли. - Послушай, если тебя нет в списке, можешь сдать за меня кровь? – с надеждой спросила Минна. – Я тебе свой пропуск дам, отметишься… - Это противозаконно, - покачала головой Николь. - Никки, прошу тебя! Ты же знаешь, как много для меня значит эта работа! А бутылку я выкину, клянусь. И больше ни глоточка, ни единого, до самой Земли. Николь с сомнением посмотрела на подругу, на Пфальца, вспомнила Монса, который исполосовал ее кожу до крови, и решилась. - Хорошо. Но это в первый и в последний раз. Давай свой пропуск и иди потихоньку уничтожь бутылку. - Спасибо! Я люблю тебя! – убегая, прокричала Минна. К счастью, к тому времени, когда подошла очередь Николь, полковник уже ушел, а безмолвному аппарату по забору крови было все равно, кто перед ним. Генерал Монс, сжав зубами любимую трубку, вчитывался в разложенные на столе бумаги с расчетами. Он был очень и очень рассержен, и только присутствие интеллигентнейшего доктора Форша заставляло его сдерживать эмоции. - Значит, док, вы утверждаете, что эти анализы крови абсолютно идентичны? - Да, сэр. У меня были сомнения, но после повторной проверки они рассеялись. Образец крови, принадлежащий, судя по маркировке, лейтенанту Смит и якобы сданный ею сегодня утром, не совпадает с анализами, взятыми ранее, но с точностью 99,9% принадлежит вашей супруге. - Замечательно. Просто великолепно. – Он хмыкнул и откинулся на спинку кресла. – Кажется, эта малышка снова нарывается на хорошенькую порку, а, док? - Это не мое дело, - деликатно заметил Форш. – Впрочем, мое мнение о целесообразности телесных наказаний по отношению к женщинам вы знаете. Монс потянулся к видеофону и набрал номер дежурного. - Сержанта Гранд ко мне, живо! - Я могу идти, сэр? - Да, док. Сцена, которая сейчас здесь разыграется, не для слабонервных. - Только прошу, не переусердствуйте, как в прошлый раз. - Ничего не обещаю… Но, на всякий случай, будьте готовы. Вызов к генералу, да еще такой официальный, через службу охраны, заставил Николь поволноваться. Было ясно, что за этим что-то стоит – и скорее всего, ее утренняя выходка. Неужели Монсу донесли, что вместо Вильгельмины пробу крови сдавала ее лучшая подруга? Генерал не ответил на приветствие Николь ни словом, ни жестом. Даже по его лицу нельзя было прочесть, о чем он сейчас думает, но Николь отчего-то прошиб холодный пот. - Взгляните, - он пододвинул к ней результаты забора крови. Девушка недоумевающе воззрилась на него. - Я не понимаю… - начала она, но Монс ее прервал: - Зато я прекрасно понимаю. Он поднялся с места и, обойдя вокруг стола, встал рядом с Николь, опершись о край. Облако ароматного дыма с сильным привкусом шоколада окутало обоих. - Зачем вы это сделали? – Голос Монса был спокоен и холоден, как норвежский фьорд. – Кого вы пытались обвести вокруг пальца? Николь, опустив голову, виновато молчала. У нее на сердце было тяжело из-за обмана, но еще тяжелее было предать Минну. - Хорошо, я отвечу за вас. Лейтенант Смит не сдавала кровь потому, что анализатор неизбежно бы вычислил наличие следов алкоголя. Вы пытались спасти свою подругу, забыв, что перед Уставом все равны. Виновный должен понести заслуженное наказание – кому как ни вам это знать. Но ложью никого нельзя спасти, можно лишь погубить. Вы только ухудшили ситуацию, хотя и поступили благородно. Я ценю это качество в солдатах, потому что сам много раз щадил поверженных врагов, умолявших о милосердии, и не отказывал друзьям, если они взывали о помощи. Перед вами стоял нелегкий выбор – поступить по закону или по зову сердца. Вы выбрали второе, и я вас не виню. Но простить Вильгельмину… У меня нет на это права. Он набрал номер службы внутренней безопасности и приказал: - Немедленно обыскать каюту №362. Есть подозрение, что в комнате спрятаны наркотические вещества или алкоголь. - Могу я пойти с вами? – взмолилась Николь. - Нет, оставайтесь здесь. Если понадобится, я вас вызову. Едва за Монсом закрылась дверь, Николь в панике заметалась по комнате. Она хотела бы предупредить Минну, но все средства связи были блокированы, а ослушаться приказа генерала она не смела. Спустя десять-пятнадцать минут, которые Николь показались вечностью, дверь