Ловец снов

Настоящее время… Чувство сильнейшего волнения в груди знакомо буквально всем. То чувство, когда различные мысли и варианты исхода определённой ситуации лезут тебе в голову, в животе все сжимается в тугой узел, практически до тошноты. Это малая часть того, что испытывает Лекса, шагая по аэропорту Лос-Анджелеса. У девушки было достаточно времени подумать о том, что она будет делать или что скажет Кларк, пока ехала в отель. Конечно, в ее голове все выглядит достаточно проще и красивее, нежели это будет в реальности, но утешать себя действительно стоит. Гарднер поставила себе четкую задачу — добиться Кларк. Никто с самого начала не говорил ей, что будет легко, и нужно быть откровенным идиотом, чтобы думать, что после такой лжи тебе все сойдет с рук. Нет и еще раз нет! Лекса знала, что ее ждет, и, конечно, она не была готова к этому в полной мере, но все же она там, где ожидалось, и пути назад давно уже нет. Единственное, что девушка решает, это не давить на Кларк слишком активно, а дать ей сначала чуть больше времени побыть одной и все взвесить. Лекса и не надеется, что, придя в бар Гриффин, она встретит ее, они поговорят и все будет хорошо. Нет, такого не случилось. — Она здесь? — с заметным волнением спрашивает Лекса у Джессики, краем глаза поглядывая за спину собеседницы на лестницу, ведущую на второй этаж. — Да, — честно отвечает шатенка, вытирая руки о передник. По лицу девушки видно, что она уже явно в курсе пусть и не всей ситуации, но знает достаточно, чтобы немного злиться на Лексу за то, что она причинила боль Кларк. Брюнетка совсем ее не судит и принимает это спокойно. Она точно не надеялась на отношение лучше. — Я не думаю, что сейчас лучшее время для того, чтобы навестить ее, Лекса, — продолжает говорить Джессика. — Знаю, — сразу же отвечает Гарднер. — Я просто хотела убедиться, что она здесь. Я хочу дать ей немного свободы и времени. Прошу, пока не говори ей, что я заходила. Не хочу, чтобы она нервничала, переживала да и вообще накручивала себя. — Хорошо, — соглашается Джессика и наблюдает за тем, как Лекса, немного колеблясь, покидает бар, оставляя после себя лишь давно знакомый звон колокольчика на двери. Гарднер решает сразу ехать в «Чикаго», желая забить свои мысли работой, не желая себя накручивать на плохие мысли. Бар практически достроен, оставалось всего ничего: поставить мебель, заполнить полки спиртным, проверить проводку и еще немного по мелочи. Лекса, после того как уехала в последний раз из ЛА, наблюдала за процессом исключительно удаленно. Хорошая бригада сделала свою работу быстро и качественно, подмечает брюнетка, входя в бар. Она минут десять блуждает по помещению, рассматривая работу дизайнера и ее команды. — Мисс Гарднер! — удивленно восклицает дизайнер, отходя от рабочего, направляясь к Лексе. —Как хорошо, что вы приехали. Мы уже на финишной прямой, осталось совсем немного, — улыбается Лорен, приветливо пожимая руку брюнетке. — Я вижу, — Лекса слабо улыбается, — хорошая работа. Все выглядит так, как я хотела, — она смотрит на наручные часы. — Я, скорее всего, задержусь здесь на неопределённый срок, нужно будет заняться оформлением бумаг, проверить лицензию на алкоголь. В общем, я надеюсь, к концу месяца мы закончим все. — Можете не сомневаться, — отвечает шатенка, — мы даже опережаем график. Мне уже не терпится увидеть его в действии, он прекрасен! Лекса улыбается уголками губ. — Мне нужно сейчас ехать в отель, перелеты все же выматывают. Встретимся завтра, — Лекса, еще раз оглядев бар, направляется на выход. — До завтра, — прощается Лорен и снова приступает к своей работе. По прибытию в отель Лекса поговорила с Питером, и их разговор, конечно же, касался исключительно Кларк. Он всеми силами пытался утешить сестру, чтобы та перестала себя накручивать и наконец-то спокойно выспалась, но, конечно же, это не помогает и в голову Лексы лезут всевозможные сцены с Кларк, и в каждой из них блондинка бросает Гарднер. Питер пытался отвлечь сестру, переводя стрелки на себя, и вроде