…Yeah, I think about the end just way too much, But itʼs fun to fantasize, On my enemies I wouldnʼt wish who I was But itʼs fun to fantasize… Iʼm falling so Iʼm taking my time on my ride… Twenty one pilots — Ride.
Мы так и остались в гостиной на всю ночь, уснув на диване, когда досматривали какой-то очередной шедший по ТВ фильм: Тайлер — сидя, откинувшись на спинку и вытянув ноги на журнальный столик, я — свернувшись калачиком рядом с ним и положив голову на его колени. Его правая рука обнимала мои плечи. Мы просто вырубились, не обращая внимания на белый шум, что издавал телевизионный ящик, когда программа передач включенного канала подошла к концу. Но вдруг неожиданно для себя я проснулась, открыла глаза и ошарашенно вскинула голову, осматриваясь по сторонам: мы уже не были в гостиной… Но где мы? Я долго не могла понять, что произошло, и как это случилось, когда осознала, что мы были на… холме, о, черт, мы и правда были на холме! И холодный сильный ветер, заунывно воя, шевелил мои волосы, обдавая сильными дуновениями кожу на лице. Я резко села и снова огляделась: Тайлер мирно спал, все так же сидя на диване рядом со мной и откинув голову на его спинку. Было прохладно, и я зябко поежилась. «Как мы тут оказались?» — пронеслось в моей голове, но мысль была такой невнятной, такой отдаленной, что я не придала ей особого значения и лишь подняла руку, рассматривая ее в призрачном лунном свечении: казалось, будто бы кожа светится и переливается серебром. Слабо, едва заметно улыбнувшись, я протянула свою кисть, чтобы дотронуться до щеки Тайлера и разбудить его, но вовремя остановилась. Мне стало жаль его: он был таким милым и таким спокойным, мне не хотелось тревожить его теперь. Поглядев на парня еще раз, я снова ласково улыбнулась. Через мгновение я прислушалась. Шум воды отчетливо доносился до моего слуха откуда-то снизу. Любопытство в один миг поглотило меня, и я быстро встала с дивана, направляясь на звук. Сделав всего несколько шагов, я оказалась на краю обрыва и заглянула вниз: сильный горный поток несся, облизывая холодным языком выступы речных порогов. Я была крайне удивлена тому, в каком потрясающем месте мы оказались. В этот момент меня абсолютно не волновало то, как мы это сделали, мне было важно лишь одно: мы с Тайлером были здесь. Вместе. В эту секунду мне было так хорошо и странно одновременно, ветер трепал мои волосы, пахло ледяной свежестью и свободой. Нужно было просто раскинуть руки, и они сами собой превратятся в крылья. Обязательно превратятся, ведь иначе и быть не может… Нужно просто сделать шаг в неизвестность и парить, парить, как птица. Я стояла на самом краю обрыва, готовая спрыгнуть вниз, лететь, а после обязательно нырнуть под воду так, чтобы буйный поток нес меня куда-то вдаль, окатывая с головой, и я бы как в детстве плескалась, захлебываясь и отдуваясь, беззаботно смеялась бы, а потом вновь, как по мановению волшебной палочки, очутилась бы рядом с Тайлером, на мягком диване, прижалась бы к нему, как будто ничего не было и уснула снова. Потому что это все возможно, это все реально, нужно просто поверить до конца. Я раскинула руки, улыбаясь и запрокидывая голову назад, подставляя лицо прозрачному лунному свету, и повернулась спиной к пропасти. Глаза немного слезились из-за ледяного бриза, проникающего под одежду, но мне было так спокойно и хорошо. Я сделала еще полшага назад и… чуть-чуть не оступилась. Камешки полетели вниз, шурша и исчезая на глубине… От неожиданности я вздрогнула. До меня отчетливо доносились голоса. Но откуда они? Я стала вертеть головой, пытаясь рассмотреть, кто говорит, но никого рядом не было, и я стала прислушиваться, чтобы понять, откуда льются эти голоса. -…она сейчас упадет… — встревоженно хрипел один голос. — Пожалуйста, тише, — шептал второй голос более спокойно, но интонация выдавала его волнение. — Не буди ее. Почему эти голоса кажутся мне такими знакомыми?.. Что происходит? Где я? Еще пара мгновений и… картинка стала распадаться. Все рушилось вокруг меня: исчез холм, затем горная река, все закрутилось и завертелось… Господи, что со мной? Я оступилась? Я падаю?.. — Помогите! — я закричала, свалившись на что-то жесткое, хватая губами воздух, и резко распахнула глаза. Задрожав, я стала пытаться отползти куда-то подальше, не понимая, что творится вокруг меня, где я, и что со мной. И когда глаза немного привыкли, а я перестала беспомощно моргать, мой взгляд был сфокусирован на том, что было вокруг меня, и я поняла, что сидела на полу в спальне Тайлера, а он прижимал меня к себе, обхватывая мою голову руками и осторожно гладил по волосам. Парень шептал: — Все хорошо, все хорошо, Джекс, все в порядке, я рядом, все хорошо… — а я, услышав его слова, стала только испуганно озираться по сторонам. Окно было открыто, и холодный уличный ветер дул прямо мне в лицо. Джош стоял рядом и, нахмурившись, смотрел на нас. — Господи… — пробубнила я, хватаясь за голову и пытаясь немного оттолкнуться от Тайлера, чтобы высвободиться из его рук, чтобы прийти в себя. Я, кажется, начала понимать, что произошло. Я спросила: — Что со мной было? — Ты опять ходила во сне, — глухо отозвался Тайлер, все еще стараясь сильнее прижать меня к себе, этим самым он пытался успокоить меня, а Джош, закрывая окно, добавил: — Если бы не я, ты бы упала, Джеки… — он потянул оконную раму вниз и шумно выдохнул, проронив. — Господи… Я с благодарностью посмотрела на него, понимая, что он, можно сказать, спас мне жизнь. Такое уже было со мной, когда мне было одиннадцать. Я и