снова распахнулась, но на пороге стоял не Монс, а один из молодчиков, несущих вахту в службе быстрого реагирования. - Сержант Гранд, пройдемте. Путь до знакомой каюты был похож на восхождение на Голгофу. Сердце Николь учащенно билось, пульс отдавался в висках, отчего все окружающие звуки сплелись в один протяжный гул. Она боялась того, что ей придется увидеть: растерзанную комнату, Монса, нависающего с кнутом над распростертой на полу окровавленной Минной… Много еще ужасов мерещилось Николь, но все страхи оказались далеки от реальности. В каюте действительно все было вверх дном. Все ящики шкафов были раскрыты, на полу кучками валялось нижнее белье Минны и Николь вперемешку. Обе постели встали на дыбы, как разгневанные кони. Монс тоже находился здесь – без кнута, но вид его не предвещал ничего хорошего. Вильгельмина, стоящая в одной полупрозрачной сорочке, босая, со страхом взирала на весь этот беспорядок. Один из бойцов придерживал ее за локти, и Николь заметила на ее запястьях стальные браслеты. - Ничего нет, генерал! – отрапортовал один из бойцов. Николь одними глазами показала Минне: «Вот видишь! Все обойдется!». Но подруга стояла бледная как смерть и от шока не могла произнести ни звука. Но Монса не так-то просто было провести. Он подошел к матрацу, провел рукой по швам, потряс и прислушался. - Там что-то есть… Вскрывайте. Швы лопнули, точно перезревшие стручки. Но пол посыпались белые шарики полиэстерола, и по ним на пол мягко съехала маленькая стеклянная бутылочка. На дне оставалось еще немного светло-коричневой жидкости – не больше полстакана. - Минна, ты же обещала! – Николь не сдержала укоризненного вскрика. - Это ваше? – Монс сунул бутылку под нос девушке. Та кивнула. Это выглядело так, будто ее шею свело судорогой. – Уведите лейтенанта Смит в следственный изолятор. У Минны подкосились ноги, и двум бойцам пришлось тащить ее на себе. Монс распорядился закрыть комнату до особого распоряжения, не дав Николь даже вещи забрать. - Что с ней будет? – спросила Николь, шагая за Верховным Главнокомандующим по коридору. - Завтра мы вынесем дело на суд Генеральского совета. Ее судьбу решит Трибунал. - Но, сэр, разве ничего нельзя сделать? - Все, что можно – подать апелляцию. Но я не вижу сколько-нибудь веских причин для этого, - пожал плечами Монс. – Все слишком очевидно. Николь ухватилась за это предложение, как за последнюю соломинку. - Подать апелляцию? Сэр, вы должны это сделать! Я прошу вас! Ради Минны, ради меня… Пожалуйста, Андре… Имя возлюбленного само сорвалось с ее губ. В душе она надеялась, что это обращение затронет чувствительную струнку в его сердце, заставит смягчиться. Ее устами говорил не подчиненный – это женщина обращалась к своему мужчине. Длинная пауза, во время которой Николь на какой-то миг воспрянула духом – неужели ее слова достигли цели? - Вы просите невозможного, - не оборачиваясь, через плечо бросил генерал. В отчаянии Николь схватилась за голову. Нужно было как-то уговорить Монса отменить приказ – что угодно, пусть назначит ей неделю гауптвахты, выпишет штраф, отправит мыть полы в общевойсковом сортире, лишь бы Минна осталась в Космофлоте. - Вы несправедливы, сэр, - простонала она. - Вы ищете справедливости? – Монс посуровел, в его голосе зазвучала сталь. – Хорошо, я скажу вам, что такое справедливость. Это значит, что я должен был отправить вас обратно на Землю еще после нашей первой встречи, лишив звания и наградив «черной меткой» на всю оставшуюся жизнь. Но я этого не сделал. Те пятнадцать шрамов, что появились на вашей спине – лишь малая капля крови, которую вы заплатили за свой неосторожный поступок, свой опрометчивый бунт. Сколько раз за эти месяцы вы нарушали всевозможные правила? И каждый раз я давал вам шанс исправиться. Я видел, что вы верный солдат, по наивности и легкомыслию попадающий в странные и опасные ситуации. Я взял вас по свое покровительство в надежде, что сумею направить по истинному пути, не дам сбиться, но вы продолжаете снова и снова совершать непредсказуемые поступки. И не называйте меня «Андре», помните о субординации. Для вас я «господин генерал». Внутри Николь словно обрушилась заботливо выстроенная