Марионетка

      Как же всё-таки прекрасен успокаивающий чай — лёгкий наркотик с привкусом ромашки и мяты. После вываленного на нас рассказа Джил Макс выразил желание выпить чего-то покрепче, чем настоечка из травы. С его желаниями я была солидарна, но вот женщина дала ясно понять, что нельзя! Сезон бражки ещё не открылся, а старых запасов мало, да и тем более это не то время, когда заливают такие проблемы спиртным. А вот мне больше всего хотелось курить — хоть сухую петрушку, всё равно! Проследив за моим взглядом под потолок, где, собственно, и висели пряности, мужик печально вздохнул и, поморщившись, отхлебнул чай.       — Так, значит, ты все знала? — нарушил тишину Макс, крутя в руках полупустую кружку.       Джил не ответила, а только мотнула головой. Я её понимала, такая новость могла кого угодно вогнать в ступор, а тем более человека, который был так зависим от Карла. Хоть я и всей сути не понимала окончательно, но мне было безумно жаль Макса… Как жить теперь с этим?       — И что нам делать теперь? — снова прервал молчание мужик, громко поставив на стол кружку, так что содержимое чуть не пролилось.       — Есть только один вариант… — слегка осипшим голосом ответила Джил, все так же не поднимая головы.       Каждый из нас понимал, но вслух не хотел произносить. Во-первых, несмотря на все «за» и «против» – это опасно; во-вторых, мы не знаем, что нас там ждёт, или кто. Но мне дурно смотреть на эти до ужаса печальные лица, вот прям выть хочется. Если раньше мне было на всё посрать, хоть апокалипсис случись, то сейчас… мягкая какая-то стала, совесть проснулась, что ли? Где ж она была, моя родненькая, когда я садила очередного бездушного на иглу?       — Так, — уже прервала гнетущее молчание я, крутанув пустую кружку вокруг своей оси, — из этой задницы есть один выход: мы дружненько запрыгиваем в лодку и плывём к маяку, общаемся с чокнутым или с трупом, смотря в каком состоянии он сейчас, вставляем ему… люлей, если сможем, а затем, зарядившись злостью и гневом, прём в город.       — Ты думаешь, там кто-то есть?       — Ну, сам посуди: ты, как в жопу раненный, сорвался и побежал в лагерь только из-за того, что сраный маяк начал подавать мистические сигналы — это раз. Два, — попутно загибая пальцы на правой руке, — кто-то его всё-таки включает, сам-то он не станет. У вас тут не настолько развиты технологии, чтобы огроменный фонарик сам включался. Три, есть вероятность встретить духов прошлого… может, там вовсе и не древний мужик, — развела руки и пожала плечами. Мой тонкий намёк Макс понял и косо посмотрел на женщину, которая тоже была немного сбита таким предположением. — Ну и, в-четвёртых… Я так поняла, это не в первый раз, реакция отменная у тебя, значит, и раньше таким способом вас предупреждали об опасностях… Тогда какого хрена вы ещё не выяснили первые три пункта!       — Да потому что было все бесполезно! — резко подскочил Макс. Стул с грохотом упал на пол, а стол так и вовсе отъехал вперёд и чуть не прижал бедную Джил.       — Ага, на контакт не шёл, веники кидал, но вашу еду с радостью хавал. Где благодарность!       — Сколько мы не пытались прорваться в маяк, постоянно попадали в ловушки! Они напичканы там везде. Мы даже подплыть не могли нормально, чтобы в очередной раз не вляпаться в лужу с самодельной бомбой или в спрятанный капкан! Туман, если ты не забыла!       От недоумения я застыла с открытым ртом. Каким надо быть чокнутым, чтобы минировать место, куда априори куклы не доберутся?! От людей решил отгородиться? — зачем так кардинально! Но как тогда Карл смог добраться до него, ещё и поговорить? И видимо, прошло всё не так гладко, как хотелось ему, ведь после этого разговора он скопытился…       — Попытаться стоит, Макс, — обмолвилась женщина, всё это время тихо сидящая за столом и крутящая кулон. — Если верить Карлу, то в этот раз вам может повезти, он ведь…       — Я не верю в это! — взорвался Макс, и стул полетел через коридор. Я невольно съёжилась, попасть под горячую руку опасно и весьма возможно, что потом конечностей не соберёшь. — Ты думаешь, этот его бред о том, что когда придёт такой человек, который выскажет своё желание покинуть лагерь и уйти подальше от людей, то он снимет оковы рабства и дарует прощение?! Ты думаешь, о чём вообще говоришь?       — Да ваш Карл тот ещё шизик был, как я посмотрю. Говорил о каком-то пришествии, что скоро всё покроется мраком. Потом свалил к психу на маяк, пробыл там несколько дней. А когда вернулся, высказал сей дивный бред… Вы тут чего, совсем от безнадёги того, с катушек съехали? Я ещё могу понять, что мозг ему там прополоскали, но вы-то?! При этом он пресекал любые попытки докопаться до правды, хотя вы попытались выяснить что к чему! Ты не задавался вопросом почему?! Может, ваш горячо любимый Карл знал куда больше, чем говорил тебе или Джил, скрывал от вас что-то поистине важное! А это случаем не он такую дикую идею высказал насчёт трансформации?       — Ты не понимаешь, что несёшь! — прошипел мужик. — Что он сделал для этого лагеря! Для этих людей! Тебе важна только своя шкура, на остальных тебе наплевать. Но вот только ты тоже оказалась по самую глотку в дерьме.       