***
— Итак, дорогие ученики! Я уверен, все мы с нетерпением ждали этого момента! — громко крикнул Дамблдор, начиная свою речь. — Я надеюсь, уже все желающие бросили свои имена в чашу? Так или иначе, Кубок сделал свой выбор! Директор выглядел… устрашающе. Старый волшебник, будто сошедший с обложки книги сказок, потерял ту самую капельку магии, что сияла в его глазах и какой он привлекал к себе внимание детей. Его серьезный вид, строгая серая мантия без каких-либо весёлых ярких побрекушек и потухший огонек во взгляде скорее пугали, чем вызывали доверие. Он махнул руками, не говоря ни слова, и огни свечей над потолком вмиг потухли — теперь комнату озаряло лишь синее пламя из кубка. Дамблдор медленно приблизился к нему и едва прикоснулся рукой. Кубок словно ожил от его прикосновения: огонь стал больше и из него вылетела обгоревшая бумажка. — Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам! — выкрикнул директор, после чего раздались аплодисменты. И кто этот Крам? О нём только и говорили с самого начала сентября. Из-за стола, за которым сидели в основном все дурмстранговцы, поднялся широкоплечий парень в форме своей школы. Взгляд его был суровым, а лицо каким-то каменным. «Так и не скажешь, что он рад. Хотя, я бы тоже не была рада шансу своей смерти, — Гермиона задумалась. — Крам, Крам, Крам… Где же я могла слышать о тебе?». Вдруг она вспомнила его странный взгляд несколько часов назад, когда ученики ещё только бросали свои имена. «Точно! — вспомнила Грейнджер. — Чемпионат мира по квиддичу! Забавно же было…» — она улыбнулась, вспоминая тот день. — Леди и джентльмены! Добро пожаловать! Добро пожаловать на финал четыреста двадцать второго Чемпионата мира по квиддичу! Гермиона и Блейз прибыли прямиком из Италии, дабы не опоздать на соревнование. Грейнджер это было не так интересно, но для друга она была готова и потерпеть оглушительные крики болельщиков, их же драки в спорах «какая команда лучше», да и не против была целый день провести на изумительной ярмарке, на кои хоть и насмотрелась ещё в гостях у Забини. Не самым приятным сюрпризом была встреча с Поттером и его друзьями-Уизли, палатка которых находилась прямо возле и них. К слову о палатке. Гермиона не сразу поняла, к чему им нужна была настолько огромная. Позже же она поняла. Не мог же Блейз пригласить только Гермиону на чемпионат? Через какое-то время на пороге показалось около десятка других слизеринцев. «Отдых обещает быть прекрасным» — подумала тогда Гермиона. Несмотря на всю незаинтересованность в игре — было довольно занятно. И в какой-то момент даже издевки со стороны однокурсников стали пустым звуком для Гермионы. Разве что Малфой, что в какой-то момент заявился к ним после чемпионата с россказнями о том, насколько интересно было наблюдать за игрой с места рядом с Министром Магии. Ещё хуже стало, когда туда же заявился Люциус, знакомство с которым было отдельной историей. — Так, так, так… — послышался знакомый голос где-то над головой, — Смотрите кто у нас тут! Поттер и все семейство Уизелов. Тебе ведь это нравится, да? Быть в центре внимания, при входе в здание попадать на первую страницу газеты, — Малфой, кажется не замечал присутствия в книжном магазине Гермионы. Она наблюдала за этим недалеко он них и казалось, что она сама по себе. Периодически кидала взгляды на Локонса. «Он ведь герой! Почему не все это замечают?». Из-за Поттера вышла маленькая рыжая девочка. Единственная девочка в целом поколении Уизли. Она так яро защищает Поттера… Влюбилась, что ли? — Ого, у тебя появилась верная подружка-собачонка? — сзади Малфоя появилась фигура мужчины с длинными, такими же платиновыми, как и у парня, волосами. Вся его чёрная гладкая мантия блистала в свете солнца, чьи лучи пробивались сквозь витражные окна магазина. — Драко, не надо грубить. Вы, насколько я знаю, мистер Поттер… Я — Люциус Малфой. Отец Драко. Извините, — Малфой-старший тростью убрал челку со лба Гарри, желая взглянуть на знаменитый шрам. Тот ненавистно посмотрел на мужчину. «С чего такая злоба?» — Человек, оставивший вам это, был велик. Вы его знаете? Должны ведь… — Волан-де-Морт — жестокий убийца моих родителей. Ничего великого в нем нет. Лишь жажда власти. Он всего-навсего трус, который боится проиграть, — сквозь зубы проговорил он. «В Поттере проснулись мудрые мысли? Необычно». При упоминании имени того, кого-нельзя-называть, мужчина немного дёрнул головой, очевидно, удивился смелости Поттера. «А чего ты ожидал? Что он будет трястись при имени человека, которым были убиты его родственники? Аристократы, оказывается, глупы…» — подумала Гермиона, удивившись столь брезгливому жесту отца Драко. — Нужно быть достаточно храбрым, чтобы говорить его имя. Либо невероятно глупым. Даже не знаю, к кому вас отнести. Гермиона не выдержала его наглости и вмешалась, что, наверное, было лишним. — Если человек боится только имени другого, то боится его самого ещё больше. Это ли не настоящая глупость? Хотя, это даже к глупости отнести нельзя. Это трусость всех его прихвостней, которые так боготворят его, только для того, чтобы выжить, — она зло прищурила глаза, смотря на Люциуса. Ответ был очень самонадеянным и грубым, но его надо поставить на место. «Хотя, это кто кого ещё на место поставит?» Лицо его исказилось противной гримасой, и он медленно повернул голову в сторону Гермионы. Он попытался дружелюбно улыбнуться, но это было больше похоже на оскал. Казалось, сейчас он проклянёт эту наглую девчонку на этом же месте. — А вы, как я понял, мисс Грейнджер? Мой сын рассказывал мне про вас. Единственная маглорожденная на Слизерине — факультете чистокровных. Это поистине редкость, — Драко, стоящий сзади, кивал на каждое его слово. «Что же ты ему про меня рассказал?» — единственный вопрос появился в ее голове, на который невероятно сильно хотелось получить ответ. — Так, дети, пойдем-ка мы из этого дурдома! Ваша мать в конец сошла с ума по этому Локонсу! — сзади Поттера появился немного полный рыжий человек с глупым выражением лица. Как и думала Гермиона — всё семейство Уизли здесь! — Артур, — холодно поприветствовал Малфой-старший. — Люциус… — глаза отца Рона расширились от удивления. «Всё, с меня хватит!» — с этими мыслями Гермиона обошла Малфоев, что показалось очень грубым для старшего. Она проигнорировала его бормотание «Какое неуважение! Грязнокровка!», и просто вышла из помещения. Теперь стало ясно, в кого Драко такой… Неужели во всех аристократических семьях такое отношение к не чистокровным? Пламя вновь забушевало. — Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур! Со своего места под аплодисменты поднялась высокая девушка в стандартной форме своей школы: изящной голубой юбке чуть ниже колена, легкой блузке и милым французским беретом на белокуры волосах. Вот по ней можно было точно сказать, что она рада и уверена в себе. «И даже не боится умереть». — И, наконец… — следующее было, наверное, самой интересной частью. Все затаили дыхание. — Чемпион Хогвартса… — Седрик Диггори, ловец Пуффендуя, поймал снитч! — громко, не совсем не радостно, закричал Ли Джордан. — Пуффендуй победил! Молодец, Седрик! Где-то в конце квиддичного поля мелькнул силуэт падающего человека. В той же красно-золотой форме. Преподаватели вмиг бросились к месту упавшего ученика. Болельщики встали с трибун и понеслись туда же. Игроки опустились на грязную землю. Мадам Трюк стояла возле упавшего и отправляла практически всех учеников куда подальше, пропуская лишь некоторых. Рон и прочие Уизли спокойно прошли. «Кто там?» — задалась вопросом Гермиона, подходя ближе. — Кто упал? — спросила она у мадам Трюк. — Как обычно. Кто страдает на всех матчах? Можешь подойти к нему, я знаю, что вы хорошо общаетесь, — добродушно пропустила она Гермиону. Прямо в лужу угодил Гарри Поттер. Без метлы. Наверное, унесло ветром, когда свалился. — И правда, как обычно, — согласилась девушка с мадам и подошла чуть ближе к Гарри. — Он без сознания, — мадам Помфри, что всегда дежурила на поле на случай травм, призвала носилки и близнецы Уизли, которые были в одной команде с Гарри, подняли парня и уложили. — Этот мальчик только и делает, что влезает в неприятности! Он уже может жить в Больничном Крыле! — упрекала Помфри