Стрелок

«Вот и все», - в очередной раз пронеслось в моей голове. – «Отбегался. Отстрелялся». Я уже с трудом чувствовал окоченевшее от холода тело. На сознание начала медленно наплывать какая-то густая пелена, мысли ворочались тяжелее. Во рту было сухо как в пустыне. Как же я устал. Хочется закрыть глаза и, наконец, заснуть. Навсегда. Вот только боль от ран и переломов продолжала мучить меня, впиваясь в мозг, точно когтями. А ведь я уже собирался покинуть отряд и вернуться домой. Какая ирония. После всех пережитых битв, именно эта стала роковой. Наверное, старый Вилли был прав, говоря, что только дураки строят планы на будущее, будучи солдатами на войне. На мое веко упала капля. А потом еще две на губы. Мелкий дождь тонко заморосил по уже успевшей остыть земле. Я поморщился. Никогда не любил такую погоду. Я почему-то вспомнил прошлое лето.

* * *

«Воистину, война – самая ужасная вещь, которую сотворил человек. В ней нашли отражение все грехи и все пороки, она есть квинтэссенция людской мерзости», - именно так говорил о ней Отто фон Надлер, дворянин из Штутгарта, в чьем доме я некогда имел честь служить писарем. И хотя я не мог не соглашаться с его словами, которые с горьким постоянством находили свое подтверждение в моем опыте, таким как я, наемникам, война давала свой хлеб и выгоду, хоть и, в конце концов, обычная цена за все это – жизнь. Поэтому, как только император и протестантские князья подписали пакт о мире и соблюли все прочие необходимые церемонии, а глашатаи и сплетни разнесли эту новость почти по всей империи, стало ясно, что с этого момента наши кошельки начнут худеть со страшной силой. Банды, наниматели которых отказались от их услуг после вести о мире, по-разному переносили это время. Одни становились разбойниками, терроризирующими тракты, деревни и даже города, другие – покидали страну с целью найти битвы и заказчиков в чужих землях. Компания могла и просто распасться, чаще всего из-за перебоев в выплате жалования и вызванными этим обстоятельством конфликтами внутри группы. Под мирным небом не было места такому количеству солдат, которых породила эта война. Поэтому то, что нашей «Счастливой пуле», благодаря связям капитана, удалось наняться к саксонскому курфюрсту, можно было считать удачей Нас, вместе с еще двумя другими бандами, перебросили в деревню Шальбен, что находилась к югу от Дессау, в лесистой долине, сравнительно недалеко от одного из притоков полноводной реки Мульде. Еще совсем недавно, во время боевых действий, контроль над этим довольно немаленьким поселением и его речным портом поочередно перехватывали наемники саксонского курфюрста и армия императора, так что местные изрядно натерпелись от таких неразлучных с войной явлений как жестокость, насилие, мародерство и грабежи. Несмотря на официальное объявление мира между воюющими сторонами, людей все еще не покинуло недоверие и страх, взращенные в их душах за эти лихие годы. О тяжелой жизни и случившихся горестях не давали забыть заброшенные дома, разоренные армиями, мародерами и разбойничьими бандами, покинутые ремесленные мастерские и торговые лавки на Центральной улице, то и дело встречающиеся пепелища. Высокая и темная стена леса, охватившая местность своим неровным кольцом, казалось, еще более усугубляла эту унылую картину. Из Шальбена уходили две дороги. Одна – узкий, на которой с трудом разъезжались две телеги, тракт, который дальше соединялся с большаком, ведущим в сторону Лейпцига, другая вела к реке и имела весьма важное значение для деревни: по ней доставляли бревна, которые затем сплавляли по воде в порт на Мульдэ, а затем и в Дессау. Также начинали рубить просеку на запад, но куда конкретно она должна была вести, я не знал. Главная задача для всех стянутых в это саксонское захолустье сил состояла в охране и патрулировании местности в районе деревни и у берегов Мульде, отведенных под строительство причалов и складов. Контроль над рекой, ее портами и переправами имел в глазах военных советников Иоганна Георга значительный стратегический вес, поэтому после заключения мирного договора и вывода из его земель последних шведских частей, курфюрст с одобрения императора решил стянуть сюда некоторые силы. Многие понимали, воцарившийся мир – лишь небольшая передышка для истерзанной страны. Угрозы со стороны соседних государств – Франции, Швеции и Польши, еще висели над нашими землями. Поэтому, несмотря на то, что последние два месяца сражаться приходилось лишь с тренировками по стрельбе и сабельному бою, скукой, тупой тяжелой работой и, довольно часто, с похмельем, никого не покидала тревога начала новой войны. Все, как в последнее время поговаривал наш каптенармус, «задницами чуяли, что еще прижжет». И я в том числе. Европа по-прежнему была пороховой бочкой, готовой взорваться от любой искры. В принципе, Шальбен можно было бы назвать скучным местом, пусть и имеющим определенное стратегическое значение, если бы не одно «но». И это самое «но» было связано с лесной дорогой из деревни к тому самому со всех сторон важному речному притоку, о котором я упоминал ранее. Там пропадали люди. Причем чаще всего из военных кругов – солдаты и офицеры, то есть те, кто обычно носили при себе оружие. Это не могло не вызывать чрезвычайного волнения и страха не только у тех, кому так или иначе приходилось пользоваться тропой до реки, но и у командования компаний. И хотя быстро и оперативно была выдвинута официальная версия о банде партизан-протестантов, не согласных с Пражским миром, у тех, кто участвовал в поиске пропавших, она вызывала большие вопросы. Во-первых, люди просто пропадали. Бесследно. Лес неоднократно прочесывали, находили одежду, оружие, другие личные предметы пропавших, видели кровь и следы борьбы, но ни одного трупа. Во-вторых, несмотря на все усилия следопытов и поисковых собак следы, которые могли бы вывести к пропавшим или нападавшим, так и не были найдены. После такого в протестантских повстанцев уже мало кто верил - с ними такие факты соотносились слабо. Уже потом, когда наш отряд покинул Шальбен и двинул на север, то сидя у костра или лежа перед сном, я часто вспоминал о той безумной ночи на исходе лета. И о словах, услышанных мной тогда. Когда я сам для себя пытаюсь обозначить начало событий, которых мне никогда уже не забыть, то первым почему-то вспоминается вечер, когда мы с Томом отправились мыть сапоги к речушке, перед тем как заступить в ночной патруль. Я стоял по щиколотку в воде, спрятавшись от вечернего, но все еще горячего, солнца под дырявой тенью от растущей на берегу лиственницы. Зарывшись ступнями в мелкий серый песок, мы с моим другом ритмично орудовали тряпками, пытаясь оттереть ботфорты от засохшей грязи. Несмотря на жару, почти не ослабевшую даже к вечеру, вода в речушке была почти ледяной. Вверх по ногам начинало неприятно подниматься онемение, и я уже начал думать, что стоило не лениться и пройти-таки несколько сотен рут до лесного пруда. Вода там, конечно несколько мутная, но зато и гораздо более приятная в температурном плане. - Ух, и холодрыга! – пожаловался Том, погружая тряпку в воду. – Я уже пальцев на ногах не чувствую! И зубы сводит. - Ну, так заканчивай быстрее и иди на берег, - отозвался я, мысленно согласившись насчет зубов и пальцев. – А то простудишься еще, да и нас всех перезаражаешь. - Да я, наверное, уже пойду. Апчхи! – оглушительно чихнул мой друг. Я услышал, как захлопали крыльями потревоженные птицы. – В воздухе зной, а тут как в проруби! Ладно, грязи у меня немного осталось, закончу на берегу. И так уже порядочно замерз. - Ах! – вскликнул я, чуть не выронив соскользнувший из пальцев сапог. Высушивать его изнутри было бы той еще морокой. – Даже не верится, как на такой жаре вода еще не прогрелась. - Течение быстрое и подземные ключи, наверняка бьют, – Том вышел на берег и сел на поваленную сосну, подставляя солнцу свои окоченевшие ноги.– Это же не пруд и не озеро. Да и чего тебе бояться? Ты, судя по тому, сколько я тебя знаю, вообще не болеешь, наверное. - Не так уж долго ты меня знаешь, - я вышел из воды и сел на поваленное бревно рядом с ним. - Почти два года уже,– возразил мой товарищ, вытирая насухо грубую кожу ботфорт. – Для нашего брата это очень много. Вспомни, как той осенью под Магдебургом попали в бурю с дождем, таким холодным, что всех на следующий день озноб и насморк прошиб, а ты даже не чихнул ни разу. Или когда мы с тобой тот пирог с яблоками съели, и мне потом все кишки вывернуло, а тебе хоть бы что. - Ты с тем пирогом еще полбутылки какой-то травяной сивухи употребил. Я так делать не рискнул, - я пожал плечами. – Ну и здоровье у меня хорошее всегда было. А после того дождя не я один здоровый остался. Эрвин тоже, по-моему, не заболел. - Ну, может и так, - согласился Том. – Но, все же, интересно как-то с тобой получается. Да и в случайности я не очень верю. Ты, случаем не заговоренный? От болезней? - Думаю, это было бы неплохо. – рассмеялся я, отряхивая ноги от песка. – Не болеть – это весьма здорово. Но нет. Здоровье, хорошее, говорю же. - Везет тебе. А-апчхи! – Том достал не совсем свежий платок в коричневый горошек и звучно высморкался. – Но все равно, что-то в тебе есть такое, хоть ты и говорить не хочешь. Я, брат, такие вещи чую. - Ну, чуй, раз чуется. Только чуйку не простуди. Сразу же после этих слов он снова чихнул. - Ну вот, - раздосадовано произнес он, надевая сапоги. Затем встал и застегнул пояс с саблей. – Еще заболеть мне не хватало. Терпеть не могу болеть в такую жару. Такое чувство, что тебя сам дьявол огнем мучает. – Том поднял голову и посмотрел на начинающийся закат. – Солнце начинает садиться. Пошли, а то с нас шкуру спустят, если опоздаем в патруль. Покинув берег, мы вошли в маленькую сосновую рощу. Мне всегда нравилось это место и его успокаивающая атмосфера. Игольчатые кроны высоких сосен защищают от солнца и жары. Деревья медленно скрипят и качаются на ветру, изредка вскудыкнет горлица или пропоет другая птица. Если хорошенько прислушаться, можно услышать как течет родник возле прибрежного склона. Вода в нем мягкая и приятная на вкус, хоть и холодная до зубной боли. Все пахнет свежестью и спокойствием. Если бы не служба, я бы обязательно вздремнул здесь часок после хорошего обеда. Остальные леса в округе обычно были чащами, такими дремучими и плотными, что днем было темно как ночью, не говоря уже про тот, где люди пропадали. - Слушай, Каспар, - сказал Том, перешагивая через бегущий вниз по склону лесной ручеек, - насколько я помню, патруль у нас на Кузнечной улице? - Вроде бы, да. – Я задумался, припоминая график, который когда-то видел в кабинете капитана. - Гюнтер, Вольф и братья Криспе сегодня Центральной, Йохан и Вилли будут на… не знаю, как называется, там еще бондарная мастерская и рыбой воняет. Так что просто исходя из логики, мы попадаем на Кузнечную. - Отлично! – просиял он. Его рыжие усы растянулись в усмешке. - Там есть проулок, ну, помнишь, за почтовой станцией? Так коли туда завернуть и прямо пройти до конца конюшен, а потом чуть левее взять – окажешься у трактира, только с задних дверей. Можно будет постучаться и попросить что-нибудь для поднятия настроения в скучную ночь. Макс отличный парень, уверен, что не откажет. - Почему бы и нет, - поддержал его я, бросив невольный взгляд на пробежавшую перед нами белку. Пушистый зверек прыгнул в заросли дикого шиповника, а после зашуршал где-то в траве. – Но лучше в меру. Дежурство, все-таки, да и утром, можно очень пожалеть, если перебрать. - Само собой, мой друг, - согласился Том. – Само собой. Роща кончилась, выпустив из себя тонкую, словно нить тропинку через желтое море зреющего рапса. Мы быстро пересекли это поле под шум тысяч цветов, и вышли на дорогу, ведущую в деревню. Первое, что обычно бросается в глаза на подходе к Шальбену – темная и узкая готическая башенка старой кирхи на Центральной улице, главная местная достопримечательность. После того как деревня осталась без священника, кирха пришла в запустение, стены покрылись пятнами обвалившейся штукатурки, крыша обзавелась грубыми заплатами. Во время прошлогодней бури, ветер раскачал колокол так сильно, что он сорвался хомута и рухнул, напоследок гулко огласив окрестности последним звоном. Очень многие увидели в этом недобрый знак. Разминувшись с почтовым возом, мы прошли за ворота в деревню и оказались на Центральной улице. Это самая большая улица Шальбена шла через деревню напрямик, рассекая ее на две, почти равные половинки и заканчивалась возле грушевых садов. Здесь были сосредоточены все самые главные места и постройки: торговые лавки, уже упомянутая мной ранее кирха, домик управляющего, военный штаб и, конечно же, трактир. Последний, как иногда отмечал Том, склонившись над кружкой пива или шнапса, был самым лучшим местом на несколько сотен верст, ввиду отсутствия борделя. Для того чтобы, собственно, заступить в патруль нужно было «принять пост», т.