пирамида. Она сжала зубы, потому что рвавшиеся с языка слова были слишком резки и несдержанны. Сделав над собой усилие, она гордо вздернула голову. - Прошу прощения, господин генерал. Вы правы. Они вернулись в свою каюту. Николь душили подступающие к горлу рыдания – последние слова генерала были точно удар хлыста. Потерянная, она застыла посредине комнаты, не зная, то ли ее сейчас с позором выгонят, то ли приласкают. Она стояла довольно долго, пока Монс молча курил, глядя в широкое окно. Наконец он повернулся. - Идите спать, Николь. Уже поздно. Она раздевалась долго, сняла с себя все до последней нитки, зная, что он по-прежнему не спускает с нее глаз. В этом был своеобразный вызов – изобразить покорную готовность к любовным утехам именно в тот момент, когда между ними произошел эмоциональный взрыв. «Сегодня у меня еще есть шанс, - сказала она себе, - а завтра будет поздно». К ее удивлению, это сработало. Когда Монс лег с ней в постель, он был не только обнажен, но и порядком возбужден. Николь нарочно повернулась к нему спиной, подставляя тыл, как собака, которая падает навзничь перед сильным соперником. В этот раз она была более активна, чем обычно, ведь от ее игры зависело будущее Минны. И генерал остался весьма доволен ее действиями и поведением – по крайней мере, в конце он поблагодарил ее и прошептал несколько тайных слов на ухо. О Минне они оба не упоминали. Когда Николь проснулась, генерала уже не было. Ей хотелось бы еще раз напомнить ему о возможной апелляции, но она понимала, что он вряд ли захочет возвращаться к вчерашнему тяжелому разговору. Пролистывая внутрифлотскую почту, Николь со страхом ждала новости об увольнении Минны. Но проходил час за часом, наступил вечер, а о судьбе лейтенанта Смит по-прежнему не было ничего известно. Несколько раз Николь порывалась написать генералу на его личный почтовый адрес, но стирала письма, не отправив, доверившись Высшим силам. Она молилась, чтобы Монс передумал – закрыл дело, не передавая по цепочке в суд. Тогда бы дело ограничилось устным внушением и пометкой в личном деле, что было бы меньшим из зол. Да, тогда бы Минне пришлось чуть дольше ждать следующего повышения – по правилам, после выговора следующая аттестация назначалась лишь спустя полгода. Вернувшись к себе после дежурства, Николь сперва не обратила внимания, что ей оставлено сообщение на оповещателе. Однако красный огонек настойчиво сигналил, и она включила голосовую почту на прослушку. - Твоя подруга оправдана. Это было не так легко сделать, но я постарался… - Монс сделал паузу. – Ради тебя. Николь опустилась на пол, рыдая и смеясь одновременно. Она была готова ползти к нему на коленях, целуя землю и твердя слова любви, но ее сил хватило лишь на то, чтобы утирать слезы подолом юбки. В нетерпении ожидая возвращения генерала, она не ложилась спать до полуночи. Когда же маленькие часики показали 00:00, она поднялась, чтобы готовиться ко сну, но тут появился ее высокопоставленный супруг. Монс выскользнул из комнаты задолго до подъема. Он догадывался, что утром жена возобновит мольбы, и ему захотелось поразмышлять над этим случаем в одиночестве, чтобы принять взвешенное решение. Николь поставила его перед непростой дилеммой – уступить или пойти на принцип. Чувство справедливости требовало от него карательных мер – проступки, подобные этому, пятнали честь Космофлота. В то же время он понимал, что взаимовыручка и помощь другу – не пустые слова, и Николь будет огорчена, если с ее лучшей подругой обойдутся слишком сурово. Первым делом он затребовал личное дело лейтенанта Смит, желая знать о ней все до мелочей, включая послужной список и количество выговоров за шесть лет учебы в Академии. В девять утра к нему явился с докладом полковник Пфальц. Старик, грозный лишь в присутствии курсантов, вновь принялся охать и сожалеть о легкомысленности молодежи. В целом, его рекомендации в отношении Смит были положительными – девушка неплохо проявила себя в учебе, однако не без нареканий по части дисциплины – так, по мелочи. За год службы в Космофлоте она ни разу не была уличена в недобросовестных поступках, что, впрочем, могло говорить как о ее честности, так