***
Толик: Не, хлопец, все точно не унесем.
Призрак: Надо, Толя, надо. Самый тяжелый рюкзак пускай Ганс прет, все железо стреляющее тоже на него вешай. А остальное уж как-нибудь сами.
Толик: Рискованно, а если сбежит?
Призрак: Не бойся, у меня не сбежит, все давно продумано. Ты его навьючивай, а пока я остальными хлопцами займусь. А потом и ему колокольчик сварганю. Да такой, что он сам от нас сбегать не будет.
Я достал гранату. Стандартная немецкая «колотушка», как по мне — вещь эта не самая удобная, но для задуманного мною подойдет в самый раз. Открутить крышку, вытащить белый фарфоровый запальный шарик, к нему — привязать шпагат. Теперь саму гранату гансу в подсумок вместе с парой ее товарок, его туда, где у людей обычно ноги растут. Задумает бежать — дерни за веревочку и вместо одного немца быстро станет два. И он это прекрасно понимает. А со связанными впереди руками от него не избавиться. От слова никак.
Навьючив наши баулы, мы двинулись в путь. С трупами особо мудрить не стали, притопили по тихому в том же омуте, где ловили рыбу. Они точно не всплывут, об этом я позаботился. Грузов привязывать не стал, просто пробил каждому по несколько больших дыр в грудаке и брюхе. Избавившись от тел (ох и мерзкая это работа, все никак не могу к ней привыкнуть), приступили к допросу пленного. По дороге обратно в лагерь Толик попытался было начать, но его знаниям немецкого не хватало хорошей практики. Скорее, знаний этих не было совсем, так, несколько общих фразочек из далекого школьного курса или полевого досрочного разговорника. Значит, все-таки придется мне. Интересно, насколько меня хватит. Только бы этот черт по-нашему разумел! Ну или по-хохляцки на крайний случай. А то умаешься из него сведения вытаскивать, переводя с русского на английский и обратно. Уж его-то многие немцы знают, особенно те, кто в порту работают.
Призрак: Wo sind die anderen? Wie viel? (Где остальные? Сколько вас было?
Ганс: Meine ganze Mannschaft hier. (Весь мой отряд здесь) Aber bei uns den Zweck, für weitere drei Büros suchen. (Но вместе с нами цель искали еще три отделения.)
Призрак: Sie sehen auf dem russischen oder ukrainischen? (Понимаешь по-русски или украински?)
Ганс: Да, я неплохо говорю по-русски.
Толик: Ты смотри, уже по-нашему запел. А я думал, что придется всю дорогу ваш лай слушать. Собаки и те приятнее воют.
Призрак: Имя, звание, номер части. Кто, а самое главное, зачем велел искать цель?
Ганс: Ганс Книмке. Ефрейтор, 258 пехотная дивизия. Второй особый разведывательный отряд, временно приписан к третьей роте.
Призрак: Это же 4 армия, группа армий «Север»?
Ганс: Нет, херр…
Призрак: Зови меня Призрак. Запоминать мое настоящее имя тебе точно не стоит. Если, конечно, хочешь остаться в живых…
Ганс: Хорошо, херр Призрак. Могу я рассчитывать на хорошее отношение в плену? Согласно всем пунктам конвенции?
Призрак: Все будет зависеть от того, насколько вы будете искренне с нами и другими следователям, хер Книмке. В отличии от нацистского режима Гитлера, мы соблюдаем Женевскую конвенцию.
Ганс: Буду надеяться на то, что вы говорите правду. Наша дивизия изначально принадлежала 4 армии, входящую в группу армий «Север». Но незадолго до нападения на СССР, всю четвертую армию передали группе армии «Центр».
Призрак: Очень хорошо, остальное, херр Книмке, расскажете по дороге. И не надейтесь сбежать, при малейших признаках вас убьют. Причем не обязательно быстро и безболезненно.
Ганс: Вы страшный человек, херр Призрак. Душа Воина, лишь по недосмотру богов попавшая в тело этого ребенка.
Призрак: Давайте оставим эту философию. Итак, что было вашей целью? Почему у вас не было радиостанции?
Ганс: Если честно, то я не знаю. Какой-то бункер, возможно расположенный где-то в этом квадрате. Точную вводную получил только херр оберст, но он и его люди остались в лесном лагере, вместе с радиостанцией и всеми припасами. Нам приказали попытаться обнаружить признаки наличия подземного бункера в этом квадрате, возможные места расположения его входов. Потом затаиться и выслать человека в основной отряд. Дальнейшие инструкции должны были получить уже после начала войны.
Призрак: Стоять, сколько времени осталось до атаки?! Отвечай, живо!
Ганс: Не больше трех дней, херр Призрак. Вот только на мой взгляд это очень серьезная ошибка.
Толик: Ошибка, говоришь? И в чем же???
Ганс: Россия — это абсолютно другая страна. Не Европа, к которой мы так привыкли. Русских ни за что не победить за пару другую месяцев. Даже за пару лет!
Призрак: Похвальная уверенность, но на чем же она основана? СССР сейчас не самый сильный боец на мировой арене, техника в большинстве своем старая, если не сказать, что совсем устаревшая, а единицы поступающих в части современных агрегатов только начали осваивать. Да и врагов, со всей силы саботировавших подготовку обороны страны, лишь недавно ловить начали, и то далеко не всех.
Ганс: Все дело в том, что у вас принято называть силой духа. Только русские Войны могут найти в себе силы и побеждать даже там, где не остается ни малейшего намека на успех. Что бы нам не твердили наши «проповедники» про превосходство германо-арийской нации над всевозможными жидокоммунистами и славянами, все это бред! И окончится он масштабной кровавой баней.
Призрак: Что за цель?! Что за бункер вы искали?! Живо, отвечай!!!
Ганс: Я не знаю, херр Призрак!