бы под конец разговора это сработало, и Лексе стало легче, когда она на какое-то время отключилась от мыслей о любимой женщине. Не успел телефон девушки остыть от недавнего разговора с Тернером-младшим, как буквально через пять минут ей поступает новый звонок от Наоми. Не сказать, что Лекса и Наоми стали «лучшими подружками», но то, что они стали значительно близки на почве любви к Питеру — это факт. И Наоми, конечно, не идиотка, и она частично наблюдала за девушками на свадьбе и знала правду, и не нужно складывать один плюс один, чтобы понять, что-то, чего боялась Лекса — случилось. Она искренне переживает за судьбу девушек и потому считает нужным поддержать хотя бы одну из них. Лекса наливает себе бокал вина, садится на диван и изливает свою душу Наоми. Конечно же, та, как и ее брат, всячески утешает ее и не прекращает говорить о том, что это было неизбежно, и также повторяет, что Кларк ее любит настолько сильно, что обязательно простит, вот только сколько это займет времени — совсем другой вопрос. Когда брюнетка спрашивает у нее о том, что ей стоит предпринять, дабы завоевать прощение любимой, Наоми четко дает ей понять, чтобы та не давила на Кларк первое время. Лекса должна показать Кларк, что она рядом и готова бороться, но ни в коем случае не быть слишком настойчивой. Подруга видит, как у Гарднер сердце болит без Кларк, как сильно она переживает и места себе не находит, да будь ее воля, она бы ночевала под домом блондинки день и ночь. Тернер-старшая искренне советует Лексе отвлечься максимально на работу, возможно, тогда чуть-чуть ей станет легче, и брюнетка все же соглашается, откидываясь назад и закрывая глаза. Кларк плохо спит. Этому служат бесперебойные мысли о Лексе, о том прошлом, которое для нее в каком-то смысле было ложным. Она цепляется за каждое воспоминание из прошлого, пытаясь посмотреть на него с другой стороны, и чем больше она углубляется в это, тем больше плачет. Она все еще не может поверить в то, что Лекса ей так долго лгала. Что все ей лгали. Для Кларк это настоящее потрясение, новость о болезни Лексы повергла ее в такой шок, накрыла ее таким страхом, злостью и стыдом. Удивительно, как Гриффин умудряется столько всего испытывать, но она испытывает. Злость внутри нее совсем не улетучивается, а лишь нарастает с каждым разом, когда она вспоминает сцены из прошлого: как Лекса смотрела ей прямо в глаза и врала. Она чувствует себя идиоткой, думая, что все дело в другой женщине, и еще большей идиоткой, зная, что все остальные были в курсе о болезни. Она злится от мысли, что все они недооценили ее, посчитав ее будто слабой и не готовой знать правду, и потому решили все как один отказаться от девушки вовсе. Лекса посчитала Кларк слабой. Конечно, это не так, но это то, что сейчас чувствует блондинка, и ничто не делает ей больно сейчас, как эта чертова мысль. У Кларк буквально раскалывается голова от моря пролитых слез, и потому девушка встает с кровати, подмечая, что уже час ночи. Она берет свой любимый кардиган с оленями и направляется на первый этаж. Заваривает себе достаточно крепкий кофе, ей чаще всего он помогает от головной боли, а после направляется на пляж, желая проветрить свою голову. Она садится на песок в паре метров от бушующих волн океана и продолжает дальше думать о Лексе, тщательно взвешивая все, потому что ей есть, о чем еще подумать… На следующее утро Лекса встает с огромным зарядом энергии лишь от той мысли, что она будет вновь покорять сердце любимой, если так можно вообще выразиться. Она приводит себя в порядок и с новыми силами и позитивным мышлением направляется в «Чикаго», по дороге созваниваясь с Питером, рассказывая ему планы на сегодняшний день, и конечно же, Тернер-младший ее поддерживает. Оставив некоторые документы и компьютер в баре, девушка предупредила Лорен, что отъедет на пару часов по делам, и этими делами была Кларк. Гарднер не хотела давить на любимую, но очень хотела поднять той настроение хоть на грамм, и потому прежде, чем направиться в бар Гриффин, она