и хитрости. К обеду были готовы новые анализы крови Вильгельмины. Как и ожидалось, тест показал следы распада алкоголя. Монс велел доктору Форшу провести дополнительную проверку девушки на пристрастие к наркотическим веществам, а также дал добро на испытание полиграфом. Ему важно было докопаться до правды в этой запутанной истории. К вечеру все было готово. С результатами на руках Монс отправился на допрос лейтенанта Смит. День, проведенный в камере предварительного заключения, не прошел для Минны бесследно. На допросе она сидела с покрасневшими от слез глазами, непрестанно шмыгая опухшим носом. Генерал Монс, полковник Пфальц, доктор Форш и главный следователь Космофлота инспектор Шеннон по очереди задавали ей вопросы. Это были очень непростые два часа – ее судьба то и дело висела на волоске. Главным обвинителем выступил следователь, защитниками были Форш и Пфальц – первый в силу человеколюбия, второй из жалости. Несмотря на веские аргументы в пользу суда, генерал Монс отказался от идеи передавать дело в ведение Трибунала. Удостоверившись, что раскаяние девушки неподдельно, он, при согласии сторон, вынес ей приговор самостоятельно: десять дней гауптвахты и месяц трудовой повинности одновременно с курсом психологической поддержки для избавления от алкогольной зависимости. С этой новостью он вернулся к Николь. Она бросилась ему на шею и не говоря ни слова принялась осыпать поцелуями его лицо. Потом, точно опомнившись, смущенно опустила руки. - Прошу прощения, сэр. Я не должна себя так вести с Верховным Главнокомандующим. Ошеломленный ее искренним порывом, он не сразу нашелся что ответить. - С Главнокомандующим – да. Но неужели ваша благодарность станет менее пылкой, если на мне не будет военной формы и знаков отличия? Она с преданностью взглянула ему в глаза и увидела знакомую лукавую усмешку. Это звучало почти как прямое приглашение к сексу, и Николь приняла правила игры. Ее рука заскользила по бедру генерала, ища застежки, спрятанные в складках мягкой ткани. Он не сопротивлялся, понуждая ее взять инициативу в свои руки, и лишь легким жестом дал понять, чего именно хочет в этот момент. Это доводилось ей делать всего лишь раз – в тот день, когда она проиграла партию в бильярд и была вынуждена на один час стать его пленницей. Но если тогда ее согласия никто не спрашивал, сейчас же она делала это по своей воле, в благодарность за милосердие, проявленное к ее подруге. «Если бы Минна знала, какой ценой я купила ее свободу, она бы в обморок упала», - подумала Николь, опускаясь на колени перед генералом. Прерывистый вздох, вырвавшийся из уст Монса, дал понять, что она на верном пути. Через неделю Монс передал ей приглашение на космофлотский бал. Это было ее первое появление на публике в новом качестве, и Николь хотелось выглядеть достойно. Прихорашиваясь перед зеркалом, она краем глаза поглядывала на генерала – как он старательно цепляет на лацканы парадного кителя многочисленные ордена и медали. Сама Николь не могла похвастаться ни единым знаком отличия, поэтому на фоне мужа ее костюм выглядел бедновато. - Вы готовы, Николь? – Монс повернулся к ней, весь в блеске и золоте, точно рождественское деревце. - Да, сэр, - Николь отложила расческу и поправила выбившуюся из-под беретки челку. Она лишь вчера решилась немного остричь волосы, и сейчас с интересом разглядывала новый облик. Генералу перемена во внешности понравилась, а другое ее не волновало. - Ма шер, - произнес он тихо, любуясь ее отражением в зеркале. – Вы прелестны, мой маленький сержант. Дайте слово, что сегодня будете танцевать только со мной. - Спасибо, сэр, - Николь учтиво поклонилась. – Но, боюсь, в таком случае у вас будет слишком много конкурентов. Задержав ее в своих объятиях, генерал поцеловал Николь, и она вновь ощутила себя голубкой в надежных руках. Монс был едва ли не единственным человеком, рядом с которым она ощущала себя по-настоящему в безопасности. Иногда ей казалось, что даже само его присутствие на Космофлоте – гарантия спокойствия и безмятежности. Космофлотский бал был едва ли не единственным в году мероприятием развлекательного толка. Остальное – марши, парады, спортивные