Назло сестре отморожу себе уши

Это утро началось как обычно. Я проснулся, потянулся, повалялся, встал и лег на диван перед телевизором в удобной позе, после чего почти сразу же услышал пронзительный крик. - Знаешь, мне надоело! - Россия отшвырнула половник, уткнула руки в боки, отошла от плиты, встала посредине комнаты и начала сверлить меня гневным взглядом. Олег, то бишь я, удивленно посмотрел на сестру с дивана. Что за вопли в моей хате? Видя, что ситуация отличается от стандартных и давно привычных, пришлось сесть, что я, кряхтя, и сделал. - Що*? - Мне надоело! Я устала, слышишь?! - Аня расходилась не на шутку. - Ты же здоровый мужик! Сколько еще ты будешь вести себя как... Как маленький ребёнок?! Я поднапрягся. Когда долгое терпение сестры всё-таки кончалось - лучшим решением было залезть куда-нибудь под диван и, не дыша, сидеть там долго-долго, пока Аню не отпустит. А то ж ещё и половником прилететь может, я ж знаю. - Що? Гануся**, що случилось? Россия скрипнула зубами и глубоко вдохнула: - Олег. Слушай меня внимательно. С завтрашнего, нет, с сегодняшнего дня, я перестаю с тобой нянчиться. Эти мои "акты милосердия" - в принципе ненормально, если вспомнить, что ты меня старше. К тому же, я, если ты еще не понял, уже давно как поднялась с колен, теперь сильная держава и у меня есть более важные дела, чем обхаживать тебя, лентяя. На этот раз я правда внимательно слушал Аню, а она продолжала: - Ты ж посмотри на себя, скоро врастёшь в этот диван! Сало уже не в холодильнике, а на пузе! Грудь скоро как у бабы будет, а ты всё лежишь! Я уж хотел сказать, что это всё гены, кость широкая и что где-то когда-то читал, что вареники перед сном - к долголетию, но решил промолчать. - Делай сам хоть что-то! Я искренне не понимал её слов. - Готовка, уборка, стирка - цэ всэ*** бабская работа. Мне ж не солидно... Россия хмыкнула. - Найди себе девушку. Найми кухарку, уборщицу и прочий обслуживающий персонал. Но еще раз повторяю: я помогала тебе очень долго, теперь у меня есть дела поважнее. Не думала что скажу это тебе, старший, вообще-то, брат, но учись самостоятельности и ответственности! Только когда каждый будет реализовывать все свои способности на полную и на благо других, а не просто валяться на диване, наступит светлое будущее! Выдав такую патетическую тираду, Аня облегченно вздохнула, вероятно, ощущая моральное удовлетворение. Сейчас я понимаю, что если бы промолчал - всё пошло бы по-другому: Россия доварила бы щи и, сжалившись, делала бы это и завтра, и послезавтра, и всё было бы по-прежнему. Я же, как уставший от жизни и измученный узваром украинец, снова валясь на подушку, зевнул и брякнул: - Опять ты про свий**** коммунизм... Чаша терпения России не просто переполнилась, но треснула. Её глаза загорелись! Вот это меня поистине изрядно удивило. Но внешне Аня была спокойна. Она даже взяла поднос с пирожками и поставила на маленький кофейный столик. - Будешь кушать? Я для тебя приготовила. - Я ж салом покроюсь. - Подвинь-ка газету с пультом... - Мм? Он никому не мешает: есть, пить не просит. Россия прищурилась и потянулась за чаем, но из-за рядом находившегося пульта, к которому потянулся я, и который стоял рядом с блюдом, всё содержимое - и пирожки, и стакан, и жидкость из него - оказалось на моём теле: - А-а-а! Горячо! - Я пулей выбежал в ванную. Было больно, очень больно. Через некоторое время, услышав телефонный разговор, я, не зайдя в комнату, облокотился на дверной косяк и отчётливо услышал: - Да, мой дурак... Он опять ничего не хочет делать, даже пальцем пошевельнуть. Вот сейчас еду перевёл. Как с ним жить? Дом-то большой, но мне тесно. Эх... Если бы только это! Олег уже неделю не может душ починить, потому как "да, я хозяин в доме, но это не значит, что я должен здесь ишачить, у тебя вон второй братец есть". Сказать, что меня это взбесило - ничего не сказать! И с кем это она так мило беседует? На кого надежду возлагает? Неужто белорусу жалуется на свою "несчастную жизнь"?