Пароль: одержимая или эффект зверя

      Ты стояла и тупо пялилась на спящего Учиху. И всё же он очень красив, особенно когда спит: он кажется таким беспомощным, беззащитным, что невольно хочется, чтобы он спал вечно, и ты всегда могла наслаждаться его спящим видом… Один удар куная, и так оно и будет.       Поймав себя на глупых мыслях, ты решительно сделала шаг вперёд, но как только твоя ступня пересекла границу камеры, два горящих адским огнём, кровавых глаза живо уставились в твою сторону. Ты опешила: с каждым днём становилось всё страшнее и страшнее делить с этим человеком одно помещение, пусть даже он по рукам и ногам скован цепями. Т: «Он вообще когда-нибудь спит или у него такой чуткий сон? Я вошла совершенно бесшумно, а он моментально среагировал… Невероятно, неужели у него настолько развита реакция? Или интуиция?..В любом случае, я ещё никогда не встречала такого удивительного человека… Мне стоит быть осторожнее». Ты, не спеша, приблизилась к пленённому нукенину, с трудом пересиливая внутреннюю панику, и медленно присела перед ним на коленки. Вы оба смотрели друг другу в глаза, и каждый не желал уступать другому. Учиха бесстрастно глядел на тебя своими изучающими глазами. Теперь при свете нескольких лучей солнца, проникающих сквозь решётку, Итачи заметил то, что раньше ускользнуло от его внимательного взгляда: твою неестественного цвета кожу. Слишком бледного, молочного оттенка плоть приковывала к себе его сконцентрированное внимание.       Тратить время впустую было не в твоих правилах, поэтому ты решила перейти к делу, хотя очень сложно было оторваться от этих удивительных, необычных глаз своего оппонента. Сейчас Итачи Учиха узнает, почему именно тебя отправили выслеживать такую добычу, как он, и почему ты являешься одним из лучших охотников и следопытов. Умение безболезненно добывать нужную информацию — колоссальное достижение каждого шиноби, а тебе это давалось почти даром, и сейчас Учиха узнает почему.       Нукенин знал наперёд.       Ты быстрым и резким движением сдёрнула повсюду сопровождающую тебя перчатку с левой руки, и в эту же секунду твои зрачки закатились наверх, оставив в глазах один белок. Пугающее зрелище, не для слабонервных, предстало перед Итачи. Резко напрягшееся лицо Учихи выдавало его секундное удивление: то, что он видел чем-то походило на Бьякуган. Но тут же зоркие глаза Итачи уловили какое-то движение внизу, Учиха опустил глаза, тем самым проигрывая вашу с ним битву взглядов, и увидел, что большой палец твоей только что освобождённой от перчатки руки, суетливо и беспорядочно начал подрагивать из стороны в сторону. И: «Это оно…»       Ты судорожным движением, как будто тебя всю трясло изнутри, достала из-за пазухи небольшой блокнот и карандаш. Приготовившись что-то записывать, ты буквально впилась в старшего Учиху опустевшими глазами, и большой палец твоей левой руки с новой яростной силой стал отстукивать какой-то неизвестный Итачи ритм. Как только ты и Учиха встретились взглядами — карандаш быстро заскользил по бумаге. В ту же секунду Итачи почувствовал сильно колющую боль в голове, словно скальпелем тихонечко резали по мозгам. Но больно было не столько от самой боли, сколько от этого неприятного, мучительного ощущения, как будто что-то постороннее вторгалось в его разум и использовало его интеллект, в своих личных целях. И самое главное — это что-то, словно затуманивало рассудок непробиваемого нукенина, не оставляя никакой возможности сопротивляться: как бы это бредово не звучало, но Итачи был бессилен. Он не понимал, что с ним происходит и как с этим бороться, не понимал, что это за мощная сила, подчиняющая все его мысли себе.       Тем временем ты продолжала что-то лихорадочно записывать в блокнот, по-прежнему ни на секунду не отрывая глаз от брюнета, Итачи лишь удалось прочитать заголовок твоих записей, содержащий только полное имя нукенина: «Итачи Учиха». Ничего хорошего это не предвещало.       Эта мучительная пытка продолжалась около пяти минут, хотя Итачи она показалась целой вечностью. Наконец, исписав половину блокнота, ты остановилась. Так же резко, как и сняла, ты надела перчатку обратно на руку, словно пытаясь не дать вырваться наружу чему-то страшному и неизведанному. Было видно, что как только плотная материя накрыла твою конечность, большой палец левой руки, успокоившись, перестал выстукивать свой ритм. Вернувшись снова к твоим глазам, Учиха увидел, что глядит, как и раньше в залитые тёмно-зелёным маревом зрачки. Всё вернулось на свои места, режущая боль в голове прекратилась, рассудок снова был совершенно трезв и готов к любым, самым сложным умственным операциям.       Ты сидела напротив Итачи, упираясь ладонями в колени и немного наклонив голову. По тому, как вздымалось твоё тело, сразу можно было понять, что ты стараешься перевести сбившееся дыхание, жадно вдыхая носом живительные глотки воздуха, будто после нескольких часов бега в бешенном темпе.       — Я знал, что ты начнёшь сутра, — бодрящий голос твоего сенсея привёл тебя в чувства. Всё же, эта уникальная техника неблагоприятно сказывалась на тебе. — Ну, как всё прошло? — поинтересовался Ибики.       — Превосходно, — ты, уже достаточно отдышавшись, довольно улыбнулась и протянула блокнот Морино. Последний, в свою очередь, с интересом стал перелистывать страницы, только что сделанных тобой записей. Из-за того, что ты сильно торопилась, почерк был не очень разборчивым, но при желании, понять написанное было возможно.       — Это нужно срочно отнести Пятой.       — Есть, — в твоих однозначных, лаконичных фразах, чувствовалась профессиональная любовь к немногословным ответам. Ты взяла блокнот из рук учителя и поспешно вышла из камеры. Ибики перевёл задумчивый взгляд на пленного.       — Что всё это значит? — Учиха злобно покосился на оставшегося собеседника.       — Это значит, что Акатсуки скоро придёт конец, — *усмешка*. Ибики, полностью довольный проделанной тобой работой, опять оставил Итачи в полном одиночестве.       

