1991
Хогвартс предстал перед ней во всей красе. Желтоватое свечение из окон школы, скорее похожее на маленьких светлячков, слетевшихся на одно большое дерево, придавало больше волшебства этому прекрасному месту, особенно ночью. Высокие башни замка словно дотягивались до самого космоса и острыми крышами царапали синее небо. Всё затянуло облаками, ни одна звезда не горела сквозь них, несмотря на всю их видимую легкость — контур воздушного «пуха» был таким обрывистом и неровным, что действительно казалось, будто кто-то разрезал небо острыми ножницами. Смотря на всё это, Грейнджер уже почувствовала себя маленькой ведьмочкой, как в детских сказках. Чего стоили одни только ее чудные размышления о красоте здешнего неба. «Какая глупость, — тут же подумала она, учительским тоном упрекнув себя в голове. — Небо везде одинаковое!». И всё-таки… Это правда было невероятно красиво. Вот так всю жизнь и заглядывайся на всё самое красивое… Она не сразу поверила в происходящее. Каждый шаг, сделанный Гермионой после выхода из дома тридцать первого августа, вновь заставлял ее задуматься и сказать себе: «Нет, этого не бывает! Это не-воз-мож-но! Я точно сплю, нет-нет…». Да, примерно так. Эти же мысли мешались с чем-то в роде: «Не может быть, я волшебница! Это просто невероятно, столько всего можно сделать!», а после в ней снова просыпалась маленькая учительница, которая надменным тоном говорила самой себе: «Это не повод совершать глупые поступки, надо «учиться, учиться и еще раз учиться», как говорила бабушка!». И всё-таки: сон это или нет — красиво! Гермиона облокотилась о край лодки, на которой они доезжали до Хогвартса от станции поезда, и снова задумалась о происходящем вокруг. В небольшой деревянной лодке, потрепанной веками с самого основания школы, с ней сидела еще пара-тройка человек, что так же завороженно уставились на замок и его окрестности. Грустно, но их транспорт шел последним в цепочке других — остальные были битком набиты учениками, бурно обсуждающими то, что видят. Одни кричали от восхищения. «Видимо, они весьма впечатлительные», — подумала Грейнджер. Другие просто тыкали пальцем и шептали на ухо рядом сидящим. А кто-то, как Гермиона, тихо наблюдал за всем этим и иногда блаженно вздыхал от столь приятного первого впечатления. А какое правило первого впечатления? Правильно — оно всегда ошибочное!.. Она хорошо слышала разговоры детей из чистокровных семей. Как-то ей показалось, что их манера речи, стиль повествования очень сильно отличаются от других, так же, как и ее собственные. Сидя с такой же маглорожденной девочкой в лодке, Гермиона заметила, что дети не волшебников практически ничего не говорят о своих родителях. Это так выделяло маглорожденных от остальных, что не увидеть этого спустя каких-то десять минут плавания было ну просто невозможно. Плескания волн становились всё громче — вода с силой билась о приближающийся берег, к которому уже подъезжали самые первые лодки. Резко пропало ощущение парения в воздухе, что так чувствовалось на озерной глади. Ученики вышли на небольшом деревянном порту — таком же старом и скрипучем, как сами лодки. Не толпясь, все тут же затопали вслед за остальными (когда те, в свою очередь, шли непонятно за кем). Они зашли внутрь замка. Жаль, толпа была настолько плотной, что разглядеть что-то на уровне самих учеников было очень сложно. Из обстановки внутри школы Гермиона смогла отметить лишь небольшие статуи и резные колоны над самым потолком, какие ранее видела лишь в библиотечных книжках об истории Англии. Почувствовав внутри себя нестерпимое желание увидеть чуть больше, чем остальные, она протиснулась чуть ли не на согнутых коленях через других ребят. И вот наглая Грейнджер почти оказалась в первом ряду. И вместе с этим в самом центре поля битвы. — Ты