Призрак: Оставь этот лепет для контрразведки. Боец спецотряда разведки «SS». Таких кадров в Вермахте просто так никуда не пошлют, только на особо важное задание. Где успех должен быть гарантирован любой ценой. А цель оправдывает любые средства, применяемые для ее достижения. Даже далеко не самые этичные…
Ганс: Я говорю правду, херр Призрак. Мы получили только общие данные, и то, что искомый объект крайне важен для успеха проведения всех будущих военных операций. И то, что сам бункер практически не охраняется: внутри должны быть несколько человек, которые должны следить за сохранность оборудования и припасов на складе. Правда, оставался немалый риск, что возможно где-то есть система подземных ходов, в которых нас ждут не менее полка ваших солдат «ЧОН»*. Они ничем не хуже наших «егерей» знают свою работу.
Толик: Кажется, я понял, про что этот Ганс все лопочет. Вот только просчитались ваши начальники. Бред все это. Нет здесь никакого бункера. И не было никогда! Еще в тридцать пятом по всему союзу говорили про некие секретные стройки, но все это байки пустые оказались. Где-то очередной ИТЛ** закладывали, где новую «железку» проложили. А люди и давай домысливать, кто чего больше боялся. Времена-то сложные были, только недавно «гражданка» отгремела, на селе банды и кулаки спокойной жизни не давали. В городе тоже швали развелось не меньше: уголовники, троцкисты, церковники всякие. Ладно были бы православные, ну мусульмане там, буддисты на крайний случай. К ним хоть привыкли и знали чего хоть от них ожидать. Все больше ненормальные какие-то появлялись, про конец света и всеобщую смерть лопочущие. Не поверишь, один раз поехали сходку таких разгонять, на кладбище они, понимаешь, ритуалы свои устроили. Приехали мы, а там голые все, и кровью перемазанные. Всюду погром, а в центре на большом костре девушку заживо жарили. К вертелу привязали и как поросенка подрумянивают. Сторожа кладбищенского и еще пяток местных, в основном баб, убили, да так, что даже мне дурно стало, как увидал, что они с ними сделали. И звезды кругом нарисованы, острием вниз перевернутые. А что с собой сотворили, я не знаю. Помню только, что пытались нас всех перебить, как бешеные кидались на пулемет или пехотные цепи. А помирали только если совсем кровью истекут или в голову пуля прилетит.
Призрак: Дядя Толя, это все должно быть интересно, но можно ближе к сути? А с этими сатанистами мы с батей тоже сталкивались. Ничего загадочного с ними нет. Просто они травами разными баловались, отсюда и галлюцинации, и абсолютное подчинение лидеру, и полная нечувствительность к боли. Мой вам совет, никогда не злоупотребляйте опием или его производными. Вот от него эффекты могут быть даже хуже.
Толик: Так к чему я собственно и вел. Ходили слухи, что сам Сталин лично велел в этих местах особый бункер выстроить, да так хитро, чтоб ни одна живая душа про это не прознала. Мол, чтобы отсидеться там, на случай если бунт массовый везде поднимется или англичане с японцами разом нападут. Вот только никто здесь ничего не копал: в начале тридцатых денег и людей для этого ну совсем не было, надо было срочно заводы новые строить, людей кормить да учить, а в конце всем ясно стало, что советская власть не на один день пришла.
Ганс: Но херр офицер! Наш оберст говорил совершенно другое! Один из крупных офицеров Абвера сообщил ему, что, судя по протоколу допроса одного из советских инженеров в 1937 году, где-то здесь должен быть секретный бункер Красной Армии. И от его своевременного успешного захвата будет зависеть судьба всех армий на Восточном фронте.
Толик: Много у нас таких было, сначала в заграничные поездки лезли, потом пытались в той же Германии или Англии осесть, мол, гостайну знаем. А на деле всегда пшик выходил, ибо все их «тайны» либо совсем устаревшие были, либо ничем особо секретным никогда не являлись. Даже бумажками для сугубо служебного пользования…
Ганс: Этот перебежчик даже план первого этажа смог нарисовать. Не весь, правда, но довольно приличный его кусок. Он там какую-то хитрую проводку менял или что-то вроде этого. Можете сами посмотреть, копия есть, возьмите в моем планшете.
Толик: Да повторяю я, нет здесь никакого бункера, и никогда не было! Я в этих местах ещё с самой «Гражданской» границу сторожу. Если что и строили, то только заставу новую, да пионерлагерь этот. Все, хватит воду в решете носить! Хотя, всё же погляжу на ваши каракули, может и поясню чего, где вас проходимец тот обманул…
Толик полез за этим самым планом. Недолго разглядывая, сильно нахмурился и убрал бумажку к себе. Значит, я все-таки был прав с бункером под территорией лагеря? Или, как это бывает обычно, на деле все выходит гораздо хуже?!
Толик: Наврал вам ваш «специалист», однозначно наврал, лишь бы в теплый тыл попасть да пайку усиленную лопать! План этот действительно подлинный, но устаревший поди уж как целую пятилетку. Это проект перспективного бункера связи, правда, так никто у нас никогда не будет строить, особенно сейчас, прямо перед войной. Ибо выходит слишком сложно, дорого и долго. А самое главное, кто рискнет строить подобный узел возле самых вражеских позиций? Сколько тут до ваших окопов???
Ганс: Точно не скажу, но по прямой, наверное что-то около двадцати километров.
Призрак: Что для бригады танков или мотопехоты не более полутора часов езды, даже если местами придется пробиваться с боем. А бункер — это тебе не бронепоезд, его на другую станцию не перевезешь, а самолеты или крупнокалиберные гаубицы со временем разломают бетон любой толщины, им на это расстояние плевать…
Все же выходит второй вариант, который подтвердил сам Толик, к тому же он резко прибавил шаг и стал куда чаще обычного оглядывать окрестности. Благо хоть до лагеря в прямом смысле слова осталось пару шагов.