Макс плюхнулся на диван и закрыл лицо руками. Остыть ему явно не помешает; так и чувствовала, что за дверью собралась большая такая компания людишек, подслушивающих этот сумасшедший разговор. Слушок если неприятный пойдёт, то и авторитет подорвётся. А его люди и так волком смотрят на них двоих… Но так если посмотреть, то он прав, мне насрать на всё, но… где-то там в тёмной башне сидит тот ещё фрик, а выяснить, что на самом деле творится, ой как хочется, прям аж распирает изнутри. Состояние поганое, противоречу сама себе: с одной стороны, хочется послать их каждого в отдельности куда подальше, при этом нагадить в их душонки, чтоб прям осадочек неприятный остался, а с другой — как-то не по-человечески выйдет. Они и так в замешательстве, потом узнают, что их бывший лидер был тем ещё тайником с секретами, может, ещё давным-давно сошёл с ума. Наговорил перед уходом сказок о великом спасителе, что освободит этот город от зловещих кукол и дарует им свободу… Та ещё ситуевина, спасать их, что ли?       — Высказался, всё?! — я встала со стула, одёрнув платье, и, ловя злобный прожигающий взгляд мужика, подошла почти вплотную и наклонилась. — Помнишь, что я тебе сказала ещё там, в пещере? — но не дожидаясь ответа, продолжила: — Оказался в заднице, возьми свою злость под контроль и используй её, чтобы открутить головы этим тварям. Так вот, я повторяю свой вопрос: ты меня понял?       Всё так же не ожидая ответа, уселась рядом с мужиком… Ей-богу, взрослый ребёнок! Как он жил все эти годы здесь? Я-то думала, упоминание Крис его как-то подтолкнёт на подвиги, а обливание грязью Карла заставит действовать... Размяк, или был таким? Тогда у нас мало шансов на успех, если будет продолжать ломать комедию, а не вершить правосудие.       — Если есть шанс, нужно его использовать, даже если он уже обречён на провал…       — Джил права, Макс… И не забывай, я же ненормальная. Может, даже больше чем он.       Мужик хмыкнул. Уже прогресс!       — Ты точно невменяемая… — и уже рассмеявшись, откинулся на спинку дивана.       — Вот и славненько…       Но за дверью, как это ни странно, никого не обнаружила. Либо народ тихо, молча смылся, когда всё затихло, либо они настолько неинтересные, что даже не предприняли попыток подслушать. Но я склонялась больше к первому варианту, потому что косые взгляды провожали нашу ненормальную троицу до лодочной.       Как и подозревала, чтобы спуститься туда, нужно сначала найти непримечательную тропинку, так как нам пришлось выйти за пределы лагеря к той стороне, где располагался мост. Но ситуация усложнялась, туман ухудшал видимость, и если бы не Макс, который может на ощупь с закрытыми глазами найти любую тропинку, то точно заблудились и, если уж совсем не повезло, шлёпнулись с обрыва на корм рыбкам.       Извилистая тропка проходила под скалой и благо была не скользкая, а то быстрый спуск был бы обеспечен… со всеми вытекающими переломами и ушибами. Как они только провизию вниз таскали, тоже на канатах? У самой лодочной караулили двое ребят, одного из которых я узнала сразу, чуть не столкнувшись с ним. Питер ободряюще улыбнулся, чем смог вызвать у меня кучу противоречивых мыслей. Вроде как и приятно, что поддерживает, а с другой стороны — на кой хрен? Пытается понравиться, так мне этого не надо, своих проблем мало? Пересилив себя, кивнула и, поддерживая подол платья, запрыгнула в лодку.       Джил с нами не поплыла, и Макс без лишних разговоров отвязал канат, оттолкнулся от берега и запрыгнул в лодку. Посудина оказалась маленькой, тем более, когда мужик занимает большую её часть, — ноги длинные оказались, пришлось подтянуть свои ближе и обхватить их, хоть это помогло немного справиться с той мрачной прохладой, что серой дымкой стелилась по озеру. Макс задумчиво грёб вёслами, так что стала отчётливо видна межбровная складочка, которая приводила меня в некоторое бешенство.       — О чём задумался?       Макс всё время просто пялился в одну точку позади меня, при этом полностью игнорив. Нет так нет… на разговор не так тянуло, просто раздражал своей «умной» задумчивостью. Уткнувшись лицом в колени, стала замечать, как меня медленно начинает укачивать от бьющих о борт волн. Лёгкий приступ тошноты комком застрял в горле, и, схватившись за края лодки, тяжко выдохнула.       — Расслабься, вдохни полной грудью, и всё будет нормально.       — Легко сказать… — прохрипела я, но тут же пожалела об этом.       Мерзкий вкус жёлчи ещё сильнее заявил о себе, и я, зажав рот, всё же выпрямилась и постаралась успокоиться. Прохладный ветер нежно пощипывал щёки и проветривал голову. На удивление, стало легче, комок провалился обратно, желудок послушно принял его в свои объятия, и я наконец смогла расслабиться. Перевела взгляд на Макса, тот победоносно скалился.       — Развлекаешься? Молодец… — просипела я, медленно вдыхая и выдыхая мокрый воздух.       — Пользуюсь моментом, — всё так же злорадно парировал мужик.       — Это ты правильно... Скажи, как давно ты здесь?       — Опять все испортила... — откашлявшись, Макс прикрепил к бортам лодки вёсла и откинулся. — Давно... десять лет.       — Аху... фигеть... Ну, хорошо сохранился, — я вскинула бровь и слегка наклонила голову вправо.       — Ну раз такие откровения пошли — ты всегда такой стервой была?       Я фыркнула и ударила его носком туфли по ноге.       — А ты зануда.       — Какой есть, — Макс хмыкнул и отвернулся, глядя на ровную глядь озера.       