Пароль: одержимая или эффект зверя

      В эту минуту ты сама себе казалась смешной: как синхронно и хищно расширялись твои глаза с каждым Его движением, и все они такие медленные, мучительные, что лимит терпения начинал уходить в минус. Как жадно ты ловила взглядом мельчайший его жест, абсолютно уверенная подсознательно, что именно он даст тебе что-то важное, и откуда взялась эта уверенность? По крайней мере, как бы символично это было! Так собака смотрит на хозяина в ожидании сладкой кости с его стороны, как ты сейчас смотрела на Учиху. Ненавистнейший враг, вынужденный напарник протягивает тебе папку, в содержимом которой записано всё твоё прошлое — мысленно ты уже видела это, ну или хотя бы один лист бумаги, предсмертная записка, именное письмо — неважно что … И тут Учиха вынул руку из-под плаща…       Вместо желанной папки ты ничего не увидела. Выражение твоего лица достигло пика нетерпения и резко сменилось разочарованным удивлением, когда ты увидела эту вещь. Нащупывая в районе сердца, в складках чёрной материи то, за чем нукенин охотился последние несколько дней, Итачи, сам того не осознавая, насколько м-м-м… склонил голову набок… Длинные пряди волос, цвета вороного крыла, чёткими заострёнными линиями спадали ему на щёки, заслоняя столь проницательный взгляд от тебя. Никогда себе не признаешься, но ты любовалась.       Хотела папку? Хотела писем со свёртками? Бумагу, которая всё стерпит, даже твоё самое страшное прошлое? Так он и достал бумагу, которой сначала ты просто не увидела.       Брюнет обнажил и остановил перед собой руку с маленьким содержимым в сжатой ладони. Что-то, умещающееся у него в одной руке… Что там? Лишь ему одному известно. Похоже, будто в кулаке сердце, которое он вырвал у себя и теперь собирается подарить, не найдя достойной ему цены, но боясь и сомневаясь, отдавать ли его тебе за бесценок. Будь это так, непременно, кто-нибудь из Акатсуки нервно хлопнул бы себя по коленке и разразился истерическим хохотом, зная истинную натуру Учихи. Дейдара был бы первым на очереди, уж это точно, хотя от такой несказанной глупости, наверное, даже сам Лидер-сама засмеялся бы.       Но делу время, потехе час. Итачи вытянул руку, просверливая тебя вопрошающим взглядом, и в ответ он читал на твоём лице твёрдую решимость и хладнокровие. Пальцы нукенина разжались сами собой… Ты, наконец, лицезрела «подарок»… Блеск в глазах погас, разочарование потеснило недоумение, слабое презрение и недоверие отразилось на твоих губах. Т: «Тоже мне, идиотка, раскатала губу… Можешь закатать обратно!»       С момента, как кто-то из вас в последний раз нарушил воцарившуюся тишину, прошло всего не более двух минут, а тебе уже казалось, он отнял у тебя целую вечность на свои тайны и игры, а что ты получила взамен? Какой-то оборванный клочок бумаги… Именно! Разжав ладонь, Учиха позволил ветру колыхать тонкую белую полоску у себя в руке, крепко зажатую за край между двумя пальцами. Полоска белой измятой бумаги, длинной уступающая ладони, — это и являлось подарком. Ты начала ощущать поднимающуюся изнутри желчь. Губы слегка приоткрылись, словно ты хотела сказать что-то, но на самом деле это было лишь неотъемлемой частью твоей "богатой" мимики, на которую сегодня ты что-то особо расщедрилась. Переведя открыто гневные глаза на Итачи, ты наткнулась на не менее смертоносные. Как две холодные неподвижные статуи, вы стояли друг напротив друга, говоря на своём, понятном лишь вам обоим языке немой неприязни. Рука Учихи, протянутая по направлению к тебе, начала неметь, но он всё по-прежнему настойчиво продолжал сжимать эту несчастную бумажонку, не подавая ни малейшего вида, а ведь мог бы просто пустить её по ветру. Его пристальный взгляд строго приказывал: «Бери».       