ведь не хочешь все семь лет, что ждут нас впереди, водиться с неправильными друзьями? Мальчик с необычными платиновыми волосами стоял перед Гарри Поттером (с тем самым, с которым Гермиона познакомилась еще в поезде, помогая какому-то Невиллу искать его жабу, и с тем самым, про которого написано так много книг, как про мальчика-который-выжил). Выражался он по мнению Грейнджер хоть честно и напрямую, как она любила, но весьма бестактно. И как-то… безжалостно что ли. Даже слишком для мальчика его возраста. Тот взглядом серых, таких холодных пустых глаз, прожигал дыру в Гарри. Но Гермиона не видела его лицо, так как он стоял к ней спиной. Но почему-то она была уверена, что Поттер ничуть не испугался. «Гарри Поттер, как-никак…». Наконец, блондин собрался что-то сказать и сразу же вытянул руку для пожатия: — Я Драко. Драко Мал… Видимо, вместо того, чтобы внимательно наблюдать за разворачивающейся ссорой (или дружбой), завороженно глядя на этих двоих и при этом расталкивая недовольный народ, стоило хоть раз посмотреть под ноги, на ступеньки. Или хотя бы мантию приподнять… Вот глупая! Гермиона споткнулась о ступеньки и при этом как раз зацепилась за свою и чью-то еще мантию. Конечно же, она не избежала падения и приземлилась она уже в самом центре поля битвы. А, зацепиться обязательно надо было именно за мантию этого хамоватого мальчика! Прекрасно! Ты как была неуклюжей неудачницей, вечно вляпывающейся в самое… так и осталась! — А ты еще кто? — он уставился на Грейнджер — на секунду его сверлящий презрительный взгляд стал удивленным и немного веселым. Или каким-то насмешливым над всем этим. Гермиона замялась. Она не нашлась что ответить ему на этот вопрос, ведь сказанная им фраза никак не была сопоставима с его видом. Он предложил ей помощь, протянув руку. Пару секунд до этого он предлагал ее для пожатия Гарри. Поттеру. И в это же мгновение брюнет в круглых очках протянул ей свою. — Всё нормально, — она встала сама, отряхнулась, подправила смятую мантию и как всегда спутанные волосы, упавшие на лицо, и прямо встала, гордо, как она делает в таких ситуациях, задрала нос. Напоследок бросив косой (и таки насмешливый) взгляд на Гермиону, он вновь повернулся к Гарри. — …Малфой. Драко Малфой. Я могу помочь тебе с выбором правильных друзей, — какой самоуверенный! Неужели этот Драко Малфой, или как он назвался, может выбирать друзей? Да еще и позволять себе выбирать друзей за другого человека! — Про меня тоже можно сказать «неправильный», — ответ повлек за собой презрительный взгляд серых глаз. Но тут же Драко отвел их — позади него появилась женщина. Она была одета в длинное махровое платье темно-зеленого цвета, больше похожего на какой-то бабушкин халат. Хотя в этом не было ничего такого — женщина правда выглядела уже в возрасте. Ее несколько надменный и осуждающий взгляд глаз, выглядывающих из-за очков-половинок, заставлял пробежать мурашки по коже и становилось немного не по себе. — Добрый день, ученики. Вас всех уже заждались. Сейчас вы войдете в Большой Зал, где пройдет распределение на факультеты: Гриффиндор, Когтевран, Пуффендуй или Слизерин, — когда был назван последний, Гермиона заметила, как Драко Малфой, стоящий рядом с двумя весьма пухленькими мальчиками, одобрительно закивал. «Да, по тебе точно можно сказать — слизеринец. Такой двуличный, вроде вежливый, а взгляд презрительный…». «Малфой» повторилось в голове десяток раз точно. Почему это имя было ей так знакомо? То ли разговоры с Тонкс, то ли чересчур информативные книги про Хогвартс… Точно! «Малфои входят в состав Совета Попечителей. Видимо, кто-то из его родителей имеет определенный авторитет в школе… То-то он такой напыщенный! А ведь точно слизеринец! Не дай Мерлин Распределяющая Шляпа решит подпортить мне жизнь…».***
