Зелёный галстук

1994

      Ее распирало изнутри от чувства собственной неполноценности и ненужности.       Невзрачная маленькая фигура шагала по коридору, задумчиво понурив голову. За спиной болталась сумка, чуть-чуть расстегнутая, с вылезающими наружу книгами, а в ладони — ручка чемодана на колесиках, что шумно катился за ней. Гермиона ступала тихо, совсем неслышно за счет плоской подошвы строгих черных балеток. Она не приковывала к себе внимания.       Ее внешний вид не приковывал к себе чужого взгляда. Толстая юбка ниже колен, серый, как и сама она, плотно связанный джемпер, длинная мантия, туго застегнутая у самого горла, что тащилась по полу, собирая тонкий слой пыли. Она сливалась с толпой всякий раз, когда проходила мимо учеников. Но Гермионе было плевать. Из одежды ее волновал лишь маленький зелено-серебристый предмет, который нельзя было снять и сменить на другой.       В голове крутились совершенно иные мысли. Прошли уже около трех лет с тех пор, как маленькая девочка, осчастливленная необычным подарком судьбы и шансом на новую жизнь, попала в Хогвартс. Обход ненавистных коридоров вновь и вновь каждую неделю, каждый день, каждый чертов час в перерыве между уроков — единственное, что могло отвлечь сломленную девчушку от ненависти со стороны окружающих её слизеринцев.       — Ну, это ты, предположим, преувеличиваешь, — хмыкнул белобрысый паренек. Будто бы знающий, что сейчас чувствует она, и может судить о ее жизни… — Ненависть — не то, что чувствуют к тебе окружающие. Это скорее… — тогда он задумчиво почесал подбородок и чуть прищурил глаза, смотря в пустоту. Видимо, подобрать нужное слово было очень сложно. Вдруг его осенило: — Презрение! Точно! К тебе относятся с презрением, ведь ты… э-э… Ведь ты представитель самого низшего общества…       Говорил он это так, будто вдруг случайно вспомнил определение какому-то совершенно ненужному термину из учебника травологии. Гермиона знала, что он чувствовал лишь безразличие и, возможно, совсем маленькие капли того самого презрения. Он не боялся ее, как это было у многих других людей, окружавших ее. Вроде соседок по комнате. Они совершенно потеряли к ней интерес на курсе третьем. Сейчас только изредка кидали язвительные фразы ей в спину и скрывались в неизвестном направлении. И почему-то Грейнджер казалось, что такое резкое безразличие со стороны однокурсников было каким-то затишьем перед опасной бурей. Но то, что было перед затишьем, — наверное, самый страшный период в жизни тогда еще маленькой, ничего непонимающей в жизни и людях, Грейнджер.       Она тихо всхлипнула в тот момент, когда перед глазами начали медленно всплывать отрывки из недалекого, такого отличающегося от настоящего, прошлого. Но даже в пустом коридоре нельзя показывать своей слабости, и Гермиона встряхнула головой.       Всё-таки, что было — то прошло, ведь так?..       За три года обучения произошло и прошло слишком много всего. И некоторые события отпечатались в памяти в отвратительно точных подробностях. Ощущение, будто она помнила каждую насмешку, каждый злой блеск в чужих глазах, помнила расположение каждой маленькой царапинки, что спустя время становилась шрамом, едва заметным для окружающих, но таким четким для Грейнджер.       Позади нее послышались громкие, повторяющиеся и отдающиеся эхом от стен шаги. Не успела она оглянуться, как тяжелая рука легла на ее плечо и чуть потрясла. Не требовалось много времени, чтобы понять, кто это. В следующее мгновение перед ней предстал широко улыбающийся парень. Парень на целую голову выше ее.       — Привет, Блейз, — робко поздоровалась она, поднимая голову выше, чтобы смотреть прямо в лицо.       — Прости, я могу сесть?       Секундой ранее открылась выдвижная дверь купе, и в проеме показалась фигура миловидного темнокожего мальчика, которого тогда своим лучшим другом, Грейнджер и представить не могла.       