Я только вздохнула. Так если посудить, то мужик он неплохой, хотя, встреть его в «нормальной» жизни, для меня был бы таким же уродом, как и все. Злодейка жизнь мне постоянно преподносила кучу всякого говна, вываливала на голову, а потом, сидя в обнимку с попкорном, наблюдала, как я ползаю и соскребаю последние крупицы гордости и… разбросанные монеты. А люди, что окружали меня, втаптывали ещё сильнее в эти помои либо словами, либо действиями. Да, им было проще подкинуть наркоты, чем тот же самый чёрствый хлеб, — проще добить, чем подать руку помощи…       — Я уже забыл, каким был раньше… — Я оторвалась от своих колен и посмотрела на Макса, который продолжал неотрывно глядеть на серое озеро. — А смотря на тебя… — мужик хмыкнул. — Я ещё тем сукиным сыном был, разбил с десяток машин, причём не своих. — Увидев мой немного бешеный взгляд, пояснил: — Стритрейсером был…       — Чего? — я аж потеряла дар речи, так и зависла с открытым ртом. — Ты? Я думала, ну максимум ботан-задрот.       — Жаль разочаровывать, — Макс развёл руки, и лодка качнулась. От страха оказаться в ледяном озере вцепилась чуть ли не ногтями в бортики. Мужик только рассмеялся, глядя на испуганную девицу.       — Значит, ты тоже не ангел? И как же ты избежал трансформации?       — Как ты говоришь, фиг его знает… Может, я не был хорошим сыном — разочарование матери, но хотя бы не скрывал этого. Знал, что это погано, но моей семье нужны были деньги, — я их добывал, как мог.       — Пфф, пай-мальчик…       — Зараза мелкая…       И я выпала. Мне уже было всё равно на качающуюся лодку, то, что плыть в случае чего далеко, туман нависал, — я просто смеялась. Макс, кажется, тоже расслабился. Смог мне открыться, хотя это не так-то легко, сама знаю, тем более, когда и он до сих пор смывает с себя говнецо… но, кажется, оно уже никогда с нас не смоется.       — Ладно, умник… — вытерла слезу смеха. — Поплыли, а то психи с вечеринки разбегутся.       Мы какое-то время кружились возле небольшого островка, где располагался маяк: вокруг был только крутой скалистый берег, и множество торчащих острых валунов стали помехой. Как мы только на мель не сели и не разбились в тумане? Но мужик, казалось, знал и этот остров вдоль и поперёк. Правда, пришлось ему вылезти из лодки и дотащить её до берега, где на самом видном месте нас ждал медвежий капкан. Но этот подарок был не единственным: мышеловки в неприметных местах, перекрашенные в цвет грязи; глубокие ямы, которые искусно спрятаны под сухими палками и запорошены землёй — если бы не Макс, то и ноги бы переломала, и ещё фиг знает сколько сидела там, — и самое интересное, установленные по периметру то ли бомбы, то ли просто муляжи, но проверять как-то не хотелось… запнулся об проволоку, и ноги потерял.       — На кой хрен… ему вздумалось… Ой, блин… Макс!       Пока я перешагивала через «растяжку», потеряла из виду мужика. Ему-то с длинными ногами намного проще было, а я… Мне и юбку придержать, чтобы видно было куда ступать, поднять ногу, при этом не поскользнуться и не упасть, затем поставить, потом со второй те же самые манипуляции… В общем, когда минное поле осталось позади, и, казалось, всё обошлось, этот умник вместо того, чтобы смотреть вперёд, окрестности рассматривал: в окно пыльное заглянул, как будто что-то смог бы увидеть, сухие кусты все смял, искал ключ, что ли. Но чего он за ручку потянулся, даже не посмотрев на дверь?!       — Без рук остаться хочешь? Или без головы?! — шёпотом кричала на него, при этом стукнув по руке, так что у меня аж колики пошли.       — Ты чего? — недоуменно смотрел на меня Макс, а меня прям выворачивало наизнанку от его безответственности.       — Я чего?! Во!.. — пальцем указала на небольшой выступ над дверью, скрытый сухой травой. — Этот псих кувалду спрятал! Леску протянул к ручке! — продолжала шёпотом кричать, чуть не охрипла.       Макс провёл рукой по лицу. Связь-то уловил, аж побелел. Ну вот, почему мне теперь как-то стрёмно от этого, словно отчитала какого-то мальца, а он сразу в слёзы?       — Ладно, умник… — слегка стукнула его в плечо, — с кем не бывает? Я вообще чуть в яму не свалилась. Мне вот интересно, ты меня бы достал оттуда, если бы шлёпнулась?       У мужика глаза округлились, сейчас опять начнёт, что я легкомысленная.       — Спасибо…       — Ого, серьёзно? Не будет этого: «Что ты за человек? Я чуть без головы не остался»?       — Да ты мне… не думал, что скажу такое... жизнь спасла.       — Пфф… обращайся. — Улыбнулась и развернулась к двери. — Как будем это препятствие проходить?       — Держи.       — Ты чего это? — в недоумении пялилась на протянутый складной ножик.       — Да меня до сих пор ещё не отпустило, боюсь, как бы нам обоим не остаться без голов.       Я упёрла руки в бока и тяжко выдохнула. В случае чего я же без головы останусь… Да меня тоже трясёт как сучку на помойке!       — Ты просишь меня перерезать леску? А если без головы я останусь — это нормально?       Макс открыл рот и ткнул в меня пальцем, но потом развернулся и снова провёл рукой по лицу.       — С тобой с ума сойти можно…       — И без головы остаться… — задумчиво протянула я.       — Ладно, что предлагаешь? — развёл руки в стороны, но по лицу стало понятно, ему сыкотно… ещё бы.       — Давай сюда… — выхватила из руки нож. Пожалею ещё об этом. — С реакцией у тебя хорошо, если вдруг что-то… Хватай меня и прыгай в кусты… Там-то, надеюсь, нет капканов?       — Нет, нету… — на автомате ответил мужик, но потом осекся, поняв, что я только что предложила. — Ты серьёзно?       — Да! Только не лапать, а то точно без башки останешься, и быстро реагировать… Ясно? — Получив утвердительный кивок, развернулась на каблуках. — Куда я опять вляпалась?       