***
Утро наступило и в стране Забытых Богов. Ласковое солнце гордо выплыло на небосвод, приглашая отдохнувших богов продолжить свои развлечения. Собравшись в привычной беседке, боги начали активный спор, пытаясь решить, кому теперь готовить испытание смертной. Особенно яро столкнулись лбами Фрея и Афродита. Богини любви разных религий издревле недолюбливали друг друга, а потому спор вполне быстро перешел в дуэль. Наверное, о смертной бы и вовсе позабыли, но к несчастью для Лики в споры решил вмешаться Дионис: — Все, хватит! Давайте выберем как среди людей принято? -Это еще как? — синхронно удивились богини. Пламя битвы мгновенно утихло, вновь уступив место охотничьему азарту. — Давайте в «камень, ножницы, бумагу»? — предложил винодел. Фрея и Афродита охотно согласились. Таким образом они спорные вопросы еще точно не решали. — Камень — Ножницы -Бумага — Раз, два… три — Богини резко выкинули свои комбинации. — Ур-ра, победа моя! — хохотнула Афродита, разрезая «ножницами» бумагу соперницы. — Ну, держись, смертная, — хитро усмехнулась богиня любви, отправив зеркалу воздушный поцелуй.***
Родной институт встретил Лику неожиданным спокойствием. Сонная консьержка была единственной, кто убедил девушку, что она пришла куда надо. Окинув ее скучающим взглядом и прошептав «ничего святого у этого поколения не осталось» старуха скучающе зевнула, погрузившись в свои думы. Лика же пунцово зардевшись, мышью проскочила дальше, молясь, чтобы Васильев уже был на кафедре. Кто-то из богов Лику-таки услышал. Кабинет Васильева был открыт, потому девушка тихонько прошла внутрь. Самого же профессора девушка обнаружила в подсобке. Мужчина что-то смотрел по архивам, то и дело недовольно хмурясь и кривя искусанные губы. — Простите, Виктор Васильевич, можно? Занятый своими мыслями он машинально кивнул, и лишь после взглянув на раннюю посетительницу, побледнев отскочил в сторону, загородившись от девушки внушительной папочкой. — Не подходите, я кричать буду, — рыкнул он, высовываясь из-за папки. В тот же миг взгляд его затуманился, а сам он как-то странно дернулся. Не обратившая на странности внимания девушка виновато опустила голову. — Простите, я перед вами очень виновата, — начала она покаянно лепетать. — Наверное, скоро придут документы на мое отчисление, но я никогда не прощу себя, если не извинюсь перед вами! — Ну что вы, деточка? Не корите себя, все мы люди. — Васильев распрямился, оказавшись на целую голову выше Лики. Резко подойдя, он обхватил опешившую студентку за талию, притянув к себе и зарывшись носом в свежепокрашенные волосы. — Что вы себе позволяете? Если это такая месть, то она очень прямолинейна, профессор! — зашипела, пытаясь вырваться из его цепких объятий Лика. Девушка побледнела, стоило ей только взглянуть в глаза профессора, затуманенные самой настоящей страстной дымкой. Прям вот точь в точь такой самой, как ее было принято описывать в любовных романах. Правда, ответную дрожь, прострелившую тело Лика вряд ли бы смогла описать как трепетную. Отчаянно заорав, девушка что есть силы пнула Васильева и вырвавшись из его хватки побежала прочь. Следом ей несся восторженный лепет и гулкий звон профессорских сапог. Неожиданно для своего почтенного возраста профессор побил все рекорды, стремительно нагоняя девушку. «Божечки, что же это твориться…» — пронеслась единственная внятная мысль в голове ошалевшей девушки. В те мгновения Лике отчаянно хотелось верить, что все это не взаправду, а лишь дурной сон. Ну, разве могло такое приключиться с ней, умной и послушной студенткой исторического факультета? К сожалению, на самоанализ времени никак не оставалось — приходилось отчаянно работать ногами. Словно бы в издевку, провидение решило повысить уровень сложности в этом раунде, подсунув выходящего из-за очередного поворота охранника. Времени затормозить не оставалось, и Лика завизжала, со всего размаху врезавшись в крепкую грудь их