заезжает в цветочный магазин и покупает букет белых лилий, как любит Кларк. Пока девушка с волнением в сердце ехала к любимой, она написала небольшую записочку на маленьком листке и вложила в букет. Лекса искренне считает, что такие маленькие шаги будут на пользу им обеим. Когда она приезжает в бар, она замечает у стойки лишь Сета. Конечно, она безумно переживала из-за мыслей, что если вдруг увидит Кларк, то что будет делать, как быть и что говорить? Но то ли к счастью, то ли нет, Кларк в баре не было. Как позже сказал Сет, блондинка ушла еще с самого утра на прогулку и вернется ближе к обеду. Брюнетка отдает букет парню, чтобы тот поставил их в вазу, и он слабо улыбается, подмечая, как Лекса нервничает. — Спасибо, Сет, — искренен благодарит его девушка и, еще раз взглянув на цветы в его руках, направляется на выход. Парень ставит их в вазу возле барной стойки, искренне надеясь, что Кларк сразу же обратит на них внимание, и надо же, спустя час в бар входит Гриффин, немного уставшая не столь из-за прогулки, сколько из-за отсутствия полноценного сна. Как бы она не старалась выглядеть хорошо и на позитиве, но синяки под глазами от пролитых слез — дают о себе знать. — Как у нас дела? — спрашивает Кларк у Сета, проходя за барную стойку, желая взять холодной воды из холодильника. — Сегодня довольно людно, — улыбается парень, пальцем поправляя очки на переносице. Он делает вид, что занят протиранием стаканов, а тем временем искоса наблюдает за блондинкой и видит, как та все же замечает цветы. Кларк застывает с бутылкой воды у губ, внимательно смотря на цветы в вазе, не решаясь подойти. — Что это? — следует вопрос от девушки, вот только она знает ответ, и все же. Гриффин не дожидается ответа от парня и, поставив бутылку на столешницу, подходит к цветам, рассматривая красивый букет. Она с любопытством оглядывает его, наслаждаясь приятным запахом лилий, который ей так сильно нравится. Касается пальцами лепестков, а после замечает маленькую записку меж цветков, и пальцы сразу же тянутся к ней. Когда она разворачивает ее, то сердце пропускает сильнейший удар где-то в груди. «Что бы ты ни решила, я всегда буду где-то рядом… Я люблю тебя»… Семь лет назад. Мюнхен… Лекса открывает глаза и сразу же чувствует, как солнце касается ее век, заставляя поморщиться и отвернуть голову в противоположную сторону от окна. Похоже, девушка проспала более чем достаточно, замечая рядом сидящего и уставшего Роберта. — Пап? Как долго ты здесь? — сипло произносит девушка, чувствуя дикую сухость во рту. Роберт сразу же привстает на кресле, потирая глаза. — С утра, родная, — отвечает Гарднер старший. — Я рад, что ты очнулась, мы так перепугались, — вздыхает мужчина. Лекса закрывает глаза и поджимает губы, отворачиваясь от отца. Смотрит в потолок и вспоминает прошедший сон, который был так реален, что Лекса готова поклясться, она отдала бы все, чтобы снова почувствовать Кларк рядом. — Где Питер? — брюнетка переводит тему, смотря на отца. — Он скоро будет. Вероятнее, приедет после обеда, — Роберт на секунды замялся, прежде чем продолжить. — У тебя сегодня первый день химии. Девушка смотрит внимательно на отца, хмурясь, и прежде чем она задает вопрос, в палату входит доктор Аттвуд. — Уже очнулась, — женщина входит в палату с улыбкой, держа в руках планшет. — Как ты себя чувствуешь, Лекса? — Бывало и лучше, — сухо протягивает девушка, пытаясь сесть на кровати. — Можно мне воды, пап? — Конечно! — мужчина подскочил с кресла и поспешил налить дочери стакан воды из рядом стоящего графина. — Через час у тебя первый сеанс химиотерапии, — доктор смотрит в планшет, что-то помечая для себя. — Медсестра отведет тебя. Как только сеанс закончится, я зайду тебя навестить, ладно? — женщина снова улыбается. — Да, — отвечает брюнетка и с облегчением плюхается на подушку. Женщина кивает Роберту и покидает палату. Когда Лекса оказывается в кресле, расслабленно откинувшись на нем, она с сильным интересом разглядывает рядом сидящих людей, оказавшихся в похожей ситуации, что