В фильмах обычно всё красиво происходит: с высунутым языком пластичные девицы перерезают подобные вещицы и акробатично скрываются в тени, а мужики… грации в основном нету, но после них всегда красивые спецэффекты, горящие дома, огромные клубы дыма и полуживые девицы на мускулистых руках. А я чего? Главное, чтобы нож оказался максимально острым, а то… не сносить мне головы…       Нащупав кнопку, осторожно раскрыла нож. Подушечкой большого пальца проверила насколько остро лезвие, почувствовала, что, кажется, порезалась, тяжко выдохнула. Лишь бы удача оказалась на моей стороне. Присела на колени и левой рукой нащупала леску. Сильно натянута, одно неверное или резкое движение — механизм запустится, и всё. Трясущейся рукой потянулась вперёд, приложила лезвие к ручке, недалеко от злополучной лески.       — Готов… — прошептала я, но Макс услышал. По спине пробежали мурашки, когда почувствовала, что мужик находится на опасно близком от меня расстоянии.       Сглотнула. Глубоко вздохнула. Оттянула вверх леску. Лезвие плавно скользнуло…       Реакция Макса была на редкость быстрой. Даже я не смогла понять, что произошло, получилось или нет, но в следующую секунду я уже валялась в колючих кустах, а рядом со мной мужик. Никакого громкого звука падающей кувалды не последовало, можно было догадываться, что всё прошло удачно.       — Ну ты… шустрый… — на выдохе прохрипела я, пытаясь пошевелиться. Не только руки снова ужасно начали чесаться и жечь от этих кустов, но и ноги, да и всё тело тоже.       — Ага… — Макс, немного кряхтя, всё же выбрался из сухих баррикад, а затем подал руку мне. — Давай уже, пошли. — Я протянула руку и схватилась за него. — Ювелирная работа прям. Где научилась?       — Ну, знаешь, в вену если с первого раза не попадёшь, то… плохо будет…       Открыла дверь и прошла внутрь. А Макс так и остался на улице с перекошенным от несказанного вопроса лицом.

***

      Наверное, это впервые, когда ожидание соответствует реальности. Даже сильно. Не думала, что эффектный побег от Макса приведёт к не менее драматичному появлению в доме. Споткнувшись о какой-то хлам, полетела вперёд в кучу другого пыльного говна. Хапанула ртом добротное облако пыли, чуть не задохнулась от кашля и ещё провалилась в какую-то яму своей пятой точкой. К моим непонятным царапинам на руках добавилась ещё парочка синяков, порезов на ноге, благо выше колен, ближе к своей родной жопе, собственно, колготки порвала, где платье закрывает. А то как-то некрасиво порвашкой ходить, а без них холодно, — как-никак греют немного.       Валялась я бы там ещё долго, но Макс быстро среагировал: на мой трехэтажный мат появился оперативно, посмеялся, пока я откашливалась, но когда злобные словечки полетели в его сторону, он, корча обиженку, скрестил ручки и начал отчитывать, что нельзя так вламываться в дом к ненормальным, тем более, когда у этих психов подвешена кувалда. По итогу, когда мужик пытался меня достать из дыры, прогнившие доски тоскливо и протяжно хрустнули, и Макс провалился почти что по пояс. Теперь настала моя очередь смеяться, но в тот момент я не знала, что мужик смог вызвать такую цепную реакцию, что моя яма стала для меня чуть ли не могилой. Сначала он схватил меня за куртку, но из неё я просто выскользнула и полетела бы дальше вниз, если бы не сильные руки, схватившие сначала за руки выше локтя, а затем подтянул и схватил за талию. В тот момент мне было ужасно страшно оказаться мягкой кучкой плоти и костей, что и вцепилась в него, как в спасательный круг. Хоть подсознательно понимала, что это выходит за мои установленные рамки и границы, но умирать мне не хотелось. Зато Макс веселился как мог.       — Вот видишь, вытащил ведь. Ответил на вопрос? — мужик рухнул рядом со мной на пол, подняв при этом клубок пыли. Взлохматил волосы и продолжил: — Ты как? Не ранена?       — До усрачки испугалась… Там же подвал… внизу… А ты встал на… балку… Долбанную балку… — Я закрыла лицо руками. От осознания того, что я могла ещё минуту назад упасть с хрен его знает какой высоты и разбиться насмерть. Главное, не реветь… это просто пик…       — Ей, ты чего? — мужик поднялся на локте и постучал в мой импровизированный домик из рук согнутым указательным пальцем. — Реветь собралась?.. Хотя, давай. Я посмотрю. Не упускать же такую возможность.       Реветь? Ещё чего! Только и ждёт, когда я расклеюсь, чтобы, как и все, нагадить в мою душу. Втоптать мои чувства в грязь. Втоптать меня в грязь! Все мужики такие, сначала пытаются подмазаться, показать, что они не долбанные козлы, а потом потрошат душу, как плюшевых мишек. Сначала предлагают руку помощи, а затем оказываешься подмятой под толстым куском говна.       — Отвали… — оттолкнула от себя мужика, поднялась с пола и с максимальной осторожностью пересела остаток пути до винтовой лестницы, ведущей на самый верх башни.       — Что стряслось? Бекка!       Макс подорвался вслед за мной, но делать резких движений не стал. Осторожно обошёл огромную дырень в полу и уже, перепрыгивая через ступени, побежал за мной.       — Бекка! Стой!       Поймав меня за руку, мужик развернул к себе. На ногах и так еле стояла, ещё этот клоун силу показывает. Вот и нога соскользнула со ступеньки. Перил нет, спиралевидная лестница, готова и так кругом ходит от всей этой брехни, от сумасшествия. Вот-вот, и кажется, что скоро просто сорвусь.       — Да что с тобой?! Опять чуть не свалилась.       — Отпусти руку! Синяки оставишь, — пыталась вырваться из хватки, но Макс схватил за вторую руку и немного тряханул, так что голова ещё сильнее закружилась.       — Бекка? — Макс пригнулся и заглянул мне в глаза. — Пожалуйста, что случилось?       Корчит из себя хорошего? Или на самом деле такой? Я запуталась! Я больше не могу так… Это съедает изнутри! А этот клоун? Он вроде пытается помочь, а если нет, только притворяется? Но зачем ему? Почему так сложно?!       Отношения выяснять здесь и сейчас не самое удачное место, на это нам мягко намекнули. Половицы наверху скрипнули, а затем что-то упало, и мы уставились друг на друга с бешеным и испуганным взглядом, а потом рванули вверх по лестнице уже не заботясь о безопасности и прочей фигне.       Дверь оказалась заперта. Скорее, просто перекосило так, что её заклинило. Макс, словно дикий зверь, со всей злости выбил плечом её и влетел внутрь, чуть не споткнувшись и не пропахав носом по полу, — как-то вовремя успел схватиться за стоящий рядом старый сломанный комод.       Эта комната пугала ничуть не меньше, — и пахло здесь сыростью, затхлостью и только что спиленными поленьями. Как-то стало жутко и страшно, а ещё леденящий холод пробрал до самых костей. Почему-то эта обстановка начала навевать мне пробуждение на станции… или что-то ещё? Голоса, — помню голоса. Пленительный свет… ровная гладь… Зеркало?.. Не помню, чтобы его видела… Люди?.. Люди…       — Бекка, — шёпотом отвлёк меня мужик, дёргая за рукав.       Я пыталась сфокусировать взгляд, но эта комната навевала странные чувства и видения. Трудно было вообще о чем-либо думать, и я непроизвольно дотронулась до рук, там, где только от одного касания начинали ужасно чесаться царапины. От Макса этот жест не утаился, но набрасываться с вопросами он не стал, хотя по лицу понятно, что ужасно хотелось, но мне было куда интереснее, почему так темно.       Я сделала шаг вперёд, пытаясь осмотреть всю комнату. Круглая, с высоким потолком, полно дыр, в которых торчат куски какого-то материала или даже куски одежды. Стёкол почти нигде не было, отчего становилось холодно. Но сторона, направленная к лагерю, была наглухо заколочена досками. Как тогда сквозь густой туман видна та светомузыка? И кто подаёт сами сигналы?       Эти вопросы возникли не только у меня. Макс, всё же осторожничая и подав мне сигнал оставаться на месте, решительно двинулся вперёд, ну, до того момента, когда половицы жалобно не скрипнули. Я невольно зажала рот рукой, потому что сейчас падать очень высоко и очень больно, никакая балка волшебный образом не появится. Но, плавно выдохнув и выпрямившись, Макс сделал ещё один шаг вперёд… Затем второй… Теперь и я могла выдохнуть и, сжав руки в кулачки, последовала за мужиком.       Каждый новый шаг яркой вспышкой озарял образы каких-то людей в моей голове. Меня это пугало, но знание о моих трёх пропавших днях могло помочь не только мне, но и пролить свет для всех других. И мне пришлось закрыть глаза и подчиниться этой атмосфере. Я, словно опьянённая, куда-то шла, даже не зная, где нахожусь. Вокруг меня люди, такие же. Мы как какое-то стадо, молча повинующееся и шагающее по молчаливым и тёмным улочкам. Вокруг пустота, мыслей нет. Я жива, но мертва внутри. Чувства покинули, нет боли, страха, зависимостей. Я как… марионетка, следующая за кукловодом.       Я терялась в чувствах, образах, запахах и, как метроном, раскачивалась из стороны в сторону. Ледяные руки касались меня, оставляя после себя боль, затем сладостный голос напевал мелодию, попутно перебирая мои волосы и накручивая их на длинные пальцы. Казалось, я знаю этот голос, он словно отпечатался в моём подсознании, и это помещение заставляло меня снова и снова слушать его… эту мелодию.       Голова начинала всё сильнее и сильнее кружиться, словно в каком-то сумасшедшем танце диких аборигенов африканских племён, и чтобы не упасть, я схватилась за чертов «фонарик»… но, на удивление, он был холодным, очень холодным.       — Что за хрень… — ладонь обожгло, словно я получила обморожение, даже через перчатку, и быстро прижала её груди, чтобы хоть как-то заглушить боль.       Более-менее придя в себя, огляделась в поисках Макса. В голове продолжало гадко пульсировать, но, по крайней мере, в глазах перестало всё плыть. Моргнув пару раз, сфокусировала взгляд на мужике, который странно тихо стоял и даже не шевелился. На цыпочках, чтобы не стучать каблуками и не спугнуть тишину, подкралась к Максу и ухватилась за руку чуть выше локтя. Но он не откликнулся и даже не шевельнулся. Почему-то в это мгновение стало не по себе, мерзкий холодок пробежал по позвоночнику, заставляя тело непринуждённо забиться в мелкой дрожи.       — Макс?..       — Бекка… — мужик медленно положил свою ладонь мне на руку и, заставляя меня отпустить его, подтянул ближе к себе. В любой другой момент я бы ударила его по шарам или чего хуже, но в тени что-то скрипнуло, а затем послышался стон.       От неожиданности я вцепилась в Макса, но потом отдёрнула себя и резко отпустила, спрятавшись за его спиной. В глубине комнаты, в непроглядной темноте что-то зашуршало, а затем послышался скрип кресла-качалки. Мужик резко метнулся в сторону, схватил кусок палки и вернулся, заслоняя меня. Чтобы там не происходило, кто бы там ни сидел, мне было ужасно страшно. Схватившись за рукав Макса, я потянула его назад, делая неуверенные шаги. Мужик особо сопротивляться не стал и последовал за мной. Но нас явно отпускать никто не собирался… Чертова херня зажглась, ослепляя своим грязно-жёлтым светом.