раньше ходила во сне, но однажды, я открыла окно и вылезла на карниз, думая, что я прыгаю в озеро, чтобы искупаться, а на самом деле я была в своей комнате на втором этаже и стояла на парапете, и если бы я сделала хотя бы еще один шаг вперед, то свернула бы себе шею. Тогда меня вытащил мой отец. Потом это прошло, и все само собой устаканилось, а мама говорила, что все это было из-за нервного напряжения после автокатастрофы, в которую мы попали с моей тетей, когда мне было семь. Оказывается, тетя погибла на моих глазах, как я случайно услышала однажды. Но я ничего не помнила. Вероятно, лунатизм был реакцией на то, что память пыталась закрыть от меня что-то, что я не хотела вспоминать… От этого я еще начала говорить то, что думаю, вслух и путаться, произнесла ли я это на самом деле или просто подумала. Но со временем мои нервы пришли в порядок, и все прекратилось. А теперь началось снова: слишком много нервных потрясений за последнее время, слишком много… Когда мы спускались вниз, я сильно дрожала то ли от холода, то ли от страха, я сама не могла понять, что было сейчас в моей голове, и Тайлер нежно и осторожно обнимал меня, прижимая к себе, а Джош вдруг снова спросил: — Джеки, — начал он, и я поглядела на него, поднимая глаза. — Говорят, что лунатиков нельзя будить, почему? — он отвел взгляд, быстро буркнув. — Извини… Слово «лунатик» резануло мне слух… — Джиш, отвали от нее, — умоляюще проговорил Тайлер, перебивая его, но я покачала головой: — Все нормально, — ответила я, мягко кладя руку на щеку Тайлера и успокаивая его. Потом я перевела взгляд на Джоша и спокойно отозвалась, начиная свой рассказ издалека. Я собралась с мыслями: — Просто говорят, что мы, когда спим, можем ходить по узким поверхностям, хотя я, на самом деле, не знаю, насколько это правда, я, честно, не знаю, смогу ли я пройти по карнизу какое-то большое расстояние, не упав. Но знаю точно, что если меня резко разбудить, я, скорее всего упаду… — потом я задумалась, добавляя. — Хотя во сне, я все вижу. Или мне так кажется… я не знаю. Но я могу обойти препятствие и не споткнуться, иногда во сне я вижу даже лучше, чем в реальной жизни… — как вдруг неожиданно мой голос сорвался, и я выдохнула, сама того не желая, опуская голову и плечи. Мне почему-то стало так страшно. Так одиноко. Так неспокойно. Так… — Боже… — раздувая щеки, лишь смогла прошептать я, качая головой и честно добавляя. — Я так устала от этого. Когда это закончится? — я спросила это с надеждой в голосе, как будто я была уверена в том, что Тайлер сможет дать мне точный ответ. Что уж он-то наверняка знает. Я вдруг осознала, что впервые в своей жизни я призналась в этом. Пусть так, пусть коряво, но я это сказала. Вообще, впервые в своей жизни я сказала кому-то, что я не в порядке. Что не все окей. Что мне не нормально. Ведь я сама создала этот образ «мисс-помогу-всем», «мисс-оптимистка», «мисс-все-наладится». Я будто боялась признаться кому-то, что у меня могут быть проблемы. Будто боялась признаться в этом сама себе…Weʼre broken Weʼre broken Weʼre broken Weʼre broken people, oh. Weʼre broken people, oh. Twenty one pilots — Screen.
Тайлер положил руку на мою шею, зарываясь пальцами в растрепанные волосы на моем затылке: — Малышка, ничего не бойся, я буду рядом, все будет хорошо, — он уговаривал меня, но слезы все равно жгли мои глаза. Я попыталась улыбнуться, запрокидывая голову назад, чтобы не позволить слезам вылиться из глаз, и, проморгавшись, кивнула: — Я не боюсь. — Сделаю нам кофе, — вдруг неожиданно откуда-то из-за наших спин раздался голос Джоша, и он, обогнув нас, быстрее сбежал по лестнице.***
Остаток ночи прошел на удивление спокойно и мирно. Утро, ласковое и доброе, разбудило нас своим бледно-розовым холодным светом. Еще немного понежившись в кровати, мы начали собираться: Тайлеру нужно было на работу, и он обещал отвести меня в кампус до начала своей смены. Одеваясь и набрасывая на плечи куртку, я, стоя в холле, слышала, как Джош копошится в подвале, то и дело прерываясь на то, чтобы несколько раз стукнуть по барабанной тарелке. Я спросила, когда Тайлер подошел ко мне, засовывая ключи от машины в карман своих джинсов: — И часто он это делает? — произнесла я, кивнув в сторону двери, ведущей в подвальное помещение, откуда как раз в этот момент доносился невыносимый грохот барабанов. — Да, — пожал плечами Тайлер, едва заметно улыбаясь. — Довольно часто, — потом добавил. — Ему нравится. Пусть делает, что хочет. Я не лезу к нему… Я недоверчиво глянула на него: — Но почему? — снова спросила я, чуть хмурясь. — Вместе у вас отлично получалось… Но я не успела договорить, потому что Тайлер перебил меня: — Джекс, давай больше не будем об этом, ладно? — сказал он, в его глазах читалась немая просьба, после чего он тихо произнес: — Я больше не хочу этим заниматься, а барабаны — это дело Джоша. В ответ я лишь слабо кивнула, молча закусывая нижнюю губу. Я понимала его, я все понимала… Я понимала, насколько тот ужасный случай в баре Майкла подкосил его. Все его надежды рухнули в одночасье из-за какого-то никому не нужного телефонного звонка. Тот, кто звонил, испортил все. И казалось бы, ничего такого страшного не произошло, их выпустили, звонок оказался ложным, информация не подтвердилась, обвинения были сняты… Но Тайлера это выбило из колеи. Он внушил себе, что ничего не стоит и ничего не может, даже несмотря на то, что я верила в него, и знала, насколько он талантлив. Его не волновало то, что я пыталась доказать ему, его волновала лишь его собственная неуверенность