Полымя

      Грейнджеры и Гарри при посильной помощи трех домовых эльфов смогли очень быстро обжить коттедж Когтевран. Приглашенный из Гринготтса специалист, связанный клятвой о неразглашении, проверил дом, подвал и прилегающую территорию на скрытые предками тайники и возможные проклятья и вынес вердикт: все чисто. По сути, дом был абсолютно обычным, простое заброшенное здание на магическом источнике. На восстановление внутреннего убранства пришлось потратить приличную часть накоплений, но сам коттедж сохранился относительно неплохо благодаря близости источника.       Подвал отдали под зельеварню и кладовку с холодильной камерой. Джонатан был расстроен, что магловская техника работать вблизи магов и источника не будет, но смирился с мыслью, что придется учиться вести иной образ жизни. На первом этаже расположились кухня с огромным очагом и небольшим помещением для домовиков, большая гостиная, совмещенная со столовой и крохотный санузел. На втором уместились три небольшие спальни, отцовский кабинет, выполняющий также функцию домашней библиотеки, а также внезапно понадобившаяся Джин мастерская. Гарри с Гермионой уверили, что им подойдет одна спальня на двоих, ведь они все равно должны были проводить дома только каникулы. Третья спальня должна была отойти Джинни Уизли. Вся кухонная утварь и сантехника исправно работали благодаря рунам в исполнении Гарри.       К концу каникул, когда дом был окончательно отреставрирован, перед семьей встало несколько новых задач, непосредственно связанных с будущим. Во-первых, Гарри назначил дату приема у колдомедика, который должен был придумать что-нибудь с его зрением. Пришлось перенести это на следующие каникулы, поскольку мастер был завален работой, и все время до февраля было плотно расписано. Он совмещал работу в Мунго с частным приемом. Также Джин окончательно завершила свою медицинскую практику и углубилась в учебу. Им с мужем необходимо было подготовиться к СОВ по выбранным предметам, частные учителя, согласившиеся подписать строгий контракт, занимались с ними на дому ежедневно, за исключением воскресенья. Кроме того, она тратила огромное количество времени на обустройство дома, сада и изучение всех заклинаний, необходимых для шитья. В их новом доме не работала даже электрическая швейная машинка, а с древним аналогом работать было в разы сложнее, чем с помощью магии. Джин сумела раздобыть модные журналы волшебного мира за последнее десятилетие и, пристально изучая все то, что предлагала магам волшебная мода, лишь качала головой в изумлении. За декаду ничего особенно в фасонах не менялось, они были сугубо традиционными. Этому, конечно же, было объяснение. Мантия заключала в себе множество функций, начиная банальным самоочищением от попавшей на длинный подол грязи и заканчивая мудреной защитой и отвлечением внимания маглов. Просто так перевернуть мир магической моды оказалось задачей более сложной, чем представлялось в начале. Необходимо было работать с ограниченным набором тканей, поскольку не каждый материал выдерживал наложенные чары, а также смириться с тем, что мантия просто не могла бы не быть такой длинной, что от мешающих рукавов и дурацких капюшонов нельзя отказаться. Либо придумать способ заключить все нужные чары и руны в меньшем отрезке ткани таким образом, чтобы они работали. Именно поэтому в своем обучении Джин пришлось упирать на руны, нумерологию и чары, а также на травологию, к которой у нее был родовой дар. Остальными предметами пришлось, скрепя сердце, пожертвовать, нацелившись на проходной балл. И, сверх всего этого, оказалось, что в Британии рынок одежды давно поделен. Средний класс закупал всю необходимую одежду у Малкинов, которые держали ателье в Лондоне, Кардиффе, Бристоле, Йорке и Глазго. Более зажиточные волшебники могли позволить себе поход в Твилфитт и Таттинг, у которых было всего два отделения – Лондонское и Шеффилдское. Для тех, кто победнее, существовали магазинчики подержанной одежды. Остальные шили себе сами, если умели, или у них были свои мастера, если