***

      Направившись в кабинет Тсунаде, ты застряла у неё на целый час.       — Я до сих пор очень хочу услышать увлекательную историю, о том, как был пойман Итачи Учиха, — Пятая всё никак не унималась.       — Я предоставлю её Вам в письменном виде, — сухо, демонстрируя, что тебе в тягость общество Пятой Хокаге, протянула ты.       — Живая речь гораздо лучше неодушевлённой бумаги…- было невооружённым взглядом видно, что Тсунаде изо всех сил пытается поддержать разговор. — К тому же мы с тобой никогда не разговаривали по душам, чисто по-женски… Вот, к примеру, как Он тебе?       Ты непроизвольно приподняла бровь, изумлённо уставившись на блондинку и, превосходно понимая, кто такой «Он».       — Он преступник, — без раздумий ответила ты.       — Я не об этом.       — Я не понимаю, куда вы клоните?       — А, что тут собственно непонятного? — Тсунаде откинулась на спинку кресла. — Вчера я наблюдала тот инцидент в камере. Да, я приказала отнести Учихе поесть, и любой новоявленный, неопытный генин правильно бы истолковал мой приказ. Я не люблю, когда в мои приказы, вносят какие-либо собственные изменения…       — Этого больше не повторится, — нахмурилась ты.       — Попрошу без надрыва, — Пятая грозно посмотрела на тебя, но уже через секунду её лицо вновь стало прежним. — Как ты не понимаешь, всё, что я сейчас говорю, пойдёт тебе только на пользу. Ты же сама провоцируешь Учиху. Два года занимаясь его кланом, ты должна знать, какая у них горячая кровь.       Т: «Это я уж точно знаю! Проверила на собственной практике».       — Пойми, что если, не дай Ками, Учиха вырвется, то он, безусловно, захочет отомстить, и тогда ты станешь его жертвой номер один… Да и неокрепший ум несовершеннолетней девушки…       — Простите за резкость, но подобные вещи меня совершенно не интересуют, — кажется, та начала понимать истинный смысл слов Пятой Хокаге.       — Неужели…в твоём-то возрасте?       — Абсолютно, и я не вижу смысла продолжать этот «откровенный» разговор.       — Хм, чтож…если так, то ты можешь идти.       Не отвесив даже элементарного уважительного кивка головы, ты поспешно удалилась. К Тсунаде ты относилась враждебно, как собственно, тебе казалось, и она к тебе. Но несмотря на довольно натянутые отношения, ты была безгранично предана Хокаге и деревне. Раньше ты никогда не позволяла себе дерзости, по отношению к Пятой. Этот запакованный в хитрую обёртку намёк на то, что ты ещё не доросла до уровня Итачи Учихи и являешься просто «несовершеннолетней девушкой с неокрепшим умишком», вывел тебя из привычного состояния душевного равновесия. Т: «Если эта старуха хотела сказать, что я не сумею сдержать порыв гормонов, то она крупно ошибается! Ха, гормоны…что это вообще такое?! Да у меня их в жизни не было и не будет — слишком большая роскошь, которую я не могу себе позволить, ведь я — шиноби!» Вскипая от недавно состоявшейся неприятной, унизительной беседы, после которой ты чувствовала себя отчитанной маленькой девочкой, ты была готова разнести первый попавшийся предмет в щепки, но, к счастью, тебе ничего не подвернулось.       Без особых происшествий ты под вечер добралась домой. Первым делом хотелось расслабиться, и ты знала одно прекрасное средство: горячая ванна с ароматизированными маслами. Нагрев воду до кипения, ты с удовольствием погрузилась в горячую, успокаивающую жидкость, вдыхая экзотический аромат приобретённых тобой на одной миссии в Стране Волн масел. Дело в том, что тепло от нагретой воды, да и вообще просто тепло, имело для тебя огромное, особое значение. Причина заключалась в хроническом обморожении: ты всё время была холодная. Ледяная кожа, стужа внутри, белоснежная чёлка — ты уже давно свыклась с ощущением холода во всех конечностях, и просто не замечала его, принимая это, как должное, и именно, поэтому тебе была так дорога каждая частичка полученного тепла, любая возможность хоть немного согреться.       Греясь в ванной, ты постепенно успокаивалась, и злость спадала. Т: «В конце концов, именно мне удалось поймать Учиху и привести его живым в деревню… Ммм, какой приятный запах…экстракт мяты?» Потихоньку Итачи Учиха уходил из твоих мыслей, и ты окончательно расслабилась, наслаждаясь мягкостью взбившейся пены.       