е. зайти к ответственному офицеру, продемонстрировать свое оружие и его состояние, а после отметиться в журнале. Обязанности дежурного офицера в нашей компании обычно исполнял лично капитан, лишь один раз за его столом в штабе сидел командир артиллерийского расчета. Наше с Томом дежурство должно было начаться аккурат после захода солнца и, судя потому, что оранжевый диск солнца уже почти касался горизонта, нужно было поспешить. Ни мне, ни моему товарищу совершенно не хотелось быть наказанными за опоздание. Штаб, где заседали командующие трех наемничьих отрядов, расположился возле опустевших торговых рядов. Это большое двухэтажное здание с каменным фундаментом и белыми стенами, пронизанными темной сеткой фахверковых перекрытий, было, пожалуй, вторым по красоте в деревне и, судя по все еще висевшей над входом шильде, некогда принадлежало местному отделением Ганзы или другой купеческой гильдии. Такое место просто не могло не привлечь мародеров и всех прочих не стесняющихся позариться на никем не охраняемое добро, поэтому еще совсем недавно обстановка большинства помещений состояла лишь из стен с осыпающейся штукатуркой, да нескольких, по-видимому, особенно тяжелых и высоко подвешенных канделябров. Необходимый минимум мебели был в срочном порядке заказан в какой-то столярной мануфактуре Дессау, а до этого роль столов и стульев для наших офицеров исполняли бочки и ящики. Мы обменялись дежурными приветствиями с караульными (сегодня это были ландскнехты «Баварских волков»), я уверенно потянул за ручку двери, отозвавшейся жалобным скрипом петель. Пройдя в просторный вестибюль, обшитый свежей ольхой, сразу поднялись по лестнице на второй этаж и свернули в дальний правый коридор, в конце которого и был нужный кабинет. Я вежливо постучал костяшками пальцев в дубовую дверь и, дождавшись разрешения, вошел. - Быстрее давайте, где вы шляетесь? Закат уже случился! – глава «Счастливой пули», капитан Якоб Гольцфер явно был не в духе. Крякнув от натуги, он потянулся к бочке с частично разобранными клепками, которая явно служила чем-то вроде тумбы. Вытащив оттуда журнал, хлопнул им по столу – Отмечайтесь и бегом на Кузнечную, сегодня работаете там. Том обмакнул большое белое гусиное перо в чернильницу и поставил крестик в поле, на которое командир указал пальцем, после чего передал перо мне. Капитан знал о моем умении читать и писать, поэтому мне было позволено найти свое имя в таблице самостоятельно. Как только я поставил отметку, Гольцфер оттащил журнал к себе и пробасил: - Оружие не пропили еще? – он подозрительно прищурился. – К осмотру! Мы вытащили сабли из ножен и положили на стол. Капитан поочередно покрутил их в руках. Немного поцокал языком и задержал взгляд на моей. Я немного напрягся. - Каспар! - Да, капитан? – отозвался я, строя догадки о том, что ему могло не понравится. - Пятно видишь? Вот здесь, у кромки. Скоро ржаветь начнет, если не будешь порядочно ухаживать за клинком. Ладно, а теперь пошли вон охранять порядок этой тухлой деревни! Мы не стали задерживаться. Про себя я порадовался, что не получил никакого наказания. Командир справедливый человек, но в плохом настроении можно было нарваться на неприятности, если чем-то разочаровать его. Уже был такой опыт. Солнце тем временем уже превратилось в тонюсенькую полоску на краю земли, окрашивая этот день своими последними лучами перед синими сумерками. Мы дошли до поворота возле плотницкой мастерской, который вел в переулок, связывающий главную улицу с Кузнечной. Эта улица шла по западной границе деревни почти параллельно Центральной и упиралась в сгоревший амбар. На улице было десять дворов, кожевенная мастерская и, собственно, кузница. Маршрут короткий и, откровенно говоря, скучный. Мне оставалось надеяться лишь на то, что Том и в этот раз будет развлекать меня байками и анекдотами. Причем желательно до конца нашей смены. Бороться со сном становится особенно тяжело перед рассветом, уж я это знал. - Ну, что? – Том деловито посмотрел в конец улицы и подтянул пояс с саблей повыше – Пришла пора нам стать зорким оком закона и справедливости, неустанно бдящим за хрупким спокойствием этой достопочтенной улицы! Я едва подавил смешок. Сейчас хрупкому спокойствию Шальбена могла угрожать только полная ерунда, вроде потасовки пьяниц у трактира или излишне страстных стонов где-нибудь на сеновале. Несмотря на неспокойное время для страны, породившее множество разбойничьих банд и просто лихих людей, не сильно обремененных моралью, мало кому вздумается грабить и убивать под носом у нескольких сотен вооруженных солдат. Поначалу еще бывали драки между наемниками из разных банд, но суровые наказания, свели эти конфликты почти к абсолютному нулю. Возможно, я слишком рано начинал привыкать к более спокойной жизни, но сомнений в том, что дежурство будет просто спокойной прогулкой взад-вперед по улице, у меня не было. - Сегодня Грег со своими парнями ходили в лес, - вдруг вспомнил Том, когда мы проходили мимо чьего-то заросшего виноградом забора. - Знаешь? - Да, припоминаю, что слышал такие разговоры. Кажется, утром у цейхгауза, двое его людей говорили, что собираются на разведку - как и всегда, упоминание этого странного места невольно заставляло нутро похолодеть. Я невольно бросил взгляд вправо, поверх покрытых сеном крыш, где на горизонте лес вгрызался в небо темными зубами деревьев, - Нашли что-нибудь? - Нет. Совершенно ничего. Как будто и не было ничего,– в голосе моего приятеля слышалась досада. - Не знаю. Плохое какое-то там место. Чертовщиной веет. - Ты так думаешь? - Да. А ты что скажешь? Сам же говорил, что не веришь во всех этих разбойников. Два случая уже было, за два неполных месяца. Сначала тот кавалерист из «Разящих храбрецов» или как там себя эти хвастуны называют, вот, значит, повел какую-то кралю на романтическую прогулку под луной по лесной дороге, да там оба и сгинули, потом дозорные, что со смены возвращались, тоже пропали. Партизаны и разбойники. Ха! – Том раздраженно фыркнул. - Ставлю кружку лучшего пойла, что есть у Макса, что никто из офицеров сам не верит в эту чушь, кто не полный дурак, конечно! Ни одного тела не нашли. Ни-ко-го! Четыре человека просто исчезли, провалились вникуда. Чертовщина и колдовство там замешаны, вот ей-богу. - Исчезновения действительно очень странные. Сам знаю. И, говорят, до нашего появления здесь люди тоже пропадали. И так же бесследно, – добавил я. – В таком случае легко поверить в чертовщину, но что там действительно случилось, пока неизвестно. - У тебя есть еще версии? – нетерпеливо спросил мой товарищ. - Как-то перед сном я думал обо всем этом, – подумав о постели, я зевнул. – У-а… Может статься, они все сознательно покинули Шальбен? По реке, например. - Маловероятно. – Том задумчиво покусал губу. - У всех из них здесь остались почти все вещи, в том числе слишком ценные и слишком нужные, чтобы вот так их бросить. Нет. Что-то в этом лесу есть плохое и зловещее. Как будто не от мира сего. Злые силы к этому причастны, я так думаю. - Впрочем, их могли и убить, - я продолжил размышления, - потом сбросить в реку, чтобы тела унесло течением. - Это уже проверяли, - отмахнулся Том. Мы снова дошли до амбара и развернулись. – И вниз по течению ходили, и в соседних деревнях спрашивали. Я вот еще про болота думал, но местные говорят, что их здесь отродясь не было, да и мы не нашли ничего. Вот так оно все, мой дорогой друг. В любом случае, чем дальше мы от этого растреклятого леса, тем лучше. - Согласен, – кивнул я, и, задумавшись, посмотрел в небо. Луна тускло блестела, выглядывая из-за тонкой рвани облаков. А всё тем временем медленно погружалось в сон. С полевых работ возвращались запоздавшие крестьяне, трактирные пьяницы пошатываясь разбредались по домам. В окнах гас свет, запирались двери и ставни, стихали людские голоса. Синие сумерки темнели, чтобы вот-вот обратиться черной ночью, слабо подсвечиваемой лунным светом. Мы решили, что наступило самое время сделать наше дежурство чуть более приятным и заглянуть к трактирщику. Срезав путь через дворик кожевенной мастерской, и ловко преодолев несколько заборов, мы добрались до постоялого двора. Подойдя к тяжелой, почти как в нашем штабе, дубовой двери, Том постучал в дверь и мы стали ждать Макса. Через некоторое время за деревянными стенами послышался топот и тяжелое сопение. Дверь отворилась и наружу высунулась косматая голова хозяина с красным от печного жара и спиртовых паров лицом. - Чего господа желают? – зычно прогудел трактирщик. - Чего-нибудь, что не даст сильно заскучать до утра, но и не вырубит как удар лопатой. Все-таки мы на дежурстве сегодня, - Том чуть улыбнулся. – В общем, на твое усмотрение, дружище. Где-то на мм… три медных с каждого. Мы отсчитали по три крейцера и протянули свои фляги. Великан сгреб их большими, как у медведя, ладонями и скрылся внутри своего заведения. Через минуту он вернул нам фляги, заполненные, судя по запаху, вином. - Большое спасибо, дружище! – поблагодарил его Том и сразу же сделал глоток. – Отличное полусухое. Ладно, мы уже пойдем обратно, а то негоже улицу без охраны оставлять. Передавай привет Элен. Трактирщик пропыхтел на прощание нечто невразумительное и ушел, заново заперев дверь. Откупорив флягу, я тоже попробовал купленное вино, и блаженно поморщился. Оно не было ни слишком кислым, ни слишком сладким – именно таким, каким надо. Патрулирование пошло веселее. На моего уже успевшего немного захмелеть, приятеля напало еще большее словоблудие, нежели обычно и разнообразные анекдоты и курьезные истории начали слетать с его языка уже безо всякой остановки. Я не возражал. Мне нравилось просто согреваться вином и хохотать над рассказами, где кто-то свалился в навозную яму. Я чувствовал себя легко и беззаботно. Я знал Тома с самого первого дня в «Счастливой пуле». Тогда капитан назначил его ответственным за обучение военному делу нескольких оборванцев, в числе которых был я. И, не смотря на то, что Том был достаточно строгим учителем, упорно вдалбливающим в нас солдатскую науку, он оказался весельчаком, балагуром и просто хорошим человеком. Друзьями мы стали чуть позже, после того как он втянул меня в одну из своих авантюр. Темные облака окончательно закрыли собой луну, погрузив мир в черную, как сажа, тьму. Напевая себе под нос какой-то вольный мотивчик, Том вытащил висевший на ремне факел и, несколько раз коротко чиркнув огнивом, запалил его. По песчаной дороге разлился мягкий оранжевый свет. Мой товарищ снова вспомнил свою любимую историю про торговца рыбой, который нашел в брюхе щуки перстень с вензелем баварского курфюрста, которую я уже лично слышал, наверное, раз в пятый, как вдруг слева от нас сначала послышался глухой стук, а затем и голоса. Том замолчал и мы прислушались. - Ты слышал? – почему-то шепотом спросил он. - Да, - так же тихо ответил я. – Посвети-ка. Похоже, это где-то у кузницы. - Что там за возня в такое время? - Не знаю, - я поднял взгляд на крышу. - Дым из трубы, вроде, не валит. Значит, работа не идет. Может, коты дерутся? - Нет, иначе бы мы крик услышали. Знаешь, как орут? Особливо когда за яйца друг друга укусят. Хм… Кузнец с подмастерьем, что ли задержались, - не особо веря своим словам, выказал догадку мой товарищ. Я заметил, что его рука легла на рукоять сабли. – Но надо проверить. Пошли. Я последовал за ним, невольно строя в голове догадки об источнике шума. Во время патрулирования мы не встретили ни кузнеца, который частенько любит долго пыхтеть трубкой под растущей возле кузницы яблоней, прежде чем отправиться домой, ни его подмастерье, так что они действительно могли сегодня заработаться и погасить горн совсем недавно. Я попытался вспомнить, шел ли дым из трубы кузницы, когда начался наш патруль, но не смог. Трудно вспомнить то, что обычно никогда не замечаешь, к тому же, если успел выпить после этого. Но даже если шум устроили не кузнецы, это еще не означало, что там совершается преступление. Может, какой-то пьяница заблудился по пути из трактира. Или же… Но я не успел придумать новую теорию, потому что мы уже обошли кузницу и оказались на заднем дворике. - Подожди, - я придержал Тома за плечо, - факелом ты спугнешь их. Стой здесь, а я пока посмотрю, что там. Том коротко кивнул и пропустил меня вперед. Я осторожно высунулся из-за угла и сощурился в попытке разглядеть что-нибудь в темноте. У деревянного сарая, упирающегося в массивную каменную стену, стояли двое. Широкая и коренастая фигура мужчины чуть нависала над маленькой тенью. Напор и речи верзилы заставляли ее все сильнее вжиматься в стену, за неимением возможности вырваться из его хватки и убежать. Мне больше не требовалось строить догадки и предположения. Все сразу стало понятно. - Люблю я тебя, понимаешь? Вот как увидел – сразу мне в сердце запала. Спать по ночам теперь не могу – все о тебе думаю. - Мы