who are you, really?

О сцене, актёрах и главном зрителе

       Ещё согревавшее, по-летнему яркое синее небо было застлано тёмными грозовыми тучами; вспышки молний попеременно заглядывали в окна домов, жители которых ворочались и закрывали головы подушками в попытках уснуть — из-за мешавшего яркого света сон обходил всех стороной, не давая забыться и отдохнуть от напряжённого дня. Словно вспышки фотоаппарата в руках профессионала, кадр за кадром запечатлевавшего каждую эмоцию на лицах случайных людей, природа не давала покоя никому. Или лишь одному, по-настоящему живущему.        Стоя на сцене театра, настоящий актёр перестаёт быть собой, полностью вживаясь в очередную, первую или последнюю роль. Они играют, скрывая настоящее «я», а покидая стены театра, вновь живут своей жизнью. А если кому-то досталась самая сложная роль? Каково было бы чувствовать себя единственным человеком, живущим в этом мире? Наверняка ему было бы одиноко, тошно от игры и фальши, он бы медленно сходил с ума, умирая от желания сбросить всё напускное с окружающих. Только сбрасывать было бы нечего. Внутри — пустая оболочка, копия человеческого организма, точь-в-точь его, но лишь фальсификация.        Он был убеждён, что остался один, а все люди вокруг — декорации к театральной постановке его жизни. Родители, друзья, знакомые и любой встреченный — неживые куклы или роботы с установленными задачами, главная из которых — каким-то образом влиять на его жизнь. Продавцы, учёные, врачи — все они нужны для массовки и помощи, чтобы он мог жить в своё удовольствие, ни о чём не подозревая. Так, будто это эксперимент, который ставят над ним. Они внимательно наблюдают за каждым шагом, переписывая его историю жизни, добавляя события и программируя новых кукол для появления в ней, или, напротив, избавляются от ненужных, вычёркивая из его судьбы — словно единственная нить шелкопряда, которая может оборваться любым неосторожным движением кого-то, кто затеял весь спектакль, а, может быть, соорудил из ничего здание театра, сцену и зрителя.