в себе. Я прикрыла глаза, думая об этом, а потом, хихикнув, добавила: — Вот увидишь, он еще получит Грэмми, — и Тайлер засмеялся, отвечая: — Будет смешно, если у него на сцене свалятся штаны, когда он будет его получать… — Почему они должны свалиться? — тоже смеясь, ответила я и махнула на него рукой. — Не знаю, — пожал плечами парень. — Это было бы весело. — Ты слишком жесток к нему, — еще раз хихикнула я, подмигнув парню. — А что, если на сцене с ним в этот момент будешь ты? И твои штаны тоже свалятся? Тогда ты тоже будешь смеяться? Тайлер улыбнулся шире, пытаясь ущипнуть меня за бок, а я, уворачиваясь и еще громче заливаясь смехом, сказала: — Хотела бы я на это посмотреть! — Джекс! — наигранно-возмущенно прикрикнул на меня Тайлер, но потом как-то резко стал серьезным, добавляя. — Уж меня там точно не будет, поверь, — он засунул руки в карманы и снова как бы невзначай произнес: — Подождешь меня пару секунд, малышка? — сказал он, подходя ко мне ближе и дотрагиваясь большим пальцем до моей нижней губы. — Да, — отозвалась я, поднимая на него взгляд из-под ресниц. — Что-то случилось? — Нет, нет, все хорошо, — улыбнулся парень и, подмигнув мне, юркнул к лестнице, что вела в подвал. Я прислонилась спиной к стене, ожидая Тайлера, когда услышала чуть приглушенные голоса парней. Они о чем-то говорили, но я не могла разобрать их слов: все было слишком тихо. Прошло некоторое время, прежде чем я позвала его: — Тай?! На что в ответ раздалось: — Иду, Джекс! И снова какая-то болтовня. Но он не пришел, и мне снова пришлось стоять в одежде, ожидая его.…Iʼd live for you,» and thatʼs hard to do Even harder to say when you know itʼs not true Even harder to write when you know that tonight There were people back home who tried talking to you But then you ignore them still All these questions theyʼre for real Like who would you live for? Who would you die for? And would you ever kill? Twenty one pilots — Ride.
Через пару минут мне уже сделалось жутко жарко и ждать его дольше не имело смысла. Я закатила глаза, цокнув языком, когда уверенно направилась в подвальное помещение, бормоча себе под нос: — Эй! Ну сколько я могу ждать… — но я не закончила начатую мысль, когда застыла на середине лестницы, обалдев от картины, представшей перед моими глазами: все вокруг было в дыму, словно в тумане, и несложно было догадаться по характерному запаху, что парни курили марихуану. Пару мгновений я переваривала увиденное, замерев на месте, тупо хлопая ресницами и пялясь в одну точку, туда, где стояли теперь Джош и Тайлер, казалось, они тоже обалдели и тоже в ответ, не моргая, смотрели на меня. Слезы моментально затуманили мой взор, и я, рванувшись, будто раненое животное, громко всхлипнула, быстро развернулась и, протопав по ступенькам, выбежала наверх, после чего схватилась за ручку двери, сильно дернув ее на себя так, что дверь с глухим стуком ударилась о стену, и вырвалась на улицу, понимая, что мои слезы не остановить, и они уже градом льются по щекам. Но я не успела сделать и нескольких шагов, неуклюже бросаясь прочь, когда услышала за спиной: — Эй! — громкий голос Тайлера разрезал пространство вокруг меня. Я не обернулась и только прибавила ходу. Тишина вокруг меня в этот момент была оглушительной. — Джекс, подожди! — крикнул он снова, и позади меня раздались быстрые шаги. — Эй, да подожди ты! — сказал он, хватая меня за предплечье и пытаясь развернуть к себе, но я резко выдернула руку, отворачиваясь снова, и почти бегом припустила прочь. Моя нижняя губа дрожала. Я проглотила комок в горле и пыталась смотреть только вперед, потому что ноги не слушались, и я могла упасть, споткнувшись. — Джеки! — крикнул Тайлер мне вслед. — Прекрати вести себя, как ребенок! На секунду я остановилась, осознавая только что сказанные им слова, и, быстро развернувшись к нему лицом, в отчаянии крикнула в ответ: — Ты же обещал мне! Ты мне обещал, Тай! Ты обещал, что не будешь, ты сказал, что готов сделать это ради меня… — Что? — Тайлер нахмурился, делая еще один шаг ко мне: его голос был низким, а выражение лица сделалось таким суровым, что мне стало не по себе, но сдаваться я не собиралась. Я не хотела терять его. Я не могла его потерять. — Ты обещал мне, что этого больше никогда не повторится… Ты обещал, что бросишь. Ты сказал, что прекратишь все, что касается наркотиков… — начала я, но парень перебил меня: — Джеки, это ничего не значит… Трава — это не наркотик, это так… — заговорил было парень, но я подскочила к нему, хватая его за руку. Он пытался оправдаться, но на меня это не действовало: — Ты же сказал мне тогда, что ты хочешь бороться! Что мы вместе должны это сделать! Я поверила тебе, а ты… Как вдруг Тайлер сильно сжал мое предплечье, убирая от себя мою руку, и блеснул глазами: — Джекс, прекрати орать на всю улицу! — рявкнул на меня парень, но я только выдернула свою ладонь из его рук, и пошла прочь: — Отстань от меня! — резко сказала я в ответ, на что услышала: — Джеки, не веди себя, как идиотка! Иди сюда! Сядь в машину! — Тайлер быстро шел за мной. Его голос и интонация были такими холодными, что я порой не узнавала его тембра, привычного мне. — Отвали! — крикнула я в ответ, когда он снова попытался ухватить меня за руку. Мне было ужасно смотреть в его глаза, мне было ужасно видеть эти почерневшие расширенные зрачки, мне было страшно смотреть на порозовевшие белки его глаз… Все это было последствием того, о чем мне было жутко даже подумать. — Сядь в машину! — заорал он, хватая меня за куртку и притягивая к себе, но