были деньги или связи. Походы по магазинам показали, что шили все чисто внешне примерно одно и то же. Различались лишь качество ткани, цвет и дополнительные свойства, которые и составляли большую часть стоимости. Джин закупила одежды для разных слоев населения, раскроила ее и приступила к экспериментам. Первые результаты ее труда должна была носить Гермиона. Она не была против. Мантия была премиленькой. Выкрашенная в светло-голубой, из тончайшей шерсти с вплетением волос акромантулов, она была очень теплой и, что самое удивительное, удобной. Длиной до щиколоток, приталенной, с серебряными застежками-петельками, которые сами расстегивались и застегивались, если хозяйка того хотела, а также интересной шнуровкой на длинных рукавах, которую можно было затянуть так, чтобы они обхватывали запястья, не мешая работе. Пришлось пожертвовать маглооталкивающими чарами ради сохранения защитных, согревающих и очищающих свойств, но это было небольшой потерей. Мантия больше походила на модное легкое пальто с глубоким капюшоном, отороченным серебристым кроличьим мехом, и не должна была привлекать внимание простецов.       Джонатан, который за время, прошедшее с обретения магии, успел изучить нехитрые активы, сохранившиеся у Марров, а также оставшееся с седых времен золото, отнюдь не поражающее своим количеством, понял, что с будущими тратами они просто так не справятся. Пришлось также закрыть практику, оставив только управление их двумя небольшими клиниками, он вложил большую часть из оставшихся средств в магические предприятия, которые занимались, в основном, выращиванием животных ингредиентов для аптек и зельеварен. В этой области у него оказалось удивительное чутье, которое, совмещенное с деловой хваткой Лейнтворта, должно было начать приносить хоть какие-то плоды в будущем. Еще часть денег ушла на эксперименты жены и учебу. И на сегодняшний день семейство могло позволить себе обеспечение самым необходимым и архитектурный проект будущего небольшого поместья. У Джонатана были большие планы по устройству бизнеса. Две клиники приносили стабильный доход, которого хватало как раз на то самое необходимое – в конце концов, обучение в Хогвартсе было дорогостоящим, а ведь на будущий год было нужно взвалить на себя траты на еще одного ребенка. Родители попытались было возмутиться, но Гермиона и Гарри доходчиво объяснили, зачем было необходимо заполучить младшую Уизли, и пришлось уступить. Именно нужда в целой прорве денег привела Джонатана к мысли о новом бизнесе. Когда он совместно с Лейнтвортом занимался вложениями, выяснилось, что из-за больших ограничений вести бизнес по разведению волшебных существ для будущей продажи ингредиентов очень сложно. Именно поэтому на британском рынке наблюдался определенный дефицит. Не критичный, но дополнительный источник не помешал бы.       Разводить животных могли только представители древних родов. Тому было несколько серьезных причин. Нужен был дар или, по крайней мере, склонность к уходу за магическими существами, причем у всех сотрудников, кроме бухгалтеров и иже с ними, огромное количество средств на начало и ведение бизнеса, деловая жилка для поиска каналов сбыта и организации всего действа. А с другой стороны мешало жесткое законодательное ограничение. Земли с источником, так необходимые для создания всех условий для животных, на маленьком британском острове были в дефиците и продавались со скрипом, за огромные деньги, только мастерам-магозоологам, состоящим в гильдии и насчитывающих хотя бы пять поколений чистой крови: тут уже сыграло роль сильное лобби. Разрешение на ведение такого рода бизнеса доставалось только избранным. Ведь, помимо прочих условий, необходимо было приемлемое содержание магических существ и хотя бы минимальное количество сотрудников (по два магозоолога на каждое животное, бухгалтер, управляющий, уборщики и так далее), так как любой бизнес в магической Британии можно было открыть только при условии создания таких нужных рабочих мест. Ферма подвергается министерской и гильдейской проверке по крайней мере дважды в год.       