***

      Ночная тишина холодной иглой проникает под кожу, наполняя тело сладостным наркотиком, — спокойствием. Сердце вторит призрачному и мрачному огоньку на горизонте. Он манит своим теплом, красотой. Такой одинокий, холодный, его хочется обнять, впустить в своё тело, дать ему мир и спокойствие, в котором он так нуждается.       Темнота окутывает улицу своей чёрной вуалью, пряча таких же, как и я, — одиноких, брошенных, порочных, но объединённых одной мистической нитью. Хочется их остановить, закричать, что это мой огонёк, принадлежит только мне. Но не могу… мысли путаются, а буквы никак не хотят выстраиваться в слова, и остаётся только следовать вперёд, навстречу к прекрасному.       Механический лязг разбавляется неспешным хаотичным стуком каблуков. Тени по-хозяйски и добродушно пропускают вперёд, указывая направление. Неприметное маленькое здание, потрепанное временем, впускает усталых и измученных путников. Манящий огонёк становится всё ярче. Люди толкаются, все хотят заполучить его, впустить в себя. Им всем необходимо облегчение, прощение, познать истинное спокойствие.       Яркий жёлтый свет ослепляет, гипнотизирует, шепча на ухо самое сокровенное и желанное. Но просит ждать, любит терпение. Его любви хватит на всех. И приходится подчиниться. Тени расступаются, люди один за другим следуют вперёд, лишённые чувств, эмоций, рассудка. Ведь там, впереди, их ждёт тёплый, соблазняющий, притягивающий, словно мотыльков, жёлтый свет прожектора.

***

      Резкий толчок откуда-то сбоку вывел меня из гипнотического состояния, окутанного прозрачной пеленой всплывших воспоминаний. Чудилось жужжание, совершенно несвойственное этому месту, как будто я нахожусь где-то на пасеке, а вокруг летает пчелиный рой. Щурясь и прикрывая глаза одной рукой, пыталась второй нащупать Макса. Но как бы я ни пыталась, всё, что удавалось поймать, так это затхлый воздух. Отчаявшись отыскать мужика, постаралась выйти из этого плена, делая неуверенные шаги по направлению, как казалось, двери… Хриплый хохот эхом прокатился по помещению, заставляя нервно съёжиться и развернуться, но преграда на пути за долю секунды выбила из меня всю оставшуюся решительность, а также воздух. Последнее, что я видела, как в холодном жёлтом сиянии широко расплывётся мёртвая улыбка.       — Бекка… Твою ж мать, очнись!       Вобрав в лёгкие спёртый, но такой лечебный для меня воздух, резко поднялась, но ударившись лбом, снова повалилась на пол; мягкие шмотки приняли в свои объятия, не давая в очередной раз потерять разум. Осознание того, что, чёрт возьми, случилось, пришло не сразу. Резко распахнула глаза, но тут же пожалела о содеянном и быстро перекатилась набок, схватившись рукой за платье в области груди. Дышать было очень трудно, возникало ощущение, что несколько рёбер сломала, и они давят мне на лёгкие.       — Эй, лежи. Не двигайся…       Я снова легла на шмотки и попыталась успокоиться. От его голоса становилось спокойнее, но вот пугающие образы всё никак не покидали меня. А этот зловещий смех? Улыбка… Здесь точно кто-то ещё есть, и я его видела.       — Какого?.. — прохрипела я и тут же почувствовала, как в груди нещадно всё сжалось.       — Не знаю… Скорее всего, ты налетела на осветительное оборудование, лишилась сознания… Я тебя потерял во всей суматохе, а найти только смог, когда свет погас. Но что самое странное, оно ледяное.       — Здесь кто-то ещё есть…       — Нет, никого… судя по состоянию, да, был когда-то, но сейчас…       — Нет, — перебила Макса, схватившись за руку выше локтя и приподнявшись, — я его видела.       — А ведь девчонка права…       Мёртвый голос резанул слух, заставив позабыть обо всём на свете. Земля медленно начала движение, казалось, я проваливалась в пучину полной безысходности. Тело перестало подчиняться, оказавшись в ступоре перед лицом опасности, а рассудок и вовсе покинул, — единственное, на что я могла ещё надеяться.       В его зелёных глазах читался страх. Скованными движениями он пытался дотянуться до палки, при этом не упуская из виду меня. Пальцы немели от такого напряжения, но это было единственной ниточкой, соединяющей с реальностью и не дающей окончательно потерять себя. Казалось, прошла целая вечность. Страх всё сильнее затягивал петлю на шее, выталкивая последний воздух из истерзанной груди. Дышать я уже не могла, веки начинали наливаться свинцом… Паника и страх, — никогда не думала, что именно они станут моими проводниками.       Отбросив все попытки дотянуться до палки, Макс схватил меня и резко поднялся. От недостатка кислорода я просто повисла на мужике как какая-то тряпичная игрушка. Сознание немного прояснялось с каждым новым вздохом, тело послушно подчинилось мне, и я смогла наконец самостоятельно стоять. Отлипнув от мужика, устремила взгляд туда, откуда, предположительно, исходил мертвящий голос. Всё там же, в тени, где толком ничего не было видно, снова послышался скрежет старого кресла и сдавленный кашель.       — И чего примолкли… — сорвался уже на громкий, но пустой кашель, — я не такой уж и страшный.       Я косо посмотрела на мужика, который как-то неестественно весь сжался. Казалось, он сейчас как бешеный зверь, сбежавший на свободу, накинется на первую попавшуюся тень и загрызёт до смерти, не сказав ни слова. Атмосфера всё сильнее накалялась, и мне было страшно… не за себя, а за Макса. Я взяла его под руку, чтобы в случае чего удержать от ошибок, но он только отпихнул меня, уходя чуть в сторону.       — И без лишних движений. — Кресло снова пронзительно скрипнуло, и незнакомец продолжил: — Вы пришли говорить, так давайте!       