я начала вырываться. Обида говорила за меня: — Отпусти! Отпусти меня сейчас же! На такси доеду, а еще лучше на автобусе! Убери руки! — Убери руки? — вдруг процедил Тайлер, услышав мою последнюю фразу, и с силой потянул меня еще ближе, резко встряхивая. — Я сказал, сядь в машину, Джекс! — по его лицу промелькнула тень, а глаза и без того красные, потемнели так, что мне стало страшно. В его взгляде читалась ярость; мои ноги подкосились, а сердце четко выбивало громкие ритмы. — Отпусти меня… — простонала я, ошарашенно отпрянув от него. — Пожалуйста… — когда он вдруг с силой сжал мои плечи пальцами, впиваясь в них. — Мне больно… — я почти всхлипнула, пытаясь высвободиться. — Отпусти меня… И на моем последнем слове Тайлер вдруг резко оттолкнул меня от себя, проорав мне в лицо, а я попыталась прикрыться руками: — Ну и пошла ты, Джекс! — и он развернулся ко мне спиной, быстро уходя и оставляя меня вот так стоять посреди улицы с закрытым ладонями лицом, он продолжал кричать, уходя прочь от меня. — Я не хочу соответствовать чьим-то стандартам, я не хочу оправдывать чьи-то ожидания! Я такой, какой я есть! И если я тебе не подхожу, то, это, блять, твои проблемы, поняла?! — Катись, придурок! — крикнула я, сильно топая ногой. — Истеричка! — тут же раздалось в ответ. Он не обернулся. Он просто ушел. — Псих… — это было последнее, что я могла произнести, полушепотом, едва шевеля губами. Рыдания вырывались из моего горла, когда я смотрела на его удаляющийся силуэт. Я рукой прикрывала нижнюю часть лица, чтобы хоть как-то заглушить свои стоны: я не хотела, чтобы он сейчас слышал мои слезы. Быстро развернувшись, я пошла прочь, куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда. Я хотела заглушить его голос. Я всего лишь хотела спокойствия. Но не успела я пройти и нескольких шагов, ковыляя, как инвалид, потому что мои ноги не гнулись и не слушались меня, они просто отказывались идти вперед, как вдруг рядом со мной притормозила большая черная машина. Я даже не слышала, как автомобиль подъехал ко мне. Я лишь дернулась, отпрянув в сторону, сразу же узнав эту машину, когда пассажирское стекло опустилось вниз, и я снова услышала голос Тайлера, мягкий, негромкий, спокойный голос моего парня, тот, который я так любила, тот, который я знала, его родной голос: — Малышка… — осторожно, чтобы не напугать меня, позвал он. — Сядь в машину… пожалуйста… Джекс, детка, прошу тебя… — он говорил моляще, почти срываясь, но я не посмотрела на него, а лишь вытерла выступившие слезы краем рукава и, отворачиваясь, пробубнила: — Нет. — Джеки, я умоляю тебя… — бормотал парень, и машина продолжала ползти рядом со мной, пока я топала по тротуару. — Джекс… Джеки, я люблю тебя, прости меня… Я люблю тебя, слышишь? — его голос дрогнул, и мне почему-то показалось, что он судорожно хватает воздух губами. Услышав это, я резко остановилась и посмотрела на него: Тайлер часто моргал, наморщив лоб, но смотрел на меня, не отрываясь, так испуганно, как маленький обиженный ребенок, как зверек загнанный в клетку. Я всхлипнула, опуская плечи, расслабляясь, едва заметно кивнув. И в эту же секунду парень, резко остановив машину, почти на ходу выскочил из нее и, обежав кругом, прижал меня к себе. Я была охвачена сильными руками Тайлера, прижимавшими меня к своей груди. Он положил свою голову на мое плечо. — Джекс, я не смогу остановиться… — прошептал он. — Сможешь, — уверенно пробубнила я, поглаживая его по затылку, утыкаясь носом в его шею и вдыхая его аромат. — Не смогу, Джекс, — упрямо ответил парень, чуть отпрянув от меня и всматриваясь в мои глаза. В его словах не было никакой теплоты. Я снова всхлипнула, не ответив ему, когда он потряс меня.- Ты поняла? — Нет, — буркнула я. — Я отказываюсь это понимать, ясно? Но я замолчала, когда парень снова сильно сжал меня, крепко держа своими руками. Его голос снова стал грубым: — Ты не имеешь права говорить мне, что делать. Ты до конца не знаешь, какой я на самом деле… — Так позволь мне узнать тебя, позволь помочь… — я искала глазами его взгляд, замечая, как зрачки снова начали светлеть, принимая янтарный оттенок. Надежда стала теплиться во мне, и я быстро заговорила, полная энтузиазма, я верила сама себе: — Я буду рядом, слышишь? Всегда! Давай пройдем это вместе. Давай пройдем реабилитацию, давай… — но я не успела закончить, потому что Тайлер глухо усмехнулся: — Ты серьезно, Джекс? — сказал он. — Ты, правда, готова навещать меня в психушке? — он говорил это почти сквозь смех, какой-то жуткий смех, от которого по моему телу прошли мурашки. Я выдохнула: — О какой психушке ты говоришь? — устало, непонимающе морщась, произнесла я. — Мы пройдем реабилитацию и… — Малышка, — он обхватил мои щеки своими руками, обращая мое лицо на себя. — Реабилитационный центр — это просто красивое название, оно не так пугает, оно даже как-то романтично звучит… Но на деле, это обычная психушка, где лежат алкоголики и сторчавшиеся наркоманы, которых лечат электричеством… — он снова грустно ухмыльнулся, дернув правой стороной рта и опустил ресницы, добавляя. — Садись в машину, милая, мне пора на работу… Я устало кивнула, громко сглатывая и прикрывая глаза. Я была не намерена сдаваться, все равно я знала, что сломаю его рано или поздно. Я села на переднее сидение и пристегнулась, когда Тайлер завел мотор, мягко проговорив: — Я все еще злюсь на тебя… — Я тоже, — пробурчала я в ответ. — Ты упрямый, но я так сильно люблю тебя, и так сильно боюсь тебя потерять…Iʼve been thinking too much Help me… Twenty one pilots — Ride.
