Золотой рассвет. Часть 1. Закат Нуменора

С момента постройки Храма Тьмы прошло пять лет. За это время очень многое в Нуменоре изменилось к худшему, но, несмотря на это, многие Верные по-прежнему не собирались покидать свою родину и перебираться в Средиземье, хотя немало находилось и тех, кто бросал все и уезжал — они были слишком привязаны к Острову и помнили древние сказания о прекрасной Эленне, но как будто не желали понимать, в какое жуткое место она превратилась. Ар-Фаразон в очередной раз поднял для Верных налоги, что, в общем-то, никого уже не удивило. Однако людей насторожило другое: все деньги, поступавшие в казну, полубезумный король пускал на постройку громадных кораблей, превосходивших размерами все те, что создавали нуменорцы раньше. Жители страны не могли понять, зачем это нужно — ведь у Нуменора и так был огромный флот, куда еще столько? Это насторожило многих, в том числе и Амандила, и он тайком, ничего не говоря родным, отправился в столицу, чтобы попробовать разузнать, что и как. Когда он через четыре дня вернулся назад, то был напуган до полусмерти. — Король окончательно сошел с ума, — говорил он сыну, сам не замечая, как при этом нервно наматывает на палец прядь волос. — Он не иначе как под влиянием своего советника решил построить невиданную доселе армаду и отправиться на запад воевать с Валинором! Тар-Мириэль же последнее время даже на улицу не выходит — не могу понять, то ли муж не выпускает ее из дворца, то ли на нее такая черная тоска напала. — Он это… серьезно? — покосился на отца Элендил, пытаясь понять, не шутит ли тот, в самом деле. — Серьезней некуда, — вздохнул тот. — И все равно, тебе не стоило ездить в Арменелос, — сказал ему сын. — Конечно, ты узнал важные вещи, но подумал бы лучше, что творится на улицах — нельзя так рисковать! С тобой могло случиться что-то совершенно ужасное! Элендил испугался не зря: после постройки Храма Тьмы арузани окончательно распоясались — разумеется, с полного одобрения Ар-Фаразона. Спятивший глава государства, начитавшись неизвестного происхождения книг по черной магии, начал приносить кровавые жертвы Тьме в надежде на то, что ему удастся стать всесильным и бессмертным, однако добровольцы в очереди на алтарь быстро закончились — все же многие люди сохранили остатки здравого смысла, и перспектива окончить свою жизнь с перерезанным горлом, чтобы свихнувшийся монстр в короне потом мог умыться свежей кровью, а заодно и выпить бокальчик, мало кому нравилась. Старший советник пытался объяснить Ар-Фаразону, что книжки эти писал явно какой-то деревенский шарлатан, пользовавший пациентов дохлыми лягушками и привораживавший молодежи женихов и невест посредством нашептывания бессмысленного набора слов над вырванным у объекта страсти волосом и что все эти рецепты приобретения вечной юности и неограниченной мужской силы нисколько ему не помогут, но безумного короля совершенно не интересовало мнение кого бы то ни было; столь же мало внимания он обращал на мольбы и слезы напуганной жены. Когда потенциальные жертвы среди арузани закончились, а произошло это довольно быстро, Ар-Фаразон только-только вошел во вкус, и нужно было срочно что-то предпринять. Решение он нашел сразу: на алтарь можно отправлять арестованных Верных, а уж обвинить кого-то из них в несовершенном преступлении и бросить в темницу — легче легкого. Так он и поступил. Если Верные и раньше были совершенно бесправны и кто угодно из арузани мог безнаказанно сотворить с любым из них все, что взбредет в голову, то теперь чинимые морэдайн беззакония приобрели совершенно ужасающий размах: многие жители Роменны стали бояться выходить на улицу. Впрочем, такие меры предосторожности мало кого спасали, потому что люди могли вечером спокойно лечь спать, и ничто не предвещало беды, а утром проснуться и увидеть, что соседский дом неожиданно опустел и стоит с распахнутыми