Призрак: Дядя Толя, давайте я с хлопцем этим здесь в кустах подождем, а вы на доклад. А потом вместе с вашим начальством придумаем, как этого немца им живым доставить, но детишкам и возможным наблюдателям не спалить. Мертвым он им тоже, поди сгодится, но живой-то всяко пополезнее будет…
Толик: Это ты дело говоришь. Но не сбежит ли? Или дружки его не помешают?
Призрак: У меня не сбежит. Поводок-то я снимать не буду. Руки у него связаны, хабара навьючено — мама не горюй, того смотри, сам сейчас в обморок грохнется. Автомат немецкий у нас есть, оставь мне с десяток магазинов и фиг они живыми уйдут. А с миномета нас точно не накроют, ситуация не та, чтобы рисковать начинать войну раньше времени.
Толик: А если засада? Как там, у речки?
Призрак: И на это есть лекарство, там-сям хворосту сухого малость покидать надо. В траве его не видно, но любой шаг сразу выдаст. А у меня «мухобойка» с почти целой обоймой, если в упор стрелять буду, первого выстрела не слышно совсем.
Толик: Уверен? Звучит уж больно просто. Словно это игра какая…
Призрак: Не бойтесь, дядя Толя, меня этому фокусу один из друзей отца выучил, а ему кто-то из таежных охотников рассказал. Мол, так когда-то давным-давно наши предки свои привалы в степи защищали от внезапных ночных атак кочевников.
Толик: Хитро придумано, а главное просто и практично. Ночью сигнализация, а днем топливо. Если кончится, несложно найти ещё. Будь здоров, малец, надеюсь, все тихо обернется.
Толик все сделал, не задавая лишних вопросов. Блин, а ведь на нас снова надвигается жопа просто астрономических размеров. Похоже, тот бункер действительно существует, не зря же Толян с первого взгляда узнал его, даже по куску чертежа не самого хорошего качества.
Так, отставить панику, лучше давай, ещё раз качай ситуацию. Для чего может быть нужен одиночный, особо секретный бункер в непосредственной близости от государственной границы? Про всяческие либералистические бредни о целой сети бункеров для Сталина и его ближайшего окружения, а также целой армии в качестве личной гвардии можно забыть сразу. Ведь если какая буча серьезная начнется, все соседи европейские тут же добивать полезут. Несколько дивизий пехоты, танковый полк вместе с артиллерией и средствами ПВО и ПТО в обычный бункер не сныкать при всем желании, тупо мощности систем вентиляции не хватит. А левиафанов, способных их вместить и при этом не быть замеченным с воздуха строить еще не научились. И еще долго не научатся, пока наш добрый дядя Юра в космос не полетит…
Если это не партия, значит, бункер точно строили военные. Вот только зачем? Если я правильно помню историю, многие из высоковольтных*** вояк холили надежду на захват власти. Сталин многим стоял как кость в горле: кого работать заставил, кому воровать не давал… Три четверти генштаба спали и видели, как им выпадет возможность устроить военный переворот. Но вместо этого и бандитов с кулаками к ногтю прижали, и города с заводами новые построили, и голода практически везде избежали. Кто не дурак, намек поняли и начали пусть и не хорошо, но работать. А с дураками в тридцать седьмом разом разобрались. Не со всеми, правда, но уж лучше это, чем вообще ничего с проблемой не делать…
Снабжение? Маловероятно, да и на войну тогда скорее всего не замахивались. И как же от одного, пусть даже и большого склада может зависеть судьба всей группы армий? Сколько там еды может быть? Для роты? Полка? А советское оружие и боеприпасы немцев сейчас не интересуют, у них своего добра полные короба, тем более оно поновее нашего будет.
Если не снабжение, то что? Связь?! Вот это, в принципе, уже весьма вероятно. Если там один из узлов сети особо секретной проводной правительственной связи, то его расположение здесь вполне себе оправдано. В основном эти сооружения функционируют во время войны или какой-нибудь серьезной природной катастрофы. А в остальное время их тихо консервируют и охраняют от случайных или не очень шпионов и прочих разных вредителей.
Шифры! А если точнее, то ключи от них! Вот что действительно могло интересовать Абвер. Пока наши штабные
дятлы генералы поймут, что старые алгоритмы основных и резервных систем шифрования уже неэффективны. Пока разработают и распространят новые. Учитывая весь происходящий бедлам, немцы три раза всех победить успеют. И парадом по Москве пройтись.
Уж больно тихо. Кусты вроде бы не шевелятся. Но ощущение сверлящего спину взгляда никуда не девается. Точно, жди беды. Вытащив трофейный МР, снял его с предохранителя и дослал патрон. Мдя, уж если это недоразумение тевтонских оружейников мне кажется тяжеловатым, то с «папашей»**** или «светкой»***** мне подавно ловить нечего. Маловат я для них, да и никаким опытом отсутствие физухи не заменить. А всяческие полуспортивные малокалиберные винтовочки можно найти только где-нибудь в городских секциях по спортивной стрельбе. И-то патрон у них нынче не самый ходовой. Да и мощности у «крысобоек» маловато. Бьют они хоть тихо и весьма мягко, но увы, слишком слабо и недалеко.
Так, есть движение, на семь часов. Аккуратно сдвинув ветку, увидел, как из-за ограды появились две девчонки из третьего отряда, а с ними наша Ульянка. Судя по тому, как они машут руками, спор идет явно нешуточный. Уля вообще заводится вполоборота, видимо, и в этот раз элементарно попалась «на слабо».
Ульянка: А я говорю, показалось тебе. Ну какие здесь могут быть немцы? Тем более в пятнистых мундирах. У них форма серого цвета, даже название по нему носит — «Фельдграу», что в переводе «полевой серый» значит. Так что, Лиля, врёшь ты все. Врёшь и не краснеешь!