— Тише, — прервал меня Тайлер, прикладывая палец к губам. — Вместе — навсегда, не забыла? — спросил он, и я кивнула, чувствуя, как в глазах снова саднит, а парень добавил. — И неважно, долгим или коротким будет наше «навсегда», оно просто вечно будет с нами, вот тут, — и он дотронулся указательным пальцем до своей груди со стороны сердца, а потом добавил. — Я всегда буду приглядывать за тобой, малышка, что бы ни случилось… И я, поддавшись какому-то невероятному эмоциональному порыву, вдруг схватила его руку, которая сжимала руль, и переплела наши пальцы так крепко, как только могла, словно боясь, что это все теперь исчезнет, испарится, как в моих снах, и мне просто необходимо почувствовать Тайлера тактильно, чтобы руки и моя кожа запомнили эти прикосновения на всю жизнь. Я хотела верить в то, что я не дам ему сорваться. Я знала, что спасу его. Я была уверена в том, что смогу ему помочь.***
Какое-то время мы просто молча ехали в машине, приходя в себя после случившегося. Я еще долго не отпускала его руку. Каждый из нас думал о своем и о произошедшем, когда машина Тайлера немного притормозила на перекрестке, и красный свет светофора зажегся на табло. Я повернула голову, смотря в окно и оглядывая тротуар, как вдруг Тайлер прошипел: — Вот черт… — и я резко обернулась на него, встревоженно следя за ним глазами, когда заметила, как костяшки на его пальцах, сжимающих руль, побелели от того, с какой силой он в него вцепился. Его челюсти были крепко сжаты, а брови нахмурены. — Что случилось? — спросила я, когда увидела, что на тротуаре возле витрины одного из супермаркетов, сидит женщина: ее волосы были растрепаны и спадали на лицо, голова — опущена вниз. Она явно была сильно пьяна. А Тайлер то и дело бросал в ее сторону быстрые взгляды. Еще несколько секунд парень сидел молча, ничего мне не говоря, нервно барабаня пальцами по рулю и кусая нижнюю губу, как вдруг он произнес, резко отстегивая ремень безопасности: — Подожди меня секунду, ладно, малышка? Мне нужно кое-что уладить… — сказал он, когда открыл дверцу и через секунду добавил. — И ничего не пугайся, идет? Все хорошо, так бывает, — и тут же выскочил из машины, быстро перебегая проезжую часть и оставив меня сидеть на своем месте с открытым от удивления ртом. Я так и не успела ему что-то сказать, а лишь судорожно следила взглядом за его действиями, обернувшись, когда увидела, что он подошел к женщине, сидящей на тротуаре, и, подхватив ее подмышки, поволок в сторону машины. Мои губы разомкнулись, когда задняя дверь машины была открыта, и Тайлер положил спящую женщину на сидение, а после, с грохотом захлопнув дверцу, быстро запрыгнул на свое место, заводя мотор. Он глянул на меня, заметив, насколько шокировано я смотрю на него, и сказал: — Это моя мать, Джекс, все нормально, — автомобиль после этих слов тут же сорвался с места, и парень подмигнул мне, горько улыбаясь. — Добро пожаловать в мой мир, красавица. Не очень, правда? Мое сердце снова сжалось от боли, когда он добавил: — Ты хотела узнать меня лучше? Так вот, это моя жизнь… Такая… — он уставился на дорогу, тихо сказав. — Отвезем сначала ее домой, хорошо? — Конечно, — я быстро закивала, облизывая пересохшие губы и пытаясь прийти в себя после очередного шока. Я не знала, что мне сказать ему теперь. Я не знала, как утешить его. Мне было больно, но я не могла даже представить, во сколько раз больнее ему. Через некоторое время мы подъехали к небольшому мобильному домику, что стоял на одной из улиц на окраине города, и Тайлер припарковался на стоянке возле. Он делал все быстро и уверенно, видимо, эта ситуация происходила с ним не в первый раз. Парень вышел из машины, рванув ручку дверцы, и выволок оттуда спящую женщину. Он взвалил ее на свое плечо и потащил к дому, когда я поспешила следом за ними. Покопавшись с ключами, Тайлер шагнул в дверь, не раздумывая, и положил свою мать на диван в первой комнате, куда мы вошли, после чего стал уверенно открывать шкафчики кухни и рыться в холодильнике, быстро доставая оттуда все ненужное и выбрасывая в мусорное ведро испорченные продукты. Я следила взглядом за его действиями, беспомощно опустив руки по бокам. Все, что я могла сделать для него теперь, это просто не мешать и не действовать ему на нервы. Выбросив весь хлам, Тайлер достал из шкафчика три открытых бутылки с каким-то дешевым ромом или джином, я не уловила до конца, что это было на самом деле, и, решительно отвинтив крышки, вылил их содержимое в раковину, ни секунды не раздумывая. Выкинув пустые бутылки в мусор, Тайлер вдруг оперся руками о столешницу и закрыл глаза, раздувая щеки и шумно выдыхая. Он казался бледным и таким измученным. Потом он облизал губы, распахнул веки и, проведя по лицу ладонями, сказал: — Малышка, мне нужно купить ей какой-то еды… — но он не успел закончить мысль, потому что я, спохватившись и немного подавшись вперед, сказала: — Ты можешь ехать, я посижу с ней… — Ты серьезно? — вскидывая на меня взгляд полный надежды, как-то странно проговорил парень. Мне показалось, что он не до конца верил в правдивость моих слов… — Конечно, — уверенно