Полымя

      Альбус углубился в изучение отчетов об успеваемости, о состоянии замка и о тратах, на основе которых ему придется в скором времени составлять план очередной встречи с попечителями. Придется сделать еще одну попытку объяснить, почему школьное финансирование должно расти, а количество преподаваемых дисциплин и, соответственно, штат сотрудников упорно сокращаются с каждым десятилетием. Попечители дураками не были. Все сплошь чистокровные, прекрасно разбирающиеся в школьных реалиях маги. В конце концов, они сами когда-то были выпускниками главной британской школы волшебства, а некоторые даже застали предшественника Диппета. Поэтому каждая встреча была похожа на спектакль, где все всё понимают, но не разрушают идущий своим чередом сюжет. Дамблдор и немногочисленные его сторонники из числа попечителей давили на то, что нужно давать больше денег школе для благополучия учеников, улучшения условий проживания и обучения. Враждебно настроенные, во главе с Малфоем, не могли противопоставить этому доводу ничего, ведь всех нормальных магов должны были волновать условия, в которых живут их дети, так что они зорко следили за тем, на что в реальности тратит деньги Дамблдор. Все выглядело более чем благопристойно: у Альбуса были дополнительные источники средств на непредвиденные неучтенные советом траты.       Сложнее всего было сокращать количество потенциально опасных дисциплин, приходилось действовать не спеша, но и тут были свои доводы. Большая часть студентов не могла справиться на таких сложных предметах, как ритуалистика или демонология, отчего часто имели место несчастные случаи. Перевод этих дисциплин в факультативы прошел спокойно и был принят чуть ли не благосклонно. Тогда как раз погиб маглорожденный мальчик – преподаватель не уследил, и тот получил сильнейшее магическое истощение. Затем кома, морг и безутешные родители. Попечители, разумеется, не посмели спорить над свежей могилой. Факультативы популярны не были. Маглорожденных, разумеется, предупреждали об опасности, у полукровок почти никогда не хватало магических сил на затратную практику, а чистокровных обучали в семейном кругу, развивая таланты благодаря родовым знаниям. И факультативы вскоре вовсе исчезли. Зачем платить профессорам, если занятия посещают два-три студента?       Прежние профессора по общим предметам покидали свои посты кто из-за старости, кто в результате неприятных травм, а на их место Альбусу почти всегда удавалось пристроить своих протеже. Совет был не очень рад этому факту, но нельзя же отказать компетентному преподавателю, горящему энтузиазмом, если даже альтернативы нет? Преподавание было делом почетным, но занимало большую часть времени, и достойные кандидаты не были заинтересованы в работе в Хогвартсе, несмотря даже на более чем приличное жалование и полный пансион. Их больше интересовали семейные дела или свои лавочки, фермы, работа в министерстве с девяти до шести. Так в школе появились Макгонагалл, Снейп, Синистра, Спраут, Бабблинг, Трелони и Бербидж. Костью в горле был вечный Флитвик, никогда не унывающий и влюбленный в преподавание. Еще была Септима Вектор, но преподаватель нумерологии прошла мимо обеих сторон: не была ставленницей директора, но и не была представителем старого состава. Ее на должность посоветовал единственный нейтрал из попечителей – Вейзерфорд Барри, тесть лорда Гринграсса.       За своим занятием Дамблдор долго не замечал переливчатую трель, а когда, наконец, отвлекся, сразу же подскочил со своего кресла. Бумаги взлетели в воздух и опустились обратно в беспорядке, но директора сейчас это мало заботило. Кто-то проник в морг. Старик метнулся к выходу из директорского кресла и в рекордные сроки добрался до больничного крыла через половину замершей в тишине школы. На пути ему никто не встретился.       За дверью морга слышались подозрительные шорохи и постанывания. Директор нахмурился и резко распахнул дверь.       – Что здесь?.. – он запнулся.       