настежь дверями. Куда делась жившая в нем семья? Нетрудно догадаться. У Исилдура все эти годы была своя тайна, о которой он не говорил никому из домочадцев — причин было много: во-первых, он полагал, что они наверняка не одобрят его действия и заявят, что он может навлечь беду на собственную семью, во-вторых, он по-прежнему не доверял Тиндомиэль. Как волка ни корми, а он все в лес смотрит. Два года назад у Анариона родилась вторая дочь, Майвен, однако Исилдур, как и раньше, был вежливо-холоден с ее матерью. Точно так же он тщетно пытался вызвать у себя теплые чувства к маленьким племянницам, которых, несмотря на все свои усилия, против своей воли воспринимал скорее как вредных животных, а не как людей — говоря по правде, он даже к детям Мериль-Зимрабет относился лучше. Почти каждую ночь, стоило его родным заснуть, он тихо спускался на первый этаж, осторожно, стараясь никого не разбудить, надевал кольчугу, темный плащ и незаметную неброскую одежду, закрывал лицо черной повязкой, брал меч и выходил на темную улицу выслеживать арузани, которые являлись в Роменну за новыми жертвами. Он знал, что тем же самым время от времени занимается кое-кто из его близких друзей, в том числе Валандур и Анардил; таким образом им удалось спасти от жестокой расправы уже многих жителей города. Ар-Фаразону, безусловно, докладывали об очаге тайного сопротивления в Роменне и об убийствах гвардейцев из Тайной стражи: король был вне себя от ярости, но довольно долгое время ему не удавалось выследить преступников. К сожалению, во многих случаях Исилдур и его товарищи уже ничем не могли помочь тем, кого арестовали морэдайн — так, например, погиб Эремир, давний приятель Элендила. Беднягу схватили по совершенно абсурдному обвинению в том, что он якобы был эльфийским шпионом, пытками и издевательствами вытрясли из него признание в мнимом преступлении, а потом жестоко убили в Храме Тьмы. Потом бесследно пропала его старшая дочь Ирильдэ, которую Исилдур помнил еще совсем девочкой — пошла за лекарством для заболевшей сестренки и словно в воду канула; младшая, Аданэль, так и не получив никакой помощи, в итоге умерла от горячки, а жена Эремира и мать девушек от горя сошла с ума и наложила на себя руки — ее единственного брата тоже казнили морэдайн. С соседкой Нилуинзиль Исилдур по-прежнему продолжал можно сказать что даже дружить, благо ее родители не были замечены ни в посещении Храма Тьмы, ни в одобрении кровавых злодеяний короля. Девушка сдержала свое обещание и, когда ее кошка наконец разрешилась от бремени, подарила соседу одного котенка — черного с белым бантиком. Маленький Элендур был очень рад подарку и вовсю возился со зверьком, а его отец, время от времени беседуя с Нилуинзиль обо всяких повседневных делах, про себя думал, что соседка, на его счастье, даже не подозревает о том, чем он занимается ночью. У Элендила общение сына с юной мораданэт вызывало подозрения вполне определенного характера, и он каждый раз, увидев его разговаривающим с девушкой, устраивал ему разнос — правда, так, чтобы Фириэль не слышала: к обеим своим невесткам он относился неизменно хорошо и не хотел расстраивать ни в чем не повинную женщину намеками на измену мужа. Исилдур покорно выслушивал нотации родителя, пытался оправдываться, объясняя отцу, что ничего у них с Нилуинзиль нет, не было и не будет, а ночью, дождавшись, когда все родичи заснут, потихоньку, чтобы не разбудить жену, выскальзывал из постели и снова отправлялся в город — выручать из беды тех, кого еще можно спасти от зверств арузани. Однажды в середине сентября, когда Исилдур проходил по какой-то улочке недалеко от порта, его глазам предстало жуткое зрелище. Славящийся своей изуверской жестокостью начальник Тайной Стражи Миналбэль и трое его подручных окружили во дворе одного из домов семью Верных — молодых родителей с двумя маленькими детьми на руках. Судя