не можем быть вместе. Отпусти, мне нужно идти. - Постой! Разве у тебя есть кто-то? Я слушал их разговор, смотрел на возню двух темных пятен и совершенно не понимал, что мне теперь стоило сделать. Пылкие любовные признания, даже несколько навязчивые не являлись преступлениями, так что, строго говоря, нашего с Томом вмешательства ситуация не требовала. Но что-то все равно не давало мне повернуться и сказать Тому, что все нормально и пора возвращаться на маршрут. Я отлип от холодной каменной стены кузницы и осторожно шагнул во двор. - Касп… - Хотел позвать меня друг, но я жестом показал ему замолчать. На полусогнутых ногах я подобрался к большой железной бочке, оказавшись ближе к этой парочке. - Ну чего ты боишься, - жарко говорил он ей почти в самое ухо. – Я мужчина здоровый и опытный. Я могу доставить удовольствие, какое ты даже представить не могла. Я же знаю, каково тебе все время быть одной. - Ты ничего не знаешь, - силуэт девушки еще сильнее вжался в стену. – Не знаю, что ты себе придумал, но отпусти меня. Сейчас же. - Да брось строить из себя недотрогу! – рассвирепел мужчина. – Думаешь, можно все время нос воротить, когда к тебе внимание показывают? Я не сопливый мальчишка, чтобы меня так игнорировали! Девушка попыталась оттолкнуть разгоряченного солдата, но тот ловко перехватил ее за руки и всем телом придавил к стене. Я не выдержал. - Тихо! И не вздумай… - Эй! Это патруль! Что тут творится? – я выскочил из-за своего укрытия, попутно задев ногой какие-то ведра или кастрюли, чем устроил страшный грохот. В эту же секунду во двор выбежал и Том, разогнав темноту светом факела. Детина в серой рубашке, пестрых желто-фиолетовых штанах с разрезами и шарфе с саксонскими цветами, уже успевший запустить руки под девичью сорочку мутным от возбуждения взглядом посмотрел на нас. Выдержав паузу (по-видимому, чтобы осознать резко изменившуюся ситуацию), он, наконец, заговорил. - Ничего незаконного, – раздраженно бросил он. – Разворачивайтесь и идите дальше! - Отпусти девушку, - я отфутболил миску, в которую случайно отступил и сделал несколько шагов вперед. – Что ты собирался с ней сделать? - А сам как думаешь? Поди уже знаешь, что с женщиной обычно делают, взрослый вроде, - бугай все еще удерживал ее в своих объятьях, хоть и перестал грубо лапать за грудь. – Так что прошу вас, господа, понять как мужчины мужчину и удалиться. Я коротко посмотрел на зажатую им девушку. Она смотрела куда-то в сторону, почти безучастная, словно ожидая любой развязки. Мне показалось несколько странным, что она не кричит, не просит спасти ее, но в том, что не стоит оставлять ее здесь с ним, я не сомневался. Сглотнув, я сделал шаг вперед. - Отпусти девушку. – Я старался, чтобы мой голос звучал как можно тверже. - Сейчас же. Или я тебя заставлю! - Пересчитай сначала зубы у себя во рту, сопля костлявая! Потому что еще одно слово и их станет меньше! -Господа, господа, погодите бросаться друг на друга подобно цепным псам. – Том встал подле меня и обратился к «саксонцу».– Эй, а я, тебя, по-моему, видел как-то в таверне. Ты, вроде, Георг, правильно? Из тех парней, что недавно устроились к «Баварским Волкам». Надо же, я-то думал, они принимают только своих земляков. - Неправильно.– оскалился он. - И вообще это не имеет значения, знакомиться я с тобой не собираюсь. - В принципе, как и я. Так что просто послушай, как бы тебя не звали: за последние несколько минут ты чуть не снасиловал ту девчонку, я тоже слышал вашу перепалку и как она сопротивлялась, кроме этого угрожал патрульному. Это вполне потянет на двадцать ударов кнутом на глазах у всех из твоего отряда. Как уж офицер решит. Так что уж кому тут и проваливать, так это тебе и, смею заметить, позорно и быстро. Полезешь драться – да, я вполне допускаю то, что в твоей дурной от выпивки башке могла зародиться такая идея, - не задумываясь, пущу тебе немного крови. Или прострелю колено. – Том нарочно прикоснулся к висящей на груди кобуре с пистолетом. - Ты не из моей компании, так что мне совершенно плевать на то, что с тобой будет. Ну, - нетерпеливо спросил он. – Твое решение? Солдат грязно выругался. - Да никому нет дело до каждой вытраханной бабы! Что ты несешь?! Не нарывайтесь, уроды! - Каспар, - голос моего друга стал непривычно холодным, – доставай саблю. Будем щемить его в угол и брать. Можешь ткнуть его куда-нибудь, если будет сопротивляться, но желательно не насмерть. Неудачливый насильник бросал взгляды то на меня, то на моего товарища, раздумывая над своими дальнейшими действиями. - Отпусти ее, - глядя ему прямо в глаза повторил я и обнажил клинок. – И уйдешь целым. С двумя ты не справишься. - Да?! А ну назад, паскуды! – его правая рука вдруг исчезла за спиной. - Каспар! Мое тело среагировало быстрее головы. Быстро шагнув вперед, я вытянулся в выпаде, выбив нож из ладони мерзавца. Сабля легко прошла через нее сломав кости. Я выдернул клинок, распоров ему ладонь до мизинца. Саксонец завыл от боли и ярости. Воспользовавшись ситуацией, Том вырвал несчастную из хвата обезумевшего от боли солдата. - Чтоб вы сгнили! Тьфу, дьявол с вами! – проревев это, он сорвался и побежал прочь. Я бросился за ним. - Не надо дружище, пусть бежит уже, - остановил меня Том. Я видел как бугай, подтянувшись, перевалился через каменный забор и скрылся где-то в переулке. – Вы в порядке, моя милая? Не бойтесь – опасность миновала. Я подошел к девушке. Маленькая и худая, словно мальчишка. Только лицо девчачье: острое, словно у лисицы, усыпанное веснушками. Сарафан помялся, а короткие волосы растрепались. Девчушка посмотрела на меня. Спокойно и мне даже показалось, что безразлично. Она не выглядела напуганной, не смотря на то, что ее чуть не изнасиловали. - Пошли, мы проведем тебя до дома, - я протянул ей руку. Еще несколько секунд мы смотрели друг на друга. Наконец она протянула и свою руку. Но не успел я взяться за нее, как девчонка отбила мою ладонь. Она, словно настоящая лисица, прошмыгнула между мной и Томом, после чего юркнула за угол кузнецы, скрывшись в ночной деревне. - Ну, могла бы и спасибо сказать, - проворчал Том, глядя ей в след. – И еще же сетуют потом такие, вот ей подобные, что благородства у людей никакого не осталось. Как обе мои тетки, после стакана ликера, Царствие им Небесное. - Думаю, она просто напугана, - я почесал затылок. - Может, стоит отыскать её? - Не думаю, что нам так уж надо это делать, – Том побарабанил пальцами по бедру. – Мм… да. Раз преступления мы не допустили, то наша работа здесь, наверное, сделана. Пойдем-ка обратно на Кузнечную и помоги нам бог не заснуть от скуки и вина. Вряд ли сегодня случится еще что-то подобное.

***

- Самое главное в бою для строя мушкетеров, – громкий и зычный, словно иерихонская труба, голос сержанта Вольферда гремел по поляне. Я бы не удивился, если его было отчетливо слышно даже работающим в поле крестьянам. – Это непрерывный огонь! Враг даже пернуть не должен успеть в перерыве между вашими выстрелами! Если все делать правильно, то такой массированной атакой можно размазать кого угодно! Не существует доспеха, способного защитить от летящих дождем пуль и не существует никого, кто выдержал бы их удар. Но для того, чтобы суметь обрушить эту мощь нужно что? - Четкость и слаженность действий! – сотня голосов прогудела уже давно вызубренную фразу. - Именно так! И сейчас я хочу видеть, что это знает не только ваши головы, но и руки! Итак, положение следующее: на вас движется строй мушкетеров противника! Ваша задача – встретить их стеной свинца! - К стрельбе приготовиться! – первая линия выставила мушкеты, защелкали открывающиеся полки. Сержант покинул линию огня, заехал за строй. - По моей команде! Огонь! Воздух вспыхнул порохом, затрещал, загремел от синхронных детонаций нескольких десятков орудий. На место разрядившихся немедленно встала следующая шеренга и, спешно поставив сошки, так же расстреляла воздух и воображаемых противников. Все происходило очень быстро. - Пошевеливайтесь, враг вас ждать не будет! – торопил Вольфред, разъезжая позади шеренг. – Ни шанса на контратаку! Огонь! Сошку в землю, мушкет под мышку, фитиль в порох – бах! В лицо ударяют клубы дыма и я, прокашлявшись, бегу назад, за шеренги и немедленно приступаю к перезарядке. Сержант явно не шутил, заявляя накануне, что собирается гонять нас, пока не начнем валиться от усталости. Я успел лишь снять фитиль с зажима и продуть полку, когда мне уже кто-то забежал за спину, а через мгновение грянули новые залпы. Голова гудела после бессонной ночи в патруле – черт дернул Вольфреда вытянуть нас сюда после дежурства, даже Том не смог убедить его, что нам нужно отоспаться. Раздумывая о том, какая муха укусила сержанта, я закончил утрамбовывать шомполом несуществующую пулю, когда стоящий передо мной (судя по бритой голове с маленьким хвостиком волос, это был Тиль) уже приготовился стрелять. Секунда – и выстрелы снова ударили по ушам. Успев в последний момент закрепить фитиль, я уже спешил занять позицию для стрельбы. Прицелился в какой-то куст и немедленно расстрелял его. - На нас пошла кавалерия! – заорал Вольфред, пытаясь перекричать грохот мушкетов. – Выставить пики! Шеренги стрелков раздвинулись, давая дорогу стоявшим позади пикинерам. Бойцы с короткими двухметровыми пиками встали на колено подле стоящих на первой линии мушкетеров, а те, что несли пятиметровые – упирали свое тяжелое оружие в землю, выставляя их блестящие заточенным железом наконечники далеко вперед за строй. - Приготовиться! До них уже двадцать ярдов! – Сержант описывал картину боя. – Коли-стреляй! Мы кололи, стреляли, маневрировали и перезаряжали. Вольфред орал. Все это закончилось только к полудню. Я ввалился в шатер потный, уставший и насквозь провонявший порохом. Оставив ботфорты подле входа, я снял рубашку и рухнул на матрас. После этой тренировки, до вечера у меня не было никаких важных дел и можно было немного вздремнуть. Я закрыл глаза и, стараясь не обращать внимания на головную боль, приготовился провалиться в сон. Однако Морфей почему-то не торопился пускать меня в свое царство. Как бы я не ворочался, сон не шел, несмотря на усталость. Промаявшись так еще несколько минут, я разлепил веки и уставился на висящую надо мной коричневую ткань шатра, чуть подрагивающую от ветра. Этот вид нагонял уныние и скуку. Но вставать с приятной лежанки не хотелось вообще. Вот бы никто больше не заходил в палатку: сейчас очень хотелось тишины и покоя. В голове тем временем, сами собой закрутились разные мысли. Я думал о том, сколько еще придется пробыть в Шальбене. Курфюрст нанял нас на все время строительных работ, которые, судя по перебоям с поставками материалов, грозились растянуться до зимы. А вот недостатка в строителях не было, даже несмотря на пропажу людей этих местах. Да уж, когда нечем кормить себя и семью, и шведу в жопу полезешь, не то, что в какой-то лес с разбойниками. Можно подумать, только там можно погибнуть. Я зевнул и потянулся, до предела вытягивая ноги и стягивая лопатки. Как же, черт возьми, хорошо, когда иногда удается вот так просто отдохнуть среди дня на мягкой постели. Интересно, куда двинется компания, когда закончится контракт? И стоит ли мне в этом случае оставаться с ними? Или же, я, наконец, смогу забрать Эльзу, чтобы мы уехали в более спокойные места? Я нахмурился, подсчитывая в уме скопленные деньги, а затем разочарованно вздохнул. Нет, этого все еще мало. А, значит, пока быть мне мушкетером. Вот только если жалование в теперешнее мирное время будут по-прежнему платить. Интересно, а как там Эльза? Все ли у нее сейчас хорошо? И в этот момент меня как по голове ударило. Я же чуть не забыл, о письме и деньгах, которые хотел ей отправить. Я сел и, повернувшись вправо, стянул лежащий в углу казакин, которым прикрывал свой ящик. Небольшая, чуть кособокая, самодельная деревянная коробка с навесным замком, несмотря на всю свою неказистость, была самым безопасным хранилищем, какое мог позволить себе солдат в походах. Во всяком случае, уж точно лучше мешка с узелком. Я снял с шеи висевший на нитке ключ и провернул его в замочной щели. Замок сдавленно «чикнул» и разжал штифты, освобождая дужку из своей хватки. Пятнадцать гульденов, двадцать семь крейцеров и два гроша непонятной чеканки и очень низкого на вид качества. Не особо густо. Проведя эту быструю ревизию своих финансов, я отложил девять гульденов и десять крейцеров в кошель. Хватит, чтобы оплатить сестре проживание и еще на другие расходы останется. Закончив с деньгами и забрав письмо, я решил напоследок проверить остальное содержимое ящика, дабы удостовериться, что все на месте и ничего не пропало. Беспокоиться об этом было глупо, учитывая, что замок не был взломан, а сам ящик цел, но страх того, что кто-то мог увидеть мамины вещи был сильнее моего здравого смысла. Большая толстая книга в черном кожаном переплете, темным пятном зияла на