Лиля: Сама врушка! Думаешь, если старше нас, то и права во всем?! Я сама вчера ночью этих немцев видела! Они мимо нашего домика на площадь шли. Там один из них долго статую ощупывал да выстукивал. Словно искали чего. А потом обратно пошли. Катя вон подтвердить может.
Катя: Да. Были ночью, трое. Пока они по аллее крались, луна на секундочку выглянула. Форма у них чудная была, все коричневыми и желтоватыми пятнами разукрашена. А на касках веточки с кусками сетки маскировочной прикреплены. А у главного ихнего пистолет в руках странный был. Уж больно ствол у него длинный и толстый, словно кожух на пулемете. А давайте лучше в кустах спрячемся и понаблюдаем. Если дядя Толя действительно за немцами сегодня утром пошел, то он только здесь и пройдет обратно. Не будет же он их через весь лагерь тащить, на потеху малышне?!
Лиля: Хорошая идея. А если что, вожатой скажем, что у реки были, натуру рисовали. Не зря же я альбом с акварелью притащила. Да и пара пейзажей здешних у меня уже есть. Ведь смогла тогда дома по памяти нарисовать. Мы и тебя, рыжуля, прикроем, хорошо? Только не уходи, пожалуйста!
Ульянка: Ладно, сволочи полосатые, уговорили все-таки. Только чуть что, сразу в лагерь бегом. Хорошо?
Лиля: Хорошо, хорошо. Как скажешь, рыжая. В чем беда то?
Ульянка: Я вам ничего не говорила, но есть крайне серьёзное подозрение, что война начнется очень скоро. Буквально завтра-послезавтра.
Катя: Охотно верю, мне батя тоже самое говорит. «Никогда не узнаешь, просто учения это или они действительно к войне готовятся. А до госграницы здесь близко. Как бы к вам там диверсантов не заслали. Что бы ни случилось, обязательно слушай вожатых и рассказывай им о малейших подозрительных вещах, хорошо?».
Ульянка: Вы пока здесь посидите, типа рисуете, а я погляжу, где можно секрет устроить. Кусты, конечно хорошо, но их в первую очередь проверять будут. Или сюрприз какой сунут. С осколочной начинкой…
Поговорив с очередными соучастницами (Ульянка ну очень любит сбегать под благовидным предлогом от различной лагерной работы), рыжая двинула ко мне. Обойдя куст по широкой дуге, (похоже, в прошлые разы кое-чему мне все же удалось ее научить) слева ветви были чуть пореже, она уткнулась лицом в ствол автомата. И я, лишь чудом не выстрелил, узнав напарницу в самый последний момент.
Ульянка: Семён! Какого черта творишь! А если бы ты выстрелил?
Призрак: Знакомься, это Ганс Книпке из немецкой армейской разведки.
Ульянка: Но откуда?!
Призрак: Сходили, называется, с Толиком на рыбалку. Там на нас и напали эти супчики. Четверо уже холодные, сейчас раков кормят, этот — их командир и наш боевой трофей.
Ульянка: Так значит, получается, мелкие реально правду говорили.
Призрак: Так, о чем это ты? Учти, сейчас может быть очень важно!
Ульянка: Что ночью пятнистые солдаты на площадь ходили Ленина за брюшко пощупать. Трое их было, зашли тихо, постучали, послушали и так же тихо ушли. У старшого пистолет неизвестной модели, вполне возможно, что с глушителем. Грамотно работали, даже следов никаких не оставили…
Призрак: Вот жешь мать мою с чипсетом! Только этого нам не хватало. Значит так, малая, слушай боевой приказ. Берешь этих двух идиоток и живо бегом в лагерь. Любой ценой найди нашу вожатку, медсестру или физрука, и пусть малявки расскажут им все, что видели. Любой ценой, слышишь?! Или я лично вас троих расстреляю через повешение! А то, что после этого останется — выпорю! И изнасилую в особо изощренной форме по всей строгости закона!
Ульянка: А ты не прифигел случаем?
Призрак: Выбирай! Руку? Или в ногу? Живо!!!
Ульянка: Что ты несешь?
Призрак: Тебе руку прострелить или ногу? Для оценки глубины жопы, в которую мы сейчас попали.
Ульянка: Ладно, не бухти, сыч, поняла я все. Сделаю…
Призрак: Вот, возьми еще это.
Я протянул ей одну из нацистских пуговиц. Знал же, что этот хлам все же пригодится.
Ульянка: На фига мне этот мусор?
Призрак: А как ты собираешься телепузиков отсюда уводить? Теперь же есть причина. Ты им поверила, но после того, как нашла тут следы стоянки немецких диверсантов и решила доложить вожатой. И учти, здесь еще кто-то есть. Слышишь?
Ульянка: Тихо очень, почему-то даже кузнечиков не слышно…
Призрак: Именно. Кроме нашей «мелочи» никого не слышно. Ни птиц, ни кузнечиков. Словно в лесу кто-то опасный спрятался и всех остальных прогнал. Так что валите отсюда на хрен, от греха подальше. Чем быстрее, тем лучше.
Ульянка: Поздно, Сема, пить боржоми, печень уже отвалилась. Вон, черти эти девочек наших вяжут.
Призрак: Значит так, сидишь здесь и этого хмыря сторожишь. Попытается сбежать — стреляй по ногам, он мне пока живой нужен. Но если придется выбирать, то твоя жизнь для меня важнее его. Вот, возьми, только помни, патрон уже в патроннике, а усм срабатывает от любого чиха. Если появится физрук, то передашь ему фрица, расскажешь про девчонок и переходишь в его полное распоряжение.
Ульянка: А ты куда?
Призрак: Пойду этих куриц вытаскивать. Хоть они и из «массовки», все же не дело их этим «волкодавам» оставлять. Слушай ухом, кодовая система номер три.