состязания – являлись скорее демонстрацией силы и мощи Космофлота. Бал же был направлен скорее на то, чтобы многочисленные служащие могли на один вечер сбросить строгие оковы армейской дисциплины и пообщаться в более тесной и непринужденной обстановке. Когда они с генералом появились на балу, не хватало только мажордома, который бы объявил громким голосом: «Господин Монс и госпожа Гранд прибыли!». Но и без этого все взгляды были устремлены на них. Николь с большим трудом подавила в себе желание спрятаться от любопытных глаз за широкую генеральскую спину. Где-то вверху заиграла музыка, постепенно становясь все громче и заполняя собой залу. Монс склонился перед женой в церемонном поклоне. - Первый танец наш, Николь, - он протянул ей руку. Курсе на втором или третьем в Звездной Академии вели предмет «Культура поведения», где рассказывали о хороших манерах за столом и в гостях, и в частности, о светских танцах. Так что основные движения вальса Николь запомнила именно из тех практических занятий. Танцевал генерал превосходно. Вряд ли он брал уроки у хореографа, скорее это была природная пластика, но Николь казалось, что лучше и внимательнее партнера у нее еще не было. Захваченная ритмом танца, она не замечала ничего вокруг – лишь лицо Монса, взгляд глаза в глаза и его сильные, уверенные руки на своей талии. Генерал сдержал свое обещание – в этот вечер они танцевали почти все время только друг с другом. Лишь когда к Николь приблизился Горан, Монс наградил его строгим взглядом, но промолчал – и впервые за вечер отпустил жену танцевать с другим. Кружась в вальсе, Николь вдруг бросила взгляд в тот угол, где находился Монс, и обомлела: возле него сидела Валери, чуть касаясь коленом его ноги. Судя по лицам, они болтали как старые приятели – генерал что-то рассказывал, жестикулируя, а Валери смеялась, запрокинув голову. Гадюка ревности укусила Николь прямо в сердце. Но она была слишком далеко, чтобы расслышать, о чем идет речь. В следующую минуту Монс и Валери встали и вдвоем вышли из зала. Николь едва дождалась окончания музыкальной композиции. Но, когда музыка стихла, она поняла, что торопиться нет смысла – она не знала, куда могли уйти ее муж со своей бывшей любовницей. Учитывая, что почти весь состав Космофлота сейчас находился в одном зале, они могли уединиться где угодно. «Я не должна их искать, - уговаривала она себя. – Но я хочу найти их и убедиться, что генерал по-прежнему любит лишь меня и не мечтает воссоединиться с другой женщиной. Я не должна идти следом за ними и высматривать, что они делают – это низко и недостойно. Но я больше всего боюсь потерять генерала, а эта хищница слишком глубоко запустила в него свои когти». Устав метаться по пустым коридорам в погоне за призраком собственного страха, Николь решила вернуться в свою каюту, тем более что вечер подходил к концу, и до окончания бала оставалось не более получаса. Не включая свет и не раздеваясь, она бросилась на кровать и зарылась головой в подушки. Ей было так плохо, что она не могла даже пошевелиться. Казалось, если она сейчас сядет и начнет раздеваться, то хлынувшими слезами затопит всю комнату. Ночную темноту прорезала яркая вспышка света. На пороге послышались голоса. - Заходи. Здесь нам никто не помешает, - произнес генерал. - А где твоя жена? – спросил женский голос, в котором Николь без труда узнала знакомые властные и – что ей весьма польстило – ревнивые нотки. Конечно, это Валери. Закутавшись плотнее в одеяло, чтобы наружу торчало только ухо, Николь напряженно вслушивалась в то, что происходит за перегородкой, разделявшей спальню и рабочий кабинет Монса. - Она осталась там, в зале, как ты видела, - спокойно ответил Монс. Николь услышала, как с легким шуршанием и звоном падает на кресло его парадный, украшенный орденами, китель. Представив мужа в одной белой рубашке с накрахмаленными манжетами и воротничком, Николь заерзала. Это было ее любимой игрой – медленно расстегивать на нем пуговицы, касаясь языком обнаженной шеи и ключиц, пока он не возбуждался настолько, что срывал с нее одежду и нес на руках в постель. Видимо, не одну ее впечатлило это зрелище: голос Валери зазвучал иначе – низко