Пароль: одержимая или эффект зверя

      Друзья, спасибо, что ещё читаете и комментируете этот фик! Всегда с интересом слежу за вашими предположениями относительно развития сюжета. В последние дни времени совсем мало, но я всё равно его выкраиваю, чтобы выложить продолжение. Надеюсь, в новой главе вы найдёте часть ответов на ваши вопросы) Приятного чтения!:) Ваша Мегер.       Очнулась ты в больнице только на второй день с неимоверно тяжёлой головой. Как тебе потом объяснили, во время сражения с Итачи нукенин вырубил тебя одной из иллюзий, после чего ты потеряла сознание и отключилась. Из опасений, что Учиха применил на тебе одно из гендзюцу из арсенала Мангекё Шарингана (никто даже понятия не имел, что с ним акатсук уже навсегда распрощался из-за болезни), АНБУ было принято решение сосредоточиться на том, чтобы скорее доставить тебя в госпиталь, тем самым позволив нукенину благополучно скрыться, избежав преследования. Про себя ты лишь нецензурно выругалась за то, что позволила Итачи уйти, купившись на его обманчивую, химерную иллюзию. Позже тебе также сообщили, что, несмотря на провал вашего отряда, шиноби Листа всё-таки удалось убить двух членов Акатсуки: Какузу и Сасори, потеряв в операции общим числом троих членов АНБУ и Сарутоби Асуму, которым не посчастливилось столкнуться с бессмертным язычником.       Пятая строго приказала тебе соблюдать постельный режим до полного восстановления сил и запретила на неопределённое время покидать пределы деревни, никак не аргументируя и не пожелав слушать никаких возражений.       «Ну, надо же! Заданьице!» — так размышляя, ты шла по деревне, а позади за тобой плелась стайка глупых недогенинов. Именно ТЕБЕ была поручена НАИВАЖНЕЙШАЯ (!!!) миссия от Тсунаде… Поднять боевой дух, настроить новоиспечённых членов Академии ниндзя — проще говоря, малявок лет 6 (!!!) — на нелёгкий труд шиноби и маленько потренировать мелюзгу, показав им пару-тройку трюков джоунина для пущей мотивации. И делать это должна была ТЫ! Шиноби наивысшего класса! А зная твоё никакое отношение к малым детям, а если ещё учесть, что ты припадочная… Как только могла всплыть твоя кандидатура?!       Из-за плеча ты украдкой с бесстрастным лицом косилась на так называемое «будущее Конохи».       Т: «Меня скоро доконают эти безвылазные задания в пределах селения…» Подходя к поляне для тренировок, детишки услышали лишь глубокий вздох нового сенсея.       Повернувшись к маленьким ниндзя лицом, ты внимательно окинула группу глазами: девочки ещё вроде были нормальные, а вот мужская половина твои ожидания сильно подкачала, хотя какие, к чёрту, ожидания, эту мелюзгу тебе резко вручили всего несколько минут назад, как снег на голову. У одного представителя сильного пола по подбородку текла слюна, другой клевал носом, несколько удивлённо мотали головами во все стороны, как болванчики, и ещё парочка мальчишек, что, видимо, были побойчее, смотрели волчатами. Девочки с восхищением рассматривали сенсея, настоящую женщину-шиноби, в замечательной форме и экипировке АНБУ, хоть и без знаменитой маски. Волосы были аккуратно уложены на затылке и заколоты острым сенбоном.       — В первую очередь, поздравляю вас всех с зачислением в Академию ниндзя, — традиционно начала ты, подражая занудным учителям из Академии. Дело в том, что ты совершенно не знала, что говорить, но слова складывались как-то сами собой. Официально и торжественно, как нужно.       Ты продолжала.       — В связи с тем, что Пятая Хокаге поручила мне провести с вами подобие занятия, — холодно говорила ты, но не закончила, поскольку внезапно тебя перебил один из «волчат».       — Настоящим Хокаге не может быть женщина! — с уверенностью заявил он. Все ребята обескураженно уставились на темноволосого мальчика с кусочком пластыря на левой щеке.       