охранника. Мужчина сначала ойкнул, чуть было не свалившись вместе с девушкой с лестницы, но удержавшись лишь крепче прижал ее к себе. Уже думая, что ее злоключения Лика расслабилась, попытавшись отойти. И каким же был ее ужас, когда толстоватый Пал Палыч, убежденный семьянин, пролепетал: — Вы не ушиблись, свет очей моих! Округлив от ужаса глаза, девушка моментально вырвалась из объятий охранника, напоровшись спиной на подоспевшего Васильева. Профессор глупо усмехнулся. Девушка же, не помня себя от ужаса помчалась прочь, вверх по лестнице. Конечно, лучшим вариантом было бежать вниз, к выходу, но путь там преграждал охранник, поэтому единственным путем отступления оказалась лестница наверх, откуда еще был шанс сбежать вниз с другого выхода. Теперь ее преследовали оба мужчины, лепеча на ходу какую-то чушь. Добежав до другой лестницы, девушка чудом не навернулась, буквально пролетев над ступеням выскочив перед носом уборщицы, как раз моющей полы. Женщина окинула студентку удивленным взором, а затем выдохнула благоговейно: -Богиня! Позеленев в тон кончикам своих волос, девушка шарахнулась прочь, со скоростью новейшего истребителя ринувшись, прочь из института. На входе, к своему несчастью она столкнулась с парочкой первокурсников. Все без исключения тут же застыли, чтобы в следующее мгновение присоединиться к зачарованному трио. Не ожидая такой подлости от судьбы, Лика выскочила на людный проспект, тут же вызвав пару аварий и полный хаос. Люди, словно бы посходив с ума побросали все свои дела, начав преследовать Лику. Девушка же, ошарашенно ринулась прочь, захватывая в объятия хаоса все новых и новых прохожих. Мужчины, ограбив встретившийся неподалеку флористический магазин, устроили настоящую бойню за цветы. Кто-то в порыве чувств умудрился вооружался палками, швабрами, вениками и прочим хламом, который удавалось подцепить с улицы. От царившего на улицах хаоса Лику буквально затрясло от гнева и страха. Да, никаких научных объяснений в этот раз она найти не смогла, с ненавистью взглянув на небо: — Черт! Как же ты меня достал, боженька! Неужели дел других нет?! Вот погоди, доберусь я до тебя!***
— Ого, вот это что было? — Локи вернулся к зеркалу, блистая свеженьким маникюром. Он корил себя за то, что пропустил самое интересное. А посмотреть было на что. Зеркало, приняв форму телевизора, во всех деталях демонстрировало богам развернувшуюся картину хаоса и разрухи, охватившую город. — Я всего лишь передала ей часть моих сил, — рассмеявшись, заявила Афродита. Довольная своей пакостью гречанка горделиво выпрямилась. Да, так масштабно еще никто не решался развлекаться! Локи только хмыкнул. Не в его стиле было пакостить так прямолинейно. К нескрываемой досаде божеств, веселье быстро окончилось. Словно бы нарочно в то же мгновение рядом с Локи материализовался угрюмый Кетцалькоатль. — Прекрати немедленно эти игры, — прошипел Верховный, нависнув над Афродитой. В тот момент как никогда он напоминал собой разгневанного питона. — Ты переходишь все рамки разумного, богиня любви! — Нет, это ты переходишь все должные приличия, индеец! — гневно откликнулась богиня. Глаза ее полыхнули недобрым пламенем. — Отошли свои чары, немедленно! –продолжал гнуть свою линию Кетца. Он продолжил наступать, загоняя Афродиту в угол. Остальные боги примолкли не решаясь переступать дорогу разгневанному индейцу. — Не смей мне приказывать! — рявкнула поднимаясь гречанка. Черты ее лица заострились, принимая хищное выражение. Ничего общего с идеалом женской красоты этот образ не имел. — Я пока лишь прошу, — не сдавался индеец. — Ха, просит он! Отойди и не путайся у нас под ногами! — попыталась отмахнуться от него девушка. Даже руку для соответствующего жеста занесла. — Ты и вправду так глупа, или прикидываешься? — ответил Кетца, перехватывая Афродиту за руку, и вынуждая подойти ближе. Боги охнули, невольно отступив. Афродита мелко задрожала. Открытого оскорбления