Наконец, звук непонятного происхождения сорвался с твоих губ, что-то среднее между усмешкой и фырканьем, что дальше? В очередной раз ты решаешься сыграть по его правилам. Ни на секунду не отводя глаз, с вызовом ты пошла ему навстречу, инстинктивно чётко перехватив рукой белый клочок из его аристократично тонких пальцев, когда подошла достаточно близко. Освободившейся ладонью брюнет привычным движением откинул растрепавшиеся на ветру пряди за ухо — со стороны так пафасно и грациозно, и всего лишь так типично и обыденно для него. Всё это уже порядком начинало тебя дико раздражать: его нахальное вторжение в твоё уединение, даже досадно стало, что ему так легко и пустячно удалось нарушить давно сложившуюся для тебя традицию, встречать каждый новый год своей бесцельной жизни в полном одиночестве, хоть ты и сама прекрасно понимала, насколько это глупо звучит. Преждевременно ярко сверкнув язвительным укором, твои глаза соскользнули вниз, к подарку. Красивым ровным почерком на измятой бумаге было написано что-то неразборчивое из-за образовавшихся на поверхности складок. Слабая заинтересованность промелькнула на твоём лице, и, как бы небрежно распрямив полоску, про себя ты бегло прочла:       «4—ый по правой стороне….»       Дальше шла ещё пара слов с цифрой без всяких пометок или каких-либо разъяснений, не представляющие для тебя абсолютно никакого интереса. Оторвавшись от бессмысленной головоломки, ты удивлённо подняла взгляд на Учиху. Он, всё так же фатально молча, стоял рядом. Его красивые умные глаза явно знали больше твоего, хоть и по-прежнему смотрели на тебя взыскательно, не понимая, чего тебе ещё нужно. Почему он просто не скажет?!       — Что это? — и всё же он подвёл тебя под эти слова.       — То, из-за чего крайний лимит нашего задания сократился до трёх дней, — уклончиво, с привычной сдержанностью ответил брюнет. Немного помедлив, преступник опаснейшего ранга гордо развернулся в пол—оборота — видимо, объяснения не входили в его компетенцию.       — Я не понимаю, что может быть важнее нашего задания, — не скрывая, грубо огрызнулась ты, — и на что Вы впустую угробили время, отведённое на…       — Это адрес, — бесцеремонно перебил он, испепеляя горячим взглядом через плечо, уже полностью развернувшись спиной. — Адрес твоей матери.       Торжественно его глаза устремились в одну точку. На секунду брюнет замер: он упивался твоим поражённым лицом.       — Это неудачная шутка, Итачи-сан, — отворачиваясь, произнесла ты. Лишь слабые завывания ветра нарушали гробовую тишину.       — Хм, — полу-протянул, полуусмехнулся Учиха, но мимолётная усмешка тут же растворилась у него на губах. — Тогда верни мне её обратно, — безразлично заключил брюнет.       Ты бессознательно подняла глаза на напарника. В том, что на этой бумаге, которую ты сейчас всё ещё сжимала в руке содержится адрес женщины, явившей тебя на свет долгих семнадцать лет назад, ты уже не сомневалась: он слов своих на ветер не бросает, но вот… стоит ли?       Нахмурив брови, выражая сомнение, ни грамма не уверенная в том, что теперь делаешь, ты во второй раз, уже просвещённая, посмотрела на «подарок»: и, вправду, похоже на адрес… Видя твою нерешительность, Итачи перестал жечь тебя своим взглядом. Подняв ресницы, первым, что ты увидела, была его чёрная спина и послушно забранные в низкий хвост смоляные волосы — увы, не стало легче от того, что он не смотрит. Глаза сами собой обратились к небу… Но Учиха вывел из неосознанности:       — Так ты идёшь?       Слух уловил трение подошвы о песок: в твоих глазах медленно брюнет начал отдаляться. Постепенно уменьшающийся тёмный силуэт на фоне серого, затянутого неба, удаляющийся неторопливой, твердой походкой — что тут ещё можно поделать? Знай, что за этим мужчиной ты готова идти на край света, за его могущественной уверенностью и силой, и этим всё сказано. Отступник уже слышал шаги за собой, зная, что лишь первый шаг сделать трудно, и, перешагнув роковую черту, вслед за Итачи ты также исчезла с безлюдной местности.       Уже ничего не замечая перед собой кроме запачканных в пыли номеров домов, ты быстро двигалась в верном направлении. По правую руку, немного отставая, уступая тебе дорогу в узком квартале, бежал Учиха — на время убийца превратился в истинного соратника, не по приказу. Только один факт существенно тебя озадачивал… Т: «Он не упомянул отца…» Возможно, странно, но давно в детстве, мечтая о нормальной семье, ты никогда в первую очередь не думала о матери. Любящий отец, характером как Ибики или старик Хокаге — вот что было для тебя приоритетно, настоящий, кровный, а не формальный под тип Морино. Мечты…       Развеваясь от скорости, каштановые волосы почти касались лица Учихи. Т: «Скорее всего отец живёт отдельно от неё, либо Учиха сам решил, что мать для меня важнее, пытаясь прельстить…. скоро увидим…» И, охватываемая возбуждением, ты ускоряла бег.       