Автомат за спину, проверить, как выходят из ножен клинки трофейных кинжалов и бесшумной тенью выскользнуть в траву. Противников трое, это очень плохо, их всех нужно снять максимально тихо и незаметно. Если Толик верит мне безоговорочно, то вот других так легко не прижать. А ему свое прикрытие раскрывать пока рано. Слишком рано…
А это значит, что снова придется мне рвать жопу на британский флаг, но спасать всех любой ценой. Тем более, что одна из девчат вполне может оказаться нашим объектом, хотя это и маловероятно.
Хорошо хоть трава сейчас довольно высокая, мне чтобы полностью скрыться не надо идти в полуприсяде. Чуть пригнулся и вперед. Жаль, что их просто перестрелять нельзя, сейчас любой чих каждой стороны на границе может войну спровоцировать. А значит, действовать придется по старинке, проверенным на собственной шкуре африканским методом: тихонько подползти, потыкать ножичком в печень, потом добить и скрыться в траве. Смыть, повторить. Вот только целей у меня три, а времени совсем нема. Лишь бы только эти курицы раньше времени меня не спалили…
Так, похоже дела плохи. Тот, что с биноклем, забрал одну из девчонок, а ее бывшему носильщику что-то втолковывал на языке жестов. Видать, боятся настолько, что лишний раз говорить не хотят, даже шепотом. Ну мне это только на руку: перепуганный боец вдвое слабее бьет, да и попадает куда реже. А самое главное -- это, то что врагов видит везде, кроме того места, где они находятся на самом деле. Конкретно в нашем случае — практически за спиной горе-диверсанта.
Эх, сейчас бы картинно выскочить из травы, аки молодой лосось, идущий вверх по реке, и одним отточенным движением перерезать этому «гансу» глотку, да только проблемка одна есть. Ростом я для этого фокуса не вышел, да и силушки богатырской маловато будет. А значит, действуем по старинке: бьём куда дотянемся, при этом не взирая на степень чистоты используемых приёмов, и, как говаривал когда-то один из моих многочисленных учителей:
«Никогда не стоит жалеть врага. Уважать — можно, но только в разумных пределах. Толпою крысы валят даже льва».
Черт, как же устал от всей этой бодяги. Но пока я работаю с Юлькой, хрен вам будет, а не «мухожук». Да и испытуемые у нее всегда самые интересные, не то что у Совы или Саманты… Что бы ни случилось, будем стараться, выдюжим, просто обязаны, выдюжить!!! Раз деды наши воевали и смогли победить, значит и мы справимся. Более того, наша задача легче на несколько порядков, нам бы только недельку продержаться, да объекты живыми вытащить. И молиться всем добрым богам мультимира, чтобы у наших куриц-испытуемых хватило мозгов не пойти на второй круг. Мне-то на все это плоско-параллельно до любой эклиптики, а вот девчат моих реально жалко. Война сама по себе штука крайне тяжелая, а такая кровавая, как эта — вдвойне испытание для крепости «кукушки». Может, я просто старею, а может и правда, что психом поехавшим стал, но все чаще замечаю за собой, что начинаю ловить некий первобытный угар от каждого такого задания. Суметь выполнить все наперекор обстоятельствам, побороть всех врагов, не взирая на их число и оружие, ощущать холодное дыхание смерти на своем плече, но каждый раз успевать в самый последний момент резко развернуться, чтобы хлопнуть её по плечу и сказать «Сюрприз!». Отрываться так, чтобы повседневная жизнь в относительно спокойном мегаполисе казалась абсолютно серой и унылой, чтобы каждое задание — как глоток живительного воздуха.
Так, что-то меня на философию потянуло, не к добру это, ой не к добру. Прости, мужик, но ничего личного. Я тебя сюда не звал, девочек из моего лагеря похищать не разрешал. А значит, ты сам виноват. По закону военного времени приговариваю тебя к смерти через… А плевать, от чего ты сейчас помрешь, не так уж это и важно.
Штаны расстегиваешь? Помочиться решил, пока начальник твой не видит? Что же, за подарок тебе спасибо. И прощай, неведомый Ганс, жаль только, что ты такой дурак. Тебя даже убивать стыдно…
Не успел он даже автомат свой поднять, как два десятка сантиметров остро отточенной оружейной стали перерезали недоумку глотку, щедро окроприв землю и полевые цветы алой кровью. А сколько еще ее прольется уже через пару дней? Чует моя жопа, ради этого бункера генералы с обеих сторон будут людей полками класть, лишь бы противнику он не достался.
Придержать агонизирующее тело и мягко опустить его на землю. Снять с пояса ещё одни ножны с кинжалом. Один клинок хорошо, а два -- всяко лучше будет. В идеале конечно бы ещё в довесок к нему офицерский вальтер-мелкашку или все тот же браунинг-мухобойку получить, они при стрельбе в упор практически бесшумными выходят, затвор у них и тот громче выстрела лязгает, даже без применения «брамита»*' или его зарубежных аналогов. Но это мечты, а реальность такова, что все снова зависит от моих бесчисленных скилов: а именно умения прятаться аки ветер и метать острые железяки так, словно я земная инкарнация самого Рикудо-сеннина из одного крайне известного произведения про ниньдзя.
Так, вот и оставшаяся «сладкая парочка». Странно, чего же девчонки у них на плечах не шевелятся? Вырубили? Или просто свернули шею нежеланным свидетелям их ночного вояжа и уносят тела подальше от лагеря, чтобы не поднимать панику раньше времени? Если так, то к кому-то скоро придет погостить вдвое более злой полярный лис…
Думай, Призрак, хорошо думай. Раз ты все еще гонишься за этими гадами, либо эти девчонки живы, либо они не наши объекты, иначе бы нас всех уже давно откинуло на старт, проходить все по новой. А значит, успокойся и просто покажи этим «волкодавам», как работают настоящие «призраки».