кивнула я. — Тай… — я шагнула к нему, поднимая руку и касаясь ладонью его небритой щеки, проводя пальцами по скуле, виску и лбу. — Я люблю тебя, — прошептала я, зная, что должна произнести это сейчас. возможно, это мало бы помогло, но это было пока все, что я сейчас могла сделать для него. И парень, слегка качнувшись, обнял меня, припадая ко мне, утыкаясь носом в мою шею, он просто тяжело дышал, обнимая меня так крепко. Я чувствовала, как сильно и гулко бьется его сердце. Я гладила его по голове, когда ощутила, что он дрожит, и попыталась, схватив его за плечи, слегка оттолкнуть от себя, чтобы посмотреть на его лицо, он не позволил мне этого сделать, крепче сжимая меня руками и сильнее прильнув ко мне. Тогда я снова положила ладони на его затылок, продолжая осторожно касаться его жестких коротких волос. Я не знаю, сколько времени мы так простояли, но вдруг Тайлер расслабил руки и выпрямился, вытирая мокрые скулы пальцами. Его глаза были красными, и я поняла, что он плакал, но не хотел, чтобы я видела это, поэтому он тут же приложил палец к моим губам, прошептав: — Тише, я в порядке, малышка, мне нужно ехать, иначе опоздаю на работу… — Да, конечно, — кивнула я, а он добавил: — Я скоро, обещаю, — и пошел к двери. Когда он вышел из дома, я быстро огляделась и присела на кресло, на самый его краешек, складывая руки на коленях. Как долго я так просидела, я не знала, но почувствовала, что моя спина немного устала, и я откинулась в кресле, прикрывая глаза, сама не заметив, как задремала. А когда я распахнула веки, резко выпрямляясь и сама испугавшись того, что заснула, то увидела, что мать Тайлера тоже уже не спит. Она сидела на диване, сложив руки на груди, и смотрела на меня: — Кто ты? — довольно грубо спросила она, и я отозвалась: — Меня зовут Джеки, мэм, — начала я, от волнения немного заикаясь. — Что ты здесь делаешь? — спросила женщина, слегка хмурясь. Она явно не понимала, кто я такая и зачем я тут. Я не сразу ответила на ее вопрос, вглядываясь в ее лицо: как Тайлер был похож на нее, просто удивительно. — Я… — начала было я, слегка заикаясь. — Я приехала с Тайлером… — и сразу замолчала, когда заметила, что она закатила глаза, услышав его имя. Но потом я все же собралась и договорила: — Он уехал в магазин за продуктами, он скоро вернется… В этот момент женщина встала на ноги и принялась шарить по кухонным шкафчикам, вероятно в поисках алкоголя, что был там припрятан, но ничего не найдя, заглянула в мусор и достала оттуда две пустые бутылки, спрашивая: — Это он все вылил, да? Я поняла, что скрывать что-либо совершенно бесполезно, поэтому решительно встала с кресла и коротко сказала: — Да. — Какого черта? — прошипела она, почти сплюнув. — Дрянной мальчишка… Но я сделала шаг вперед. То, как она говорила, вызывало у меня раздражение. Она ничего не знает. — Этот мальчишка считает, что вам это не нужно, мэм, так же, как и я, — довольно грубо ответила я на ее слова. — О, — сказала она. В ее голосе прозвучала насмешка — Ты что, его девушка? Как это мило… — Да, — снова довольно строго ответила я. — Поэтому я считаю, что вам стоит прислушаться. — Как ты смеешь? — она повысила голос, нахмурившись, и хотела было что-то добавить, но вдруг отвлекшись, глянула в сторону и пробубнила. — А где Зак? — как-то возмущенно спросила она, и мои губы приоткрылись от удивления. Но женщина продолжала: — Где мой любимый сын — Зак? — громче повторила она. А я лишь шокировано прикрыла рот рукой, часто моргая. — Где он?! — она почти прокричала, на что я, покачивая головой, пробубнила: — Вы не знаете… Господи, вы не знаете… — я просто начала понимать, что тут вообще происходит. Она резко обернулась ко мне: — Что с ним? Что с Заком? Я вдруг вспомнила, что Тайлер как-то рассказывал мне, что она всегда про него спрашивает, и парень всегда говорил ей, что Зак скоро придет, чтобы успокоить ее, он намеренно говорил ей неправду, потому что берег ее. Он просто боялся, что она сломается до конца. Но теперь я понимала, что смысла скрывать от нее правду нет, она должна все знать, она должна выйти из мира собственных иллюзий. Я понимала, что Тайлер жалел ее, но мне теперь было больше жаль моего парня. — С ним все хорошо, мэм, — еще строже, чем прежде, сказала я, тоже складывая руки на груди. — Где он? Почему он не приходит? — спросила женщина, недоумевающе глядя на меня. — Потому что он уже давно живет в Калифорнии, мэм, он давно переехал из Огайо, — произнесла я, на что Келли забормотала: — Как… Но… Почему… — она хмурилась и хлопала глазами, смотря на меня и ожидая ответа. И я тут же перебила ее, вклиниваясь в ее мысли: — Да потому что единственный, кто остался с вами — это Тайлер. Только он все еще продолжает терпеть вас, терпеть все ваши выходки. Только он все еще заботится о вас, несмотря ни на что. Только он все еще любит вас, потому что вы его мать… — Нет… — недоверчиво пробормотала она. — Этого не может быть… А как же Мэдди? И Джей? Где они? Я устало выдохнула, прикрывая глаза. Мне было страшно от одной мысли о том, что здесь творилось все это время. Мать не знала, где ее дети, столько времени