Для получения мастерства даже магу с даром нужна была рекомендация от одного из членов гильдии или палаты лордов. С этим можно было разобраться благодаря сотрудничеству с Малфоем, и такой разговор состоялся. Но Люциус затребовал невозможного – Гермиону. Его предложение пришлось отклонить по двум причинам. Менее серьезная состояла в том, что Гермиона замуж за Драко не собиралась. Ее мнение могло поменяться в будущем, но неволить ее родители в любом случае не хотели.       Вторая же причина касалась проклятья Малфоев, которое и в самом деле существовало. Заодно и выяснилось, как именно Уизли стали предателями крови. Прапрадед младшего поколения проклял своего сюзерена, которого обвинил в смерти единственной дочери. В нее, тогда пятнадцатилетнюю девчонку, был влюблен наследник Малфоев, Флавиус. Чувства были взаимны, но никто не дал бы согласия на неравный брак. Патриарх Уизли упрашивал главу рода, Ониуса, изменить свое решение, грозил отказаться от вассалитета, но тот был непоколебим. Своего сына он даже слушать не стал, заставив жениться на девице из Ноттов. Джиневру в итоге выдали замуж за другого вассала, и о своей детской влюбленности она быстро забыла. С мужем они жили душа в душу, но вот детей не появлялось. Флавиус же о ней не забыл. И, когда муж Джиневры скончался, не дожив и до тридцати, решил вернуть ее, пусть и в качестве любовницы. Убитая горем и ничего не соображающая, бывшая Уизли согласилась. Их отношения оставались тайными, пока она не понесла. Слабая темная волшебница, она не смогла пережить эту беременность и выносить детей от сильного светлого мага. И Джинни, и близнецы погибли. Узнав о кончине любимой дочери, Уизли был в бешенстве. Он отмахнулся от страдающего от своих необдуманных действий Флавиуса, прогнал Ониуса, когда тот пришел извиняться за отпрыска. И задумал месть.       Он нашел описание ритуала, в результате проведения которого Малфои были прокляты рождением лишь одного ребенка, а Уизли благословлены множеством здоровых детей. За предательство сюзерена и проведение этого страшного ритуала весь род Уизли оказался отмечен печатью предателей крови. В этой истории было трудно встать на чью-либо сторону, но, как бы то ни было, Драко не подходил Гермионе в качестве мужа. Она должна была родить хотя бы двоих. Люциус понимал, что ситуация безвыходная, но упорствовал. Он взял с Грейнджеров обещание подумать над его предложением, если удастся понять, как снять проклятье. Те согласились, потому что никто все равно не представлял, что можно сделать, а портить отношения с Малфоями никому не хотелось.       Таким образом, на данный момент план с бизнесом уткнулся в тупик: других знакомых из палаты лордов или из гильдии магозоологов все равно не было, как и достаточной суммы денег. Поэтому пришлось отложить затею на время. Джонатан старался не расстраиваться особо. Все равно сначала нужно сдать СОВ и ТРИТОНы.       Неотвратимо близилось время отъезда в Хогвартс, и вот семья Грейнджеров и Поттер уже прощаются на платформе. Джинни присоединилась к Гермионе сразу же, как Уизли преодолели проход между платформами девять и десять. Молли проводила дочь больным взглядом, но почти сразу отвернулась к другим своим детям. Поезд доставил их до школы, в мирной обстановке прошел ужин. Дети делились своими впечатлениями от каникул. Паркинсон объявила, что семья Белл стала их вассалами. Девушка была талантлива в трансфигурации, ее родители были благодарны за помощь с исправлением последствий после магического выброса, поэтому ситуация разрешилась к всеобщему удовлетворению.       Только Джинни больше отмалчивалась. Она пережила очень трудные две недели дома. Мама постоянно плакала, отец был отрешен, а братья почему-то были злы на нее, особенно Рон. Ложечку с колдографией Джинни убрали из семейных часов, ее комнату должен был занять жутко довольный Перси – она была самой светлой. К тому же, старую спальню ему тоже разрешили оставить – в качестве кабинета. Было понятно, что ей в собственной семье больше нет места. Родители, наверное, выдохнули с облегчением, все обдумав. С них свалилась обязанность кормить еще одного ребенка. Мистер и миссис Уизли даже не озаботились тем, чтобы купить ей недостающие пергаменты и перья. Зато для Рона приобрели новую волшебную палочку, а для Перси – личную сову.       