и страстно. - Она и не догадывается, где ты и с кем… О, Андрэ, а ты все такой же сексуальный… Николь сжала кулаки и стиснула зубы. Звук поцелуя резанул по сердцу точно ножом. Она вцепилась в подушку, молясь про себя, чтобы им не пришло в голову продолжить это в кровати: в потайном ящичке комода лежал заряженный револьвер Монса – бог знает, что бы натворила Николь в припадке ярости. Но в этот момент до ее слуха донесся невозмутимый голос генерала. - Не торопи события, Валери. Я не за этим тебя позвал. Николь, начавшая было выбираться из своего укрытия, замерла и прислушалась. - Может, ты хочешь, чтобы я сперва приняла душ? – мурлыкнула коварная соблазнительница, но Монс не дал ей продолжить. - Ты забыла кое-что очень важное: между нами все в прошлом. И сейчас я хочу от тебя лишь одного: перестань лезть к моей жене. - Значит, так ты заговорил?! По-твоему, я должна спокойно смотреть, как эта маленькая потаскушка изображает счастливую невесту? - Еще одно грубое слово о Николь – и ты получишь неделю штрафных работ. У Николь мороз прошел по коже – за ледяным тоном генерала она почувствовала скрытое раздражение. Это ей польстило. - На ее месте должна быть я! – запальчиво воскликнула Валери, топнув ногой. - У тебя был шанс. Но ты его упустила – это все, что я могу сказать. - Вспомни, что нас связывало, Андрэ, вспомни наши ночи… Ты был единственным моим любовником! - Не лги мне, Валери. До меня не единожды доходили слухи о твоих похождениях в мое отсутствие, но я, глупец, отмахивался от них. До тех пор, пока ты сама не променяла меня на другого. - Но любила я только тебя! - Прости, но теперь это меня не волнует. И - не называй меня «Андре». Для тебя я сейчас и всегда «господин генерал». Несмотря на все, что было между нами когда-то давно. Валери издала звук, похожий на сдавленные рыдания. Николь дорого бы заплатила, чтобы увидеть, как эта длинноногая стерва льет слезы по утраченному счастью. - Разрешите идти, господин генерал? – похоже, гордость взяла верх над чувствами. - Идите, лейтенант Вагабонд. Надеюсь, вы запомнили мои слова. Щелкнула дверь, и в комнате воцарилась тишина. Николь было подумала, что Монс ушел вместе со своей бывшей любовницей, но в кабинете по-прежнему горел свет. Минуту спустя легкие шаги генерала раздались у постели. - Как давно вы притворяетесь спящей, Николь? - Достаточно давно, чтобы наслаждаться этой комедией до последнего слова, - мрачно буркнула она, выпрастывая голову из-под одеяла. - В таком случае, мне даже нет нужды оправдываться перед вами – вы сами все слышали. - И вы считаете, это вас извиняет? - А, по-вашему, нет? – Монса, похоже, удивил ее недовольный тон. – Буду честен с вами, Николь. Валери сама загнала себя в ловушку иллюзий: ей до того хотелось стать моей законной супругой, что она перестала различать реальность и свои фантазии. Я всего лишь указал ей на недопустимость такого поведения. Николь села в постели, испытующе глядя в глаза генерала. - Значит, сплетники не врали. Она была вашей любовницей. - Ключевое слово – «была». - Как долго? Он пожал плечами. - Около года. - Когда вы расстались? - Примерно восемь месяцев назад. С тех пор у меня никого не было. - Поэтому вы так обезумели, увидев меня после душа в одном нижнем белье? – ядовито произнесла Николь. Монс усмехнулся и наклонился к ней, подняв за подбородок. - Вы даже не представляете себе, как меня возбудило это сочетание стыдливого страха и вашего распутного вида. Я решил, что вы – обыкновенная флотская шлюха, дожидающаяся очередного «клиента». Большим пальцем он провел по ее щеке, от уха до подбородка, коснулся губами ее губ, но Николь вырвалась. - Погодите! То есть, если бы вы знали, что я – это я, вы бы никогда не решились меня изнасиловать? - Именно так. Ну а дальше вы сами спровоцировали меня на грубое обращение. А как меня возбуждает грубость, вы уже знаете. Николь хмыкнула. - А знаете, генерал, я почти перестала жалеть, что не отправилась тогда в каюту до отбоя. Иначе я бы не узнала, что такое «желтая карточка», «экзекуторская», секс на грани обморока… - Если хотите, мы всегда можем это повторить, - лукаво улыбнулся Монс. - М-м-м… Возможно…Но не сейчас!