дне ящика. «Описание мира Нижнего, Срединного и Верхнего, а также равновесия Бытия», если, конечно, я правильно перевел название. Если рассуждать о том, обнаружения какой вещи из моего хранилища я опасаюсь больше всего, то однозначно этой рукописи. То, что содержалось в ней, священники назвали бы не иначе как ересью, колдовством и дьяволопоклонничеством. В ней описывались устройство Рая и Ада, причем последнему уделялось весьма детальное внимание. Там говорилось о государственном устройстве преисподней, о некоей правящей там Династии. Дьявол, Сатана, Люцифер, Вельзевул, Бальтозар, Лилит, Самиэль и множество других имен демонов повсеместно встречались на этих страницах. Говорилось тут и о первоведьме, Донне, и ее семи дочерях, о языческих богах, духах и других существах, добрых и злых. Ближе к середине книги начинались описания заклинаний и обрядов, изображения магических знаков, печатей и таблиц с фазами планет. Вторая книга, чуть поменьше, была целиком посвящена магическим практикам и ритуалам, описанию растений и приготовлению снадобий. Также здесь я нашел где-то с дюжину вложенных листов, где очень много написано что-то о крови сатанинских ведьм. Язык в этих текстах оказался слишком сложным для моих знаний по латыни, и я так и не смог их перевести. Впрочем, думаю, мне хватит и того, что я уже прочитал. Я все равно не собирался серьезно практиковать магию ведьм, но, возможно, смогу помочь Эльзе с ее обучением. Несколько глиняных и медных сигилов, четыре маленьких мешочка с травами и кольцо-печатка со знаком Гертруды – символ того, что моя семья ведет род от самой первой ведьмы. Я много раз думал, почему я не закопал эти вещи и книги вместе с остальными, а оставил при себе, постоянно рискуя тем, что их обнаружат? Наверное, потому что из всего того, что осталось после смерти матери, это было самым важным и необходимым из того, что понадобится моей сестре, когда придет время. Мама взяла с меня клятву, что я обязательно сохраню наследие Донны и помогу Эльзе раскрыть ее силу сатанинской ведьмы. Я побоялся, что мой тайник в Штутгарте могли разграбить и тогда книги с перстнем бы пропали, а оставлять их с сестрой в госпитале при монастыре значило подвергнуть ее опасности. Остальное содержимое ящика включало в себя набор для письма, несколько чистых листов, конверт с письмами от сестры и банковские документы, касающиеся денежных переводов. Я закрыл ящик и снова прикрыл его казакином, потом не спеша обулся и, захватив потяжелевший кошелек, собрался покинуть палатку, как вдруг заметил маленький шарик на матрасе. Моя счастливая пуля. Наверное, случайно сгреб ее из ящика вместе с монетами, и не заметил, как она укатилась. Дело в том, что в моем отряде существовала определенная традиция. Если новичок-наемник переживет первый бой, то ему делали особый талисман - счастливую пулю. При ее выплавке к свинцу добавляли несколько капель крови того, для кого она делается, а чуть позже, пока металл окончательно не затвердеет, выцарапывали на ней инициалы владельца. Все эти, в определенной степени магические, действия были, как мне объяснили, некоторой аллюзией на кровное братание, только с пулей. Дескать, раз с ней породнился, то в бою больше удачи будет. Сомнительно, конечно. Думаю, все это делалось скорее как необычный сувенир и знак принадлежности к отряду. Снова открывать ящик я не захотел и, подобрав пулю-талисман, положил ее в кошель. Решил, что потом как-нибудь верну на место. Распахнув полог шатра, я вышел наружу. Полуденное пекло уже успело отступить, а западный ветер нагнал облаков. Солнце жмурилось из-под тонких слоев небесного пуха, было приятно и тепло. Несмотря на то, что день был в разгаре и многие были в патрулях, или заняты другой работой по охране местности, палаточный лагерь все равно не пустовал. Кто-то, как я, отдыхал после ночного патруля и утренних учений, ответственные за кухню были заняты приготовлением ужина, несколько солдат всегда охраняли цейхгауз и повозки с имуществом компании. Во время отсутствия капитана и его помощника, за старшего оставался фельдфебель или каптенармус. Шагая по узким витиеватым улочкам лагеря, проложенными палатками, я продолжал сомневаться, будет ли надежным доверить передачу денег почтовой службе? И в итоге, снова пришел к выводу, что ни почтовый воз, ни фургон заезжего маркитанта никогда не будет более безопасен, чем банковский перевод, но по объективным и независящим от меня причинам, воспользоваться услугами банка для меня не представляется возможным. Застрял я здесь, явно надолго, а денег Эльзе не посылал уже давно. Придется пойти на такой риск и отправить монеты почтой. Контора почтовой станции находилась на Кузнечной улице, через три дома от кузницы. Небольшое одноэтажное деревянное здание с недавно обновленной вывеской теперь редко пустовало: после того как курфюрст стянул сюда наемничьи бригады и развернул строительство, в деревне развернулась весьма бурная деятельность, повлекшая за собой необходимость в постоянной коммуникации между этой глушью и Дессау. Но не только солдаты и офицеры создавали спрос на почтовые услуги: управляющий станцией, смекнул, что на обстоятельствах развернувшегося строительства можно подзаработать и предложил свою помощь в перевозке грузов барону Штиглеру – назначенному курфюрстом, управляющему строительными работами. Тот согласился, и с тех пор ни прошло и дня, чтобы я не увидел на дороге хоть одну почтовую телегу. Внутри почтового зала царил мягкий полумрак, разбавленный светом из маленьких квадратных окон и свечных огоньков, пахло сыростью, бумажной пылью и воском. Пройдя по скрипучим доскам мимо ряда длинных письменных столов, я встал за светловолосым кавалеристом из «Разящих храбрецов», который с помощью обученного грамоте служащего станции, пытался заполнить какие-то бумаги. Когда подошла моя очередь, я передал письмо и, развязав кошель, сначала отсчитал необходимое количество монет для Эльзы, а потом добавил два крейцера для оплаты почтовых услуг. На всякий случай, предупредив клерка, что в письме адресату указана сумма, которая должна быть получена и, что в случае недостачи, я об этом узнаю, я покинул здание почты. Кошелек ощутимо похудел, осталось только несколько гульденов да пуля-талисман. В палатку сейчас возвращаться не хотелось, и я решил прогуляться в свою любимую рощу. За почтовой станцией я повернул направо и пошел вдоль кожевенной мастерской, той самой дорогой, которой мы с Томом вчера добирались до трактира. Я перелез через невысокий, поросший вьюном забор и оказался в торговом переулке. Точнее, говоря, это было его название и о торговле здесь напоминали только две полуразваленные деревянные лавки и пустующий магазин. Впрочем, деревня определенно оживала после многолетней разрухи и, вполне возможно, что вскоре кто-нибудь откроет здесь точку. - Эй, Каспар, чего шатаешься? Я обернулся. Широко улыбаясь всеми своими немногочисленными зубами, Андреас Криспе помахал мне рукой с противоположной стороны улицы. Его брат стоял позади него, с ведром и двумя удочками. - На рыбалку собрались? – предположил я очевидное. – К пруду или на речку? - К пруду, - щурясь от солнца, ответил Кристофер. – Река сейчас студеная до ужаса, да и течение довольно быстрое. На такой рыбалке только пьянствовать хорошо. Ну а мы, - продолжил Андреас, - хотим, все же, рыбы наловить сегодня. Если клев будет, и поймаем достаточно, может, тогда Пауль ухи сварит. - Что ж, это дело хорошее, - согласился я с близнецами. – Удачи вам тогда, и голодной рыбы! - Каспар, а у тебя удочка есть? – задал вопрос Андреас, когда я уже собрался уходить. – Если дел у тебя нет, пошли с нами. Вместе веселее будет. Собственно, почему бы и нет. - Есть, - ответил я. – сейчас только в палатку вернусь и снасти подготовлю. - Ну, тогда до встречи, - Кристофер поправил сползшую с плеча удочку. – Ловить будем с левого берега, где овраг и три березы. Не пропустишь! Немного проводив взглядом уходящих вниз по улице братьев, я вернулся обратно в переулок и отправился в лагерь. Пруд, на который отправились братья Криспе, находился к западу от нашего лагеря, примерно в трехстах рутах от речки, где мы с Томом вчера полоскали сапоги. Водоем находился на границе с лесом, где происходили исчезновения, поэтому там всегда было полно рыбаков из числа солдат которые, вообще-то должны были прочесывать лес и его границы, в поисках следов разбойников. Но, как показывает практика, чем дальше солдат от сидящего в штабе командования, тем необязательнее ему кажутся их приказы. И поэтому, когда я с удочкой вышел на лесную опушку, не удивился тому, что на ней никого не было. Лес, упоминание о котором, в последнее время, заставляло нервничать многих, шумно шелестел на ветру. Это дремучее царство природы, темный частокол сосен, пихт, буков и елей тянулся на многие мили на запад, наверное, до самой Мульдэ. И где-то там, в его далекой глубине, возможно, был ответ и причина всех случившихся исчезновений. Не могу сказать, что я полностью отрицал версию Тома о нечеловеческой природе этих нападений. Все же, я был сыном ведьмы и уже знал немного о сущностях, что жили в тонких мирах, по соседству с людьми. Я положил удочку на траву и сел рядом. В очередной раз я решил сделать то, чему мать некогда научила меня и посмотреть на лес сквозь грань доступного человеку восприятия. Посмотреть сквозь «дымку». Я закрыл глаза, настраивая сознание на нужную частоту восприятия. Мои мысли стали растворяться в дыхании и мантре. Вдох-выдох. Покалывание, родившееся в темени, обволакивало мозг, защищая его ото всех чувств извне. Я успокаивался, мое сознание стало холодным и спокойным. Вдох-выдох. Я начал медленно разлеплять веки. Темноту прорезала полоска света, пушистая из-за ресниц, расширилась, словно вспышка и лишь потом я стал различать привычные очертания в этом мире поблекших красок. Мир передо мной преобразился, раскрыв невидимые до этого образы из других реальностей. Когда смотришь сквозь «дымку», все кажется очень четким и очерченным и вместе с этим, более плавным. Время словно замедляется. Вообще, насколько я понял из прочитанного мной в маминых книгах, «дымка» - это, вообще говоря, целая группа миров, существующих параллельно с нашим, причем некоторые из них вполне обитаемы. И их можно увидеть, если знать, как правильно смотреть. Главное, чтобы кто-нибудь опасный не заметил, что ты на него пялишься, и не напал. Насколько я знаю, из все той же книги, случаи были. И вот сейчас я сидел в одиночестве на опушке, сосредоточенно вглядываясь в сложенную из десятков стволов, стену, пытаясь заметить что-нибудь, что может быть связано с тем, что творилось в этих местах. Но все было спокойно. Впрочем, даже если бы я заметил краем глаза кого-нибудь из лесных духов, только их присутствием объяснить ситуацию не вышло бы. Лесные духи на то и лесные, что почти в любом лесу встретить можно, да только такие события, как у нас, там не происходят. Позади меня послышался себя шорох травы и звук шагов. Я зажмурился и помотал головой, чтобы разогнать транс и вернуть нормальное зрение. При разглядывании «дымки» зрачки максимально расширяются, а белки глаз наливаются кровью, и можно здорово удивить того, кто в этот момент посмотрит тебе в глаза. Продолжая тереть ладонью глаза, я обернулся. Позади стояла Грета и несколько удивленно смотрела на меня. На ее плече лежала палка с узелком. - Привет, - поздоровался я. Ответа не последовало. Она просто молча продолжала смотреть. Мне стало неловко. Не зная, стоит ли еще что-нибудь говорить, я отвернулся. Разговор с этой странной девушкой явно не получился. В любом случае, продолжать смотреть сквозь дымку у нее на глазах я больше не мог, а значит, пора идти к пруду. Я поднялся на ноги и тут мимо меня прошла Грета, явно намереваясь отправиться в лес. - Стой, - крикнул я ей. Она повернулась. – В этом лесу опасно, не ходи туда. - Сейчас везде опасно, - наконец заговорила она, - но только не ходить никуда тоже не выход. Я собираюсь нарвать лесных орехов для сестры. Она очень любит именно те, которые растут в этом лесу. Я всегда собираю их там. Я не нашелся, что ответить. В конце концов, лес, хоть и патрулировался, не был закрытой территорией. У меня не было причин задерживать Грету. Развернувшись, я вернулся на тропинку, ведущую к пруду. - Как ты стал солдатом? Вопрос застал меня врасплох, и я с удивлением обернулся. Почему ей может быть это интересно? Но ее лицо, оставалось таким же равнодушным и не выражающим эмоций. Я не стал врать. - Я наемник. Мне нужны деньги. Другой работы найти не смог. Получив ответ, она молча развернулась и продолжила свой путь. Некоторое время я смотрел ей вслед, размышляя, над ее вопросом, пока подкравшийся сзади Том не хлопнул меня по плечу. Как оказалось, братья Криспе и его позвали на рыбалку. Мы отправились к пруду. И в этот вечер Пауль действительно сварил всем уху.