Дамблдора. — Поппи, всё будет хорошо, — успокоил ее директор. С трибун раздался голос Ли Джордана. — Профессор Дамблдор, — сказал один из парней, подойдя к директору. Он, вроде, капитан команды Пуффендуя. Тот, что поймал золотой мяч. — Я думаю, Гарри вполне мог поймать снитч раньше меня, если бы не сложившаяся ситуация. Будет честно и справедливо, если счет будет обнулен. Мы всегда можем переиграть. Ученики, что стояли на поле и услышали его, загудели. Кто этот сторонник справедливости? Гермиона подошла чуть ближе, чтобы разглядеть его лицо. Высокие скулы, густые нахмуренные брови, немного потрепанные каштановые волосы. Его можно назвать симпатичным. Вмешался капитан команды Гриффиндора. — Нам не нужно переигрывать. Пуффендуй выиграл вполне честно, — убедил он директора и вместе со своей командой покинул поле. — И когда это пуффендуйцы стали такими честными? — задумалась Гермиона, сложив руки на груди и провожая взглядом счастливых победителей. — Поверь, ты просто не всех знаешь, — раздался позади голос парня, едва сдержавшего смешок. Грейнджер обернулась. Тот же капитан команды Пуффендуя. Гермиона улыбнулась уголком губ, а парень так и вовсе засиял. — Седрик Диггори, — он приветственно кивнул, протягивая руку. — Пуффендуй, пятый курс. — Гермиона Грейнджер, — повторив его движение головой, она запнулась, — Слизерин, третий. — Шарлатан! — вывел из воспоминаний Гермиону крик Блейза. — Кто его допустил к соревнованию?! Это нечестно! — Что такое? — не поняла она. — Блейз, что не так? Чем тебе не нравится Седрик? — Да причём тут Седрик? Поттер! Поттер — четвертый чемпион турнира!***
— Эй, Гарри! Гарри! Да стой же ты! Гермиона бежала за парнем, который после такого позора стремительно удалялся из Большого Зала вместе с разъяренным Уизли. Тот что-то постоянно твердил ему и всё это было с таким видом, будто Поттер кого-то убил. — Гарри Поттер, немедленно остановись! — уже не вытерпев, задыхаясь, крикнула Гермиона в полупустом коридоре, до которого они успели добежать. Парни остановились. — Ох, и на этом спасибо. С тобой всё в порядке? — А тебе какое дело?.. — презрительно спросил Гарри. По нему было видно: он обижен и немного удивлен. Хотел было он сказать что-то ещё, но Уизли его перебил: — В порядке? Всё ли с ним в порядке?! — уже в ярости был он. — Он только что получил шанс на всемирную известность! На богатство, славу и… Кучу всего другого! Признавайся, как ты это сделал? — Рональд повернулся уже к Гарри, но тот был в растерянности. — Кого ты попросил кинуть своё имя? — Я ничего не делал, Рон! Я не знаю, как так получилось, но от этого теперь не избавиться! И я не вижу в этом ничего хорошего. — Ты… ты… — не находил себе места Уизли. Он всегда был самым главным завистником Поттера. Теперь эта теория Гермионы подтвердилась. — Ты лжец! Как ты мог сделать такое и даже не сказать мне! Мне! Твоему лучшему другу!.. — Да как же ты, болван, не понимаешь, что… — Успокойтесь оба! Наступило молчание. Крик Гермионы заставил обоих замолчать. — Гарри, как же ты не понимаешь? Если не ты кидал своё имя, чего ты, конечно, не мог сделать, ты ведь не гений — значит кто-то сделал это за тебя! Тебя пытались подставить! — Да какое тебе дело?! — одновременно вдруг выкрикнули парни. — Ты всё ещё мерзкая слизеринка, Грейнджер, — начал Уизли. — Тебе всё ещё нет места среди нас, ты физически не способна помогать кому-то, ты не способна быть добрым, милым… хорошим и всегда готовым помочь человеком! — Но я… — глаза вдруг защипало, но она попыталась возразить. Всё слишком напоминало то, что произошло пару лет назад. — Ты не смеешь перебивать меня! — Рон, может хватит? — вставил Гарри. — От тебя одни только проблемы, Грейнджер! Ты чуть не убила меня, чуть не убила мою сестру… — перечислял он, загибая пальцы на руках. — Я спасла тебе жизнь! — дрогнувшим голосом смогла возразить Гермиона. — Как же ты не понимаешь, что я спасла вам жизнь и это было не просто так!.. — Нет, — отрезал он. — На это ты тоже не способна. Вы все не способны, — выплюнул он под конец, смотря куда-то поодаль Гермионы. Спустя несколько секунд она осталась одна. Руки её были плотно сжаты, сердце колотилось как бешеное, а губы подрагивали. «Неужели снова?..». — Ты теперь у нас великая защитница Гриффиндора, Грейнджер? — позади стоял Малфой, облокотившись плечом на каменную стену и сложив руки на груди. — Иди к чёрту, Малфой. Это было всё, что она успела сказать, прежде чем убежала. Она знала, куда ей надо было сейчас.***