и она. Когда она шла на сеанс, она предполагала худшее, но, как ни странно, ничего ужасного она не чувствует, но, глядя на других, которые явно не в первый раз посещают сеанс, девушка осознает, что худшее еще впереди, но пока она в полной мере не осознает этого. — В первый раз? — интересуется женщина, сидящая на кресле рядом. Гарднер переводит взгляд на нее, бегло рассматривая соседку. Женщина уже в возрасте, на ее голове платок, и это говорит о том, что рак ее значительно потрепал. — Да, — отвечает брюнетка, переводя взгляд на свою руку. — Какой диагноз? — интересуется соседка, и можно предположить, что все разговоры в онкологическом центре начинают с таких вот вопросов. — Рак легкого, — отвечает брюнетка, несмотря на то, что женщина, сидящая рядом, скорее всего не поймет степень, насколько все плохо. — Когда я узнала, что больна, я просто перечитала кучу статей о видах рака, — отвечает соседка, опечаленно смотря на брюнетку, — и поняла, что рак легких — причина номер один смертности в мире. Держись, милая, я уверена, что тебе хватит сил победить эту тварь! — женщина тянет свою руку к Лексе и утешительно касается ее, и брюнетка сглатывает, опечаленно опуская взгляд вниз. Когда Лекса покидает комнату, она видит в зале ожидания Питера, который терпеливо ждал ее после сеанса. — Привет, — слабо улыбается Лекса, подходя к нему, обнимая. — Ох, привет, любимая, — парень крепко обнимает сестру. — Как ты себя чувствуешь? — он обеспокоенно оглядывает ее, касаясь ладонью ее лица. — Я в порядке, правда, — она показывает ему слабую улыбку и подходит к бойлеру с водой, наливая себе стакан воды. — Может, сходим куда? Мне надоело сидеть в палате, — они направляются на выход. — Конечно, как скажешь, — Питер цепляет сестру под руку, искренне боясь, что та может свалиться в обморок. Недалеко от корпуса клиники ребята нашли уютную кофейню и сразу решили остановиться там. Питер заказал себе кофе, а Лекса попросила лишь стакан воды. Ее значительно мучает жажда в последнее время, и насколько она знает — это нормально. Она почти не слышит, о чем говорит с ней Питер, потому что продолжает смотреть то на полупустой стакан, то на мимо проходящих людей. В ее голове бесконечным потоком мечутся мысли обо всем, и это заставляет ее с каждым разом все чаще и чаще погружаться в себя. Ее не покидают мысли о реальных шансах победить болезнь, и еще больше она думает, какой из дней, проведенных со своими близкими, будет ее последним? Об этом она стала задумываться чаще, с тех пор, как ей приснилась Кларк. Какое ее слово будет последним для отца, Пита, Рэйч — прежде, чем она умрет? Девушка так сильно погрузилась в эти мысли, что ей становится не по себе. Она до сих пор сожалеет, что так ничего и не сказала Кларк в последний раз, когда видела ее. Лекса продала бы свою душу за один миг с любимой, если бы только могла сказать, как сильно она любит ее. Увы, это больше не возможно, и то ли к счастью, то ли к сожалению — говорить с любимой может только во снах. Питер все это время наблюдает за девушкой, но он больше ничего не говорит. Он молчит, смотря на нее, и видит, как она медленно закрывается. Как медленно увядает, и ужасное во всем этом то, что он совершенно бессилен перед этим. Питер просто не способен заставить Лексу бороться; не способен заставить ее видеть свое будущее. Тернер понимает, что единственное, на что он способен, так это бороться за сестру сам, крепко держа ее за руку весь этот длинный и тернистый путь… Первый день перерыва после первого сеанса Лекса провела в палате. К ней в течение дня заходила Шэрон, ей кололи уколы и давали таблетки, которые ей придется принимать довольно часто. Увы, теперь ее жизнь такая, и ее это злит. Она все чаще думает о смерти, о том, что, вероятнее всего, когда придет ее час, она больше не будет собой и болезнь ее сломает. Когда человек проводит много времени один, наедине с собой, он все больше и больше накручивает себя, представляя только худший расклад, и именно это может ее погубить. Не болезнь, а она