В морге обнаружились Поттер и Паркинсон. Альбус удивился бы, но давно ждал от слизеринской компании какой-нибудь выходки. Слишком уж они были правильные, все в учебе. Сын Джеймса просто не мог быть таким неприметным, должны были когда-нибудь пробудиться любопытство и любовь к шалостям. Так что к чему-то вроде проникновения в больничное крыло во время отбоя, чтобы поглядеть на кошку Филча, он был внутренне готов, даже рассчитывал на это. Но вот увидеть с ними взрослого человека не ожидал совершенно.       Женщина, зябко кутавшаяся в серый балахон, повернулась к нему лицом. В свете луны директор разглядел пушистое облако темно-каштановых волос, длинный тонкий нос и затуманенные болью серые глаза. Кого-то она Альбусу напоминала, будто он однажды видел ее где-то на улице или во сне. Но на ее лице не отразилось узнавания. Вообще никаких эмоций, только губы кривились от боли или отвращения.       – Мисс? – решил определиться с личностью незнакомки директор.       Женщина повела плечами, ее брови сошлись на переносице. Она подняла ладони к вискам и начала раскачиваться из стороны в сторону, будто пыталась справиться с головной болью или таким странным образом искала ответ на невнятно высказанный вопрос.       – Профессор, это миссис Норрис! – решила просветить директора мисс Паркинсон.       Женщина резко вскинула голову и вперилась в девочку взглядом, словно ждала еще какой-нибудь информации. Дамблдор опешил.       – О чем Вы. Я не…       – Профессор, нам с Панси было любопытно, что случилось с кошкой, – невыносимый ребенок додумался опустить виновато голову. – Я почувствовал, что в ней есть магия. Но ведь это невозможно! Кошка была самой обычной. Вот мы с Панси и решили попробовать отменяющее. Вдруг она анимаг или что-то в этом роде.       Альбус поджал губы. Что-то Поттер недоговаривал, вся история была шита белыми нитками. Никакая Финита на кошку не действовала. Снейп уже пробовал, как и остальные преподаватели. Дамблдор абсолютно точно знал, что в этом случае отменяющее ничем бы не помогло, даже если колдовал бы сам Мерлин старшей палочкой. Проклятье, наложенное на кошку, мог снять только создатель, что он и собирался незаметно сделать в конце учебного года. Но не говорить же об этом Поттеру. Все в школе уже знали, что кошку планировалось оживить с помощью зелья на основе мандрагоры. Таким образом, никто из детей не вычислил, что за проклятье было наложено. Они бы ничего не смогли сделать даже в таком невероятном случае. Но вот перед директором не просто ожившая после оцепенения кошка, а потерянная женщина. Что же эти дети сделали, чтобы разрушить не только последнее проклятие, но и то, что было наложено когда-то давно. Дамблдору сложившаяся ситуация очень, очень не нравилась.       – Мэгги! – позвал директор.       В морге появилась маленькая заспанная домовушка в чистом полотенце с вышитым гербом Хогвартса. Альбус приказал привести в больничное крыло Филча, а затем проследить, чтобы дети добрались до своей гостиной без приключений. Та понятливо кивнула и с тихим хлопком исчезла. Когда Паркинсон и Поттер вышли из больничного крыла под надзором домовушки и появился школьный завхоз, Дамблдор уже успел помочь миссис Норрис добраться до ближайшей койки в общем зале больничного крыла. Ничего не понимающий завхоз во все глаза уставился на директора и свою бывшую питомицу.       – Аргус, – устало начал Альбус. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, откуда взялась миссис Норрис. Я помню, что в школу ты прибыл уже с кошкой.       Женщина замерла на краю кровати, переводила взгляд с высокого старика в очках-половинках на сухонького мужичка с трясущимися при каждом движении брылями и впечатляющими залысинами. Она решительно ничего не понимала. Все говорили то о какой-то кошке, то о не менее незнакомой ей мадам по имени миссис Норрис. Единственная более-менее оформившаяся мысль в ее гудящей голове звучала так: «Ну и дурацкая же фамилия!».       – Я... – начал лысоватый и тут же запнулся. – Я не помню, профессор.       – Что значит не помнишь? – удивился высокий. – Она что, всегда у тебя была?       Лысоватый помолчал. Женщина почти могла разглядеть, как со скрипом крутятся в его голове шестеренки. Вскоре шестеренки смогли натужно выплюнуть какой-то результат своего тяжелого труда.       – Нет, не всегда. В детстве ее точно не было. И когда я устраиваться пришел – тоже. А когда в школу прибыл уже была. Но я не понимаю, к чему эти вопросы.       Альбус вздохнул. Он достал из кармана красивую ухоженную палку с несколькими шишечками и взмахнул ей в сторону двери, к которой вела винтовая лестница. Спустя пару минут из-за двери показалась приятная на вид дама. Она охватила собравшуюся компанию цепким взглядом и стремительно спустилась по лестнице, на ходу поправляя чепец.       – Чем обязана, директор? – поинтересовалась матрона, но взгляд ее уже прикипел к незнакомой женщине и сканировал на возможные травмы.       – Нужно успокоительное для Аргуса и диагностика миссис Норррис, – ответил Дамблдор.       Матрона тоже вытащила палку, посветлее и без шишечек. Она взмахнула ей, сопроводив непонятным словом, и из комнаты, откуда она сама недавно появилась, прямо по воздуху приплыли флакончик с непонятной жидкостью и пижама. Пижама приземлилась на постель рядом с незнакомкой, а флакончик дама впихнула в руки растерянному лысоватому.       Женщина была в ужасе. Только что перед ней по воздуху пролетели предметы. Сами! По! Воздуху! Она задохнулась то ли от страха, то ли от удивления, но прикасаться к пижаме в любом случае не хотела. Напротив – отодвинулась подальше.       – А что с миссис Норрис? Она очнулась? А с Вами что произошло, милочка? – затараторила матрона.       – Да, Поппи, можно сказать и так. Миссис Норрис перед тобой, – спокойно ответил Альбус, махнув рукой в сторону незнакомки.       Глаза матроны со странным именем, больше подходящим какому-нибудь хомяку, чем почтенной даме, и превратившейся в человека миссис Норрис встретились.       – Альбус, не хорошо так шутить! – пожурила матрона высокого, рысплывшись в недоверчивой улыбке.       Раздался звон битого стекла, и все обернулись на Филча. На полу перед ним валялись осколки флакона, а на его изрезанной ладони смешивались кровь и остатки успокоительного. Казалось, он сейчас разрыдается или вытворит еще что-то в этом роде, но нет. Только тряслись губы, а вместе с ними – и брыли. Поппи тут же захлопотала над его порезанной ладонью. Она аккуратно повертела ее, хорошенько рассмотрев, и ткнула в руку своей палкой. На глазах изумленной миссис Норрис порезы затягивались сами собой, пока не исчезли вовсе.       Вспышка.       Слепящий взрыв в голове заставил бывшую кошку согнуться пополам и заскулить. На внутренней стороне век отпечатался разорванный бок какого-то мужчины, из которого потоком лилась почти черная кровь. В ушах звенел его хрип. Палочка уткнулась в его бок, какие-то странные слова, и жуткая рана начала затягиваться. Вздох облегчения сменяется отчаянным криком. Едва затянувшаяся рана вскрывалась снова и снова, сколько бы раз она не касалась ее палочкой. Слова любви, остекленевший взгляд. Грохот.       Вспышка.        – Нет, нет… – бормотала себе под нос миссис Норрис.       Ее силой уложили на постель две пары рук. Те, что помягче, приковывали ее к кровати за руки, а вторые вцепились мертвой хваткой в лодыжки. Миссис Норрис зашлась в судороге, металась по кровати. Глаза несчастной бешено вращались. Она кричала что-то невразумительное. Альбус и Поппи обменялись тяжелыми взглядами, а Филч мог только тупо смотреть за происходящим, прижимая покрытую кровью ладонь к впалой груди. Наконец миссис Норрис затихла и как-то обмякла.       Мадам Помфри окинула бедную женщину сетью диагностических чар.       – Выглядит нормально, – вынесла она вердикт. – Магическое ядро цело, каналы не повреждены. Думаю, дезориентация понятна. Никто не знает, сколько бедняжка жила в образе кошки и что произошло с ее психикой. Возможно, она ничего не помнит даже о магии. Но это будем выяснять, когда несчастная очнется. Сейчас ей нужен покой и курс восстанавливающих зелий.       