На твоём каменном до этого мига лице отразилась небрежная ухмылка. Это начинало становиться интересным.       «Смелый», — невольно подумала ты.       — Почему же ты так в этом уверен? — обращаясь к пацанёнку, ты не ожидала услышать что-то вразумительное, но твой голос стал звонче.       — Очень просто, — ничуть не тушуясь, ответил смельчак. — Потому что стоит только появиться красивому ниндзя, и женщина тут же теряет голову, перестаёт думать о чём-либо другом. Эта работа не годится для женщины!       Одна девочка что-то шёпотом сказала своей подруге.       — А разве по твоей логике… мужчина точно так же не может полюбить женщину? — ты сама не заметила, как твой голос вдруг дрогнул.       — Нет, — не задумываясь, ответил мальчик, после чего решительно добавил: — Если он настоящий шиноби!       У тебя неожиданно защемило сердце. Тебе показалось, что последнее слово парень произнёс с большой буквы. «Если он настоящий Шиноби!» — отпечаталось в твоей голове, и мысль развивалась сама собой: ты, Ибики, Сай, Сакура — вы все шиноби, с этим не станет спорить никто в деревне. Но настоящим Шиноби был Итачи.       — А ещё женщины от рождения слабее мужчин! — продолжал разглагольствовать «волчонок», за что быстро получил по затылку от своей одногруппницы.       — Слабее, говоришь… — медленно, не своим голосом прошептала ты и, резко разворачиваясь на 180 градусов, стремительно метнула кунай. Сиротливо падающий с дерева листок был вмиг метко пригвождён к стволу.       Мелкота, затаив дыхание, даже не успев проследить полёт ножа, изумлённо выпучила глаза. Раздался восторженный вскрик. Тут даже «волчонку» пришлось присмиреть.       — Хватит пустой болтовни, — давя в глазах последние искры странного чувства, скомандовала ты. — Сейчас каждый по очереди будет отрабатывать броски. Потом потренируетесь в дзюцу огня. За дело!       Потратив на всё два часа и добившись неплохих результатов, ты, наконец, отпустила ребят, предварительно приняв всеобщую искреннюю благодарность за отличную тренировку. Судя по выражениям лиц, тебе действительно удалось поднять их боевой настрой до небывалых высот. А то будто ты не знала, что в таком возрасте самая действенная мотивация — это научить начинающего чему-нибудь такому, чем бы он мог в дальнейшем похвастаться перед однолетками. И уж пусть будут их будущие учителя спокойны, ты научила. Вон как побежали скорее домой хвалиться родителям. Т: «А того паренька, что так смело рассуждал о Хокаге, можно будет взять к нам в отдел допросов, когда подрастёт. Да и в ниндзюцу он подаёт большие надежды».       Ты собралась тоже покинуть тренировочное поле, понёсшее значительный ущерб после использования тренировавшимися огненных техник. Нужно ещё доложить Тсунаде о выполненном задании, но откуда-то сверху твёрдый баритон произнёс:       — А у тебя хорошо получается.       Ты не могла не узнать этот голос, оттого вздрогнула. «Он!.. Сейчас! Здесь!» — застучало у тебя в висках и, развернувшись лицом к мощному источнику чакры, ты оказалась права. С опалённой огнём ветки дерева на землю спрыгнул Шиноби.       — Появляться днём в деревне опасно, но я пришёл, чтобы ты объяснила, что значили твои слова у скал логова, — Учиха Итачи сделал один шаг навстречу.       