Золотой рассвет. Часть 1. Закат Нуменора

Свадьба королевского советника и воспитанницы Ар-Фаразона Зимрабет — теперь уже леди Зимрабет — удалась на славу. Молодая жена радостно рассматривала брачное кольцо у себя на правой руке — серебряное с сердоликом; ее теперь уже супруг сказал, что тайком сделал его специально для любимой. Церемония, клятвы, нарядное платье, пусть и довольно нелепо смотревшееся на пузатой невесте — все было как полагается. Столы в пиршественном зале ломились от всевозможных яств и напитков, гости пили, ели, кричали здравицы — вот только когда виновник торжества с издевательской усмешкой окидывал собравшихся взглядом, все испуганно замолкали и прятали глаза — к большому веселью самого советника Зигура, которого такая реакция со стороны многих людей и эльфов очень забавляла. Как-то раз он даже признался Зимрабет в том, что в детстве его так боялись в Валиноре, что Оромэ и Вана, например, категорически запрещали своему сыну Алтарэну даже приближаться к «этому чокнутому с жуткими глазами», однако это все равно не помогло — Саурон ненадолго задержался в гнездилище эрупоклонничков, что неудивительно — с таким-то папашей. Инзильмит, для которой по просьбе невесты купили очень красивое платье из ярко-зеленого шелка, все же пришла на празднество, однако сильно смущалась и старалась не поднимать глаз от тарелки, хотя ела мало — ей казалось, что с ее стороны наслаждаться угощениями было бы нескромно, и вообще прислуге не подобает здесь присутствовать. Место Гимилбэль пустовало — она очень любила путать день с ночью и бодрствовать чуть ли не до самого рассвета, а потом спать до четырех часов пополудни, однако она, на ходу протирая слипающиеся глаза, все же заявилась на свадьбу подруги детства, когда торжество было уже в самом разгаре и гости успели съесть добрую половину кушаний. — Привет, поздравляю, — бросила она Зимрабет и хотела было сесть за стол, но тут увидела рядом с предназначенным для нее местом по-прежнему скромно молчащую Инзильмит. — А эта что здесь делает? Пошла вон, я с этой Низшей без роду и племени за один стол не сяду! — А тебя никто и не заставляет, — ледяным тоном произнесла невеста, поднимаясь с кресла и смерив Гимилбэль грозным взглядом. — Предлагаю тебе выбор. Либо ты немедленно извиняешься, берешь все свои слова обратно и впредь ведешь себя подобающим образом, либо проваливаешь за дверь. Тебе никто никогда не говорил, что оскорблять чужих гостей на чужом празднике неприлично и недостойно? — А тебе никто не говорил, что прислугу и тем более Низших тварей за один стол с нами, потомками Трех Племен, не сажают? — вызывающе ответила девушка. — Тем более ты все-таки происходишь из рода… — Заткнись, если уж не умеешь себя вести, так не показывай всем вдобавок свою глупость, — ответила Зимрабет. — Я полагаю, вовсе не ты с мной возилась, когда мне в первые месяцы время от времени становилось плохо, это занятие не для благородной нуменорской девы, даже если бы ты знала о моем самочувствии. И вовсе не ты будешь помогать мне с ребенком, когда он появится на свет, не так ли? Гимилбэль съежилась; она чувствовала себя неловко, но своей неправоты не то что не хотела признавать — даже не ощущала. — Я тебе уже сказала, — продолжала ее подруга детства, не обращая внимания на притихших и замерших гостей. — Немедленно извинись и впредь веди себя как полагается либо убирайся отсюда вон. Не хочешь сидеть за одним столом с кем-либо из моих гостей — пожалуйста, не сиди, я никого не заставляю, но грубости по отношению к Инзильмит тоже терпеть не стану. Ты не обязана с ней дружить не разлей вода и вообще общаться, но будь любезна соблюдать правила приличия. Нардуминал пытался делать дочери какие-то знаки, чтобы та все-таки угомонилась и спокойно села за стол, но та, не обращая на отца внимания, побледнела, нахмурилась и убежала из зала. Зимрабет с невозмутимым видом поправила платье и снова опустилась в кресло. — Поскольку невоспитанная особа нас благополучно покинула, можем продолжать праздновать. Прошу у всех прощения за эту неприятность, — сказала она и в это мгновение, обернувшись, заметила, что муж смотрит на нее с явным уважением. Инзильмит тоже осторожно бросила на свою хозяйку благодарный взгляд, но не проронила