по всему, этих людей недавно вытащили из собственных постелей и выволокли на улицу, потому что оба были в ночных рубашках и дрожали от страха и холода. — Ну так что? — с глумливым торжеством в голосе провозгласил Миналбэль. — Решайте все-таки что-нибудь, у меня не так много времени. Вы отдаете мне на выбор любого из ваших сыновей, младшего или старшего, для жертвоприношения в Храме, а сами можете с оставшимся сваливать в Эндорэ. Не решитесь — сдохнете на алтаре все вместе. Мать зарыдала в голос, прижимая к груди детей, ее муж принялся молить Миналбэля о пощаде, но тот только ухмылялся. — Знаешь, я тут недавно тоже арестовал одну семейку, у них, правда, было четверо недоносков. Предложил им то же самое, тоже начали ерепениться. Я нашел на них управу: посадил их всех в одну камеру, а на младшего вылил две бутылки масла и поджег, после чего засов закрыл и пошел спать. Они посидели ночку в компании обгорелого полутрупа, который еще шевелился, а к утру быстренько сами решили, кем еще пожертвуют. Могли бы свалить впятером, но их по причине собственной дурости осталось только четверо. Мне, право слово, хотелось посмотреть, сколько их отродье еще проживет, но я добрый — тюкнул его табуреткой по голове да на заднем дворе закопал. — Послушайте, — снова взмолился глава семьи. — Я согласен стать жертвой Морг… Мелькору. Я добровольно согласен, если вы отпустите мою жену и детей. — Нет. Вы в качестве жертвы меня не устраиваете. Только на моих условиях. Выбирайте любого из ваших сыновей, я еще раз повторяю. Миналбэль и гвардейцы не ожидали, что из темноты к ним внезапно шагнет какой-то высокий человек с закрытым лицом. В руке у неизвестного был обнаженный меч, которым он тут же снес голову одному из арузани, а второго проткнул насквозь — не спасла и кольчуга. Третий с перерубленной шеей упал в грязную лужу у стены дома, но сам глава Тайной Стражи успел выхватить оружие и приготовился драться с непрошеным защитником Верных. Миналбэль был неплохим бойцом, но он оказался совершенно не готов к тому, что его противник окажется левшой: морадан приготовился отбить атаку слева, но внезапно получил удар в правый бок — клинок наискось вошел ему в легкое через печень и диафрагму, и он тяжело рухнул наземь, захлебываясь собственной кровью. Исилдур вздохнул с облегчением и вытер меч полой плаща. Молодые супруги, которых он спас от Миналбэля и его дружков, смотрели на него круглыми от удивления и ужаса глазами, словно еще не веря в счастливое избавление. — Быстро собирайте самое необходимое, бегите в порт и сматывайтесь отсюда на первом же корабле еще до рассвета, — глухо произнес старший сын Элендила. — И не вздумайте никому сказать даже слово о том, что и кого вы здесь видели. С этими словами он скрылся в темноте, будучи совершенно уверенным в том, что на этот раз его ночное приключение не останется незамеченным. Мертвых гвардейцев наверняка скоро найдут, начнут расспрашивать людей в городе, кто что видел… ну что ж, даже если его и схватят, он умрет с осознанием того, что поступил по совести и спас от чудовищной участи в Храме ни в чем не повинное дитя. Добравшись до дома, Исилдур привел себя в порядок, сжег в печи забрызганную кровью одежду, спрятал оружие, а когда его родные проснулись, то застали его в столовой мирно пьющим чай — он объяснил им, что ему якобы почему-то не спалось и он встал раньше всех. Утро прошло как обычно, днем они вышли погулять в сад — соседи-морэдайн у себя за забором собирали яблоки, при этом Нилуинзиль старательно делала вид, будто не знает Исилдура, а ближе к обеду на дороге появились какие-то люди в одеяниях гвардейцев Тайной Стражи. Старший сын Элендила прекрасно понял, что это однозначно за ним, и решил, что попробует отпираться до последнего. Главное, чтобы с его родными ничего не сделали, а то получается, что он спас чужих людей, но при этом навлек беду на