Утром следующего дня вся школа жужжала, как растревоженный улей. Все только и говорили, что о миссис Норрис, которая превратилась в человека. Об этом Дамблдор сделал объявление за завтраком. Впрочем, из всех студентов о том, что в действительности произошло, знали только четверо слизеринцев. Гарри и Панси, разумеется, поделились с друзьями новостями при первой возможности. Остальные об их участии в судьбе кошки Филча, разумеется, не догадывались. По официальной версии все произошло само собой, но романтичные натуры уже были уверены, что кошку кто-то превратил обратно в женщину поцелуем. Кто стал бы целовать кошку и зачем всем и так было понятно. Филч, конечно же. Он всегда был странноват. Тот факт, что школьный завхоз слонялся по школе потерянным приведением и совсем не выглядел счастливым, никого не смущал.       А миссис Норрис вновь очнулась в больничном крыле. Поппи напоила ее зельями, и головная боль улетучилась, оставив лишь горьковатый привкус слабости. К удивлению медиковедьмы, женщина вполне осмысленно потребовала увидеть мальчика, который вчера ночью присутствовал при ее возвращении в настоящее тело. Помфри ничего не поняла из ее просьбы. Сама она никогда не смогла бы назвать мальчиком ни Аргуса, ни – Мерлин упаси – директора. Но описала миссис Норрис одного из студентов очень точно. Худенький, темноволосый, с яркими зелеными глазами и в очках. Медиковедьма покивала, скрывая возмущение от того, что студенты пробираются в ее обитель без ее ведома.       Поэтому после занятий Гарри вновь оказался в больничном крыле. Он занял стул у кровати уже одетой в пижаму миссис Норрис. Под умоляющим взглядом спасенной от бытности кошкой Помфри оставила их наедине. Поттер предусмотрительно накинул на них полог тишины и приготовился к разговору.       – Я очень благодарна Вам за освобождение, молодой человек, – осторожно начала миссис Норрис. – И это первая причина, по которой я намерена поведать Вам свою историю. Прошу, назовите мне Ваше имя.       Гарри ответил, внимательно изучая ее своими невозможными изумрудными глазами.       – Мое настоящее имя – Электра Блишвик. Последний год, что я помню, – пятьдесят третий. Мы с мужем работали в Гринготтсе разрушителями проклятий. Наше последнее задание кончилось трагически. Я точно знаю, что погибло трое разрушителей, включая моего мужа, – она прикрыла глаза на мгновение. – И двое сопровождающих нас гоблинов. Что случилось с оставшимися двумя, охотниками, я не знаю. В меня тоже угодило какое-то проклятие. Видимо, так я и стала кошкой.       – Мэм, – миссис Блишвик улыбнулась на это обращение, – А кто эти двое? Может, они что-то знают?       Женщина пожевала губы в попытке припомнить их имена. Все же охотники держались отчужденно, особо с ними не общались. Они прибились к их компании на вторую неделю экспедиции и были больше заняты своим делом.       – Первый был из Америки. Какое-то очень распространенное имя… Джэк или Джейкоб, что-то такое. И фамилия тоже обычная – Уайт или Смит. А вторым был Аберфорт Дамблдор, имя интересное, как и судьба, – улыбнулась миссис Блишвик. – Впрочем, благодарность не является единственной причиной моей откровенности, как я уже упоминала. Мистер Поттер, вы спасли мою жизнь. Человеческую, во всяком случае. Мой род прервался на мне, муж погиб, а почти сорок лет кошачьей жизни отняли у меня не только прошлое, но и намеченное когда-то будущее. Не знаю, смогу ли восстановить свой титул мастера чар и темных искусств, но точно смогу сдать на мастерство еще раз. Поттеры – род древний и уважаемый. Я хотела бы принести Вам вассальную клятву.       