В последующие за возвращением недели Гермиона очень внимательно присматривалась к успехам Джинни в учебе. Ей неплохо давались чары и чуть хуже защита от темных искусств. В остальном она была довольно средней ученицей. Перебивалась с «выше ожидаемого» на «удовлетворительно». Грейнджер только пожала плечами, посоветовала ей литературу, упражнения и отдала свои конспекты за первый курс. Успеваемость младшей Уизли стала идти в гору, а Гермиона поняла, каких учителей ей нужно нанять.       Гарри и Панси продолжали посещать дополнительные со Снейпом, которые неизменно заканчивались чаепитием в личных покоях зельевара и приятной беседой на различные темы.       – Профессор, я хотел поинтересоваться, как себя чувствует миссис Норрис? – спросил Гарри.       Снейп прикрыл на секунду веки и неторопливо отпил чай, хорошенько сдобренный бренди. Дети о специфических добавках, конечно же, не знали.       – Она оцепенела. Ждем, пока подрастут мандрагоры, чтобы я смог сварить зелье.       – Но что могло стать причиной оцепенения? – воскликнула Панси.       Гарри тоже было это интересно. Он точно знал, что василиск тут не при чем, но зелье на основе мандрагоры помогает в очень редких случаях. Таких же редких, как нападение василиска.       – Многое, – задумчиво протянул зельевар. – От сильнейшего петрификуса до семейных проклятий. Я изучил бедное существо. Это не лазиль, однако у кошки есть своя магия. Думаю, именно поэтому даже Петрификус мог привести к такому результату. Никогда такого не встречал.       – Но при чем тут мандрагора? Нужно искать контрзаклятье, разве нет? – уточнил Поттер.       Снейп усмехнулся. Правильный вопрос.       – В этой школе приказы директора обсуждать не принято.       – Так зачем обсуждать? – удивился Гарри. – Пусть себе ждет, пока мандрагоры поспеют.       – Профессор, а можно взглянуть на миссис Норрис?       Северус недоуменно вскинул брови на странный вопрос мисс Паркинсон.       – Я не могу вам с этим помочь. Миссис Норрис находится в отдельной палате больничного крыла, но не профессору и декану водить туда любопытных детей на экскурсии. Вам пора. Скоро отбой.       Дети переглянулись и понятливо засобирались. Снейп не стал провожать их до гостиной, что было удобно всем действующим лицам. Когда они вошли в пустынную гостиную факультета, Гарри попросил Панси подождать его и ушел в сторону своей спальни. В его руках серебрилась мантия, и Панси понятливо хмыкнула. Как они выбрались из гостиной, скрытые под мантией-невидимкой, разумеется, никто не заметил.       До больничного крыла добрались быстро, но дверь ожидаемо оказалась заперта. Гарри вытянул из крепления палочку и кинул распознающие чары. Запирающее заклинание оказалось одним из базовых, а потому открыть его он сумел и обычной Алохоморой. Дверь даже не скрипнула, открываясь. Дети скользнули в больничный полумрак и быстро добрались до отдельной палаты. Гарри не знал, для чего она. Он за свои школьные годы бывал в больничном крыле множество раз, но всегда в общем покое. Загадка была ему не слишком интересна, а вот то, что дверь палаты не была защищена никак, было странным. Что-то мелькнуло на краю сознания, но Поттер отмахнулся. Он лишь проверил дверь на заклинания, но не обнаружил вообще ничего. Посмотрел на Панси вопросительно, но та лишь пожала плечами. Гарри толкнул дверь, и они вошли в палату.       Миссис Норрис лежала на единственном высоком столе, пугающе неподвижная. Лапы замерли в таком положении, будто кошка собиралась прыгнуть на обидчика, хвост торчал трубой. В стеклянных глазах не отображалось никаких эмоций, но пасть с острыми зубками была широко раскрыта. Панси подошла к столу и деловито ощупала кошку. Затем достала волшебную палочку и прошептала несколько диагностических заклинаний, с которыми Гарри не был знаком.       – Это не похоже на проклятие, – протянула девочка. – Выглядит так, будто ее и правда приложили Петрификусом.       Паркинсон пробормотала отменяющее заклинание, но ничего не произошло. Это было бы слишком просто. А будь это так, кошка уже давно вернулась бы к Филчу, целая и невредимая.       – Дай я попробую, – предложил Гарри.       Мальчик положил руки на кошку, зарывшись пальцами в мягкую шерсть. Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. И то, что он почувствовал, ему не понравилось. Было в этих чувствах что-то неуловимо знакомое. Гарри отнял руки от кошки.       – Панси, подойди, пожалуйста, – прошептал он.       Девочка послушно приблизилась и склонилась над миссис Норрис, будто пыталась разглядеть то же, что и Гарри. Но ему было нужно не это. Он дотронулся до Паркинсон и просканировал охнувшую от удивления девочку, мягко ощупал ее магию своей.       – Да, это оно. Панси, с миссис Норрис что-то не так. Как будто… – он помолчал, подбирая слова, – Как будто она маг, но что-то странное с ее магией. Она циркулирует, но по замкнутому кругу.       – Думаешь, кто-то превратил волшебницу в кошку и запечатал магию? – расширила Панси глаза.       – Возможно. Нужно кое-что проверить.       Гарри не зря проводил так много времени в библиотеке Блэков. Древнее семейство за свою долгую историю сумело собрать в свою коллекцию невероятно ценные книги по абсолютно разным магическим дисциплинам, включая целительские. И Поттер, помня свою беспомощность в целительстве, уделил внимание в том числе этому направлению. Сейчас он прошептал над своими руками заклинание и потер ладони друг об друга, накапливая в них магию. Руки потеплели, и Поттер погрузил их в неподвижный бок кошки. Оставалось только надеяться, что он не ошибся и не убьет бедное животное. Гарри активировал магическое зрение.       Панси в ужасе следила за манипуляциями Поттера. Он почти не шевелил руками в плоти кошки, но непрерывно шептал заклинания. На лбу мальчика выступили крупные бисеринки пота. Гарри не обращал внимания на застывшую в нерешительности подругу. Он искал блок, ощупывая каждый канал магии миллиметр за миллиметром, пока не нашел. Небольшое уплотнение, будто оторвавшийся тромб. Поттер внимательно рассмотрел его. Что-то странное, чуть темнее магии миссис Норрис, почти не заметное. Он осторожно, почти не дыша, проник в магический канал и постарался подцепить это нечто. Оно извивалось, ускользало, но Гарри умудрился схватить это нечто, почти прокусив себе губу от напряжения. Наконец мальчик вытащил его – паразита, питающегося магией. Червь попытался было проникнуть в руку Поттера, но Панси прошептала огненное заклятие, и паразит вспыхнул. Гарри едва не свалился под стол, но чудовищным усилием воли устоял на ногах. Панси наколдовала кресло, в которое мальчик упал без сил.       Паркинсон перевела взгляд на все еще неподвижную кошку и вновь попробовала отменяющее заклинание. На этот раз оно сработало. Даже смертельно уставший Гарри разлепил глаза, распознав неучтенное движение. Кошка отмерла и зашевелилась, но на этом все не закончилось. Ее выгнуло неестественной дугой, и длинная темная шерсть начала втягиваться в кожу. Бедное существо сдавленно мяукало и дергалось. Дети наблюдали за странным действом, сцепив руки. Лысые теперь лапы начали вытягиваться, а за ними – и туловище. Хвост уменьшился и исчез без следа. И вот перед ними скулила от боли совершенно обнаженная женщина. Гарри вытаращился на диковинное зрелище, заливаясь краской. Панси же соображала быстрее. Она взмахнула палочкой, и на плечи бывшей кошки опустился серый балахон, скрыв смущающую наготу.       Больше никто ничего сделать не успел. Дверь в палату резко распахнулась, с громким стуком ударилась о стену. В дверном проеме появился Альбус Дамблдор.       – Что здесь?.. – директор запнулся, когда осознал, что в комнате присутствуют не только второкурсники, но еще и одна неучтенная взрослая женщина.