До этого, сидя в купе алого Хогвартс-Экспресса, Гермиона смотрела в окно и едва успевала цепляться взглядом за какую-нибудь интересную деталь пейзажа. Поезд несильно покачивался из стороны в сторону, создавая ощущения покоя. В голове у юной Грейнджер вертелись мысли о предстоящем учебном году в новой школе. Она нервно комкала плотную ткань черной мантии, купленной в одном из дешевых магазинов Косого Переулка, и иногда покусывала губы, представляя на лицах незнакомых людей уже привычную насмешку, которую видела у бывших одноклассников. Хорошо, что уже бывших.       — Да, конечно, — Гермиона кивнула и указала на место напротив себя.       — Я — Блейз Забини, — он уверенно протянул руку. Кажется, он совсем не волновался насчет самого первого учебного года и распределения на факультеты. Грейнджер пожала руку в ответ:       — Я — Гермиона Грейнджер.       В удивительно веселой одиночке и неугомонной бестии по имени Блейз Забини Гермиона Грейнджер нашла хорошего друга, всегда готового прийти на помощь, хоть и не всегда одобряющего длинные прогулки и многолюдные мероприятия. Возможно, схожесть в характере и любовь к тишине и сводила их каждый вечер в библиотеке.       — Ты куда убежала? Пир ведь даже не начался!       — Я подумала, что стоит заранее отнести вещи в спальню… — она дернула плечом, сбрасывая с себя тяжелую руку. Тот удивленно поднял брови и усмехнулся. Он всем видом показывал своё возмущение «Ты опять?..» Мимо торопливыми маленькими ножками пробежали домовики, поджав большие уши и неся в руках по несколько чемоданов. Один из эльфов сбавил скорость, подошел к Гермионе и Блейзу и тихим писклявым голосом сказал, протянув тонкие руки:       — Мисс Грейнджер должна отдать свои сумки, чтобы Висл отнес их в спальню.       Грейнджер залилась краской, глядя в огромные полупрозрачные глаза эльфа, который не мог найти себе места и сминающего тонкую ткань простыни. Она смущенно опустила взгляд в пол, но всё же отдала ему чемодан.       — Прости, Висл, я опять… — не успела она закончить своё извинение, как домовик рванул за остальными и скрылся в темноте коридора, что-то пискнув то ли ребятам, то ли другим эльфам. Гермиона вздохнула и перевела взгляд на Блейза. — Никак не могу привыкнуть к помощи этих бедных существ.       — Ты слишком милосердна к ним, — он положил руку ей на спину и легко подтолкнул идти в обратную сторону — в сторону Большого Зала, где должно было начаться распределение первокурсников, а потом — воодушевляющая речь старины Альбуса Дамблдора о предстоящем новом учебном году. — Тебя нельзя из виду выпускать — убежишь куда-нибудь да забудешь, что вообще волшебница! — в своей привычной манере засмеялся Забини, за что получил несильный удар в бок.       За совершенную глупость Грейнджер корила себя: «Ну как можно четвертый год подряд забыть про работающих на школу эльфов?» — фраза в голове повторялась из раза в раз. И каждый раз хотелось сильно влепить себе ладонью по лицу. Нет, это был уже верх.       В молчании они дошли до входа в Большой Зал. Огромные резные двери из темного дуба были открыты нараспашку, а ученики всё подходили и подходили к залу. То ли это были опоздавшие первокурсники, то ли другие неугомонные дети, как Гермиона, которые решили прогуляться по замку перед самым торжеством.       Как только Гермиона и Блейз дошли до середины слизеринского стола, где сидел весь четвертый курс, раздался звон. За столом преподавателей стоял Альбус Дамблдор, окинувший всех присутствующих учеников взглядом. Речь его повторялась из года в год, но этот раз обещал быть особенным. Однако и это было неинтересно Грейнджер. Она принялась внимательно рассматривать всех учеников в зале, ища знакомые лица.       За столом Слизерина были знакомы все мерзкие лица. И практически в каждом Гермиона видела бывшего врага или человека, что мог кинуть отвратительное оскорбление, припаянное к ней с первого курса. Перед самым преподавательским столом сидели соседки по комнате: Панси Паркинсон, возглавляющая небольшую группу чистокровных аристократок на Слизерине. Первое впечатление о ней было скверным.       — Эй! Кажется, Грейнджер, да? — спросил брюнет, сидящий напротив девочки.       Уже сидя за столом своего факультета, что будет ее домом на протяжении следующих семи лет, Гермиона внимательно слушала разговоры новоиспеченных слизеринцев-однокурсников. Она кивнула на вопрос темноволосого мальчика.       — Чего молчишь? Мой отец раньше никогда не рассказывал мне о твоей фамилии. Ты иностранка?       — Эм… Вообще-то нет. Я также из Лондона.       — Бросьте, ребят! — крикнула девочка с тёмными волосами и лицом, похожим на морду мопса. — Да она грязнокровка! У неё на лице написано! Такие уроды не рождаются в семьях аристократов!       Гермиона встряхнула головой. Это было очень давно. Может, Панси изменилась за прошедшее лето?.. Грейнджер приложила ко лбу руку, проверяя температуру, и зажмурилась: «Нет, это просто самая невообразимо глупая мысль, которая когда-либо приходила ко мне в голову! Паркинсон как была, так и останется глупой девчонкой с черствой душой и мордой собаки! Что еще надумаешь, Грейнджер? Что Малфой и впрямь принцем стал? Еще чего!». Девушка вернулась к незаметному для других разглядыванию однокурсников за столом.       Рядом с Паркинсон сидели ее лучшие подруги — Дафна Гринграсс и Милисента Булстроуд. Надо сказать, что последняя никак не вписывалась ни в группу Панси, ни в общую картину факультета в целом. Булстроуд очень пухлая девочка с по-детски собранными в два хвоста каштановыми волосами. Она одна из тех немногих людей, которые продолжали всячески издеваться над Грейнджер вплоть до окончания третьего курса. Проделки той же Панси заканчивались на оскорблениях и паре заклятий, да и то это происходило только на первых курсах.       Дафна была невзрачной. Только не как Гермиона, а… По-аристократически-чистокровному невзрачной. Она не становилась от этого изгоем. Как и Блейз. У Дафны есть сестра — Астория Гринграсс — чересчур избалованная и, пожалуй, самая властолюбивая девочка на зеленом факультете. Ее загонам по чистоте крови позавидует даже Малфой! Неудивительно, что она так быстро влилась в его компанию и гулять со старшими курсами для нее в пределах нормы.       Лица мелькали и дальше. Теодор Нотт, Грегори Гойл, Винсент Крэбб, Грэхэм Монтегю, Эдриан Пьюси…       Эдриан Пьюси один из тех старшекурсников, которые не обращали внимания на Грейнджер. Тем не менее обстоятельства постоянно сводили их, создавая вынужденное общение.       — Проснулась, наконец, — холодно улыбнулся он, не одарив её и взглядом.       Голова невероятно сильно болела. Просто раскалывалась. Правая рука затекла, а левое запястье онемело, как и всё тело. В затылке пульсировала лёгкая боль. Она ударилась, падая? В памяти всплыли события того дня, когда на неё напали. Она вспомнила, как ранним утром прибежала к самому открытию библиотеки. С чего такое рвение? У Гермионы появилось предположение на счёт чудовища, спрятанного в Тайной комнате. Что это было? Василиск. Салазар Слизерин — змееуст. Естественно существо должно быть как-то связано со змеями.       Она помнила, как выглянув из угла, посмотрела в зеркальце, проверяя коридор. В отражении на нее смотрели огромные жёлтые глаза. А дальше полная темнота. На несколько секунд. Но сколько она на самом деле пролежала без сознания? Гермиона приподнялась на локтях и, наконец, открыла глаза. Соседние койки, на которых, предположительно, должны были лежать Джастин Финч-Флетчли и Колин Криви, так же окаменевшие, были пусты. Наверное, они очнулись раньше, потому что и нападения произошли ранее, чем с Грейнджер. Из-за ширмы показалась седая голова мадам Помфри. В руках она несла небольшую бутылку.       — Я вижу, мисс Грейнджер, вы уже очнулись! Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась она заботливым тоном, наливая в стакан прозрачную жидкость из бутылки.       — Голова болит, — еле выдавила она из себя слова, принимая лекарство. Это была обычная вода со сладким послевкусием. Онемение как рукой сняло, но боль осталась. — А ты… Пьюси, кажется, да? — Гермиона внимательно посмотрела на него, справившись со зрением. Он кивнул. — Что ты тут делаешь?       — Если ты хочешь меня таким способом прогнать, то даже не пытайся. Мне велено следить за тобой.       — А где… Блейз, например? У тебя, наверное, дел много… Тем более, мадам Помфри здесь, не нужно тут…       — Ты всегда так относишься к людям или слизеринцы особенные? — перебил он. — Говорю же, не пытайся меня прогнать. Я не хочу получить за то, что сбежал с «поста».       — Но я же проснулась! За мной не надо следить, я не ребёнок! — возмущённо всплеснула руками Гермиона. Эдриан усмехнулся:       — Сказала второкурсница…       Из знакомых на своем факультете Гермиона не увидела лишь одно лицо. Не то, чтобы она волновалась из-за его отсутствия… Просто интерес.       Взгляд перешел на стол другого факультета. Веселой компанией сидели гриффиндорцы: семейство Уизли, возглавляемое знаменитым Гарри Поттером, который с неприкрытым восхищением смотрел на любимого директора. Отношение к ним было… двояким. Поттер, как мог, пытался быть дружелюбным с Гермионой вплоть до середины второго курса. Уизли, напротив, подливали масла в огонь, который разожгли слизеринцы. Самым неприятным человеком для Гермионы был Рон Уизли.       — Гарри, она слизеринка! Им нельзя верить! — эти въевшиеся в историю Хогвартса стереотипы о характере представителей зеленого факультета. Неужели она действительно похожа на настоящую змею?       — Я не хотела в Слизерин! Я хотела в Когтевран! Или… Гриффиндор… Но Шляпа ошиблась! Я не должна быть среди этих змей! — попыталась уверить она Уизли, который скривился от отвращения, словно съел кислый лимон.       — Я не доверяю ей. Гадюка! — выплюнул рыжий.       И в противном характере его смогла переплюнуть только младшая сестренка.       — Ты чего ушла? Струсила? — как бы в шутку поинтересовался младший Уизли, когда рыжее семейство, Гарри Поттер и Гермиона вышли из магазина с учебниками, где их поджидал сюрприз в виде отца Малфоя. Девочка, её, кажется, Джинни зовут, посмотрела на неё взглядом, полным злости и ещё чего-то… Чего-то странного.       — Естественно, струсила. Таким змеям не дана гриффиндорская храбрость, — Рон слабо стукнул её по плечу. Она посмотрела на него снизу вверх:  — Чего дерёшься? Ты ведь сам мне это рассказывал! И про неё тоже ты рассказывал, — рыжая по-детски показала пальцем на слизеринку, не отводя взгляда от старшего брата.       — Хм… И что же он тебе про меня ещё рассказал?       — Что ты отправила Рона и Гарри на верную смерть, просто струсив. Лучше бы ты тогда пошла с ними и тебя убил шахматный конь! Пользы было бы больше!       — Эй, ты в порядке? — над ухом раздался шепот. Блейз легко потряс ее за плечо. Гермиона встрепенулась и, не говоря ни слова, несколько раз кивнула, а после вернулась к залу. Дамблдор всё продолжал говорить что-то ученикам.       — ….и прежде, чем мы начнем церемонию распределения и пиршество, поприветствуем наших на весь последующий год гостей! Очаровательная мадам Максим и ее ученицы из Шармбатона!       В следующий момент двери зала вновь распахнулись и на дорожку между вторым и третьим столами факультетов вышли девушки. Заиграла музыка школьного оркестра, танцующие шармбатонки, а после и ученики Дурмстранга. Школы во главе Олимпии Максим и Игоря Каркарова. Когда все гости уселись по своим местам, Дамблдор громко сказал:       — А теперь перейдем к распределению! Минерва, — он кивнул, дав слово профессору МакГонагалл. Та уже стояла с длинным списком около говорящей шляпы.       — Гермиона Грейнджер! — громко произнесла Минерва МакГонагалл.       