Мальчик отнесся к предложению со всей серьезностью. Новость о том, что брат Дамблдора успел отметиться в судьбе будущей миссис Норрис, можно было обдумать позже вместе с сестрой и друзьями. У Поттеров действительно были вассалы когда-то давно, но с восемнадцатого века род ощутимо обеднел, поэтому пришлось продать большую часть земель и снять со всех вассалов клятву. Сейчас у него есть только дом в Годриковой Лощине и пустующие земли Слизерина. О втором миссис Блишвик не знала, разумеется. Но не могла же не знать о положении Поттеров в двадцатом веке. Немногочисленное семейство артефакторов и зельеваров с единственным малолетним прямым наследником. На момент превращения миссис Блишвик в кошку Джеймсу Поттеру было всего три года. Отец оставил наследнику вчетверо увеличившееся состояние, но даже это не давало и десятой доли обеспеченности, необходимой для принятия вассалитета. Нужны были земли и огромный достаток. Вассалы сами зарабатывали себе на жизнь, но строили им дома, оплачивали образования, устраивали карьеру и содержали землю сюзерены. На что рассчитывала миссис Блишвик, предлагая вассалитет?       – Я не тороплю Вас с решением, мистер Поттер. Понимаю, мы мало знакомы, – женщина по-своему поняла затянувшееся молчание.       – Дело вовсе не в этом. Клятвы есть клятвы, – опроверг ее домыслы Гарри. – Вы, должно быть, не осведомлены о положении дел в роду Поттеров.       – Ах, Вы об этом! – облегчен рассмеялась миссис Блишвик. – Не переживайте, я не требую обеспечения. У меня есть свой дом в Хогсмиде. Надеюсь, он в хорошем состоянии, но это уже мои проблемы. Когда-нибудь, если Вы захотите и если будет такая возможность, я буду рада поселиться на Вашей земле. Но мне необходима рекомендация для получения мастерства. Понимаю, что сами Вы сейчас не можете мне ее дать, но ведь сможете познакомить с нужными людьми, правда?       Гарри хмыкнул и откинулся на спинку стула, скрестив ноги.       – Зачем мне это, миссис Блишвик?       Женщина на секунду поджала губы, стойко выдержав взгляд этого странного ребенка.       – Я собиралась стать вассалом Вашего рода еще до несчастного случая и даже успела обговорить это с Флимонтом Поттером. Он дал свое предварительное согласие.       – Недоказуемо, – по-мальчишески ярко улыбнулся Поттер и качнул головой.       – Я хороший разрушитель проклятий. И, как уже говорила, мастер чар и темных искусств. Я могу быть полезна Вам, мистер Поттер.       Гарри скептически приподнял брови. Миссис Блишвик стушевалась. Наверное, ему было сложно в это поверить, если учесть ее прозябание в теле кошки в результате, как кажется со стороны, вопиющей некомпетентности. Почти вся ее группа погибла как раз при разрушении проклятия, а сама она под него попала. Не лучшая рекомендация. Женщина с силой сжала руки в кулаки под одеялом, но мальчишка это заметил.       – Я подумаю, мэм, но ничего не обещаю. Нужно взвесить все «за» и «против» и понять, могу ли вообще Вам помочь. Поправляйтесь.       Мальчик встал и оправил мантию небрежным движением.       – Этого уже довольно, мистер Поттер. Благодарю.       Когда Гарри ушел, миссис Блишвик откинулась на подушки с разочарованным стоном. Ей казалось, что уговорить малолетнего наследника Поттера будет проще. Он уже показал, что далеко не дурак, когда спас ее, но женщина и подумать не могла, что ребенок в двенадцать лет будет хоть сколько-нибудь предусмотрителен. За день она уже успела узнать от довольно болтливой мадам Помфри выдержку из биографии юного Поттера. Сирота, победитель Темного лорда, жил у магловских родственников, а потом в столь же магловской приемной семье. Кто же научил его не доверять соблазнительным предложениям?       Наличие вассала, хотя бы одного, было обязательным условием вхождения в палату Лордов. Это могло вернуть место в палате Поттерам. Миссис Блишвик предложила ему почти идеальные условия. Возвращение влияния и преданную талантливую волшебницу в своем окружении. За маленькую услугу, которая ему же обернется выгодой, большего она от Поттера не требовала. Может, мальчик не знал про условие палаты Лордов? Вполне возможно, если учесть воспитание. Тогда нужно дождаться его решения и, если оно не будет для нее удовлетворительным, – просветить наследника рода Поттеров насчет его перспектив.