***
Негромко постучавшись в дверь, и только после того, как услышал «войдите», я прошёл в кабинет директора. Это был второй раз, когда я находился в этой комнате, но тут всё осталось на прежний местах (интересно, почему что-то должно было поменяться?). — Фрэнк? — Директор был явно удивлён моему приходу. — Что ж, садись и рассказывай, что у тебя. — Он отодвинул какие-то бумаги подальше от себя, сложил руки в замок и пристально стал разглядывать меня. — Я… — Присев на стул, начал я разговор. — Я хотел серьёзно поговорить с вами. — Ну я слушаю, — спокойным тоном проговорил директор. — Я… эм… Я по поводу Джерарда. Я видел, как глаза мистера Лэнса постепенно принимали шарообразную форму, а брови медленно ползли вверх. Он молча смотрел на меня и явно пребывал в шоке, что я, тот человек, который всей душой ненавидит Уэя (а об этом знали все здесь), решил прийти к директору и поговорить на счет своего лютого врага. — Что ж, — мистер Лэнс почесал затылок, — я жду вопросов. Надеюсь, я смогу на них ответить и удовлетворить тебя. — Он снова принял серьёзный и спокойный вид, будто не слышал моих последних слов. — Что с ним происходит? — спросил я. Директор же недоуменно уставился на меня. — Вы прекрасно знаете, о чём я! Вы и я — единственные, кто видел Джерарда в «другом виде». — Я показал в воздухе кавычки, а директор всё так же молчал, смотря куда за меня. — С ним что-то происходит, но я не могу понять что! Я видел своими глазами, что он вкалывал какой-то девушке препарат в шею, хотя сам ужасно боится иголок! И вот я снова заставил директора уставиться на меня, как на истукана. — Я знаю, что вы в курсе всего этого, но вы ничего не предпринимаете, а мне не все равно, ясно? Скажите, что с ним происходит! — В конце я уже перешёл на крик, а затем просто смолкнул. Мистер Лэнс мимолетно размял шею, проводя рукой по своим волосам, явно что-то обдумывая. А потом он обречённо посмотрел на меня. — Зачем тебе знать о его жизни, Фрэнк? — спокойным тоном спросил он. А ведь и вправду, зачем? Я действительно всем сердцем ненавижу этого человека, готов постоянно смотреть на то, как его лицо искажается от очередной моей проделки, но только о мысли о том, что он действительно болен, мне становится паршиво. — Потому что мне не всё равно, — тихо ответил я, не смотря на директора. — Ты же понимаешь, что я не могу обсуждать с тобой личную жизнь одного из моих учеников, так? — Я кивнул. — И ты явно знал это, когда шёл ко мне, ведь так? — И снова кивок. Я слышал, как директор измученно вздохнул и встал со своего места. — Твоя любознательность, Айеро, доведёт меня до гроба, — пробурчал он, а я заметил, что он достал папку с личным делом Джерарда. — Я не смогу рассказать тебе всё в подробностях, если Джерард захочет — он сам это сделает. Я смогу рассказать только то, что мне известно и лишь вкратце. — Я заметно кивнул. — Так, хорошо. У Джерарда на самом деле очень ужасное прошлое. У него была отвратительная семья, его родителям было плевать на него и его брата Майкла. Они жили будто бы сами по себе. Джерард ухаживал за младшим братом, будто бы был его отцом. Если бы не он, неизвестно, что бы стало с этим мальчиком. — Я подумал о том, что, может, все мои издевательства нужно прекратить. У него действительно было несладкое детство. Но ведь и я рос не как обычный ребёнок. Хотя кого я обманываю, мои родители любят меня (на счёт отца я очень сильно сомневаюсь), а его родителям было просто наплевать, как они жили, чем питались и в чём ходили. — Позже, они с братом попытались сбежать из дома, думая, что родители даже не заметят их пропажу. Но им явно доставляло удовольствие издеваться над своими детьми. Они имели огромные деньги, поэтому родительских прав их так и не смогли лишить. Они заявили в полицию, и сыновей нашли. В тот день они были жестоко наказаны и отправлены сюда. И жизнь здесь им на самом деле показалась прекрасной. Хотя бы для Джерарда. Он тут же завоевал доверие всех, ему боялись противоречить, потому что он сам по себе очень агрессивен и неуравновешен. Майки же жил здесь спокойно только благодаря своему брату. И как раз перед тем, как должен был приехать ты, Джерард поехал на одну из выставок, которые организовали мои коллеги. И тут ученики смогли наконец-то оторваться по полной. Майкла очень сильно унижали, били, издевались, в то время как я даже ничего не знал об этом и догадаться даже не мог! В итоге, Джерард вернулся в тот день, когда приехал ты, и ночью этого же дня он нашёл своего брата повешенным в своей комнате. — По моему телу пробежали мурашки. Но всё это пока что не особо разъясняло ситуацию. — Джерард будто с цепи сорвался. У него началось раздвоение личности, именно поэтому иногда он бывает с тобой очень мил и дружелюбен, но обычно мы пытаемся успеть забрать его в лазарет, чтобы никто ничего не надумал себе. Его брата похоронили, и теперь Джерард неуязвим. Он не слушает своих друзей, но и не трогает их, даже когда сильно взбешён. Он знал, какие тёплые отношения были у его брата с этими людьми, поэтому его рука не могла подняться на них. Никаким образом. Джерард решил мстить. Сколько бы я ни уговаривал его остановиться, ему было плевать. Я не мог позвонить его родителям, потому что это ничего бы не решило, а только усугубило