***

Следующие несколько дней прошли скучно и почти однообразно. С раннего утра и до полудня – упражнения с мушкетом и саблей, распределения по маршрутам патрулирования и другим заданиям, связанным с охраной важных точек, вроде кузницы, лесопилки или зернового амбара, а то и, если повезет, свободное время. Вечером – ужин, в лагере или в трактире, нередко с употреблением алкоголя, игра в кости или карты и прочий досуг, возвращение в шатер и немедленный провал в сон. Однако, как это часто бывает в жизни, спокойная и размеренная жизнь (насколько спокойной она может быть у наемника) рано или поздно заканчивается. Тот субботний день как-то сразу не задался. С самого утра. Я уже упоминал, что на речном притоке строилось несколько стратегических объектов. После того как в лесу начали пропадать люди и многих охватил страх и тревога, на патрулирование леса, охрану рабочих и сопровождение грузов по лесной дороге стали задействовать больше солдат. Первоначально контроль над дорогой до реки осуществляли «Баварские Волки», однако после начала исчезновений и провала всех поисковых операций, их командир, Ганс Ношпе, решил воспользоваться ситуацией и потребовать с курфюрста больше денег за патрулирование столь опасного участка. Курфюрст платить не захотел, добавив, что если Гансу что-то не нравится, то он может собирать свой сброд и валить к дьяволу, если так сильно боится лесных разбойников. Однако, приняв во внимание обеспокоенность сложившейся ситуацией других командиров, распорядился усилить охрану просеки, с привлечением стрелков из «Счастливой Пули». Поэтому, когда на построении объявили, о том, что я, Том, Дедрик и Гюнтер будем сопровождать телегу с инструментом до набережной, настроение у меня сразу испортилось. - Черт подери! – выругался Том, показавшись из шатра-цейхгауза. – Я был уверен, что могу не думать об этой сраной дороге еще, по крайней мере, неделю! Разве Мартин и Уве уже успели побывать сопровождающими? Во вторник еще только братья Криспе в лес ходили и те двое новеньких, мм… не помню, как их зовут. - Ральф и Отто, - подсказал я другу, хмуро глядя себе под ноги. Нельзя было сказать, что я так уж сильно боялся появляться в том лесу, просто плохое настроение Тома, как обычно, передалось и мне. – Я, кстати, сейчас вспомнил, что видел, как Мартин вчера возвращался с какими-то телегами по северному тракту. Может его теперь поставили сопровождать грузы до деревни и поэтому сдвинули очередь? - Очень возможно, - согласился Том, поправляя сбившееся перо на шляпе. – Ай, да Мартин! Ай, да хитрый сукин сын! Ладно, а где наши собраться по несчастью? – он огляделся. - Куда подевались Гюнтер и Дедрик? - Сказали, что ненадолго зайдут в палатку к Вилли, а после будут ждать нас у выхода из лагеря. Впрочем, учитывая, сколько я тебя здесь уже прождал, пока ты улаживал свои вопросы с Альбертом, думаю, что они уже вполне могут быть там. - Да, мне нужно было разобраться с замком на мушкете, что-то спусковой крючок заедать начал, - Том поднял мушкет и положил на плечо. – Пошли, Каспар. Будет нехорошо, если я снова заставлю кого-то ждать. Мы отправились к выгону, где нас ждали лошади. Повесив мушкет через плечо, я подошел к Доре – серой в яблоках кобыле и погладил ее по носу. Лошадь узнала меня и приветливо фыркнула. Я конечно не конный солдат и своего скакуна не имел, но в этом конвое лошадь нужна была даже мушкетеру. Продев ногу в стремя, я запрыгнул в седло и, слегка потянув поводья, развернул Дору и отправился за Томом. Путь к месту встречи был недолгим. Преодолев выжженную солнцем низину, мы подъехали к опушке леса, где увидели две запряженные телеги и шестерых всадников в бело-голубых одеждах. Гюнтер и Дедрик обнаружились там же, о чем-то беседующими с одним из возниц. Завидев нас, один из «Баварских Волков», лысый и длинный, словно жердь, ландскнехт в белой шляпе, утыканной разноцветными перьями, подъехал к беседующим возничим и велел готовиться к отъезду. Все обменялись дежурными приветствиями, после чего, не задерживаясь, отправились в путь. Дорога от начала леса и до берега, была довольно короткой и преодолевалась колонной где-то за десять минут. Схема распределения участников колонны была следующая: впереди и в хвосте парами шли мечники из «Волков» и мушкетеры, в центре же находились обозы и еще двое ландскнехтов между ними. В лесу было светло и спокойно, хоть и чувствовалась общая напряженность и что все явно желают поскорее убраться отсюда. Особенно Том, который весь путь находился в каком-то обычно несвойственном ему напряжении, которое несколько спало, стоило лошади погрузиться копытами в прибрежный песок. Впрочем, не он один: мы все немного расслабились. Мы сопроводили телеги до места назначения, осталось также спокойно вернуться обратно и забыть об этой неуютной чащи до следующего раза. Но, как это всегда бывает, преждевременная радость оказалась напрасной. Я до сих пор не знаю, что именно я почувствовал, когда мы проезжали возле того поросшего бузиной и орешником оврага, преодолев почти половину дороги обратно. Я как будто очнулся и увидел, что мир изменился. По хребту разлился холод и беспокойное возбуждение. Я не видел и не слышал ничего необычного, все было точно таким же, как и минуту назад. И все же, буквально ощущаемое кожей чувство опасности, не давало покоя. Напряженно всматриваясь в темные дремучие кущи, зажимающие в свои тиски ниточку дороги, в напряженном ожидании появления чего-то, я не сразу услышал, как меня позвал Том. - Эй, дружище, ты в порядке? – с некоторым беспокойством, спросил он. – Ты вдруг побелел как мертвец. Увидел что? - Нет, - я умолчал о своих ощущениях, решив не смущать друга и всех остальных своей неясной тревогой. – Все нормально, просто хочу поскорее покинуть это место. Наслушался твоих баек. - Уже скоро лес кончится, - попытался приободрить меня Том. – Все будет нормально, еще пару минут в седле – и все. Едущий за мной наемник по-своему прокомментировал мое беспокойство, назвав меня трусливым обосранцем. Том, вступившись за меня, ответил ему что-то не менее обидное, между ними завязалась вялая перебранка. Я же снова обратил все внимание на свои ощущения и не стал отвечать на оскорбление, лишь решив для себя набить ему морду, как только представится случай. Опасность, если она и была, по-прежнему никак не проявляла себя, я видел, что ни Том, ни едущие за нами «Баварские Волки» не чувствуют себя неуютно. Значило ли это, что в лесу произошло что-то имеющее магическую или потустороннюю природу? В таком случае, существовал лишь один возможный сейчас способ узнать это. Нужно было посмотреть сквозь «дымку». Я закрыл глаза и начал настраиваться. Во тьме под сомкнутыми веками, мистические ощущения стали ярче и четче, казалось, опасное нечто уже дышит в спину. Стараясь не отвлекаться на страх и тревогу, я проговаривал про себя мантру. В тот момент, когда я уже был готов открыть глаза, впереди раздался страшный грохот. И крик. Распахнув глаза, я увидел, что колонна остановилась. Возница, что ехал на телеге впереди меня, кричал и размахивал руками. Воздух сотрясался руганью и истеричным ржанием лошадей. Четверо всадников, двое наших и двое рубак «Баварских волков», повыхватывали мечи и сабли, растерянно топтались вокруг места, где, вообще говоря, должна была быть вторая телега. Резко натянув поводья, я остановил Дору. - Что за херня, ты что-нибудь видел, Каспар?! – поравнялся со мной Том, поглаживая по шее свою напуганную кобылу. – Что-то набросилось из леса, смело телегу и тех двоих, что ехали позади! - Клауса утянуло в лес! – подбежал к нам мечник с черной кучерявой бородой. Цвета его яркого бело-голубого казакина потухли от дорожной пыли и измазались в грязи. – Как свистнуло в кустах и нас смело, я повалился с седла вниз, и улетел в кусты а как подскочил, то Клауса уже нет, токмо кляча его разломленная лежит! Телегу тоже разорвало как щепки вместе с возницей! - В оружие, господа! – услышал я зычный голос наемника, что носил шляпу с разноцветными перьями. - На нас напали! - Вперед, в лес! Отобьем Клауса! - Стойте, сукины дети! Вы нас должны защищать! – выпучив глаза, орал возница на передней телеге, пытаясь справится с испуганной до полусмерти кобылой. - Да, забудьте о нем! Проваливаем отсюда к черту, быстрее! - Дедрик, Робин! Заряжайте мушкеты и смотрите правую сторону леса! – скомандовал Том, проехав к началу колонны. – Слезай, Каспар, будем прикрывать с другого края! Сжав под мышкой свое орудие, я перекинул ногу через седло и неуклюже спрыгнул с лошади. Сорвав с бандольера зарядец, я поставил мушкет прикладом в землю и приступил к зарядке одновременно осматривая все вокруг через бесцветную пелену измененного зрения. - Эд, Макс остаетесь здесь и держите оборону! Я и Штефан за Клаусом, - спешившись, командир ландскнехтов выхватил меч. – Гюнтер, ты скачи к нашим, запроси подкрепление! Я чиркал огнивом пытаясь зажечь фитиль. Наконец в воздухе закурился тонкий дым, завоняло селитрой. - Готов, Каспар? – прильнув к уже поставленному на сошку мушкету, спросил Том. - Да! – я зажал приклад под мышкой и открыл полку. Чувство опасности снова начало резко нарастать. Мой палец крепко сцепился со спусковым крючком, готовый в любой момент провалить его. Я всматривался в совершенно спокойную чащу леса, где, тем не менее, таилось то, что напало на нас. В голове начал зарождаться непонятный гул, а по телу пробежалась холодная дрожь. Я смотрел на растущий в глубине чащи ореховый куст и пытался понять, что меня в нем так беспокоит. А потом возникло это. - Каспар, там, вроде, в кустах шевелился кто-то. Эй, ты что?! Опрокинув сошку, я сорвался с места и, сделав размашистый шаг, прыгнул на Тома. Мы рухнули на землю, и в тот же миг за моей спиной «это» стремительно пронеслось