ее гордая натура снести не могла. И не найдя ничего лучше, она просто прошептала: — Отец! — На этот раз Зевс не заставил себя ждать, явившись, как и подобает Высшему в своем истинном облике. Оглянувшись, он быстро выявил зачинщиков ссоры, обратившись к индейцу: — Чем ты опять недоволен, индейский бог? Почувствовав, что хватка Кетца ослабла Афродита поспешила вырваться, забежав Зевсу за спину. Она победно усмехнулась. Правда, улыбка ее тот час померкла, стоило только Кетца заговорить: — Знаешь ли ты, Громовержец, что твоя дочь нарушила закон, передав часть своих божественных сил смертной. Посмотри, что происходит в мире людей. Действительно ли ты считаешь, что христианский бог закроет глаза на это массовое сумасшествие? Зевс так отнюдь не считал, бросив уничтожительный взгляд в сторону дочери. Афродита лишь потупилась в ответ, не в силах выдержать строго взгляда отца. Она еле сдерживалась, чтобы прямо тут не сообщить, что она думает по поводу ненавистного инедейского божка. — Ты прав, — ответил Кетца Зевс, — я буду внимательнее следить за своими детьми. Спасибо, что решил вмешаться, но впредь попрошу не указывать богам моего пантеона. Кетца кивнул, поспешив откланяться. Остальные боги провожали его долгими пронзительными взглядами. Каждый понимал, что открытое самоуправство над богом чужой мифологии не должно остаться безнаказанным даже для Высшего. Зевс устало потер длинную бороду. — И что этому индейцу неймется?! — зарычала Афина. — Отец, неужели ты закроешь глаза на его выходку?! Громовержец мрачно осмотрел руку богини любви, которую девушка поспешила показать в качестве вещественного доказательства. На белоснежной коже горел внушительных размеров синяк. Завидев его, остальные греки согласно закивали. — Он прав, дочь моя, — ответил Зевс, проведя пальцами по руке дочери. В тот же миг синяк рассосался. Афродита гневно вспыхнула. Не такого ответа она ожидала от родного отца. — И в чем же это, интересно знать? — на арену вышел Дионис. Бог виноделия тоже затаил обиду на индейское божество, сейчас решив поддержать сестру. — В том, что мы все проиграли в свое время христианству, сын мой, — резко откликнулся Зевс. Молния в его руке грозно полыхнула. Никогда Громовержцу еще не приходилось признавать свое поражение в открытую, тем более перед своими детьми и другими, сейчас внимательно слушающими его богами. Это было унизительно для гордого Высшего. Особенно если вспоминать, кто стал причиной этого унижения — И по законам соглашения мы вообще не имеем права вмешиваться в жизнь мира смертных! Однако никто бы не обратил внимания на злоключения одной смертной. Она не имеет привычки жаловаться своему богу. Поэтому, когда Кетца пришел ко мне в первый раз, я заверил его, что ваши шутки не коснуться других людей и что нашему миру не будут угрожать воины христовы. — Мы все поняли, отец, — после длительного молчания откликнулась Афродита. Вздохнув печально, она резко взмахнула рукой, развеивая чары над смертной. Остальные боги раздосадовано хмурили свои ясные лики. Никому не хотелось лишаться интересной забавы, но каждому становилась понятным, что вездесущий индеец везде успеет влезть и испортить ощущение от шутки. Медленно, но верно в сознание каждого бога и богини приходила мысль, что индейца надо было проучить. — И чего он так на нас взбеленился? — вздыхал Гермес, подперев рукой щеку. Парнишка задумчиво уставился в зеркало, пробормотав тихо, но так, чтобы услышал каждый: — Бабы ему что-ли не хватает? Стрела, пущенная с определенным намеком, попала точно в цель. Боги приосанившись мгновенно заулыбались, переглядываясь друг между другом. Зевс взглянул на Гермеса чересчур пристально, намекая, что не одобряет подслушиваний. Бог плутовства в ответ лишь виновато пожал плечами. — А что, я согласен с Гермесом, — заявил вдруг на удивление всем Энлиль. Бог ветра поднялся, хитро прищурившись. Рядом с ним тут же встал Эрра, чем в