Утром первого учебного дня в Хогвартсе Гермиона проснулась от отвратительного непривычного запаха сырости. Конечно, осознание того, где она находится, пришло не сразу — не каждое утро просыпаешься в подземелье огромного замка где-то в горах, да еще и в окружении волшебников. И как раз самые противные из них были рядом с ней — Дафну Гринграсс и Панси Паркинсон, самых настоящих аристократок поселили с единственной на факультете маглорожденной девочкой. Плюсом ко всему была ещё и Милисента Булстроуд — менее громкая и самовлюбленная полноватая девчушка, однако чуть ли не самая отвратительная из всех соседок. Интересно, кому из этих четверых хуже всего? Ох, какие истерики они устроили перед сном… Потрепав и так запутанные кудрявые волосы, лежащие на лице, Гермиона приподнялась на локтях и оглянулась. Соседки еще мирно посапывали. Не медля, Грейнджер схватила с прикроватной тумбочки сумку с вещами, принесенную эльфами, что работают здесь, поднялась, на цыпочках дошла до двери и вышла, под самый конец громко хлопнув. «С добрым утром, как говорится!» — ехидно подумала Гермиона. Раз они ей не давали спать ночью — она не даст сейчас. Так же тихо она дошла до ванны. Туалет, душ, переодевание — и вот она полностью готова к учебе в самый первый день. Незамедлительно она спустилась в гостиную. Она не выглядела ничуть не лучше, чем коридоры всего подземелья — такие же холодные, ни капли неуютные и зеленые. Даже огонь в камине и тот пылал ярким изумрудным цветом. Гостиная, казалось, была размером с сам Большой Зал. Гермиона смутно помнила то, как он выглядел вчера, ведь всё, что она запомнила с церемонии и пира — так это правила поведения в Хогвартсе, имена преподавателей, план на учебный год, факультеты некоторых учеников и несколько фраз из диалога с мальчиком… Теодором Ноттом, кажется. Хоть помнила мало и, скорее всего, ошибалась, сравнивая зал с гостиной — эта комната была поистине большой. В самой середине стояло два широких черных дивана с серебряными вставками на подлокотниках и спинке, а подушки, разбросанные чуть ли не по всему подземелью слизеринцев, как заметила Грейнджер, как подобает факультету — в темно-зеленых и серебристых цветах. Гермиона пробыла здесь лишь ночь, но от такого «разнообразия» цветов в глазах начало уже рябить, а глаз стал напрямую плохо воспринимать красный цвет. — Эй, Гермиона! — раздался голос из дальней части гостиной, около книжных шкафчиков и письменных столов. Там сидел Блейз Забини. Тот самый Блейз Забини, с которым Гермиона, как и с многими другими ребятами познакомилась в поезде. Только чуть ближе, чем с остальными — бедняге не хватило свободного купе, а в занятых для него была слишком неприятная, по его словам, компания. Что ж, отчасти Грейнджер была согласна с ним. Милыми для нее показались только лишь сам Блейз, мальчик Рон Уизли (так же она встретила парнишек, очень похожих на него — скорее всего это были его братья) и Гарри Поттер. «Он слишком часто попадается на глаза. Такой милый, но уже как зеленый — смотреть на него больно» — подумала Гермиона и, не заметив этого за собой, закатила глаза и тяжело вздохнула. — Я вижу, ты не очень рада меня слышать, — усмехнулся человек, подошедший к ней. Снова Забини. Гермиона вздрогнула, увидев его, стоящим справа от ее плеча. «Как можно так тихо ходить?» — Неужели ты меня уже забыла? Блейз. Блейз Забини. Вчера вместе сидели в одном купе, а еще твоя лодка ехала позади моей, а потом мы вместе дошли до Большого Зала, еще вместе сидели на пиру, а еще… — Стой, Блейз, я поняла, — прервала его, остановив активные жестикулирования и выставив перед собой руки. Она улыбнулась, слегка приподняв уголки губ. — И тебе доброе утро. Чего не спишь? Кстати, а сколько время? Скоро ведь начнутся уроки, а я и замка толком не знаю! Как же… — Так, тихо, не