***

      Ночь окутала густой пеленой всю деревню, расстилая свой чёрный ковёр над головами мирно спящих безобидных и не очень, жителей Конохи. И могли все они подозревать, что в этот самый момент три тёмные фигуры осторожно крадутся по сонным улицам деревни, стараясь остаться незамеченными. Три бесшумные тени двигались по направлению главной тюрьмы, избегая дежурящих круглосуточно патрулей спец-команды.       — Это должно быть где-то здесь, — обладатель бархатного, но холодного голоса указал напарникам на ближайшую дверь.       — Не думал, что когда-нибудь буду вытаскивать Итачи-сана из передряги, — лицо, сокрытое темнотой, расплылось в широкой улыбке.       Проникнув внутрь здания, взломщики быстро достигли нужной камеры. Учиха неподвижно сидел на сыром полу, прикованный к стене кандалами. Лишь два кроваво-красных, грозных глаза, предвкушая долгожданное освобождение, светились во мгле, моментально реагируя на каждое еле слышное шарканье шагов в конце коридора. Реакция и на этот раз не обманула хозяина: в скором времени замок камеры был переломан одним мощным ударом легендарного меча.       — Давненько не виделись, — в слегка ехидном тоне Итачи сразу же узнал единственного, вездесущего обладателя пшеничного цвета волос в организации.       Через пару минут заточённый акатсук снова находился на свободе, втягивая ноздрями чистый воздух улицы полной грудью. От смрадного запаха тюрьмы уже порядком начинало тошнить.       — Нам пора уходить, пока нас не заметили, — самый крупный нукенин, обладающий наибольшим запасом чакры среди присутствующих, тронулся со своего места по направлению к воротам.       — Нет, — хладнокровный, уравновешенный голос Итачи заставил напарника притормозить, а двух других переглянуться между собой.       — У меня осталось одно незавершённое дело в этой деревне.       Нукенины, немного потрясённые таким неожиданным заявлением, возражать обладателю Мангекё Шарингана не решились. И: «Пришла пора поквитаться…». И сразу же уже четыре грозные тени исчезли, растворившись во мраке.       

***

      Старинные часы на стене твоего дома пробили полночь. Т: «О, я, кажется, засиделась…». Неохотно прекратив нежиться в уже порядком остывшей воде, ты, вытеревшись мягким полотенцем, накинула на обсушенное, обнажённое тело лёгкую белоснежную, доходившую тебе чуть выше колен, приталенную ночнушку. Хорошенько просушив волосы, ты, совершенно готовая ко сну, вышла из ванной комнаты и онемела. Судорожно сглотнув комок, подступивший к горлу, ты почувствовала крупную, леденящую дрожь по всему своему телу. Т: «Возмездие…».