находясь в пьяном угаре… — Это все Тайлер… — тихо отозвалась я, потом вздохнула, продолжая. — Он позаботился о них, когда все это началось здесь, когда все случилось с вашим мужем, и вы… — я не закончила, потому что ком вдруг подступил к моему горлу, и я закашлялась, пытаясь прочистить дыхательные пути. Наконец, когда мне стало легче, я, сглотнув, продолжила: — Тайлер не хотел, чтобы младшие видели все эти ужасы, он хотел, чтобы они росли нормальными подростками, он хотел этого, жертвуя собой, жертвуя собственной нормальной жизнью молодого парня. Все это он сделал ради них… И ради вас, — Келли хотела что-то сказать, но я подняла руку, продолжая рассказывать. — Он любит вас, мэм, он хотел просто заботиться о вас, помогая всем, чем может… А вы… Чем отплатили ему вы? Она опустила глаза в пол, продолжая не моргая смотреть в одну точку. А я добавила: — И если в вас осталась хоть капля любви к нему, пожалейте его… Он нуждается в заботе, он нуждается в вас… Келли еще долго молчала, но потом, поглядев на меня, твердо сказала: — Ты лжешь! И моя челюсть отвисла. — Ч-что? — заикаясь, произнесла я. — Ты лжешь, я хорошая мать, ясно? — сказала она со злобой в голосе. — Ты обманула меня, мои дети здесь, они все здесь… Но я тут же перебила ее, вставая. Мое негодование вот-вот готово было выплеснуться через край, и я сказала: — Вы серьезно, мэм? — она подняла на меня глаза, а я спросила. — Когда последний раз вы разговаривали с Заком? — и сложила руки на груди, понимая, что я выиграла. — Когда последний раз вы звонили Мэдди? Или ходили к Джею в школу? Когда это было, мэм? Она снова замерла. Ее и без того бледное лицо сделалось еще белее, скулы стали выступать сильнее, щеки осунулись. Ее губы задрожали, она резко заморгала, мотая головой: — Нет… — произнесла она, и ее лицо исказилось гримасой боли. — Нет… Это не может быть правдой… Нет… — Но это так, мэм… — проронила я, и мой лоб наморщился. Я и правда сочувствовала ей. — Нет… — снова простонала она и вдруг, закрыв глаза ладонями, громко зарыдала, заваливаясь набок. Она плакала так сильно, что мне стало жаль ее. Мое сердце невольно сжалось, и я подошла ближе, осторожно положив руку ей на плечо. В этот же миг она схватила меня за запястье и потянула к себе. И как только я села рядом с ней, Келли неожиданно крепко обняла меня. — Джеки… — произнесла она мое имя. — Джеки… мне так жаль… Первые несколько секунд я сидела, застыв в нерешительности, вытаращив глаза от неожиданных действий матери Тайлера, но потом отмерла и положила свои руки ей на спину, тоже обнимая ее. Сквозь слезы она бормотала: — Я должна все исправить… Я должна все исправить… Я хорошая мать. — Да, мэм, еще не поздно… Я вам верю, — поддержала ее я, но женщина тут же сказала: — Зови меня Келли, пожалуйста, зови меня Келли, хорошо?! — Хорошо, Келли, ладно, — я кивнула, когда она немного отстранилась, чтобы поглядеть на меня. Ее глаза светились. Она улыбнулась: — А ну-ка, милая, помоги мне! — и женщина решительно встала с дивана, изучая содержимое кухонных шкафчиков. Достав оттуда все необходимое, она сказала: — Знаешь, Тайлер в детстве очень любил луковый пирог, я часто его пекла… Я хочу испечь его сейчас, пока он не пришел… — она улыбнулась, добавляя. — Но перед этим мне нужно принять душ! — она развернулась на каблуках, подмигнув мне и направилась в ванную комнату. В то время пока стиральная машинка была включена, отстирывая ее грязные замызганные вещи, а вода в душе шумно плескалась, я успела почистить немного лука, который требовался Келли для начинки. Когда женщина вернулась из ванной комнаты, посвежевшая и помолодевшая, с румянцем на щеках, чистыми пушистыми волосами и приятной улыбкой, она принялась замешивать тесто, как раз в тот момент, когда в двери загремел ключ, и ее отворили. На пороге появился Тайлер с пакетами из супермаркета, полными продуктов. На мгновение он замер, будто в оцепенении, его глаза делались все шире, и когда он, наконец, вошел в комнату, то нерешительно спросил: — Что здесь происходит?.. — Мы с Джеки печем для тебя пирог, — улыбнулась Келли. — Ты же помнишь, правда? Я не могла перестать улыбаться, когда перевела взгляд с Келли на Тайлера. Услышав это, он чуть не выронил пакеты, и его глаза блеснули так, что мое дыхание зашлось на мгновение, но потом он произнес в ответ: — Помню, мам, — его голос был низким, таким хриплым, что он прочистил горло и часто заморгал, а женщина проговорила: — О, милый, — и подошла к нему, отставляя в сторону миску с тестом, она обняла его, прижимая к себе, когда его веки были опущены, и он пальцами тер глаза, как маленький ребенок, который давно не видел маму. Она погладила его по затылку: — Ну, что ты сделал со своими волосами? — чуть укоризненно спросила она, заботливо глядя на него. — Когда немного отрастут, я сама тебя подстригу, хорошо? — Хорошо, мам, — снова, словно робот, пробубнил парень и поглядел на меня, а я, закусив нижнюю губу, улыбнулась ему, кивая. Через какое-то время мы уже сидели за столом, пили чай с только что испеченным ароматным пирогом, и я слушала истории из детства моего парня. — Когда