беспокойся, — Грейнджер показалось, что Забини издевательски улыбнулся. Но ей лишь показалось — у него была очень добрая и искренняя улыбка. — Давай по-медленнее и по-порядку. — он одернул рукав идеально выглаженной черной мантии и посмотрел на серебряные часы, сверкающие в свете изумрудного огня, горящего в камине. — Еще всего лишь половина седьмого. Зачем ты поднялась так рано? — спросил он, облокотившись о деревянный шкаф, а Гермиона присела в стоящее рядом кресло. — Видимо, по тем же причинам, что и ты. — Я просто-напросто ранняя пташка. — Воркуете, пташки? Из арки, ведущей в спальни мальчиков, еще глубже в подземелья, молнией выбежал паренёк. Его светлые волосы, прямо как часы Забини, сверкнули в свете огня — только это Гермиона и заметила. Ну и еще как красиво взлетела его мантия от быстрого (и на удивление весьма грациозного, как прыжок кошки) движения и пролетела прямо перед носом Грейнджер. Не дав что-либо сказать Блейзу и Гермионе, он приземлился на самый широкий диван и вальяжно развалился на нем, положив одну руку под голову, а другую на спинку. Как и ноги. «Вот это появление!». — Так о чем вы тут разговаривали? И что заставило вас подняться в столь раннее время, когда еще даже птицы не запели? — не удостоив двоих взглядом, спросил он. Драко Малфой. Он начал разглядывать стены гостиной, а точнее — волшебные картины с двигающимися людьми на них. — Ой, стойте! — стоило Блейзу открыть рот, Малфой прервал его, уставившись на Гермиону. Издевательский тон вмиг растворился в воздухе, а на смену пришел веселый, насмешливый, когда он заговорил. — Ты та самая девочка, которая вчера упала на лестнице, да? На этом моменте Гермиона залилась краской, потупила взгляд и уставилась в пол. Именно сейчас ей захотелось начать разглядывать извилистый мудреный рисунок на кафельном темно-зеленом полу. Тихо прозвучало: «Да». Прядь густых непослушных волос упала ей на лицо и прикрыла всё смущение. Однако в голосе его было отчетливо слышно. — Ничего страшного, — на мгновение подняв на него глаза, она заметила, как Драко Малфой, вернувшись к разглядываю картин и отведя от Грейнджер взгляд, улыбнулся. Даже не усмехнулся, а просто приподнял уголки своих бледных губ. — Это было весело. Забини как-то так же завалился. Только с лестницы повыше, — Блейз снова собрался что-то ответить. И судя по выражению лица, на которое взглянула Гермиона, тому не особо нравилась компания этого блондина (возможно, именно его он имел в виду вчера в поезде, говоря о неприятном окружении). Но он не договорил. — Слушай, а как тебя зовут? Не припомню, чтобы видел тебя вчера на ужине. — Я… — начала Гермиона, но ее прервали. Точнее ее просто никто не стал слушать. Из коридора, ведущего в спальню девочек, послышались голоса, на которые Малфой с Забини тут же обратили свое внимание. — …он какой-то странный… Отец рассказывал мне про него, про его шрам. Не думаю, что он такой уж и великий, как о нем говорят и пишут. Обычный мальчик. — Завидуешь Поттеру, Панси? — прикрикнул Драко. Да, приближающий голос действительно принадлежал Панси Паркинсон. Ее соседке, той самой, которая говорила про нее гадости на ужине, после ужина, перед сном и, наверное, во время самого сна думала о том, как же ей плохо будет жить вместе с девочкой, родители которой попросту не владеют магией. «Эти Паркинсон и… Нотт вроде бы какие-то помешанные! Так глупо судить человека по его крови, даже когда самой крови то и не видно! Уверена, здесь не все такие!..» — подумала Грейнджер, стремительно направляясь к выходу из гостиной. Так же стремительно, как и приближалась Паркинсон. «Сама не знаю почему, но она мне немного противна!». Каменная стена захлопнулась и Гермиона услышала глухой голос, но слов, явно адресованных ей, было уже не разобрать. «И наргл с ними…».