и раздался страшный удар и треск дерева, нас засыпало песком и опилками. Я приподнял голову и увидел, что стоявшую позади нас телегу раскололо и разорвало пополам, выломав передние колеса. В моих ушах застыл истошный, нечеловеческий вопль извозчика. Одна из лошадей в упряжке слабо хрипела, свесив набок сломанную шею. Я вспомнил, что Робин и Дедрик стояли как раз с противоположной стороны телеги и позвал их, но ответа не последовало. Я вскочил на ноги, помог подняться Тому и бросился на помощь товарищам. Но за покореженным остовом воза нашел в красном от крови песке лишь шарф Робина и один мушкет с расколовшимся прикладом. То, что напало на нас, утащило их с собой. - Что за чертовщина?! – голос Тома дрожал от шока. – Робин! Дедрик! Парни, вы слышите меня! - Надо убираться отсюда, срочно, - я схватил друга за плечо и развернул к себе. – Нужно забрать второго возницу. Бери его и скачите в деревню что есть мочи. Я за вами. Я что-то увидел за мгновение до того как оно протаранило воз и думаю, что из мушкета мы это не уложим. - А как же… - хотел возразить Том, но я сразу перебил его. - С теми силами, что у нас сейчас, их не спасти, - я изо всех сил пытался говорить уверенно и убедительно. – Сначала нужно привести помощь и как можно скорее. «Баварские Волки» также решили, что пора убираться и начали спешно седлать коней. Атака неизвестной силы пугала их явно сильнее, чем ослушание командира. Отыскав перепуганного до смерти кучера под обломками телеги, я помог ему забраться на лошадь Тома. Мой друг хлопнул кобылу пятками и она понеслась прочь. Оседлав Дору, я поспешил следом. Щурясь от встречного ветра, несущегося мне в лицо вперемешку с песком и пылью, я, с язвой холодного страха внутри, смотрел сквозь тонкие миры дымки. Мне казалось, вот-вот из рваной зелени крон взовьется мутным призраком то существо, которое я увидел за мгновение до того как оно разнесло телегу и унесло моих товарищей. Большое и бесформенное сосредоточение силы, пришедшей из пограничных миров, а может и самой преисподней, до сих пор ясно стояло перед моими чувствами, заставляя мысли носиться бешеным роем растревоженных пчел. Мурашки волной прокатились по телу: я откуда-то понял, что то существо вот-вот вернется. Лошади передался мой страх, Дора заржала, зарыскала. Я с трудом заставил ее вновь слушаться, до предела натягивая поводья, пытаясь усмирить близкое к безумию животное. Лупя ее пятками, я гнал кобылу прочь от неведомого. Она неслась, вздымая копытами клубы пыли. Единственное, чего я хотел сейчас – это быстрее догнать Тома, и вырваться, наконец, из этого безумия. Дорога начала заворачивать вправо, и после поворота я увидел вдалеке Тома. Но лишь я подумал о том, чтобы прокричать другу, что я здесь, как вдруг голову словно сдавило тисками, а зеленая стена можжевельников, растущих слева от дороги, разорвалась, точно мокрая бумага и страшный удар выбил меня из седла. Я кувырком нырнул в заросли бузины, катясь и переворачиваясь, раздирая лицо и руки камнями и ветками, подхваченный вихрем из листьев, веток и дыма. Я поджал ноги, напружинился всем телом и, выставив от груди мушкет, выстрелил в захвативший меня безумный водоворот. Силой отдачи меня развернуло, но я так и не перестал кружиться. От отчаяния я закричал. Врезавшись в очередное дерево, его ветки разорвали ремешок, удерживающий натруску на поясе. Пороховница закружилась где-то в высоте, ввинтившись в хоровод вихрящегося мусора. И взорвалась. Грохот и огонь растерзал листья и, ударив меня в грудь взрывной волной, выбил из этого водоворота вниз. Именно сейчас я понял, что лечу невысоко над землей. Удар об землю, кратковременная темнота – и вот я кувырками качусь вниз по склону холма, царапаясь ветками и отбивая тело торчащими из земли корнями. Ствол дуба, вдруг возникшего на моем пути, наконец, прекратил эти бешеные кульбиты, едва не выбив из меня весь дух. Боль туго прошла по позвоночнику и сжалась где-то у затылка. Я застонал и, опираясь на мушкет, попытался встать, но почти сразу же упал на колени и меня вырвало. В глазах мерцали звезды, все качалось как на лодке в ветреный день, тело ныло, саднило, гудело, но, к моему счастью, все кости, похоже, были целы. Я ни секунды не сомневался в том, что черт-знает-что, которое напало на нас, все еще поблизости, а значит, нужно было бежать, как бы не было тяжело. Держась рукой за ствол кедра, у меня наконец-то получилось встать, и я, шатаясь и вздрагивая от любого звука, поспешил прочь. Я не знал, насколько далеко в лес меня утащило это существо, но, по крайней мере, надеялся на то, что во время полета мы не разворачивались и дорога находится в правой стороне. Я поднял голову к небу и от удивления перестал дышать. Я понял, что наступила ночь. Уже сейчас, когда до захода солнца должно было быть еще несколько часов. Или я сошел с ума и потерял чувство времени? Я попытался сориентироваться по звездам, но тщетно: сквозь кроны деревьев мне не удалось разглядеть ни одного созвездия. О том, в какой части неба сегодня должна была быть луна, я не знал. Тем не менее, возвращаться на дорогу после всего произошедшего казалось чистым самоубийством, хотя это и был ближайший путь к деревне. Но и в лесных зарослях нельзя было расслабиться и чувствовать себя в безопасности, поэтому я решил идти по лесу чуть поодаль тракта. Я помнил, что примерно через сотню рут от того места, где меня зашвырнуло в кусты, он уходил влево, так что вполне возможно удастся даже немного срезать, если продолжить идти вперед не сворачивая. Мое крайне нехорошее положение усугубляло и то, что кроме натруски, я потерял еще и патронташ с пулями. Значит, мушкет стал бесполезен. Повесив его на плечо, я выхватил саблю. У меня не было никаких надежд на то, что ей я смогу защититься от того, что напало на нашу колонну, но ничего лучше у меня не оставалось. Я шел уже больше получаса, но дороги так и не было видно, как и конца дремучей чащи. Внутри что-то неприятно засвербело. Вообще, говоря, я уже должен был не то, что к дороге – к самой деревне выйти. Но лес все не кончался. Я оказался в каком-то страшном сне, бреду своего разума, где все было каким-то странным, пугающим и нереальным. Я не знал, что за морок овладел мной, как и не знал, как выбраться из этого кошмара. Но все же продолжал идти. Это все, что я мог сделать. Наконец лес закончился. Но совсем не так, как я ожидал. Когда я раздвинул свисающие зеленой стеной косы ивы, передо мной раскинулся усыпанный песком и камешками речной берег. Вода была спокойна, без ряби, почти ровным зеркалом отражала луну и звезды. Но этого просто не могло быть: я не раз был в этом лесу в составе поисковой команды, вместе с остальными прочесывая его в поисках пропавших товарищей, разбойничьих землянок и палаток, видел планы местности на столе у капитана и знал, что здесь не может быть никакой реки, тем более столь полноводной, что по ней мог пройти корабль. Может быть, это все какое-то наваждение? Я замер, не решаясь двинуться дальше, поморгал, но ничего не изменилось. Холодное чувство страха сильнее зашевелилось в позвоночнике. Я услышал слабый шелест откуда-то позади и резко выскочил на берег, продолжая вглядываться в зловещую тьму леса. В мыслях снова возник образ того бесформенного существа, которое напало на нас. Я не видел его, но знал, что оно стелется туманом в траве и подстилке, готовое в любой момент вихрем прорваться сквозь иву и схватить меня. Я стиснул зубы от напряжения. Позади меня – река и открытый берег, где совершенно негде спрятаться, вернуться в чащу – значит попасть к той твари. Мозг лихорадочно искал решение, не желая признавать, что его загнали в угол. Всплеск воды. И голос: - Ты не сможешь убежать. Я развернулся, шумно проехав подошвами по гальке, и выставил перед собой острие сабли. Но то, что я увидел перед собой, заставило меня застыть в изумлении. Почти на середине реки, прямо на воде стояла Грета. Полы ее длинного серого с каким-то странным орнаментом халата, были частично погружены в воду. В свете луны кожа на ее остром лисьем лице казалась неестественно бледной, почти белой, а глаза были красными, словно спелые вишни. Их взгляд и сила, которую они испускали, пригвоздили меня к земле. Нелюдимая девушка из деревни сейчас казалась мне самым опасным, с чем только может столкнуться человек. Пересилив страх, я спросил: - Что здесь происходит?! – я очень старался, чтобы мой голос звучал ровно и не дрожал. – Где мои товарищи и что это за место?! - Ты там, откуда ни для кого нет возврата, - ее голос эхом пронесся по воде. Она вдруг пошла мне навстречу, звонко шлепая ступнями по воде. – Где ты и все остальные, кто пришел с оружием в мои края закончите свою жизнь. Грета остановилась на берегу, где нас разделяла всего пара шагов. Я встал полу-боком, удерживая острие на уровне глаз того, что приняло обличье девушки. Как и в ту ночь, когда ее зажал в углу похотливый пехотинец, я не увидел на этом лице ни тени страха. Мои нервы не выдержали. - Кто ты?! – закричал я, чуть не сорвав горло. – Я не делал тебе никакого зла! Зачем ты все это делаешь?! Грета остановилась и засмеялась. Ее звонкий и заливистый смех, заставил мою спину покрыться холодным потом. Она улыбнулась. В этот момент я увидел ее клыки. - Я демон. - Что… Я не успел закончить последний вопрос. Вихрь вырвавшийся, казалось, из-за всей границы леса сразу, широкий и грохочущий как горная лавина, устремился к реке, валя и ломая деревья. Я прыгнул в сторону, спасаясь от удара, но не успел. Яростный ветер врезался мне в плечи, бросил вперед, грубо вырвав из рук саблю. Деревья, кусты, ветки, земля – перед глазами все пришло в движение, закружилось, полетело связываясь в спираль водоворота, подхватывая и закручивая меня в свой бурный поток. Я потерял сознание.