На дрожащих ногах девочка прошла к стулу и присела, мысленно уговаривая себя не волноваться: «всё будет хорошо» — повторяла она. Сзади послышалось тихое: «Сумасшедшая…», исходящее от новоиспеченного гриффиндорца. Шляпа, со складками и впадинами, напоминающими лицо, заговорила грубым голосом в голове Грейнджер:       — Так… Интересно, интересно. Куда же распределить тебя, девочка? Я вижу всю твою храбрость, отвагу… Много ума и трудолюбия. А ещё желание быть лучше, выше и умнее всех. Давно у меня таких не было. — Шляпа оказалась права. От таких приятных слов у девочки вмиг повысилась самооценка.       — Когтевран… — почти беззвучно прошептала Гермиона. — Пожалуйста, прошу, пусть будет Когтевран!       — Когтевран? Хм… Нет! Мозги в тебе не главное. И в Пуффендуе тебе не место. Будет скучно, там таких, как ты, не любят. Может, Гриффиндор? Тебя там точно примут. Будет сложно. Это всё, что я вижу. А дальше предательство, предательство, предательство… Знаю, куда тебе дорога! И мой выбор… — интригующая пауза. Девочка задержала дыхание. Шляпа отчетливо выкрикнула:       — Слизерин!       Крик Шляпы в реальной жизни вывел ее из раздумий и воспоминаний, отчего она нервозно и испуганно дернулась.       — У тебя точно всё хорошо? — вновь поинтересовался Блейз. Иногда его навязчивость и излишняя забота раздражала.       — Да, всё нормально, — она сдержала себя, чтобы не крикнуть на него. Уже представив обиженно надутые губы, нахмуренные брови и добрую издевку, она невольно улыбнулась.       Краем уха Гермиона услышала разговоры других слизеринцев, что сидели на пять-шесть мест поодаль от нее. Невзначай заправив прядь за ухо, и уставившись в тарелку, Грейнджер прислушалась.       — … говорю вам, здесь что-то нечисто! — соседки Гермионы несколько раз оглядывались через плечо.       — Что там происходит? — мысль девушки озвучил Блейз. Он вытянул шею и попытался разглядеть то, о чем идем речь. Альбус Дамблдор представлял залу Корнелиуса Фаджа — министра магии. Но девушки смотрели отнюдь не на него. Милисента Булстроуд устремила взгляд на волшебный потолок. Грейнджер, заинтересовавшись, подняла голову. Сгустились черные тучи, мелькнула молния и в следующий момент…       Раздался крик учеников, смешавшийся с грохотом неба. Гермиона, мысленно проклиная Мерлина, пригнулась. А затем зацепилась взглядом за знакомое лицо. Около преподавательского стола стоял полноватый светловолосый мужчина, с виду лет сорока. На лице у него было странное «украшение» — повязка с металлическим глазом, который то и дело смотрел по разным сторонам. Он плотно поджал губы, направляя палочку в потолок. Из кончика древка вылетела толстая искра — тучи рассеялись.       На секунду шум в зале стих, а свечи погасли.       — Это же Грозный Глаз Грюм! — тихо выдал Блейз, приоткрыл рот и округленными глазами посмотрел на мужчину.       — Аластор Грюм? — переспросила Гермиона. В голове всплыли текста из учебников про великих магов двадцатого века и отрывки из волшебных газет. «Аластор Грюм — охотник на злых магов, славящийся числом преступников, посаженных в Азкабан». — Что ему нужно в Хогвартсе? — наклонившись к Забини спросила девушка.       — Что-то да нужно.       Грюм сделал глоток из фляжки. Его лицо исказилось то ли гримасой отвращения, то ли боли… Гермиона не поняла, но вставной глаз затрясся. Жуткое зрелище, от которого Грейнджер передернуло, а Фадж начал говорить:       — В этом году в Хогвартсе пройдет Турнир Трех Волшебников. Это очень опасное соревнование между школами, целью которого является их сплочение. В Министерстве Магии пришли к выводу, ни один ученик, не достигший совершеннолетия, не может принимать участие в Турнире.       По залу поднялся возмущенный гул голосов. «Это нечестно! Так нельзя! Раньше лучше было!». Сквозь шум и негодование учеников Грейнджер услышала скрип массивной двери и краем взгляда заметила фигуру студента. Чье-то недовольство раздалось прямо над ухом Гермионы.       — Блейз, не кричи! — возмутилась она. — Ой, не нравится мне всё это…       Мелькнули светлые волосы, отливающие платиной. Грейнджер окинула стол взглядом. Все места были заполнены. Единственное свободное осталось рядом с ней.       — Опять ты помыкаешь им, Грейнджер?