Шустро гады идут, и это несмотря на рюкзаки и дополнительный «груз с косичками». Но и я не лыком шит, рассекаю траву аки змей и готовлю свои ядовитые клыки. Планов у меня всего два: либо одновременно по-тихому снимать оставшихся козлов, либо рискнуть и открыть огонь из автомата. Второй план прост как варёное яйцо, но боюсь, что с высокой долей вероятности нас всех тупо перезагрузит к началу этой миссии. Ибо на шум автоматной очереди сбегутся погранцы, военные, чекисты всех мастей; немцы, заметив все это столпотворение, тут же накроют из пушек это место огнем и начнут наступление на пару дней раньше запланированного. Им-то в отличие от меня терять нечего, ибо давно, чертяки, к этому готовы.
Плюс не стоит сбрасывать со счетов хоть и мизерную, но вероятность сбоя механики мультимира. Такое уже случалось несколько раз, и не всегда последствия подобных багов удавалось разрулить в полной мере. После одного из таких сбоев моя хорошая знакомая абсолютной вегетарианкой заделалась, так как после всего пережитого на дух не переносит не то, что вид, даже запах мяса во всех его возможных вариациях. Но до этого, шашлыки и котлеты на всевозможных пикниках потребляла едва ли не тоннами, наравне с мужиками.
Сбой это или нет, но Юльку я почему-то здесь не чувствую. Уж не знаю, куда и когда меня закинули, но пропажа хвостатой кураторши -- это крайне дурной знак. Уж ей -- то по силам и звезду зажечь, и через пространство/время перемещаться в любую сторону. Что уж там говорить про такую мелочь, как компактный, но при этом весьма мощный штурмовой лазерный карабин, способный преобразовывать любое электромагнитное излучение в энергию для своих батарей. А единичный луч, выпущенный из карабина на максимальной мощности при полностью заряженной энергоячейке способен прожечь многие танки едва ли не насквозь. Правда, после такого хулиганства ствол остывает где-то минут двадцать, не меньше.
Но это все лирика. А физика сейчас в том, что нужно решиться, как фашистов валить. Громко, но с гарантией, или тихо, но весьма рискованно для своей шкуры и жизни заложников.
Так, ещё один отсоединился от побега, положил свой груз в траву и, вытащив клинок, принялся аккуратно осматривать местность позади себя. Ну и смотри себе на здоровье, все равно меня там нет уже давно. Только лох будет преследовать группу зубастых лесных вояк, топая прямо по их следам. Я же вам не лох чилийский, да и «каннибальские» уроки хорошо усвоил, поэтому топтал траву за ними практически параллельным курсом, изредка смещаясь в сторону, чтобы кое-что уточнить.
Вот и сейчас кинжал легко вошёл в глазницу ничего не подозревающему детине. А заорать не дали два удара трофейным кинжалом в грудь, там, где должны располагаться легкие. И вместо громкого немецкого «Achtung» раздалось лишь едва слышное сипение и розовая пена, пошедшая изо рта. Вот и характерный признак пробитых легких, долго фриц точно не протянет, говорить не сможет, даже если ну очень захочется: сколько бы он не напрягал диафрагму и межреберные мышцы, ни одного «кубика» воздуха ему не вдохнуть. И жить ему осталось от силы пару минут, пока кровь гоняет по организму оставшиеся доступные атомы кислорода. А потом гипоксия, кома и смерть.
Так, что с девчонкой? Вроде бы жива, сердце бьётся, дышит редко, но глубоко. На руке след, смахивающий на внутривенный укол, сделанный неумехой и при этом второпях. Хреново, конечно, но это война. Интересно, чем они её ширнули, морфием? Или чем похуже, из предсерийных пробников? Список вопросов все множится, значит, придется попытаться взять того гада живьем.
Я: Прости, малышка, но какое-то время тебе придётся полежать здесь одной. Не боись, щас подружку твою заберу и отведу вас обеих обратно. Я быстро, обещаю, ты только никуда отсюда не уходи…
И зачем я это говорю, она же все равно сейчас меня не слышит. А если слышит, то и не вспомнит ничего из-за бешеного адреналинового отходняка, который всегда завершает подобные приключения. Положив девочку на бок, я подтянул ей колени к груди и открыл рот. Теперь она не захлебнется собственной рвотой, если ее внезапно стошнит из-за воздействия препарата. Ещё наша «Вилка» в своё время рассказывала что-то про угнетение какого-то там дыхательного центра и риски спонтанной остановки дыхания при передозировке морфием или его производными. Черт, а это уже серьезная дилемма выходит: либо гарантированно спасти одну, либо рискнуть и попытаться вытащить обеих.
Не, так дело не пойдет, пионеры своих не бросают! Так что вперед, навстречу приключениям. Но сначала малость замаскируемся, замотав левую руку обрывком рубахи, срезанной прямо с убитого ганса и неплохо смазанной его же кровью. Автомат тоже придется оставить, пусть думает, что я ранен, а если разоружить задумает, то будет крайне удивлен. В замотанной руке я зажал один из кинжалов, чует моя жопа, фрицевский начальник срисовал нас еще когда мы двигались от озера, вот и пытался отвлечь меня на своих солдатиков. И теперь либо сходу попытается убить, либо торговаться будет, предлагая деньги или обмен заложников. Своего они вытаскивают, как пить дать. Что же ты за птица, Ганс Книпке?
Фриц: Мальчика, я знаю, что ты тут. Выходи без резких движений и тогда твоя подружка останется жить. Слово немецкого офицера!
Я: Которое не стоит и ломаной марки, поскольку дано сыну славянского большевика, а значит, дважды унтерменшу*'' по вашим понятиям. Что автоматически освобождает вас от его выполнения, если это перестанет быть выгодно.