Наконец, длинный квартал вывел вас на просторную площадь. Резко ослепивший глаза свет мешал оглядеться, но как только очередное дождевое облако накрыло солнце, ты поняла, что очутилась, похоже, в наиболее обеспеченном квартале города. Не успев до конца осознать всех последствий, а точнее одного самого главного, ты заметила, как брюнет уверенно направился к дому на другой стороне площади, а это явно выдавало, что он уже был здесь раньше. «Теперь ясно, почему на бумаге адрес начинается с расположения дома, а не названия улицы: когда он приходил сюда в первый раз, точный номер дома был ему ещё не известен — видимо, предпочёл добывать информацию постепенно, чтобы не вызвать подозрений, » — мысленно отметила ты, следуя за Учихой.       Дойдя до крыльца, Итачи внезапно остановился и обернулся к тебе. В последний раз перед ответственным моментом взглянув на твоё хорошо замаскированное волнение, брюнет решительно постучал в дверь… Наступила торжественная минута, тихо как перед бурей, но в душе уже шторм. Послышались шаги, какое-то оживление с той стороны замка. Возбуждение подкатило к горлу, и спёрло дыхание…       — Одну минуту, — сопровождаясь приятным голосом, в замочной скважине торопливо завертелся медный ключ, и дверь открыла невысокая шатенка, находящаяся на пике своей красоты. Ты вздрогнула. Через порог, как отражение, на нежданных гостей смотрели два богатых ресницами глаза, глубоко тёмного оттенка цветущей воды — как болото… как твои глаза! …       — Вы по делу? — поинтересовалась женщина.       Немного опомнившись, ты наконец смогла разглядеть её с ног до головы: довольно привлекательная особа лет тридцати пяти, с роскошными чёрными волосами, изящно забранными сзади широкой заколкой и грациозно свисающими вниз до самой талии. Красивое кимоно, достаточно нейтральных оттенков, показывало типичное, будничное расположение духа своей хозяйки, но гордая осанка, внешность, макияж и аристократичные манеры явно выдавали в ней представительницу высших слоёв общества.       — Прошу покорнейше простить нас, мы не из этих краёв, — уважительно начал старший Учиха, предусмотрительно остановившись, давая хозяйке дома возможность отреагировать. Именно в зависимости от этой реакции будет ясно, как действовать дальше, и самые перспективные предположения нукенина в данном отношении сразу же оправдались.       — Так вы путники? — дружелюбно подхватила женщина, добродушно улыбнувшись, тем самым обнажая свои белоснежные, жемчужные зубы. — Должно быть, сильно устали с дороги? Проходите скорее в дом, а то уже начинает потихонечку накрапывать, вы же не хотите промокнуть до нитки? *улыбка*       Завлекаемые гостеприимным жестом хозяйки, вы быстро прошли внутрь — обстановка в доме полностью соответствовала утончённому вкусу его обитательницы, а уж нескрываемому радушию самой женщины просто нельзя было не удивиться.       — К нам редко кто когда заходит, мы живём уединённо и нечасто имеем радость встречать гостей.       — Поэтому Вы нас так легко впустили? — бессознательно резко вырвалось у тебя. В ту же секунду ты остро ощутила на себе убийственный взгляд своего напарника. Женщина, немного смущённая подобным вопросом, замедлила шаг.       — Что ж… вы не произвели на меня впечатления разбойников, скорее просто приятных молодых людей. И мы почли бы за честь, если бы вы переждали дождь у нас, — она снова мило улыбнулась.       Показывая дорогу и идя впереди, она не заметила озлобленную ухмылку у тебя на лице, но Итачи тут же вознаградил очередным грозным взглядом.       В то время где-то впереди разносился приятный аромат трав.       — Вот, пожалуйста, проходите, садитесь.       