ему было лет девять, — начала Келли и посмотрела на сына, добавляя. — У него начались панические атаки. Он не рассказывал тебе? — спросила она, и когда я отрицательно качнула головой, она тут же поднялась со стула, на котором до этого сидела и опустилась на диван, продолжая рассказывать. — У него были проблемы с контролем собственных эмоций. Знаешь, ему постоянно казалось, что он видит и слышит кого-то в темноте… Я встревоженно поглядела на Тайлера, а он опустил глаза, проглатывая кусок ранее откушенного пирога. Мне показалось, что ему не хотелось говорить на эту тему, потому что по лицу его промелькнула тень, но Келли заговорила вновь: — И я успокаивала его, — она поманила его пальцем. — Иди сюда, — сказала она своему сыну, на что парень закатил глаза: — Не начинай, мам, — простонал он, но Келли не сдавалась: — Подойди, Тайлер, — и он, слегка улыбнувшись, все же послушно подошел к ней, параллельно обращаясь ко мне со словами: — Джекс, просто моя мама не знает, что такое личное пространство, прости… Келли возмущенно сказала: — Тайлер! — и бросила на него строгий взгляд, от чего мы оба засмеялись, и я пробормотала: — Так же как и ты, — и женщина улыбнулась тоже, проговорив: — Раньше его было довольно легко успокоить. Это помогало ему. Это заставляло чувствовать его в безопасности. Он был очень милым в такие моменты… — Он и сейчас милый, — сказала я в ответ, и Келли обратилась к Тайлеру: — Присядь, сынок, — он опустился на пол между ее слегка расставленных коленей, и она обхватила его голову руками, прижимая к своей груди: — Вот так, — тихо прошептала она. После чего она стала массировать его виски, напевая:Малютка мисс Бумби Сидела на тумбе, Хлебала свою простоквашку. Но выглянул вдруг Свирепый паук И спугнул нашу Бумби, бедняжку.*
Допев, она сказала: — Это помогало ему равномерно дышать, и он успокаивался, — она скрестила свои руки на его груди, обнимая за плечи и притягивая его ближе к себе. Она продолжала напевать эту песенку, осторожно раскачиваясь из стороны в сторону, и я видела, как Тайлер прикрыл веки в этот момент, его лицо было спокойным и счастливым…Wish we could turn back time to the good old days When our momma sang us to sleep but now we're stressed out Twenty one pilots - Stressed out.
Я понимала, что возможно, это счастье недолговечно, что вся эта идиллия совсем ненадолго, ведь перевоспитаться в одну минуту совсем невозможно, и рано или поздно Келли снова сорвется… Но хотя бы сейчас. В его день рождения, пусть все будет так, как должно быть.***
Когда я вернулась в кампус, было уже далеко за полдень. И не успела я открыть дверь своим ключом, как столкнулась на входе с Блэр. Она возмущенно прокричала: — Эй, да где тебя черти носят?! На что я лишь шумно выдохнула, закатывая глаза и пробубнила: — Можно войти? — потому что подруга преградила мне путь в комнату. Она отошла в сторону и сказала: — У Коры кое-что есть для тебя, — и только сейчас я заметила, что Кора тоже здесь. Бросив сумку на свою кровать, я встревоженно уставилась на подруг, и светловолосая сказала: — В общем, мой отец раздобыл для тебя распечатку звонков с того дня, — и она протянула мне листок. — Красным обведен тот номер, с которого звонили и сообщили о наркотиках… Моя челюсть отвисла, когда я выхватила листок из рук Коры и молча отошла в сторону, на что подруга только цокнула: — Не за что… Я вскинула на нее взгляд, пробубнив: — О, спасибо… Я перед тобой в долгу… — Да брось, — махнула рукой та, и я плюхнулась на кровать, продолжая таращиться на номер, что был ярко выделен красным цветом. Он казался мне знакомым. Он и правда казался мне чертовски знакомым… Не долго думая, я достала свой телефон и набрала номер, чтобы проверить, не сохранен ли он у меня… С каждой набранной цифрой претендентов оставалось все меньше. И когда я вбила последнюю из них, сомнений не оставалось, на экране светилось одно-единственное имя: «Джейсон». — Эй, что проверяешь, нет ли у тебя этого номера? — спросила Блэр, заглядывая мне через плечо. Спохватившись, я спрятала экран от ее глаз и пробормотала: — Э… да… что-то вроде того… — И как? Нашла что-нибудь? — не отставала она. — Эм… нет! — я вскинула на нее глаза и улыбнулась. — Нет, не нашла! — А будешь искать? — снова спросила брюнетка. — Мм… возможно, — я качнула головой, пытаясь врать как можно более правдоподобно. — Может быть. Потом. Да, — и я кивнула снова. Мое сердце колотилось так, что казалось оно бьется где-то в горле. Я пыталась унять волнение. Я старалась показать подругам, что не придала этому значения, но в моем воспаленном мозгу уже зрел план. Сделав вид, что очень устала, я легла на кровать, повернувшись лицом к стене и достала телефон, тупо пялясь на его экран и рассматривая номер и имя его владельца. Потом не долго думая, собралась с мыслями и написала короткое сообщение, состоящее всего их трех слов: «Я ВСЕ ЗНАЮ», — набрала я крупными буквами и нажала кнопку отправить. А когда поняла, что сделала, то, спохватившись, начала тыкать на отмену, судорожно трясясь и истерично хватая губами воздух, но было уже поздно: сообщение было доставлено.