Фриц: Что с моими людьми?
Я: Мертвы. Как и те, что пытались убить меня у озера часом ранее.
Фриц: А ты достойный противник. В столь юном возрасте уже знаешь как правильно держать в руках нож и не боишься его использовать. Такие люди не могут не заслуживать уважения, пусть они не дотягивают даже до уровня фольксдойче*'''.
Я: Оставим лесть для дипломатов и торгашей. Чего ты хочешь?
Фриц: Меня интересует только Ганс Книпке, которого вы умудрились взять в плен. Я предлагаю тебе обменять эту девчонку на него. А сейчас аккуратно и без резких движений выброси клинок в сторону. И помни, я в любой момент могу пристрелить эту девку, но при этом выстрела никто из ваших пограничников не услышит.
Я: Люгер P-08, с глушителем. Оружие явно не новое, я прав?
Фриц: И что ты хочешь этим сказать???
Я: Ты — труп, урод! Готовься к смерти, в СССР никогда не ведут переговоров с террористами…
Так, он перевел пистолет на меня, значит, пора действовать. Рывком достать второй кинжал и тут же отправить его в полет. И любоваться на плоды своей работы: Фриц так и не смог нормально выстрелить, как я и предполагал, пистолет заклинило в самый неподходящий для этого момент. Внимательнее надо за своим оружием смотреть. У всех агрегатов, построенных по модели Борхарда-Люгера, есть одна маленькая техническая особенность — из-за конструктивной ошибки боевая пружина, возвращающая пластины рычагов, очень быстро растягивается и не срабатывает до конца. Поэтому парабеллум носили лишь те офицеры, кому по долгу службы пистолет положен, но вероятность стрелять из него — довольно низкая. А вот настоящие вояки любой ценой пытались достать куда более дорогие, но надежные «вальтеры» или трофейные советские ТТ. А если учесть ещё и тот факт, что он использовал глушитель и, что вполне возможно, специальные ослабленные дозвуковые или же по-другому «тихие» патроны, то вероятность того, что пистолет не выстрелит с первого раза, была крайне высока, из-за меньшей навески пороха «рычажная» автоматика сработает не до конца. Плюс тот факт, что солнце, которое светило мне в затылок, ему било по глазам и не давало заметить то, что затвор мог закрыться не полностью.
Зато простая полоска заявленной и остро отточенной стали не подвела, воткнувшись гаду прямо в грудь. Спустя долю секунды я был уже рядом. Вырвав у него пистолет, сразу же передернул затвор, выбивая перекосившийся патрон и досылая следующий. Лязг затвора, едва слышный хлопок и немец затих окончательно. Все-таки капризули «дозвуковые».
Проверив, как в этот раз сработала капризная автоматика люггера, я поставил его на предохранитель и сунул за пояс. Теперь самая приятная часть работы — потрошить карманы. В офицерском планшете был вполне себе стандартный набор: auswaise*'''', карты и немного бумажных марок. Документы и карты -- это конечно хорошо, но далеко не факт, что все пометки на них верные, а ксива — не хорошо сделанная подделка. Ибо этот хрыч точно был из Абвера, причем штабной, из полевых офицеров на простой трюк с солнцем никто не купится: либо сам двигаться начнет, либо врага под его лучи подвинет. А штабные за своими бумажками быстро навык теряют, даже если и умели чего до этого.
А вот рюкзак оказался куда более интересным и информативным. В коробке с большим красным крестом обнаружилась открытая ампула со следами какой-то прозрачной жидкости и непонятной маркировкой на стекле. Также помимо аптечки нашел бинты и пару пачек патронов к пистолету. Помимо этого добра там завалялось несколько банок консервов и батон колбасы. Негусто, такой группе этой жратвы хватит только червячка заморить, только если у них недалеко не разбит основной лагерь, где и жратва, и патроны, и для отдыха все условия…
А значит, рюкзак за спину, шпалер в руки и двигаемся на базу. Походу второй девахе ту же дрянь вкололи, но либо количеством меньше, либо у нее организм крепче оказался, так как она вместо коматозного сна просто малость невменяемая. С одной стороны, это даже хорошо, не запомнит подробности похищения и своего спасения. С другой — неизвестно, что за хреновину ей тут вкололи и чем все может обернуться. Одно дело, если это простой морфин, пусть даже хреново очищенный и содержащий ещё чертовски огромную кучу других алкалоидов. А если это какой-то экспериментальный препарат, который не пошел в серию? Нацисты славились тем, что проводили бесконечные и не всегда понятные опыты над людьми с самого начала польской кампании. Авось война все спишет. А что не спишет, то намертво скроет в огромных безымянных могилах на бескрайней советской земле.
Но не выйдет. Пока я жив, буду этих тварей давить, везде, где только смогу дотянуться! Ну держитесь, черти, вы не знаете, кого разозлили… Я преклонил левое колено к земле, поднял голову к небу и торжественно завыл. Мне плевать, что я не злой и страшный серый волк, что сейчас нет луны, что меня могут услышать немцы. Я просто сделал то, что должен был. Отметил свою маленькую победу над вражинами, а заодно дал знать своим напарницам, что мне нужна помощь. Уж кто-то из девочек должен услышать и расшифровать мою «песню».
Так, бывшая заложница пока на ногах, на слова не реагирует, движения вялые, заторможенные. Если взять ее за руку и повести куда-то, просто идет следом. Зрачки расширены, на свет не реагируют. Я, конечно, не особый спец, но все это сильно смахивает на морфий или что-то такое из опиатной группы. Не знаю, когда она вырубится окончательно, так что лучше всего поторопиться. Иначе начнутся проблемы: я не боливар, мне двоих не вывести, даже если они маленькие девочки… Придется либо ждать подмоги, либо рисковать и вытаскивать их тушки про одной.