***

Меня разбудил запах. Горький и чуть щекочущий в носу запах копченого дерева, от которого немедленно запершило в горле. Закашлявшись, я с трудом разлепил тяжелые веки и в мои глаза, словно сотни оранжевых игл, вонзилась россыпь свечных огоньков. Эти маленькие, колышущиеся в воздухе неживые светлячки, тем не менее, не могли разогнать темноту, съежившуюся где-то в высоте. Потолок, если он вообще был за завесой густого мрака, был не менее десяти футов в высоту. Затекшее тело ныло, я почти ничего не чувствовал ниже лопаток. Попробовав подняться и сесть, я почувствовал, что мои ноги и руки связаны. Я перевернулся набок и увидел перед собой стену из сотен то ли веток, то ли деревянных труб. Отталкиваясь краем подошвы от земли, извиваясь, словно червь, я подполз к ней и, подогнув колени и уперевшись пятками в землю, вполз по ней и сел, прислонившись спиной. Теперь я мог лучше рассмотреть место, в котором оказался. Это был довольно длинный, наверное, где-то в пять рейландских рут, зал усыпанный мусором и какой-то жухлой листвой, стены которого, как я только что понял, были свиты из сотен переплетенных древесных стволов. На этих слипшихся деревьях росли маленькие веточки, с кончиков которых, вместо листьев полыхали те самые маленькие огоньки, которые я принял за свечные. В самом конце, у дальней стены, стоял каменный алтарь c решеткой на стенке через которую был виден горящий под ним огонь. Именно алтарь и был источником вонючего дыма, пропитавшего собой всю комнату. Слева и справа от него стояли столбы с перекладинами, с которых свисали полотна ткани изрисованные магическими символами, рядом с ними, попарно, стояли шкафы с какой-то причудной утварью. А дальше, за алтарем, почти у самой стены из сучьев и палок было выложено огромное кольцо, высотой почти в десять футов. Весь вид этого святилища был настолько странным, настолько непривычным тому, что я видел ранее и о чем мог вообразить, что, казалось, не мог принадлежать человеческому миру. Где-то справа от меня зашуршали листья, и я услышал стон. Куча какого-то тряпья и другого мусора, из-под которой шли эти звуки зашевелилась и заерзала, начала сыпаться и сползать вниз, пока из под нее не показалось черное от грязи и запекшейся крови человеческое лицо. Присмотревшись получше, я смог узнать в нем Тома. - Том! – позвал я его. Мой друг закашлялся и захрипел. Отталкиваясь связанными за спиной руками, я подполз к нему. – Ты цел? Это я, Каспар. - Каспар? – переспросил он. Судя по хриплому дыханию и гнусавому голосу, у него был сломан нос. – Ну и запах! Где мы, черт побери? Нас забрало то чудище из леса? Или мы уже померли? - Похоже, что мы еще живы, - в глубине души я отметил, что это ничуть не успокаивает. - Не знаю, где мы, чертовщина какая-то. На капище, похоже, или где-то вроде того. Я очнулся пару минут назад, связанный, но, вроде, целый. Ты сесть сможешь? - Попробую. Я, Каспар, похоже, тоже связан. О-ох! – оперевшись о мое плечо, Том сумел подняться и сесть. – Спаси нас, Христос: это правда деревья что ли? И что за хрень там, в самом конце? Мы уже не в лесу? - Не знаю, - ответил я, продолжая беспокойно осматриваться по сторонам. Казалось, Грета или тот вихрь, что унес меня сюда вот-вот объявятся снова. – Я не помню, как попал сюда. - Ты остальных видел? Робин и Дедрик тоже здесь? А те баварцы? – крякнув от натуги, Том приподнялся и сел – Или вообще кого-нибудь? - Нет, я никого не видел, кроме тебя. Может, они где-то в другой части комнаты? Я не стал кричать, не знаю, кто или что может нас услышать. - Нужно убираться отсюда, - сказал Том, сплевывая выбитый зуб. – Я не собираюсь ждать, пока меня принесут в жертву дьяволу или какой другой херне. Каспар, у меня нож на поясе висит. Помоги достать, сам не дотянусь. Я развернулся к нему спиной, и связанными руками попытался достать кинжал. Осторожно двигая затекшими от тугих пут кистями, я извлек его из ножен. - Отлично, - похвалил меня друг и, повернувшись, подставил под лезвие веревки, которыми были связаны его руки. – Ну-ка давай, попробуй освободить меня. - Когда тебя вместе с лошадью унесло в чащу, я погнался следом в ту же сторону – сказал он, пока я пытался перерезать веревки. – Но та хрень была явно быстрее. Вскоре я нашел твою кобылу с изломанной спиной, но тебя там не было. Я носился по лесу в поисках, пока вдруг деревья не начали падать, а земля дрожать. Дальше как провал, ничего не помню. Очнулся уже здесь. Господи, помилуй и спаси наши души от зла! - Готово, - сказал я, когда последний узел на руке Тома лопнул. Размяв затекшие запястья, он забрал у меня нож. – Давай меня теперь. - Сейчас. Вот черт. Каспар, я что-то не вижу здесь ни дверей, ни окон, ни каких-то проходов. Словно этот зал ящик без щелей. Ты точно не помнишь, как сюда попал ? - Когда меня унесло с дороги, это был какой-то вихрь, словно оживший ветер. Пока он нес меня, с моего пояса натруску сорвало, и она стала болтаться в этом урагане. Потом она взорвалась, не знаю, может, ударилась обо что-то, и взрывной волной меня выбросило из вихря, - Я старался вспомнить все, что со мной произошло. – Я снова оказался в лесу, долго бродил и, наверное потерялся. Там полная чертовщина творилась: быстро опустилась ночь, я потерял ориентацию в пространстве, вышел к какому-то озеру. И, вот там, Том, я… Я не закончил последнюю фразу. Не закончил потому, что, вновь подняв взгляд в сторону алтаря, увидел ту, о которой только что хотел рассказать Тому. Незаметно появившаяся неизвестно откуда, Грета раскладывала на дымящемся алтаре какие-то блюдца и насыпала в них порошок который от жара начинал гореть фиолетовым пламенем. - Замри, - быстро сказал я ему и кивнул головой на нашу похитительницу. – Спрячь руки за спину. Это она нас принесла сюда. - Кто? - Та, кто заберет ваши жизни. Грета отвернулась от алтаря, и я снова встретился со взглядом ее жутких глаз. Я замер, не в силах пошевелиться. Мозги начало лихорадить тревогой и страхом. Крошечный шанс на побег, что был у нас, теперь пропал. Я явственно почувствовал как у меня холодеет в животе. Она шла нам навстречу неторопливо и спокойно, как палач к осужденному. - Ты! – воскликнул Том. – Та девчонка из деревни! Что происходит, где мы?! - Там, где твоя жизнь закончится, солдат – ее голос звучал спокойно и безжалостно. – Бежать бесполезно, вам никогда не выбраться из этого места. - Это ты напала на нас? – мой друг все еще не мог поверить в происходящее – Что тебе нужно, зачем ты все это делаешь? - Что мне нужно, наемник? Ваша смерть. – Она подошла к шкафу возле стены, и взяла небольшую склянку. - Как и любого другого, кто сделал убийство и насилие своим ремеслом. И еще ваши души. Они, все же, смогут мне пригодиться. А по поводу того, кто я… Можете считать меня возмездием для таких как вы, псов войны. Большего вам знать уже не обязательно. - Мы ничего тебе не сделали, Грета! – я попытался воззвать к ее разуму. – У тебя нет причин убивать нас! - Уж кто бы говорил о причинах убивать, наемник! – рявкнула на меня демоница. Ее лицо исказилось такой яростью, что я приготовился к смерти. – Или все, кого ты убил, ограбил или изнасиловал за свою жизнь, были твоими личными врагами? Нет, конечно же нет. Ты делаешь это, потому что так тебе велит командир, тебе за это платят или, потому что тебе так хочется. Я давно поняла, что не важно, кто, как говорят, «наши», а кто нет. Вы все на одной стороне. Вы все множите боль, горе, несчастье и жестокость. Я знаю. И вы понесете свое наказание, за все, что сделали когда-либо. Она сделала какое-то неуловимое движение пальцами, и в ее руках появился нож. Я задергался и попытался отползти обратно. Но не смог. Она как будто гипнотизировала меня. К тому же, я все еще был связан: Том не успел до конца перерезать веревки. - Проклятая ведьма! – закричал Том. – Мы же спасли тебя тогда, у кузницы, и вот твоя благодарность?! Хочешь наши души, проклятая прислужница дьявола?! Так попробуй забрать! Резко выбросив руку из-за спины, он схватил Грету за левое запястье, а затем, коротко замахнувшись другой рукой, ударил ее в бок. Она закричала и оттолкнула Тома, с невероятной для любого человека силой, впечатав его в стену. Мой друг закричал и, рухнув в податливую груду листьев, затих. Держась за бок демоница поднялась, и в этот момент я увидел торчащий из него кинжал. Грета вытащила увязший в боку нож и бросила в сторону. На ее одежде расплылось темное пятно и потекло вниз. Я сглотнул. Лезвие вонзилось в печень, рана должна была стать смертельной. Но она просто стояла, словно успокаиваясь. - Бесполезно, - она сжала зубы и выдернула кинжал. Кровь из открытой раны потекла сильнее, но демоницу это, казалось, совершенно не волновало. – Ваше оружие не может убить меня. Она подняла склянку, которую уронила во время атаки Тома и направилась ко мне. Зайдя мне за спину остановилась. - В лесу ты смог увидеть мою сестру. – я чувствовал ее дыхание на затылке. Сильные пальцы сжали мою руку. – Ты увидел ее еще до того, как она атаковала повозку, несмотря на то, что никто из людей не может смотреть сквозь дымку. Ты колдун? - Впрочем, - почти сразу же продолжила она, не дав мне даже подумать над неожиданным вопросом, - твою судьбу это не изменит. Кем бы ты ни был. Хотя возможно, твоя душа окажется более ценной. Предплечье резко обожгло болью. Я не сдержался и вскрикнул. Горячая кровь побежала вниз по запястью, по пальцам. Грета подняла и вывернула мои руки, надавила, чтобы кровь быстрее стекала в сосуд. Я чувствовал как все, что ниже левого локтя немеет и теряет чувствительность. Неужели моя жизнь закончится вот так? Она проведет какой-то ритуал с моей кровью и заберет мою душу? Мне казалось, что я нахожусь в страшном сне. Все было слишком странно, слишком неправильно, слишком… несправедливо. Странные мысли о смерти для того, чья работа связана с войной. Но у меня они были именно такие. Я видел, как она вернулась к алтарю и вылила мою кровь в миску. Читая заклинание, опустила туда пальцы, смочив кровью, и принялась водить ими по пышущей дымом раскаленной плите. Я беспомощно смотрел на то, как она поднесла чашу с моей кровью ко рту. Прости, Эльза. Я не смогу выполнить то, что обещал тебе и матери. Я смирился с судьбой и закрыл глаза. Мое тело словно пробило молнией, и я услышал крик, полный боли и злобы. В голове на мгновение потемнело, и странное, но приятное напряжение пронеслось по мышцам, я ощутил невероятный прилив сил. В этот же миг раздался короткий хлопок разбившейся посуды. Я открыл глаза. Грета согнулась над алтарем. Ее трясло. Вся боль и усталость пропали. Я почувствовал, что сковывающие меня веревки стали давить сильно меньше. Я пошевелил запястьями и с удивлением обнаружил, что они рассыпались, словно ссохшаяся трава. Подтянув к себе ноги, я с такой же легкостью разорвал связывающие их путы. Значит, это были не веревки? - Что ты сделал?! – закричала Грета. Я понял, что судьба дала мне маленький шанс. Поднявшись, я со всех ног бросился на девушку. Врезавшись в нее плечом, я повалил ее на алтарь и прижал локтем. - Если хочешь жить, тогда вытащи нас отсюда! – рявкнул я первое, что пришло в голову. Я понятия не имел, как бы я мог одолеть ее, но иного выхода, кроме как воспользоваться смятением демона, я не видел. Грета с силой оттолкнула мой локоть, я оступился, меня развернуло на месте. Едва я успел восстановить равновесие, как меня схватили за шиворот казакина и швырнули в шкаф. Я влетел в него спиной вверх ногами, едва не сломав шею при падении. Посуда падала вниз, со звоном разбрасывая осколки, и я в последний момент успел откатиться в сторону, когда шкаф, со стоном качнувшись, не удержался и, обдав пол дождем из всего, что было на его полках, рухнул вниз. Шею сдавило словно тисками и я взлетел вверх, мимо разъяренного лица демоницы. Стена врезалась в спину невероятно резко, и я закашлялся в попытках снова начать дышать. Хрупкая на вид рука стала сжимала шею, словно гаррота, мозг начал вопить о нехватке воздуха. Из последних сил я цеплялся за ее пальцы, пытаясь освободиться. - Что ты сделал со своей кровью, что это за магия?! – в ее голосе было столько ярости и боли, и мне казалось, что я буквально ощущаю все эти чувства внутри себя. – Говори, или я разорву тебя на части! В этот момент раздался хлопок, и Грета снова закричала. Ее пальцы разжались и я рухнул вниз. Сдавленно рыча, она с ненавистью смотрела в сторону. Откуда-то я точно знал, что ей очень больно. - Отойди от моего друга, тупая ты сука! Подняв голову, я увидел Тома. Он, покачиваясь, шел в нашу сторону, пытаясь