собственную семью. Не зря он тогда говорил отцу, что не хочет жениться. Когда гвардейцы приблизились к их дому, Гимильзагар, отец Нилуинзиль, вдруг узнал среди них своего знакомого. — О, привет, Ломизир, — окликнул он его. — Какими судьбами в наших краях? Я так понимаю, на чашечку чая не заглянешь? — По долгу службы, — ответил гвардеец. — Вчера ночью убили Миналбэля, нашего начальника, и есть подозрения, что это дело рук вашего соседа Нилузана. — Нилузана? — Нилуинзиль изобразила на лице искреннее удивление, краем глаза заметив, что оцепеневший Исилдур смотрит на незваных гостей остановившимся взглядом. — Быть такого не может, он же вчера у меня ночевал! Это какая-то ошибка, он никак не мог убить Миналбэля, потому что никуда не отлучался из нашего дома. Девушка говорила довольно громко, и Элендил с Фириэлью прекрасно услышали ее слова. Жена Исилдура разрыдалась и, на чем свет стоит проклиная неверного мужа, кинулась в дом, закрыв лицо руками. Его отец посмотрел сначала на гвардейцев, потом на мораданэт, а после этого на сына; где-то на минуту повисло гробовое молчание. — Нечестивец! — заорал он на растерянного сына. — Так вот где ты пропадал ночью! Уж лучше б ты, право слово, кого-нибудь убил! Да как ты мог! Лорд Гимильзагар, как вы могли допустить, что этот распутный негодяй испортил вашу дочь? Вы-то сами куда смотрите? — Почему испортил? — пожала плечами Нилуинзиль. — Что вы на него кричите? Мы с вашим Нилузаном просто друзья, и я девственница, если хотите, можем сейчас же позвать повитуху, она меня осмотрит и подтвердит вам, что ваш сын ни в чем не виноват, а я никогда не знала мужчины. — Позволил бы я своей дочери развратничать с женатым человеком! — поддержал ее отец. — А что до нее и Нилузана… я, говоря по правде, не одобряю того, что она дружит с Верным, но дело ее. Я могу подтвердить, что ваш сын вчера ночевал у нас, но спали они с моей дочерью в разных комнатах и никакими гнусностями не занимались. Так что, дорогой сосед, не воображайте себе Тьма знает что. Исилдур в душе почувствовал огромную благодарность к Гимильзагару: пусть он и морадан, но очень неплохой человек, поддержал ложь дочери и не стал сдавать соседского сына Тайной Страже. — Знаете, я наслышан о том, что вы, морэдайн, уже давно превзошли все другие народы Арды в искусстве разврата! — не унимался Элендил. — Вы знаете много способов осквернить девушку… не лишая ее целомудрия. Вот, наверное, и ваша дочь… — Ты что, совсем мозгами съехал, Светлый недоумок? — покрутил пальцем у виска сосед. Гвардейцы, наблюдая за безобразной перебранкой с интимными подробностями, давились от смеха, а потом повернулись и медленно побрели назад. Исилдур понял, что опасность, к его величайшему счастью, миновала, но что ему придется сегодня еще вытерпеть от отца… лучше об этом не думать. *** Дома Элендил, конечно, не успокоился и продолжил возмущаться безнравственным поведением сына. Если поначалу в душе Исилдура еще теплилась надежда на то, что отец понял замысел соседей и просто решил им подыграть, то потом он понял, что был чересчур наивен. — Зачем я только вышла за тебя замуж! — горько плакала Фириэль. — Чем я тебе не угодила? Неужели я такая плохая жена, что ты готов проводить ночи с соседкой? Ты на меня уже который месяц не смотришь! — Послушайте меня, — пытался оправдаться Исилдур. — Я вам еще раз объясняю, что Нилуинзиль сказала правду, но правдивы ее слова только наполовину. Я действительно с ней не спал, делать этого не собираюсь и никогда не собирался. Однако ночевал я не у нее. Я и в самом деле убил начальника Тайной Стражи, потому что он хотел отправить в Храм семью из Портового переулка. Она просто в душе добрый и хороший человек и не хотела, чтобы нас всех казнили, потому и солгала. — Поклянись мне, что у тебя с ней ничего не было! — вытерла слезы Фириэль. Исилдур долго уверял супругу в том, что верен ей и что она его первая и единственная женщина. Отец снисходительно слушал старшего сына, а потом произнес: — Хорошо, допустим, все было именно так, как ты говоришь, но я советую тебе не терять бдительности. Я не думаю, что мораданэт просто так сказала, что ты якобы ночевал у нее — не верю я в доброту морэдайн. Наверняка на тебя глаз положила, держись от нее подальше.  — Да, отец, — покорно кивнул Исилдур, и в этот момент в дверь постучали. Элендил пошел открывать и увидел на пороге своего отца. — Прекратите ссориться, вся улица слышала, как ты тут сына в супружеской измене обвинял, — произнес вместо приветствия Амандил. — У нас есть дела поважнее, и мне нужно с вами поговорить. Ты помнишь, что я недавно говорил тебе про огромную армаду, которую строит король, и про его безумные планы начать войну с Валинором? Мы должны что-то сделать и как-то это предотвратить. — Идите в столовую и там поговорите без лишних ушей, — посоветовал им Исилдур, имея в виду свою родственницу — бывшую мораданэт. Амандил и Элендил растерянно кивнули и заперлись в комнате. Исилдур стоял под дверью, будучи готовым в случае необходимости отвлечь Тиндомиэль, которой он по-прежнему не доверял, и слышал обрывки некоторых фраз. «Речь не идет о предательстве, я должен стать вестником, как Эарендил, и попросить Манвэ вмешаться». Неужели его дед собирается, как и их далекий предок, плыть в Валинор и молить Валар о заступничестве? Через несколько дней Исилдур снова встретил на улице соседку Нилуинзиль. — Слушай, у меня тут к тебе дело небольшое есть, — сказала она ему после того, как они перекинулись с ней парой фраз о погоде и он поблагодарил ее за заступничество и извинился перед ней за безобразное поведение отца. — Тут из столицы письмо привезли, кажется, это для твоего деда, князя Амандила. Передай ему. — Хорошо, передам, — Исилдур взял у девушки запечатанный конверт. — Ты тут, кстати, не один такой — за других заступаешься, — вдруг сказала Нилуинзиль. — Однажды я увидела на улице семью Верных, они шли с вещами к порту, видимо, собирались ехать на материк. Я заметила, что за ними идут гвардейцы во главе с этим гадом Миналбэлем, которого ты убил. Они наверняка арестовали бы их по дороге, но я подошла к той семье и привязалась к ним с разговором — так и торчала рядом, пока они не сели на корабль. У меня отец в… Эндорэ был достаточно влиятельным лицом, и Миналбэль это знал, поэтому побоялся лезть. Так я им все удовольствие и обломала. *** Зайдя вечером того же дня вместе с отцом в гости к деду, Исилдур тайком положил нераспечатанный конверт тому на письменный стол — он не имел привычки читать чужие послания, но подумал, что простой кусок бумаги, кто бы его ни написал, никак не может таить в себе опасность. Амандил перед сном обнаружил в своей комнате письмо. Он сильно удивился, поскольку у него даже и мысли не возникло о том, что его могли принести ему сын или внук, а больше никто в его дом не приходил. На конверте стояло «Князю Амандилу Андуниэ лично в руки», подписи не было. Теряясь в догадках, он вскрыл послание. «Амандил, я знаю, что ты меня ненавидишь и думаешь, что это я виновен во всех твоих бедах, но послушай хоть раз разумного совета. Мы оба понимаем, что король безумен, и я знаю, что ты замыслил, однако мой дядя Манвэ — еще худший изверг, нежели Ар-Фаразон, ты не представляешь себе, на что он способен. Эарендил так и не вернулся из Валинора, и та же участь ждет тебя — ты не вернешься оттуда и никогда больше не увидишь свою семью, хорошо, если тебя вообще не убьют на месте. Я не просто так сбежал из благословенного Амана. Не плавай туда, иначе это путешествие станет последним в твоей жизни. Лучше отправляйся с родными в Эндорэ, потому что король, чует мое сердце, тоже кончит плохо. Старший советник Зигур, он же Саурон». Князь Андуниэ с нескрываемой ненавистью скомкал письмо и бросил его в камин.