Взяв за руку, я аккуратно, но уверенно повел девочку назад в пионерлагерь. Через пару минут показалось то место, где я оставил её подругу. Она тоже вроде жива. Надо же, мои меры предосторожности не пригодились, но и хуже от них не стало. Взвалив тушку второй девочки себе на плечи, я привязал руку первой к своему брючному ремню. Грубо, но зато весьма эффективно. Жаль, что автомат придется бросить, но я и так уже на пределе возможного, плюс сейчас солнышко припекать начнет.
В первом отряде немцев было пять солдат, в этом всего три. Если начать качать ситуацию, выходит два варианта: в первом, самом что ни на есть оптимистичном, двое оставшихся солдат сидят в своем лесном лагере и в ус не дуют, просто ждут своего офицера и напарников. Во втором же случае, эти двое страховали ту тройку и все видели, а значит, мне в любой момент может настать «канюк» от экспансивной малокалиберной пули, выпущенной умелой рукой мне в голову из снайперского карабина с глушителем.
И это куда более вероятный вариант, вон смена уже чесаться начинает от весьма недружественных взглядов. Я что, девка, так за мной подглядывать?! Или они из «этих», которые ратуют за европейские ценности?! До лагеря ещё километр топать, но мне не дает покоя чувство, что я чего-то не доделал. Может МИРОЗДАНИЮ будет угодно, чтобы я добил обе группы, но я давно уже бросил гоняться за «фрагами». Пусть молодежь этим балуется, всех врагов все равно не перебить, а боекомплект сейчас не резиновый. Да и опыта это, в отличие от видеоигр не приносит, а значит, даже перебив семь полков пехоты и танковую роту в придачу ты не станешь убертерминатором, танкующим лбом пули и снаряды, а также способным прицельным плевком сбивать пикирующие бомбардировщики.
Внезапно кто-то вывалился на дорогу из травы на одиннадцать часов. Тело среагировало быстрее разума, наводя пистолет и давя на спуск. На сотую долю секунды позже включился мозг, опознав нашу вожатку. И я едва успел отвести ствол в сторону от ее лица, из-за чего пуля прошла в считанных миллиметрах от ее головы. Пару секунд потупив, она сказала:
Вожатая: Семён, товарищ майор обрисовал мне всю сегодняшнюю ситуацию и велел оказать вам всю посильную помощь.
Призрак: И вы прям так и поверили? Это же звучит как дурь, под марафетом привидевшаяся. И давай на ты, так все же проще выходит.
Вожатая: Сначала я тоже на водку и нечто подобное погрешила, потом увидела пленного немца и Ульянку, его стерегущую. Вроде малая совсем, но вывправка как у самого настоящего чекиста, а в глазах смерть… Вспомнила вчерашний ночной рассказ и тут уже начала сомневаться. А после твоих выходок с пистолетом до сих пор коленки дрожат. Это получается, я со смертью на пару миллиметров разминулась?
Призрак: Типа того. Просто старый рефлекс сработал, когда я на операции во вражеском тылу, то любое шевеление принимается за врага со всеми вытекающими.
Вожатая: Чем я могу помочь?
Призрак: Вот, возьми её. Неси аккуратно, а самое главное, постоянно следи за дыханием и сердцебиением. Вторую я доведу сам, попутно еще и тылы прикрою.
Вожатая: Что с ними случилось? Не похоже на то, что их просто разморило на жаре…
Призрак: Немецкие диверсанты с ними приключились. Украли прямо с территории лагеря, вкололи какую-то дрянь, возможно морфий, чтобы те особо не рыпались. Но вот на встречу со мной «эсэсманы» явно не рассчитывали…
Вожатая: Что с ними? Чего нам ожидать?
Призрак: Те трое, кого я видел, мертвы. Их документы в рюкзаке за моей спиной. Их миссия — совершенно секретный бункер связи, расположенный прямо под лагерем, а если точнее, то ключи к основным и резервным армейским шифрам. Пленный говорил о четырёх боевых пятерках. Две из них почти что полностью уничтожены, значит, остается еще примерно тринадцать диверсантов.
Вожатая: Но шифры же легко можно сменить. Да и сами вояки обновляют их время от времени…
Призрак: Бляха-муха, Нинка, не тупи! В том бункере есть несколько десятков вариантов шифрокниг, по ним ничего не стоит вычислить базовые алгоритмы составления шифров. Да и немцы не дураки, зная ключи к нашим кодам устроят «функеншпиль» или по-нашему радиоигру: пользуясь возможностью пропихнуть ложные приказы, заманят наши армии в определенное место и накроют артиллерией или авиацией, уничтожая их раз и навсегда. После чего без проблем дойдут парадным строем едва ли не до Москвы.
Вожатая: И что же делать?
Призрак: Во-первых, тихо, аккуратно, но быстро готовиться к эвакуации. День или два у нас в запасе еще есть, транспорт тоже. А собрать в дорогу еды и лекарств дело десяти-пятнадцати минут, особенно, с моим-то опытом. Во-вторых, срочно звонить в Москву и получать инструкции по поводу действий во время войны и вероятной ликвидации объекта. Немцам про данный бункер уже известно, причем не только место его вероятного расположения, но и частично — поэтажный план ряда технических помещений. Со слов пленного, эти данные получены ими от ряда перебежчиков, так же весьма вероятно, что есть шпион в самых верхних эшелонах власти. Думаю, если не сам нарком обороны стучит «налево», то точно один из его бесчисленных замов. Если начнется война, нас сметет огнём, так что особо рассчитывать на помощь от пограничников или регулярных войск нам не стоит. Тем более, есть у меня подозрение на то, что нападут немцы без объявления войны, часика в три-четыре ночи…
До лагеря мы дошли молча. Пару раз трава позади нас подозрительно шевелилась, но пара выстрелов из бесшумного люггера быстро отучили наших преследователей от привычки подглядывать.