положение и состояние парня. И однажды я спросил его, что он собирается делать. А он ответил, что я скоро узнаю. В итоге я начал замечать, что все мои ученики, кроме тебя, Боба и Рэя, ходят, похожие на зомби, с огромными синяками под глазами и застывшим ужасом. Я понял, что делал с ними Джерард, когда подкараулил его в лаборатории под зданием. Он вводил им препарат, который заказывал извне неизвестным мне образом, и внушал им то, что чувствовал он тогда, когда увидел повешенного брата. Что это они все виноваты в его смерти. Он ненавидит всех в этом учреждении, за исключением лишь нескольких людей. — Но, кто эти люди, мистер Лэнс не сказал мне, лишь загадочно посмотрел на меня. — Но почему вы бездействуете? Вы должны сказать ему, чтобы он прекратил их мучить! — Если бы всё было настолько просто, как ты говоришь, Фрэнк. Джерард не болен, но опасен. Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться с утратой брата. Он не монстр, Фрэнк. Да, он издевается сейчас над своими одногруппниками, но на самом деле, настоящий Джерард этого не хочет. Поверь мне. Ему просто нужно, чтобы кто-то был рядом сейчас. Вот и всё. — заключил директор и пожал плечами. Как же у него всё просто. Джерард издевается над учениками, директор знает об этом, но бездействует. Что за хуйня? Я уже встал и собирался молча уйти из кабинета, как вдруг Лэнс снова начал говорить. — По секрету, Фрэнк. Джерард не считает Боба и Рэя друзьями, он бы и их мучил, если бы они не дружили с Майклом. Но он не мучает тебя, потому что ты не виновен в смерти его брата, понимаешь? Джерард не настолько ужасен, чтобы издеваться над тобой таким же образом, как и с остальными. Подумай над этим.***
Весь вечер в моей голове вертелось огромное количество мыслей, и я никак не мог разложить всё по полочкам. Так, давайте по порядку. Брат Джерарда повесился из-за унижений со стороны учеников, из-за чего Джерард заставляет всех думать, что именно они виноваты в его смерти. Боба и Рэя он не трогает, потому они были друзьями Майки. А меня — потому что я только приехал и вообще ни с кем не общался в тот день. Как бы мне хотелось верить Лэнсу насчёт того, что Джерард не настолько ужасен. Но ведь он почему-то всё равно издевается надо мной, хоть и не тем же способом, что и с остальными. Измученно вздохнув, я перевернулся на кровати. Койка Джи (ДЖИ?!) пуста. Повсюду тихо, и я знаю, где все. Теперь мне стало легче дышать. С плеч будто бы свалился груз после разговора с директором. Я хотя бы понял, почему всё это происходит с этим человеком. И ведь я чертовски хочу помочь. Да-да, я уже сам поймал себя несколько раз на мысли, что мне не всё равно на Джерарда в последние дни, особенно после услышанного утром. Мне нужно было поговорить с ним. Сейчас же. Резко встав, я направился к лестницам, ведущим в цокольный этаж. Белый свет просачивался через щели железной двери, но было тихо. Даже очень. Медленно подходя к двери, я понял, что не знаю, о чём говорить с ним. Моё сердце с каждым шагом ускоряло ритм сердцебиения. Не знаю, что на меня нашло, но я постучался в железную дверь и медленно открыл её. Я увидел Джерарда, который сидел на кровавой кушетке по-турецки, держа в руках какую-то книгу в толстом переплёте. Он не смотрел на меня. Он будто бы не слышал ничего вокруг и смотрел только в эту книгу. Дверь жутко скрипнула, и он посмотрел на меня. И вы никогда не догадаетесь, что я увидел тогда. Он плакал. Я видел слёзы, которые струились по его щекам и стекали на кушетку. Я видел красные переполненные болью глаза. Я видел, как он отвернулся от меня на долю секунды, а потом снова посмотрел мне в глаза, в которых читалась только безразличие. — Ты что, дверями ошибся? — буркнул он, смахивая с лица черные волосы. Я ничего не ответил, лишь стал медленно подходить к нему. — Что ты творишь?! Пошёл нахуй отсюда! — Он стал отодвигаться к краю кровати, и я заметил слёзы, застывшие в его глазах. — Вали, я сказал!!! Но я всё ещё медленно подходил к нему, думая о том, как я раньше не догадался, что ему нужна помощь. Его жизнь на грани срыва, он остался один, всем плевать на него, не считая директора, а я был слеп. Я сел рядом с ним на кушетку и понял, что он держал в своих руках. Это был альбом. Их альбом с детства, где были только их с братом фотографии. Я не мог подобрать слова, чтобы передать то, как же мне жаль его, но если бы я сказал сейчас это, он бы ответил, что не нужно его жалеть и снова бы послал. Я неуверенно коснулся его плеча, отчего он вздрогнул, и слёзы непроизвольно вытекли из его глаз. Я стёр их рукавом толстовки, пытаясь повернуть голову Джерарда ко мне. Боже, Иисусе! Какой же он красивый. Его нос покраснел так же, как и глаза, но он всё так же продолжает выглядеть сногсшибательно. Так и не сказав ничего ему, я просто притянул его к себе за плечи, крепко обнимая. — Ты что блять творишь?! Умом тронулся, Айеро? — Он пытался выпутаться из моих объятий, что у него плохо получалось. — Джи, мне так жаль. Мне так чертовски жаль, — на грани истерики всё же ответил я дрожащим голосом. И знаете, что? Он перестал вырываться. Он обмяк в моих объятиях, уткнувшись в моё плечо и тихо плакал. Я гладил его по спине, чувствуя, что на моих щеках тоже появились слёзы. Я не хочу, чтобы он страдал. Никогда.