очередной раз удивил остальных собравшихся богов. Никогда они еще не видели, чтобы эти двое самых опасных божеств были так единодушны. Происходящее заставило Зевса по-новому посмотреть на Гермеса. Он начинал догадываться, что задумал плутоватый грек, сурово покачав головой. — Точно, я тоже согласен с Гермесом! — на этот раз говорил Дионис, заулыбавшись лучезарно. Стоящего подле него Энлиля буквально перекосило, но бог ветра сдержался. — И Апполон согласен, верно? Покровителю оракулов было все равно, о чем он и сообщил, моментально заснув. Он уже видел, чем закончиться этот день и отлично знал, что его слово не станет решающим. Сквозь закрытые веки он видел тонкую блестящую сеть вероятностей, сейчас полыхавшую особенно ярко. Оставалось только ждать прихода того, чье слово и склонит вашу весов в нужную сторону. — И я согласна, раз так! — тут же пылко вставила Афродита. — А ты Артемида? Персефона? Обе девушки серьезно кивнули. Как и остальные они злились на индейского божка, не давшего им и шанса показать свою силу и сообразительность. — Раз уж Персефона согласна, то и я, пожалуй, тоже, — слово принадлежало Аиду. Обычно молчаливый и мрачный он украдкой глянул на жену. Персефона в ответ радостно хлопнула в ладоши, чмокнув угрюмое божество в щеку. Зевс еле сдержал смех, понимая, насколько хитроумными оказались его дети. Услышав одобрение Аида не стали возражать и другие греки. У каждого из них был шанс что-то неподелить с Кетца. — Ну, а я от лица своих богов приношу согласие с Гермесом, — окончательно добил Зевса уверенный тон Локи. — Правда, ведь, Фригг? — Верно, — кивнула женщина, доселе скромно сидящая поодаль. — И? Кого собираетесь подсунь Кетца? — поняв, что спорить бесполезно в шутку спросил Зевс уже предвкушая ответ. — Да хоть и ее, — отмахнулся Гермес, вальяжно ткнув пальцем в зеркало. Остальные боги сначала удивленно замерли, во все глаза уставившись на смертную, а затем кровожадно заулыбались. — А что, подходит, — словно бы невзначай бросил Локи. — Но для перехода нужно согласие всех Высших. Думаете, Кетца позволит вам перенести в наш мир смертную? — Кажется, вы совсем забыли о том, что Кетца не единственный высший у индейцев, — загадочно ответил Локи, заставив Зевса недовольно поежится. Естественно он совсем успел позабыть о существовании брата Пернатого Змея — демиурга Мойокояцин* Стоило только вспомнить о нем, как Высший и явился: — Ого, сколько шума вокруг моего непутевого братца! Мне даже стало немножко завидно, — Тескатлипока появился неожиданно, просто материализовавшись из воздуха. Молодой и поджарый индеец меньше всего по своему облику походил на хитрого брата-предателя, бога войн и творца-демиурга. — Так что вы там задумали? — Хотим привести в мир смертную для игрищ занятных, — ухмыльнулся шутовски Локи. — Видите ли, Пока, уж очень сильно разгулялись мы, боимся, что христиане заметят. А бросать игрушку ой как не хочется. Но ваш брат вряд ли даст разрешение… — Да делайте что хотите, — неожиданно заливисто рассмеялся Тескатлипока. Впрочем, смех никак не мешал ему внимательно рассматривать лицо смертной. И в глазах его в тот момент не было ни намека на доброжелательность. — Я вам даю свое разрешение и этого достаточно. Аполлон улыбнулся во сне, сладко потянувшись на другой бок. Карта нитей вероятностей приобрела совсем другой, необычайно красивый рисунок. Сознание оракула готово было петь от восторга, рассматривая сложные плетения судеб людей и богов. Уже более двух сотен лет он не видел такой красоты. Яркие, разноцветные нити судеб загадочно мерцали, показывая ближайшие возможные варианты будущего. Аполлон знал, что может с легкостью вмешаться в их плетение — стоит лишь руку протянуть. Но он неожиданно для себя осознал, что не хочет лишаться предстоящего развлечения, приняв неожиданное для себя решение проснуться и больше не заглядывать в нити вероятностей. Пусть будущее и для него станет неожиданностью.