ни слова — видимо, побоялась что-либо говорить при других гостях. *** На следующий день Исилдур оповестил сестру о том, что собирается в ближайшее время выдать ее замуж, но попросил держать рот на замке, вести себя как обычно и ни словом, ни делом не дать дяде Нолондилу понять, будто бы что-то не в порядке. Девушка обрадовалась, в душе понадеявшись, что теперь ее жизнь наконец-то изменится к лучшему, а ее троюродный брат вместе со счастливым женихом принялись в глубокой тайне заниматься приготовлениями к сватовству и свадьбе — обо всем знали только Фириэль и родители Нэстара, потому что все прекрасно знали о дурном нраве Нолондила и не хотели неприятностей. Тем временем наступила осень, начались шторма и подул северный ветер; если весна на острове выдалась необычно жаркой, то сентябрь, напротив — непривычно холодным. Заморозков еще не было, но жители Роменны ходили по улицам, кутаясь в теплые плащи и ругая неприятную погоду. Исилвэн продолжала делать вид, что ничего не происходит, и по-прежнему заниматься домашним хозяйством; тошнить ее перестало, но теперь ее мучили головокружения и боли в пояснице — к счастью, ей удавалось успешно скрывать свое плохое самочувствие от родителей. Невзирая на то, что погода была довольно прохладной, Нолондил разрешал дочери разжигать огонь в печи и камине только для приготовления еды, поскольку пытался беречь топливо, и из-за этого Лаирэндилу, и без того тяжелобольному, стало еще хуже. Девушка принялась умолять родителей позволить ей хоть немного прогреть дом, но те ответили категорическим отказом, сказав, что денег на дрова и уголь в семье и без того нет. Однажды вечером Нолондил и его жена собрались ужинать и уже сидели за столом; Исилвэн возилась у очага, разливая по тарелкам жидкую картофельную похлебку без мяса. Девушка заметила, что последние несколько дней отец как-то странно на нее посматривает, но не придала этому особого значения, и вот сейчас снова заметила этот тяжелый подозрительный взгляд. Пока она доставала из ящика ложки, Нолондил о чем-то шептался с Аэрин. — Оставь пока еду и подойди сюда, — неожиданно произнес он, грозно взирая на дочь. Исилвэн растерялась. Что бы это значило? — Я что, со стеной разговариваю, ты, коза блудливая? — нетерпеливо выкрикнул отец. — Сама признаешься, от кого нагуляла, или мне придется выколачивать из тебя палкой имя твоего дружка? — О чем ты говоришь? — девушка замерла с ложками в руке, парализованная страхом. — Ты совсем дура или притворяешься? — прорычала Аэрин. — Я сама троих родила, думаешь, ничего не вижу? Встав со стула, она с силой ударила дочь по лицу; та не устояла на ногах и упала на спину, в ушах у нее зазвенело, голову пронзила адская боль от удара затылком об угол громоздкого кухонного шкафа. — Мама, я не виновата… — заплакала она, поднимаясь на ноги и осторожно отодвигаясь подальше от разъяренных родителей. — Я все объясню… — Что ты мне объяснишь? Откуда дети берутся? И что будем делать с этой распутной тварью? — обратилась она к мужу. Лаирэндил, который в это время в полузабытьи лежал у себя в комнате, услышал рыдания сестры и брань родителей. Чувствовал он себя очень плохо — к изматывающему жару и кашлю добавилась головная боль, а спину ломило так, словно на нее положили тяжелый груз, но усилием воли юноша заставил себя подняться, поскольку понимал, что никто, кроме него, не заступится за Исилвэн. Голова у него закружилась, в глазах заплясали яркие точки, и он едва не лишился чувств от слабости и дурноты, но все же, собравшись с силами, осторожно сполз вниз по лестнице, обеими руками держась за рассохшиеся перила и стараясь не упасть. Когда он спустился в кухню, глазам его предстала жуткая картина — отец, держа сестру за волосы, бил плачущую девушку по щекам, а мать злобно требовала сказать, от кого Исилвэн нагуляла своего высерка. — Вы что делаете? — взмолился Лаирэндил, захлебываясь кашлем. — Перестаньте, вы убьете ее! Если она ждет ребенка, то поднимать на нее руку тем более нельзя! Нолондил на мгновение остановился. — Тебя не спросил, крысенка полудохлого. — Отец, не бей ее, — вполголоса прошептал Лаирэндил, по-прежнему надрывно кашляя. — И как это, интересно, она теперь оправдается? — грубо ответила Аэрин. — По-твоему, это ей