одной рукой перезарядить пистолет. - Что, не нравится, ведьма проклятая? - Том остановился и навел на нее пистолет – Пуля в брюхе не нож, за рукоять не вытащишь. Только дернись – и следующую отправлю в голову. В голове промелькнула непонятная вспышка. Я почувствовал что-то странное и чужое. То же, что и в лесу. - Том, берегись! - закричал я. Он прыгнул влево, валясь на землю, как в тот же миг над ним с огромной скоростью пролетело нечто. Воздух зазвенел от страшного грохота, вызванного чем-то неведомым. Во мне снова закричало предчувствие следующей атаки того существа, и я постарался откатиться в сторону. Но не успел. Листья и глиняные черепки рядом со мной разметало ураганом, а в следующее мгновенье меня рвануло за ногу и потащило по земле. Я без успеха цеплялся пальцами за землю, разрывая пальцы в кровь и ломая ногти, но вскоре меня подбросило в воздух, перевернуло и с силой впечатало в землю. Все тело затрещало но, похоже, я чудом снова ничего не сломал. Подскочив на ноги, Том бросился на Грету, замахиваясь кинжалом, но оказался сбит вихрем с ног. Я видел, как его утянуло куда-то в конец зала. Я попытался встать, но Грета в один прыжок оказалась рядом и ударом ноги в живот, выбила из меня весь воздух. Я завалился на бок, силясь восстановить дыханье и беспомощно глядя на то, как, загоревшийся в ладони Греты, маленький язычок пламени растет, превращаясь в большой пылающий шар. Даже на расстоянии я чувствовал его чудовищный жар. «Стой!» - мысленно взмолился я. Демоница занесла надо мной руку. И остановилась. «Стой!» Я чувствовал страх, удивление и злость. Огненный сгусток потерял форму, вспышкой разлетевшись в стороны и растворившись в воздухе. Демоническая магия не сработала. В моей голове роился рой эмоций. И… голос? Грета атаковала снова. Собрав все силы, я бросился в сторону, и, прокатившись по земле, встал на ноги. В мыслях снова возник огненный шар. Я быстро сделал шаг в сторону, и перед моим лицом пронеслась вспышка, обдав жаром. Ком из странных ощущений и чувств не уходил из головы, по-прежнему вызывая какие-то озарения, которые я никак не мог понять. Грета исчезла, растворившись в темном облачке. «Сверху!» Я знал, что атака будет с высоты. Как и то, что сразу после этого попытаются схватить за край одежды и повалить вниз. Я отскочил назад и сразу же коротким шагом отклонился в сторону с полу разворотом, пропустив мимо выпад демоницы. Я продолжал уклоняться от ударов. Теперь я понял, чем были те странные ощущения. Каким-то образом я стал чувствовать эмоции и даже обрывки мыслей Греты. Поэтому я и смог уйти от той атаки сверху и разминуться с огненным шаром. Я не знал, как то, что она выпила мою кровь, позволяло мне проникать в ее голову, и почему я вдруг словно стал сильнее, нежели прежде, но только благодаря этому, я все еще стоял на ногах. Увернувшись от очередной атаки, я зацепил пяткой что-то длинное, и оно с металлическим звоном ударилось о край столбика, на котором висел магический гобелен. Сабля. - Хотела моей крови? – левой рукой я ухватился за лезвие у самой гарды и, резко выдернув клинок, распорол ладонь. Кровь растеклась по желобу, повисла каплей на острие. – Ну, так возьми ее! Я встал полу-боком, удерживая клинок плашмя к земле, чтобы удержать на нем как можно больше крови. В ладонях демоницы начали формироваться новые огненные шары. Не дожидаясь, пока она швырнет их в меня, я ринулся вперед, в надежде сорвать ее атаку. Замах – Грета ускользает вправо, в последний момент уйдя от полосы заточенной стали. Я снова услышал эхо ее мыслей, упал, избегая двух огненных шаров, перевернулся на спину, взмахом сабли, отогнав бросившуюся в новую атаку демоницу, и снова побежал на нее. Это продолжалось примерно минуту. Благодаря образовавшейся между нами кровавой связи, я знал, что перемазанное в моей крови оружие действительно для нее опасно. Размахивая саблей, я старался оттеснить ее к стене и там зарубить. Демоница держалась на расстоянии и атаковала в основном огненными шарами и я считаю чудом то, что ни один из них еще не попал мне в голову. Выпитая ей моя кровь, похоже, еще сильнее ослабила ее и она уже не могла сражаться в полную силу, а отголоски ее мыслей в моей голове подсказывали, когда она нанесет удар. Впрочем, один бросок меня все же зацепил, и пришлось сбросить вспыхнувший казакин. Вокруг начинался пожар. Листва и мусор горели, выделяя удушливый дым. Продолжая кружить вокруг Греты, я продолжал уклоняться от ее постоянных бросков. Но я понимал, что все мои увороты не помогут, если я не смогу нанести ни одного удара. Мне нужен был шанс. И удачная возможность не заставила долго ждать. Том вернулся на помощь вовремя. Подобравшись к демонице сзади, он резко сделал выпад пикой, заставив прыжком уйти влево. Она отвлеклась и, воспользовавшись этим, я рассек ее наискосок с плеча. Кровь брызнула мне на лицо. Ее боль жаром отдалась в моей голове и я на миг пошатнулся. - Эрика! – отчаянный крик демоницы ударил меня по ушам, когда я замахнулся для нового удара. Сверху загремел ужасный рев, все задрожало. И опять я не успел уклониться от этого адского урагана. Он смел меня словно щепку, швырнул в стену, потащил по земле. Я выронил саблю. Что-то невидимое обвилось вокруг моего горла и начало душить. В отчаянии, я царапал шею, но ничего не мог сделать с такой хваткой. Грета снова закричала и в тот же миг вихрь исчез, резко рванув назад. Жадно хватая воздух, я зашелся в кашле. Я лежал в каком-то маленьком алькове, закутке зала, огороженном небольшим шкафом и не видел, что происходило у алтаря, где находились Грета и Том. Превозмогая боль, встал на ноги и почти сразу споткнулся обо что-то. Посмотрев вниз, я увидел мертвого мушкетера. Это был Дедрик. Рядом с ним лежал мушкет. Схватив оружие, я осмотрел его. Потухший фитиль погрузился в открытую полку, значит, мушкет разряжен. Нужны были пули и порох. Я принялся лихорадочно обыскивать сумки и карманы мертвого товарища. Пули и порох нашлись, не было лишь огнива, которым можно было бы зажечь фитиль. Конечно, вокруг был пожар, но до моего закутка он пока не добрался. А выходить лицом к лицу с Гретой и ее сестрой или что там это такое, хотелось бы уже полностью готовым к стрельбе. До горящих на ветках огоньков тоже было слишком высоко. Я начал обшаривать свои подсумки. Пусто, пусто, тут не то, а это кошелек. И тут я замер. Прощупывая кошелек, я отчетливо почувствовал что-то круглое и твердое. Я вспомнил. Счастливая пуля. Я так и забыл ее в кошельке. Пуля с моей кровью. Развязав, кошелек, я вытряхнул шарик с гравировкой «K.S.» и он выкатился на мою ладонь. Я быстро загнал и протолкнул его в ствол, добавил пороха на полку и, подхватив потухший фитиль, выбежал в зал. Я услышал крик Тома. Искать огниво было некогда. Грета стояла в десятке шагов от меня, перед алтарем. Вихрь крутил вокруг нее горящий мусор, словно укутывая ее в огненную защиту. Мой друг без чувств лежал у ног демоницы. Я опустил руку вниз, поджог фитиль от горящего шкафа. Вскинул мушкет и прицелился в грудь девушки. - Все кончено, Грета! – я решил блефовать. Мой палец нервно дрожал на спусковом крючке. – Моя кровь вскоре убьет тебя! Отпусти нас. Я смогу сделать тебе противоядие. - Ты врешь! – прошипела она. – Думаешь, сможешь застрелить меня? Даже если ты смочил пулю свое кровью, меня это не убьет! Я знал, что эти слова тоже ложь и блеф. Как и то, что после моего удара ее тело еще сильнее ослабло и сейчас она вряд ли увернется от пули. Все закончится сейчас. - Убей его, Эрика! – приказ потонул в шуме урагана. Огненный шторм разлился до потолка, готовый обрушиться мне на голову. Я провалил палец на крючке, и мушкет рявкнул свинцом. В моей голове пронеслась короткая вспышка боли. А затем раздался полный отчаяния и страха крик демоницы. Огненный вихрь исчез, рассыпав горящий мусор, который теперь плавно, словно снег, планировал вниз. Я увидел как на груди Греты растеклось темное пятно. Все пространство вдруг начало рушиться. Стены, потолок и даже пол – все трещало и разваливалось, покрывалось зияющими черными дырами, проваливалось вникуда. Грета стояла на коленях и не шевелилась. Я знал, что из нее уходит жизнь. Я бросился к Тому, как вдруг земля подо мной затрещала и разверзлась. Я ушел под нее и полетел вниз, сквозь ветви и деревья, сквозь какой-то волшебный мир, то ли иллюзию демоницы, то ли через какую-то область ада, которая разваливалась и умирала вместе со своей владычицей. А потом меня поглотила бесконечная темнота.

* * *

Снег. Белый пушистый комочек снежинок упал на мою щеку, нежно уколов холодом. Я открыл глаза. В тишине под серым небом кружились в плавном танце снежные хлопья, и беззвучно падали вниз. Где я? В какой из безумных миров меня унесло на этот раз? Я вздохнул. Мое тело казалось мне невероятно тяжелым и я не находил в себе сил даже на то, чтобы встать. - Теперь ты свободен. Этот голос заставил меня вздрогнуть. Я повернул голову, частично зарывшись щекой в снег, и увидел Грету. Она лежала рядом со мной и смотрела вверх. Снег под ней был красным от крови. Я знал, что она умирает. - Когда я умру, - тихо продолжила она, - тебя и твоего товарища выбросит из этого мира. Я не успела убить его. Скоро все закончится. - Зачем ты делала все это? - я снова задал не дающий покоя вопрос. Я не мог принять услышанный ранее ответ. – Зачем? Неужели этой мести заслуживали все те, кого ты убила? Почему твоя ненависть так сильна? - Не знаю, - ответила она и замолчала. Прошла почти минута, прежде чем она продолжила – Сегодня я сказала, что это кара, которую все они должны понести. Но сейчас, когда я почти умерла, мои силы покидают меня, и я уже не уверена в своих же словах и мыслях. Может, причина в их темной природе, которую я однажды приняла и должна была контролировать. Может, потому что они оказались сильнее меня. И я перестала быть человеком. Совсем. - Ты была человеком? – я не мог поверить услышанному. - И ты стала… демоном? - Да, - Грета закашлялась. Ее маленькое тело затряслось в судорогах - Просто, что может четырнадцатилетняя девочка, которая живет с сестрами в доме на краю деревни, когда в ее жизнь приходит война? Разве она может быть достаточно сильна, чтобы противостоять всему ужасу, что происходит в этом мире? Который приходит с грохотом выстрелов и маршем солдатских сапог. Я молчал. - Я видела как одни люди убивают, калечат, насилуют и грабят других. И все, несмотря на разные знамена, веру, владык были одинаково жестоки. Я помню тот вечер, когда сбежала из захваченного солдатами дома, после того как они изнасиловали меня и моих сестер. Я ненавидела себя за то, что бросила их одних с теми пьяными ублюдками. Но, даже если бы вернулась, то не спасла бы их. И тогда задала себе самый главный вопрос: смогу ли я пожертвовать всем, чтобы защитить тех, кто мне дорог? Если произойдет чудо и мне представиться такой шанс. Она снова замолчала. Я чувствовал, что Грета собирается с мыслями. Связь крови между нами еще не пропала и ее эмоции по-прежнему эхом отзывались в моей голове. - И это вскоре случилось. И мне пришлось задать себе еще один вопрос: готова ли я стать чем-то другим, чем просто человек? Меня предупредили, что нужно быть очень сильной, чтобы жить той, кем я стану. Я согласилась. - Тебя ведь зовут Каспар? – этот вопрос был неожиданностью. - Да. - Знаю, что после всего, что я сделала, то, что я скажу не имеет смысла. Но спасибо, за то, что пришел мне на помощь, за которую я отплатила злом, - ее голос звучал спокойно и умиротворенно. Она приняла свою судьбу. - Я ненавидела тех, кто, по моему мнению, творил жестокость, но сама принесла ее в мир больше, чем многие другие. Если сможешь, прости, все, что я сделала тебе и твоим друзьям. Прощай, Каспар. Простите за все, господин Самиэль. Она задымилась. Ее тело начало тлеть, кожа почернела и обуглилась. Она растрескалась, развалилась, превратилась в угли и пепел. И вдруг все исчезло. Снег перестал идти и я обнаружил под собой усыпанную хвоей и шишками землю. Тело демоницы тоже исчезло. Я нашел Тома неподалеку, на еловом валежнике. У него была сломана рука и вывихнута лодыжка. Мы выбрались из леса на дорогу, где нас нашел поисковой отряд «Баварских волков». На все расспросы я сказал, что на нас напала банда разбойников, и их число оказалось слишком велико для нас. Думаю, что командир отряда с недоверием отнесся к такому ответу. Но сейчас это меня не волновало. Мы вернулись в лагерь к рассвету. С тех пор в Шальбене все было спокойно, хоть и никто, кроме меня и Тома не мог вспомнить, что знал девушку по имени Грета.