Вы очутились в просторной гостиной: в центре стоял небольшой чайный столик, к которому и подвела вас хозяйка дома; всё здесь говорило о том, что раньше этот дом пользовался большой популярностью среди высшего общества, но сейчас оказался практически заброшен, лишь изящные фарфоровые вазы на каждом окне всё так же содержали цветы, но искусственные.       — Я распоряжусь, чтобы нам приготовили чай, — грациозным движением развернувшись вполоборота, женщина устремила взгляд на лестницу позади себя, видимо, уводящую на второй этаж. — Аюми, будь добра, спустись вниз!       Т: «Она произносила „мы“ — должно быть, это и есть вторая…» Через минуту на лестнице появилась та, входящая в понятие этого «мы» — ты подняла ресницы… Копия матери… Учиха тоже обратил внимание.       Придержась за перила, по ступенькам плавно спускалась молодая девушка.       — Прошу, познакомьтесь, это моя дочь Аюми, — ласково представила женщина, с чувствующейся в голосе неподдельной материнской любовью. Девушка застенчиво покрылась лёгким румянцем, при виде гостей… гостя…       — Мы же не хотим прослыть нерадушными хозяевами, верно? — снова наивно улыбнулась. — Дочка, принеси гостям чаю.       — Да, мама, — робко отозвалась та, получив благосклонный взгляд матери. Эту картинку ты бы обозвала «Счастливы вместе», если бы была возможность запечатлеть её на фотоплёнке.       Ты сидела и искренне не понимала, что ты здесь делаешь. Провожая девушку хищными глазами до поворота, ведущему в кухню, ты не увидела ничего, что бы могло роднить вас обеих. У неё короткие чёрные волосы как у матери, ты заметила глубокие карие глаза и неумение держать даже самые глупые эмоции при себе — полная противоположность тебе, но ох уж эти схожие с твоими глаза её матери…       — Я же совсем забыла, что не представилась! Как глупо получилось, — женщина изобразила на лице пристыжённое выражение. — Меня зовут госпожа Ямада.       — Очень приятно, — выжала ты из себя наигранно. Итачи слегка склонил голову в поклоне, что означало: он полностью солидарен. Вообще, хозяйка дома надеялась получить взамен имена своих посетителей, но установившееся молчание опровергло её надежды. К этому времени с кухни вернулась Аюми.       — А вот и чай, — неловко выходя из молчания, произнесла госпожа Ямада. Метнув скользкий взгляд в сторону молодого гостя: «Примечай» — тихо шепнула она на ухо дочери, та же в свою очередь покрылась ещё большим румянцем.       Когда она наливала чай Итачи, на неё было просто страшно смотреть. Т: «Хм, кажется, я начинаю понимать, почему на самом деле мы вошли так легко…» Снова всему причиной всё одно и то же.       — Может, Вы хотите ещё чего-нибудь? — несмело обратилась девушка к брюнету, предварительно садясь с ним рядом. Такой робкий, застенчивый взгляд, адресованный хладнокровному убийце, мог бы вполне вызвать язвительную ухмылку на твоём лице, если бы ты не знала, где сейчас находишься.       — Спасибо, не нужно, — бархатным голосом ответил убийца. Как бы стыдясь и извиняясь за свой вопрос, карие очи стеснительно опустились вниз.       Т: «Хе, в колонке досье было бы написано: „Ямада Рене“, хех… И какого чёрта мы пришли сюда? Глаза — совпадение. Кроме них меня с ними ничего больше не связывает. Уже ясно, что эти люди мне не родные, чего ещё он ждёт?» Допивая свою порцию чая, ты искоса взглянула на Итачи… Ну, просто образец дипломатии! Хотя он же тоже аристократ и получил отличное воспитание до того, как предал селение, так что ничего удивительного. Ты уже приготовилась насильственно подавлять в себе омерзение и презрение ко всему увиденному в этом доме, как неожиданно выразительные чёрные глаза обратились к хозяйке, и приглушённые звуки от смакующегося чая нарушил Его ровный, естественный баритон:       — Мы не могли бы переговорить с глазу на глаз?       Застигнутая врасплох госпожа Ямада вопросительно перевела взор на проницательного брюнета. Прочитав на его выразительном лице крайнюю необходимость и настойчивость, она безмолвно подала дочери знак выйти. После того, как Аюми в скором времени скрылась за поворотом комнаты, всё так же мило молодая женщина обратилась к собеседникам:       — Так о чём вы хотели поговорить?