Тот момент ничем не отличался от того, что был два года назад. Всхлипы рыданий эхом отдавались от стен заброшенного женского туалета, покрытых когда-то белой, но сейчас уже сероватой выцветшей плиткой. Над раковиной из мрамора нависла маленькая фигура девочки со светлыми спутанными волосами. Ее тело едва заметно подрагивало, а по раскрасневшемуся лицо иногда скатывались маленькие слезинки и громко капали в раковину, наполненную до краев водой. «Слизеринка, грязнокровка…» — повторялись слова в ее голове. Сама она не понимала, что из этих двух ее прозвищ хуже. Но они были и преследовали ее вот уже почти два года в этой школе. Они были как выжженное на скотине клеймо, которое можно либо содрать только вместе с кожей, либо поверх него выжечь новое. Сейчас, сидя в туалете, она поняла, что ошиблась, когда говорила сама себе, что больше никогда не сможет плакать, ведь она давно пуста. Еще тогда, в начале второго курса она думала, что уже никогда, к сожалению или к счастью, не сможет плакать, ведь она пуста. Пуста во всех смыслах. Грязное запотевшее стекло отражало совершенно незнакомого ей человека… Она никогда не видела себя настолько зареванной. — Слизеринка, грязнокровка… — вновь повторила она вслух, очень тихим шепотом, лишь едва шевеля тонкими, искусанными в кровь, побелевшими губами. — От этого никогда не избавиться… — она дрожащими руками потянулась к поржавевшему крану, пустила воду, зачерпнула немного воды и опустила в ладони лицо. Вода стекла ей под мантию, попала на шею, а с нее холодные капельки спустились ниже. Ледяным потоком воды будто смыло всю тяжесть, которая накопилась у нее за какие-то два года. Физическую тяжесть. В горле всё еще оставался неприятный ком, не дающий нормально вздохнуть — любая попытка спокойно глотнуть воздуха увенчивалась вздрагиваем всего ее тела. Сначала она улыбнулась, услышав от, как она думала вплоть до середины второго курса, заклятого врага такой приятный комплимент. «Ты слизеринка, Грейнджер! Ты вправе гордиться этим! Твои поступки… Они пусть и занудные в какой-то мере, подбешивают меня и многих других, но они слизеринские!». Ладно, он говорил не совсем так, но сам факт того, что Малфой увидел в ней настоящую однокурсницу. В тот осенний день их вражда могла прекратиться раз и навсегда, а Гермиона бы официально и для всех стала представительницей зелёного факультета. Но сейчас… «Да они ничего не понимают! Это… Это конфликт на ровном месте! Проклятые Уизли!» Больнее всего было получить оскорбление именно от… Рона. Чувства в сердце бушевали как в самую мерзкую погоду. Ненависти, вызванной его предрассудками и стереотипами о слизеринцах, было меньше всего. Она не могла его ненавидеть всем сердцем, как бы сильно ей этого не хотелось. Преобладали несколько… другие чувства. Чуть больше ненависти было обиды. Обиды за то, что он не был благодарен за когда-то спасенную жизнь на третьем курсе. — Уизли, пригнись! — что было силы, крикнула Гермиона рыжему. Его голову чуть было не снесло ветвями заколдованной ивы. — Мерлин… — только и смогла выдохнуть она, когда позади Рональда показался силуэт огромной ободранной собаки, стоящей на задних лапах — их профессора-оборотня Люпина. Тогда она с силой схватило того за руку и потащила за собой, после чего помогла залечить раны на ноге. Он сказал спасибо, но… быстро забыл обо всём это, будто Гермиона ничего не сделала. Не выдержав, она с силой смахнула все колбы, пробирки и прочие вещи с раковины и полок рядом. «Ненавижу! За что мне это? Чем я заслужила это? Почему именно я попала на самый плохой факультет? Почему он вообще существует?». — Я отомщу, — прошептала она, вытирая покрасневшие заплаканные глаза. — И всем докажу, что грязнокровки могут быть лучше многих чистокровных снобов!