О рыцарях, пажах, суете и летнем бризе

      В апреле Проспит был прекрасен – огромные подсолнухи и робко раскинувшие лепесточки ромашки в разбитых у домов садах цвели и пахли, а солнце, хоть и начинало слегка припекать, еще не жарило. Джон улыбнулся, услышав заливистое пение птиц – явный знак того, что Верхний Город цвел ярким буйством всех оттенков желтого и пах всеми летними ароматами так сладко и притягательно, что хотелось остановиться на пару-тройку минут, думая о чем-то добром и хорошем. Но на доброе и хорошее времени у него не было совсем – пусть он и шел довольно быстро, до Башен ему еще идти и идти, а опаздывать было как минимум нехорошо. А честно говоря – и просто позорно. Джон неловко усмехнулся и поправил белоснежный, своей белизной даже режущий глаза, плащ, сползший куда-то вниз по спине – лучше он выглядеть, конечно, не станет, слишком уж велика ему одежка с отцовского плеча, но хоть на пугало огородное он не будет похож. Парень вздохнул, мысленно сравнивая себя с тонкой вешалкой или крючком для одежды – точно так же на нем лежала ткань, на его худых и острых плечах правда больше напоминавшая простыню с дыркой для головы. Но это ведь можно выдавать за особенный, отличный стиль жителя Нижнего Города, так ведь? Разумеется можно, если бы Джон Эгберт вообще имел понятие о такой вещи.       Однако понятие он имел только об одном – сейчас нужно открыть эту тяжелую позолоченную дверь, вдохнуть поглубже, до сильной пульсирующей боли в легких, и привыкнуть к яркому свету внутри здания, чтобы навсегда оставить Джона-Подмастерье в отцовской пекарне там, на улице. Этот Джон сейчас утонет где-то в разномастной толпе и сточных водах, чему Джон настоящий, уже зашедший в неожиданно узкую для такой легкой и воздушной снаружи башни комнату, был несказанно рад. Оторопев, он пристально посмотрел на сидящую в приемной женщину лет тридцати. Та пристально и даже слегка сурово смотрела на него в ответ, явно ожидая, что он наконец подаст голос. - Джон Эгберт, церемония Вознесения, ровно полдень! – Резко отчеканил парнишка – только каким-то чудом он не всхрипнул перепуганным фальцетом, как дракон, которому длинный хвост прищемили дверью, и уже почувствовал себя неловко. Женщина молчаливо кивнула и зачеркнув что-то в пергаменте, деловитым движением поправила блестящий белый наплечник, сияющий в свете тысячи и одного огонька башни словно чешуя или панцирь. - «Панцирник высшего порядка! Я их еще никогда не видел…» - С придыханием подумал Джон, через секунду уже огорошенный простой, но жесткой фразой. «Королева ждет вас наверху, молодой человек.» Джон испуганно дернулся и чуть отступил назад – голос женщины оказался уж слишком громким для такой пустой комнаты. Резко захотелось уйти, уйти поскорее назад – может, еще не поздно? Отец будет точно рад его видеть, пусть его и расстроит то, что Джон отказался от своей светлой судьбы какого-нибудь героя…       Поздно. Он осознал это уже тогда, когда понял, что прошел около десяти ступеней по золотой лестнице туда, вверх, к сводам башни и небесам. Он осознал, что ужасно боится, когда уже нажал на ручку широкой двери, украшенной желтым стеклом и мозаикой. Он осознал, что у него кошмарно дрожат руки, когда он попытался поправить очки – они чуть не рухнули на пол из-за его неловкости. - Прошу, входи и не бойся. – Голос Королевы звучал отовсюду и ниоткуда одновременно. К счастью парня, ее бледное, а возможно искусственно набеленное лицо, выражало лишь спокойствие и служебное доброжелательство. – Ты и есть «опоздавший»? Джон вздохнул и неуверенно повел плечом, униженно, однако честно кивая. Его дар опоздал уж точно – все дети прошли посвящение еще зимой, а он, как дурак, прождал до апреля, даже до сих пор и не зная, что же у него за дар-то такой. - Не волнуйся, все пройдет так же гладко – и ты сможешь обучаться вместе с остальными детьми без каких-либо проблем, мой мальчик.. – Королева поднялась со своего трона, властно поводя рукой вперед. – Теперь же, слушай меня. Встань на ту плиту с гербом нашего великолепного Проспита и вынеси ладонь вперед, над чашей. Мне нужно еще пару минут. Эгберт кивнул, послушно выполняя незатейливые инструкции. Пока его ожидание растянулось на несколько мучительно долгих минут, он пристально разглядывал искусные витражи Башни – Ведьма Времени заводила шкатулки, запуская ход часов всей Скайи, Разбойник Дыхания усмирял очередного дракона, напавшего на мирных проспитианцев и… Кто это такой?       Джон уж точно не знал, что за класс принадлежал щуплому пареньку из дома Рока. Чем-то он был похож на Рыцаря, длинным капюшоном смахивал на Сильфу или Ведьму, короткие рукава кольчуги словно достались наряду от Вора, но такого безумное сочетание разных кусков одежды не подходило ни одному из классов, что парень когда-либо знал.       Собираясь задать вопрос, Джон поднял глаза и ужаснулся – королева держала в руках абсолютно черный, словно обсидиан, нож из дерситской стали. Она тут же виновато улыбнулась, увидев его замешательство, и поспешила объясниться: - Мой мальчик, для того, чтобы пройти инициализацию, мне нужно всего пару капель твоей крови. Я клянусь, ничего серьезного. – Уверила она, осторожна взяв запястье Джона в свою ладонь. Эгберт неуверенно кивнул. Почувствовав, как сталь прорезала бледную кожу, гулко выдохнул – и проспитианские знамена заколыхались в такт внезапному сквозняку. Пару капель упало в чашу. Растворились в мутной воде, которая приобрела внезапно чистый, небесно-синий оттенок, словно у горного ручья. Воздух в комнате посвежел до легкого головокружения и Джон радостно улыбнулся, чувствуя, как его тело пробирает странное, до этого незнакомое чувство абсолютной защищенности – словно какая-то добрая и родная сущность обволокла все его тело, как скорлупа - птенца. Синий цвет въелся в гладь воды, узоры на которой стали напоминать разводы бриза. Мальчишка глянул в свое нечеткое отражение и удивленно попытался поправить несуществующий голубой капюшон, судя по ощущениям ветерка, колышущего ткань, доходящий ему до самых пят. Королева побледнела – так сильно, что белила стали казаться какими-то грязно-серыми - и с силой ударила по отражению рукой, пачкая голубую воду разводами. Джону стало ужасно неловко, он смутно почувствовал, что именно он причина ее испуга и открыл было рот, чтобы извиниться, но его перебили гораздо быстрее:       - Клянись мне, мой мальчик, что никогда, никогда никому не расскажешь о том, что ты сегодня видел. Под страхом казни, под страхом смерти, никогда… Ты клянешься? – В каком-то необъяснимом смятении пробормотала Королева, пристально глядя Эгберту в глаза.       - Я…Клянусь. Но… - Вздрогнув, он попытался задать свой вопрос раньше, чем его снова заткнут, но опоздал вновь, лишь для того, чтобы удивленно вздрогнуть от речей Королевы.       - Вот и хорошо. Это останется лишь нашей тайной. Вновь добро пожаловать на Проспит…Мой юный Паж Времени.