От его грозного и хрипловатого голоса у меня сердце съёжилось, но старалась держаться стойко и в особенности не делать резких движений. Макс, кажется, тоже немного поумерил пыл, но желание наброситься не пропало. Почему-то мне этот голос казался смутно знакомым, как эхо прошлого, затерявшееся и искажённое.       Сердце, словно метроном, отстукивало проведённые в молчании секунды. Тьма сгущалась, а холодный ветер пробирался своими длинными ледяными пальцами под одежду. Поёжившись, я наконец решила прервать эту гнетущую атмосферу, давившую на лёгкие тяжёлым грузом отчаяния.       — Кто ты? — первое, что пришло мне на ум. Звук моего сдавленного голоса прокатился по круглому помещению, ударив по ушам, отчего невольно скривилась.       — Пока что друг… — почти шёпотом ответил незнакомец.       — Что это значит?.. — оживился мужик и сделал несколько шагов вперёд.       — Пока чарующая песнь не достигла ваших ушей… и пока не станете ещё глупей! — дикий старческий хохот взорвал тишину, а скрип кресла резанул слух.       — Чего ты мелишь? — я зажала уши, но только спустя секунды до меня дошло, что сморозила.       — Не дерзи мне, малявка!       От сказанных слов у меня как будто сердце провалилось, холодный озноб полностью завладел моим телом, но самое страшное — казалось, словно этот сумасшедший знает куда больше, чем мы думали. Или, может, даже хуже…       — Как ты её назвал? — уже не сдержался Макс, уменьшая расстояние между ним и темнотой.       — Неожиданно стал мужественней, клоун?       — Он… я же… ты ведь… — в полной растерянности я, заикаясь, при этом глупо хлопая глазами, перевела взгляд с темноты на Макса, который прям оторопел от такого удара. — Откуда? Как?       — Тьма засела в сердце, но душа чиста, и глаза всё видят…       — Я не…       Перебив меня, сумасшедший продолжил:       — Тело мертво, но пытается жить. Разум — вот что отличается.       Мы с Максом переглянулись. Разобрать этот бред мы были не в силах. Проведённый в полной изоляции, он лишился не только мозгов, но и потерял саму жизнь.       — Что произошло в городе?! Ты хотел, чтобы мы разговаривали, так давай! — вспылил Макс, вскидывая руки в разные стороны.       В помещении повисла тишина. Сердце пропустило несколько ударов, прежде чем кресло жалостливо скрипнуло, и что-то упало, а потом оно вообще куда-то укатилось, и мне хотелось сломя голову убежать из этого дурдома. Темнота расступилась, и появился он: высокий, сгорбленный, иссохший, похожий на скелет, обтянутый мешковатой одеждой, из которой торчали длинные уродливые пальцы, сжимающие скрюченную трость. Лицо скрывала тень, так что разглядеть практически невозможно.       — Что произошло в городе… — говорил медленно, смакуя каждое слово. — Произошло?       — Расскажи нам… — не вытерпела я такого давления.       — О-о-о, я расскажу, что случилось… Получив тело, они лишались самого главного — души. Погибала душа, умирало тело. Они становились тупыми игрушками, которые исполняют любую прихоть. Они хотели большего, — обрести бессмертие.       — Полное осознание… — пробормотал мужик. — Боб говорил про истинное бессмертие.       — И они его нашли…       Сумасшедший сделал шаг назад и скрылся в тени. Мотивы и действия мне непонятны. Чего он добивался, сидя здесь в темноте и дыша сыростью? Благо хоть на контакт пошёл, и мы все ещё живы. Но что дальше? Посмотрит в свой шар для гаданий, а затем выдаст очередную херню. Какие ещё тайны он хранит?       Но дожидаться, пока старикашка покажется с новой порцией бредятины, не стала и решила ему в этом немного помочь. Всё же человек немолодой, еле передвигается, да и маразмом явно страдает. Печально выдохнув, запахнула куртку и бодренько пошагала в саму тень.       — Эй, может, расскажешь до конца эту увлекательную историю? А то я никогда не любила открытые финалы…       В полнейшей темноте сложно было ориентироваться, приходилось ступать на ощупь и не спеша. Чем дальше я продвигалась, тем сильнее пахло поленьями, словно здесь занимаются переработкой древесины, ей-богу. Мысленно настраивала и утишала себя тем, что Макс где-то сзади следует за мной, нервно матерясь и готовый выбить всю дурь. А потом ещё и наорать и дать парочку подзатыльников, потому что этого мне и надо было. Каким местом думала, когда решила пойти за сумасшедшим старикашкой… ясно, что не головой.       От гнетущей тишины и повисшего мрака на коже выступили ненавистные мурашки, и я инстинктивно почесала руку… Неожиданно откуда-то из стороны на меня набросился старикашка и схватил за запястья.       — Я знал! Я знал!       Его уродливое серое лицо, покрытое мелкой сеточкой трещин и корост, ничем особо не отличалось от тех кукол, что напали на холме. Но в отличие от них кожа была эластичной, — мерзкая, почти что беззубая улыбка расползлась на всё лицо, а от его несвежего дыхания заслезились глаза. Попытки вырваться ещё больше усугубляли положение: скрюченные пальцы сильнее впивались, заставляя кожу нещадно гореть.       — Отпусти меня, мерзкий старикашка! Ничего ты не знаешь, маразматик херов!       — Процесс необратим… Потерявший часть души навсегда останется запертым в теле. Но оно будет меняться… Зеркальное отражение твоей второй сущности… — И уже притянув меня ближе, произнёс: — Она зло! Демон! Она свободна!.. Спасайтесь, глупцы…       Ослабив хватку, старикашка выпустил запястья и скрылся в тени. Если выпал шанс драпать, то надо использовать, и по фигу, что он толком ничего не рассказал, зато останемся целыми. Такого же мнения был и Макс; найдя меня в этой тьме, схватил под руку и, уже не обращая ни на что внимания, помчался к выходу. Пол скрипел под нашими ногами, витая лестница усиливала головокружение, а от спешки организм, казалось, находился на грани сумасшествия. Оставлять «подарки» в виде частички себя не особо-то хотелось, и, зажав рот ладошкой, глубоко вдохнула и затаила дыхание. Единственное место, где нам пришлось сбавить темп, оказалось на нижнем этаже. Обойдя аккуратно дырень в полу, со всех ног пустились наутёк, лишь бы побыстрее покинуть это чертово место.       