надо оправдываться? — ее сын, видимо, решив, что ему уже нечего терять, с трудом распрямился, держась за дверной косяк, и бесстрашно посмотрел на родителей. — Вы на себя посмотрите, до чего вы довели и себя, и нас, а всему виной ваша непомерная гордыня. Это вам обоим нужно оправдываться в том, что вы всю жизнь не думали ни о ком, кроме себя, в особенности ты, дорогой отец. Только и можешь, что бить беззащитную девушку, так? Ты после этого не чувствуешь себя жалким ничтожеством, нет? Может, и меня сразу убьешь? Давай, мне же будет лучше. — Да что ты себе позволяешь… — Нолондил, отшвырнув дочь к стене, шагнул было к Лаирэндилу, но тут раздался стук в дверь. Глава семьи скроил недовольную рожу — кого там тьма несет в самый неподходящий момент? — Так, я сейчас быстро поговорю с тем, кто там пришел, а потом разберусь с этими двумя недоделками, — гневно произнес он и бросил грозный взгляд на Аэрин. — Будь проклят тот день, когда я взял тебя в жены, мало того, что ты сама ни на что не годишься, так еще и родила таких же грязных тварей. Выйдя в коридор, он захлопнул дверь, и Лаирэндил услышал, как в замке поворачивается ключ. Так, теперь они заперты на кухне, но ему самому было уже все равно — главное, чтобы с сестрой ничего не случилось. Тем временем Нолондил с раздраженно-озлобленным видом вышел на крыльцо к незваным гостям. К его немалому удивлению, на пороге стоял его старший племянник Исилдур вместе с каким-то юношей. — Что вам тут нужно? — скривился дядюшка, стараясь не выдать своей ярости. Нашел время припереться, вечно эти родственники не вовремя заявляются и еще учат его жить! Исилдуру было достаточно одного взгляда на Нолондила, чтобы понять, что тот однозначно не в духе. Надо вести себя крайне уважительно и осторожно — во избежание неприятностей. — Добрый вечер, — как можно вежливее произнес он. — Сегодня я пришел к вам по очень важному делу и хотел бы представить вам моего друга Нэстара. Его спутник почтительно поклонился. — Я очень рад знакомству с вами, поскольку в ближайшее время стану вашим родичем, — сказал юноша. — К сожалению, я вынужден признаться в том, что стал виновником бесчестья вашей дочери Исилвэн и хочу исправить положение, взяв ее в законные жены. — Ах, это ты, значит, у нас папаша, да? — злобно проорал Нолондил, тряхнув полуседыми спутанными волосами — несмотря то, что для потомка Элроса он был еще достаточно молод, выглядел он жутковато: щеки ввалились, под глазами залегли темные круги. — Слушай меня внимательно, ты, паршивец. Проваливай к Морготу вместе со своим дружком и защитничком, и чтоб больше я тебя тут не видел, моли Эру за племянничка, не стой он тут с тобой рядом, я б тебя просто убил на месте. С Исилвэн же я сам разберусь. Убирайтесь отсюда, пока я еще добрый и не передумал. Ты же, дорогой племянник, втолкуй своему приятелю, что трясти своим детородным органом где попало не следует, и ему еще повезло, а вот этой грязной шлюхе, которая по недоразумению именуется моей дочерью — нет. Нолондила перекосило от ярости, и Исилдур не на шутку испугался — он прекрасно понял, что все это означает. — Но, дядя, — как можно спокойнее сказал он, — неужели вы не понимаете, что мы хотим все исправить? Нэстар решил жениться на… — Я все понимаю, — рявкнул его родич. — Заткнись, молокосос, и проваливай вместе со своим дружком-развратником. С этими словами он закрыл входную дверь перед носом у племянника. Исилдур и Нэстар переглянулись; несостоявшийся жених выглядел испуганным. — Что будем делать? — прошептал он срывающимся голосом, глядя на своего друга. — Он же ее убьет сейчас. И мне кажется, будто он догадался, что я на самом деле не отец ребенка. — Попробуем все уладить, — успокоил его Исилдур. — Сейчас же пойдем ко мне и попросим моих отца и брата тоже вмешаться. Нельзя допустить, чтобы с Исилвэн что-нибудь случилось. Даже если дядя все же понял, что мы ему солгали, все равно настаивай на своем. Он не сможет ничего доказать. Он, похоже, совсем спятил, неужели не понимает, что я хочу быстро все исправить и ему помочь? — Ведь так для всех будет лучше, ты же тем более знаешь, что я не стану обижать твою сестру из-за того, что с ней случилось, наверняка ее кто-то просто обманул, — робко согласился с ним Нэстар.