Он почувствовал, что что-то изменилось во время нападения Конохи на убежище Акатсуки. Ты изменилась. Цвет изменила твоя чакра, Шарингану это было особенно хорошо видно. Так резко не стало той женщины, готовой пожертвовать ради него своей жизнью, как и не стало благодарности, граничащей с безумием и безволием. Ничего не стало, что Итачи так тщательно взращивал. Это могло означать только одно: кто-то обставил его в его же игре, и связано это могло быть лишь с единственным воспоминанием из глубокой давности. А именно с тем, как Итачи ещё мальчишкой перерезал глотку одному великому ниндзя…       — Я жду объяснений, — терпеливо, со свойственной ему статностью произнёс Итачи и заметил, как уголок рта визави нервно дрогнул. Плохой знак. Он сделал ещё несколько шагов вперёд, но…       — Стой на месте! — под ноги нукенину был брошен кунай, лезвие мягко вошло в землю всего в паре сантиметрах от его ступни. Брюнет замер в тот же момент, и его брови грозно сошлись у переносицы.       — Как ты посмел явиться сюда? — от твоего ледяного грубого тона за версту веяло угрозой и неприязнью, в точности как тогда, в момент вашего с брюнетом боя около убежища Акатсуки. О причине таких коренных изменений отношения к нему твой бывший напарник мог догадываться заранее, но он хотел лишний раз убедиться в правильности своих предположений.       Вас разделяла какая-то пара десятков метров. Посмотрев чисто внешне, можно было бы сказать, что ты стояла абсолютно спокойная, глядя на нукенина вполоборота. Тебя всегда отличала небрежность в движениях, но от Шарингана не могла укрыться та колоссальная собранность и готовность в долю секунды отразить любую атаку, что были в то же время присущи тебе. Взглядом Итачи оценивающе смерил тебя: гордая и независимая осанка, твои руки были расслабленно вытянуты вдоль тела, но это только на первый взгляд. От акатсука не ускользнуло, как твоя левая рука, облачённая в перчатку, с силой сжалась в кулак, выдавая внутренние скрытые эмоции, которые ты сейчас испытывала.       — Рене-сан, — спокойно начал Итачи нейтральным и безэмоциональным тоном, сохраняя полную неподвижность, — потрудитесь всё-таки объяснить, что происходит.       — Ты ещё спрашиваешь… — ты с особой злостью чеканила каждое слово, — Думаю, Вам лучше меня всё известно, Итачи-сан.       Ты специально, передразнивая, обратилась к Учихе с подчёркнутой вежливостью, но трудно было не почувствовать презрения в твоей интонации.       — Вы, Учихи, — ты зажмурила глаза и свела зубы от одолевающей тебя злости и обиды; рука в перчатке, сведённая в кулак, задрожала, — вы только и знаете, что манипулировать людьми. Всё, что вы говорите — сплошная ложь, в которой нет ни грамма правды!.. К чему всё это?.. Как же далеко Вы зашли…       — Ваши слова о моём клане совсем нелестные, — нижнюю часть лица Итачи скрывал высокий ворот плаща Акатсуки, так что ты не могла видеть его губ, но кровавые глаза шиноби по-прежнему оставались равнодушными и не выражали эмоций. — Похоже, что Вы вернулись к своим старым суждениям. Но не игнорируйте мой вопрос.       Ты полностью развернулась лицом к неподвижно стоявшему преступнику ранга S и сощурила тёмно-малахитовые глаза.       — Я знаю, что это ты убил моего отца, Итачи... Не знаю, зачем ты сделал так, что я почти поверила в то, что ты, действительно, способен отнестись ко мне человечнее… Мне казалось, что то, что ты спас меня от ужасного плана Пейна, помог разыскать и встретиться с матерью, хоть что-нибудь значит. Я чувствовала себя в долгу перед тобой и на секунду даже поверила, что ты искренне хочешь мне помочь найти родителей, что мы стали настоящими напарниками. Мне показалось тогда, что ты, правда, меня понимаешь… Но сейчас я знаю, что это была лишь уловка и часть твоего хитроумного плана. Ты с самого начала знал правду и лгал мне, ведь моего отца уже давно нет в живых, верно? Ты убил его во время задания в Стране молний, когда был капитаном АНБУ, незадолго до того, как уничтожил весь свой клан и присоединился к Акатсуки! Ты не хотел, чтобы мир между Конохой и Кумо продлился, и всё внимание оказалось бы прикованным к Стране Дождя, в которой разгорелась гражданская война, и Пейн — ваш драгоценный Лидер — устанавливал свои порядки. Убийство какого-либо другого шиноби в Конохе смогли бы замять ради поддержания мира, поэтому на роль жертвы требовался кто-то особенный, верно? Мой отец — последний обладатель редкого кеккей генкай, отлично подошёл на эту роль!       — Наруходо (Понятно), — коротко произнёс шиноби, прикрыв глаза на несколько секунд. И: «Вот, значит, как…»       — Тебе есть, что добавить? — с надрывом выговорила ты спустя какое-то время, не отводя глаз от брюнета. Ты смотрела на Учиху, и тебя трясло, тряслись коленки. Мысленно ты слёзно умоляла его сказать, что всё это неправда, что всё это — грязная ложь, и его оклеветали. Одно его слово, и ты поверишь беззаветно, несмотря на сдавливающее чувство в груди, вопреки здравому смыслу. Но Итачи молчал.       Ты с жадностью вглядывалась в его каменное прекрасное лицо, которое стало тебе дороже всего на свете за те дни, что вы провели в Стране Чая. Эти глубокие полосы, расходящиеся от закрытых глаз, как отметины злого рока, избравшего этого человека и обрёкшего совершать ужасные вещи. Твои пальцы никогда не забудут, какие они мягкие, пепельные пряди его волос, забранные в низкий тугой хвост и те, что достают ему лишь до подбородка. Ты вспомнила его слова, которые он произнёс за несколько дней до того, как твоё хрупкое счастье разбилось, его вопрос:       «Вы готовы ещё раз предать Коноху ради меня, Рене-сан?..»       Да, пошло всё к чёрту, готова! Только пусть он скажет, что невиновен, что не убивал и не лгал, и ты уйдёшь за ним хоть на край света. Просто скажет!       Однако, в отличие от тебя, Итачи прекрасно понимал, что назад уже ничего не воротишь, и призрачный шанс на тихое счастье безвозвратно упущен. Ты вернулась в Коноху. Его, живым, видели в Акатсуки.       Наконец, он поднял на тебя свои невозможно выразительные глаза, под взглядом которых ты не раз оставалась беспомощной, и, кажется, ты уловила в них безликую тень сожаления. Наконец, он заговорил, и от его холодного и беспощадного голоса твои внутренности сковало льдом.       — Ты сама себе всё придумала и про человечное отношение, и про всё остальное. Ты привязалась к этому спасению, но я уже объяснял, что тогда интересы организации просто совпали с моими личными интересами и шли вразрез с планами Лидера. Глупо было предполагать, что это могло что-либо изменить, — три чёрных томоэ с равнодушием следили за тем, как внутри тебя обрывается последняя спасательная ниточка.       Это был удар ниже пояса, после которого уже не поднимаются.       — Я убил Кирицугу Имаи, — спокойно заключил Итачи, даже не изменяясь в лице, чего нельзя было сказать о тебе.       — Передай Пейну, что на меня Акатсуки могут больше не рассчитывать, — с ядом выдавила ты из себя, испепеляя взглядом Учиху.       Шиноби никак не отреагировал. Понимая, что его маленькая миссия выполнена и дольше оставаться здесь не имеет смысла, Итачи со свойственной только ему грацией в движениях развернулся к тебе спиной, намереваясь покинуть тренировочный полигон. Внутренне он всё же испытывал слабую горечь, но, в конце концов, ему не стоит жаловаться, ведь он сам выбрал свой путь.       — Я не позволю тебе просто так уйти! — с надрывным звериным рыком грозно крикнула ты ему вслед. Через секунду брюнет, обладающий великолепной реакцией, слегка хмуря брови, поставил блок, защищаясь от твоего куная. Лёгким движением отбив атаку, нукенин завёл твою левую руку тебе за спину, с силой надавливая на кисть так, что кунай выпал из разжавшихся пальцев.       — Ты уже пыталась, и ничего не вышло, — безразлично произнёс он, словно вреда от тебя было не больше, чем от надоедливой мухи. Он практически прижал твоё тело к себе, полностью обездвижив, но намёк на закончившуюся неудачей попытку победить его у логова Акатсуки нисколько тебя не смутил. В этот момент в тебе со страшной силой закипала ярость, и злость застилала глаза.       — Я убью тебя! — задыхаясь от эмоций, прошипела ты ему в лицо, забывая о самом главном правиле шиноби — необходимости всегда сохранять холодным рассудок.       — Знаешь, а ты напоминаешь мне моего маленького глупого брата, — алый Шаринган сошёлся в неравном поединке с твоей горящей ненавистью тёмной зеленью глаз, но ты сейчас была явно не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво, поэтому кинулась в одиночку в лоб на Учиху Итачи. Подобная неосторожность могла дорого тебе стоить.       — Почему ты лгал мне?! К чему был тот спектакль в Стране Чая?.. Зачем… Зачем ты так поступил со мной? — сорвавшиеся с губ внезапно и произнесённые с такой болью, эти слова никак не подействовали на твоего бывшего напарника. По крайней мере, внешне этого было незаметно. Он всего лишь бездушная тень, защищающая родную деревню и своего младшего брата ценой собственной жизни — истинный Шиноби. Но хотя бы самому себе Итачи не мог врать. Тебя ему было искренне жаль, он сам понимал, что виноват. Он позволил себе с тобой слишком много, позволив себе увлечься иллюзорной надеждой и вселив в твоё закованное в броню, но чистое и неиспорченное сердце ложные чувства, а теперь так жестоко их растоптал. Отныне твоё сердце станет таким же чёрным, как и у Саске, и в него войдёт непроглядный мрак. Его уже Итачи мог разглядеть на самом дне твоих глаз, которые ещё совсем недавно источали согревающую его израненную душу ласку, плохо скрытую за напускной холодностью. Нужно быть честным хотя бы самим с собой — ему будет не хватать этого взгляда. Он не должен был доводить до этого. Сейчас подходят к концу ваши последние минуты, по истечению которых вы ещё не скоро увидитесь. Он всё рассчитал. Итачи должен был сказать эти ранящие слова, должен хорошо сыграть свою роль и быть жестоким, потому что ТАК НУЖНО. Всё, что у него есть, он отдаст младшему брату, перед которым даже своей смертью не сможет искупить вину, как и не сможет рассказать, как сильно перед ним виноват. Не так, как думает Саске, а ещё сильнее, ещё непростительнее. Он поверг во тьму своего единственного любимого младшего брата, роднее которого у него никогда никого не было, и теперь должен сполна испить чашу презрения из его рук и, может быть, в последний раз попытаться хоть как-то исправить сделанное им, сделав Саске хоть чуточку счастливее.       Итачи смотрел в твои большие расширенные глаза и видел в них утешение, но не для себя, а для того, кому причинил самую сильную боль. Когда-нибудь эти глаза вытащат из ада его младшего брата, он был в этом уверен. Сейчас в них читалась такая же отчаянная ненависть, какую он видел у Саске во время их последнего боя у святилища клана. Видимо, ему дали второй шанс, вторую жизнь, чтобы не просто сделать Саске сильнее своей смертью, передав часть своих способностей, но и помочь обрести покой вместе с той, которая будет понимать его, понимать его желания и чувствовать, как он. Только вместе в будущем, преодолев свой барьер, — преодолев Итачи, — они смогут избавиться от оков ненависти и освободиться, осознав, что ближе друг друга у них никого нет. Только тогда душа нукенина успокоится в загробном мире. Для этого нужно было только сейчас принести тебя в жертву, обрекая на отравленную жизнь, которую уже проживал Учиха Саске. Каким чудовищем для этого надо быть, но Итачи искренне верил, что после того, как отоуто убьёт его во второй раз, уже окончательно, вы оба сумеете освободиться. С тобой он поступает, безусловно, жестоко, как ты не заслуживаешь, но только в этом случае вместе с тобой спасётся и Саске. Поэтому этот путь был единственно правильным для Итачи. Мыслительный процесс занял у нукенина не больше минуты, поскольку он и так много думал про это в последнее время.       — Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — холодно произнёс брюнет. Твои глаза всё же заставляли его чувствовать уколы совести, ведь то, что он задумал, было нечестно по отношению к тебе. По сути это ты спасла его, выходила и вернула его зрение вместе с крошечной безнадёжной мечтой на другую жизнь. Он жадно всматривался в тонкие черты твоего красивого лица, стараясь запечатлеть их в своей памяти перед долгой разлукой. Но пора кончать с этим, пока он вновь не начал колебаться.       — Тогда я убью тебя любой ценой, — зло прохрипела ты, и в твоих словах прозвучали судьбоносные ноты.       Учиха быстро разжал хватку и одним ударом стопы в область живота отбросил тебя к стволу ближайшего дерева, как тряпичную куклу, ты едва успела поставить блок руками. Однако, ты всё же успела прицепить взрывающуюся печать на его плащ. Растянувшись на земле, подпирая спиной ствол дерева, ты искривила губы в небрежной ухмылке. Итачи поздно понял, в чём дело, печать сработала, и раздался взрыв… Тело шиноби разлетелось в разные стороны каркающими чёрными воронами.       «Ксо! Это всего лишь клон», — про себя выругалась ты, понимая, что попалась в гендзюцу.       Он с самого начала не собирался драться с тобой, чтобы не привлечь внимание шиноби Конохи, поэтому решил послать клона. Но внезапно крупные мрачные птицы, предвестницы бед, стали собираться в одну тёмную фигуру Итачи. Сначала сформировалась голова, а за ней проступил торс, закутанный в плащ. Его грозный Шаринган парализовал твоё тело, заставляя внимать каждому слову Учихи.       — Ты никогда не сможешь убить меня, — спокойно, но властно произнёс образ, созданный гендзюцу. — Это сможет сделать только человек, в чьих венах течёт кровь клана Учиха.       После чего ты даже не успела задать ещё накопившиеся у тебя вопросы — иллюзия исчезла, на её месте осталось лишь кристально-чистое голубое небо, по которому всё так же мирно продолжали свой путь облака, оставаясь равнодушными к глупым смертным под ними. Ты ещё какое-то время не могла прийти в себя, смысл последних слов, сказанных призрачным видением, доходил до тебя не сразу. Т: «Убить его сможет только потомок его клана?..»       Слёзы больше не подступали к глазам — они были на удивление сухими, даже, наоборот, слегка пощипывали. Уже всё было выплакано. Этот день ты запомнишь надолго, потому что он подарил тебе новую цель. Из груди будто бы забрали частичку чего-то очень, жизненно важного, и там, на её опустевшем месте, образовалась дыра, из которой по телу разносился липкий холод.       Ну вот и кончилось… Подтвердились твои самые худшие опасения. Больно… Нет, всё ещё больно, но боль уже не такая острая, а приглушённая. Холодный рассудок медленно возвращался к тебе, и ты впервые за долгое время взвешенно и трезво стала соображать над тем, что же делать дальше. Больше кричать не хотелось, а хотелось действовать. Ты неподвижно и молча, хлопая длинными ресницами, разглядывала монотонно тянущийся караван облаков на небе, которые казались настолько умиротворёнными, что постепенно и твоя боль на время отступила, залегая на дно горьким осадком.       Вернувшись домой, ты приняла горячую ванну, пролежав в остывшей воде более часа. А уже вечером, отчитываясь перед Тсунаде за тренировку генинов, попросила у Пятой разрешения отправиться на миссию по поиску и возвращению Учихи Саске.       Замысел Итачи сбывался так, как и планировал гениальный Шиноби.