Расставленные ловушки не были помехой, хоть и боялись потерять конечности, но маразм в наши головы ещё не постучался. Макс перепрыгивал «заминированные» места, а мне приходилось искусно лавировать среди расставленных мышеловок и капканов. В критические моменты мозг и тело работают как единый слаженный механизм, — мозг с невероятной скоростью обрабатывает полученную информацию, посылая указания телу: какую херню надо обойти, где свернуть, куда лучше не наступать, чтобы не лишиться конечностей. Наконец, добежав до лодки, мы в четыре руки слаженными действиями принялись её толкать. Макс постарался на славу, когда затаскивал наше скромное средство передвижения на берег; в такой критический момент, как обычно, всё шло через жопу. То камень какой-нибудь мешался, то не было возможности ухватиться за лодку, а потом так вообще пришлось заходить в ледяную воду. Крикнув мне, чтобы я не дурила и не мокла понапрасну, Макс поменял положение и уже в одиночку толкал посудину. Как только угроза наткнуться на водные преграды более-менее миновала, мужик забрался в лодку и поспешил угрести от этого дурдома.       Когда густой туман скрыл из виду маяк, мужик закрепил вёсла и откинулся. Холодный ветер играл с волосами, и я, поддавшись мимолётному спокойствию, закрыла глаза.       — Что вообще произошло?.. — Макс поддался ближе, качнув лодку.       Я лишь пожала плечами, откинувшись и сидя с закрытыми глазами.       — Бекка.       — Что? — огрызнулась я, открывая глаза. Даже спокойно уйти в себя не дал, вечно что-то кому-то нужно. Когда же настанет тот момент, чтобы я, упав мордой вниз, забылась хоть на часик?       Макс тяжело вздохнул, сплетая руки в замок, но отступать даже не собирался:       — Что тебе он сказал?       — Я не знаю… — на выдохе выдала я, запахнув сильнее куртку. Чем ближе вечер, тем холоднее становилось, тем более на озере. — Говорил что-то про вторую сущность, про тело и душу. Сказал, она зло, демон… И она свободна. Хер поймёшь этих шизиков…       — Надо было больше информации вытянуть, да хоть какой-нибудь!       — Что ты мне предлагаешь?! — сорвалась уже я, гневно сверля мужика взглядом. — Чтобы я сказала ему: «Подожди, помедленней, я записываю» — так, что ли? Да я чуть со страху не умерла, стоя лицом к лицу с ним, а оно, мягко говоря, не такое уж и прекрасное! Меня вообще наизнанку выворачивает от этого места!       Макс откинулся и провёл рукой по лицу.       — А что произошло до этого, на лестнице, после того, как ты свалилась в дыру?       — Ты серьёзно? — опешила я. — Мы только что общались с психом, еле удрали оттуда, даже непонятно по какой причине, а всё, что тебя интересует, так это почему я тебя послала?       — Да я сейчас совершенно не знаю, что делать, — психанул Макс. — Но одно понял: начать надо с малого, с тебя, — он указал своим пальцем на меня. — Кто ты такая, о чём думаешь… Какие ты преследуешь цели…       Я лишь только усмехнулась. Простой такой. Как будто всё так легко: спросил — узнал. Да по моей жизни можно триллер не хилый снять, а в титрах указать: «все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно»… А пускай! Мне, что ли, хуже от этого будет?!       — Хочешь узнать меня! — вспылила я. — Рассказать?! О чём же?! Может, как меня ещё в больнице новорождённую бросила родная мать, а?! Или о том, что попала в приют, а у девчонки, у которой мать шлюха, жизнь окрасилась в фиолетово-синие и красные цвета?! Нет, может, о том, что ей пришлось убежать, потому что чуть до смерти не избила одного из придурков? Или вот, самое интересное, как тринадцатилетнюю оборвашку случайно нашли патрульные в кучке дохлых наркоманов, изнасилованную и избитую до полусмерти?!       Сдерживать эмоции уже не могла: отвернувшись, закрыла глаза и дала волю слезам. Мокрые дорожки леденили кожу на щеках, а к горлу подкатил комок, — вспоминать «яркие» моменты всегда тяжело: то, кем я была, то, кем стала, но больше всего хотелось забыть это всё, стереть из памяти… Я пыталась, много раз. Забывалась в выпивке, принимала наркотики, но боль не уходила. Она словно маленькими иглами залезала под кожу и оставалась там. Облегчение приходило иногда, когда с иглой в полуобморочном состоянии валялась в каком-нибудь дыре, мысленно обещая самой себе, что скоро это закончится… И думала, что так и будет, когда решила покончить с собой.       И как бы драматично это ни было, облегчение пришло, но только на миг. Зачем меня спасли? — может, дали второй шанс, но и его я удачно просрала, хотя бы пыталась исправиться.       — Прости… Мне жаль, — наконец, обмолвился Макс.       — Мне не нужна твоя жалость, ясно, — зарёванная, повернулась к мужику. Вид у него был тоже не самый приятный: по пояс промокший, каштановые волосы взлохмачены и до ужаса печальные глаза. — Я пытаюсь просто жить… Хотел узнать, получите — распишитесь. И давай валить отсюда, хватит сопли лить, — я вытерла мокрые дорожки и напоследок шмыгнула носом.       — Понял…       Ветер продолжал играть с волосами, туман серой дымкой мягко укутывал, и только было слышно, как журчала под лодкой встревоженная гладь озера…