сама. Никто из близких не способен убедить ее в лучшем раскладе ее будущего. Наступил второй день первого цикла химиотерапии. Лекса после первого дня уже не волновалась и не ждала ничего сверхъестественного, направляясь на сеанс. В этот раз в помещении сидели уже совершенно другие люди, ни одного из прошлого раза она не помнит. Все повторяется как в прошлый раз, пока медсестра подготавливает девушку к терапии, Лекса оглядывает рядом сидящих и замечает, как одной женщине через два кресла левее стало плохо и она стала терять сознание. Брюнетка не показывает, насколько ей стало не по себе, однако ее пристальный взгляд, направленный в ту сторону, привлекает внимание медсестры. — Такое случается, — объясняет женщина, понимая немой вопрос ее пациентки, — все реагируют по-разному, не стоит переживать, — она дружелюбно улыбается Лексе, замечая, что та слегка расслабляется, а после уходит по своим делам. Остальное время сеанса брюнетка провела с закрытыми глазами, слушая музыку. Девушка рада, что все же забрала наушники у Пита. Они ей нужны сейчас как никогда. После сеанса Лексу ждал Питер в зале ожидания. Он сразу заметил, что сестра уже не такая бодрая, какой была после первого сеанса, и уж точно не такая бодрая, какой была еще с утра. — Как ты себя чувствуешь? Хочешь, сходим куда-нибудь? — интересуется Пит, обнимая сестру. — Голова кружится, — отвечает тихо девушка, рассеяно смотря перед собой. Похоже, терапия дает свои плоды и проявляются первые неприятные симптомы. — Я хочу в палату, — договаривает она, касаясь пальцами лба. Она делает большие, но редкие вдохи, будто пытаясь наполнить легкие воздухом, которого ей так часто и безумно не хватает, и каждый раз ей невероятно больно, но она, как ей кажется, начинает привыкать к боли и понимает, что без нее уже никуда. Теперь Питер начинает переживать сильнее, потому что с каждым разом он все чаще и чаще чувствует себя слабым и беспомощным. Перед тем, как проспать весь день, Лекса выпила несколько стаканов воды, а чувство тошноты не проходило до тех пор, пока она просто не уснула. Никто ее не тревожил, Рэйчел несколько раз пыталась дозвониться до подруги, но та отключила связь совсем, поэтому О’Коннор общалась только с Питером. Ближе к восьми вечера брюнетка наконец-то проснулась, но с мокрыми от слез глазами, потому что ей снова снилась Кларк, и как только в палату вошел отец, девушка поспешила вытереть глаза, не желая показывать отцу свою слабость, чтобы он не переживал еще сильнее. — Как ты, милая? — Роберт садится на край кровати, взяв ладонь дочери в свою. — Лучше, — отвечает она и начинает кашлять, прикрывая рот ладонью. Роберт тяжело вздыхает, наблюдая за такой слабой дочерью, и его сердце наполняется дикой болью. Он отдал бы все, чтобы забрать эту болезнь себе, лишь бы его маленькая девочка никогда не проходила через это, но, увы, он бессилен. — Я принес тебе кое-какое чтиво, — отец меняет тему, доставая из сумки стопку старых и новых книг. — Я знаю, что ты любишь держать книги непосредственно в руках, а не в телефоне, — он слабо улыбается и Лекса тоже. — Надеюсь, тут не романы? — она усмехается. — Драмы мне хватает, — опускает взгляд на свои руки. — Никакой драмы, — улыбается Роберт. — Экономика да психология, все как ты любишь, — мужчина замечает, как дочь улыбается шире, и он улыбается в ответ, и на мгновение в его сердце зарождается тепло от улыбки дочери. — Спасибо, пап. — Я люблю тебя, ты же знаешь это? — он смотрит на нее со всем теплом и любовью, и она сжимает его руку чуть сильнее. — И я тебя, — отвечает тихо она и получает нежный поцелуй в лоб, и она только сейчас понимает, как сильно ей не хватало такого отношения и тепла от отца. Как она тосковала по нему… Всю ночь девушка не могла уснуть. В голову лезли рандомные мысли, воспоминания, а четкий образ Кларк настойчиво стоял перед глазами. Каждый раз, когда Лекса пыталась уснуть, воспоминания последних часов, проведенных с любимой, давили на нее. Она не дает себе покоя мыслями о том, что, поступи она иначе, сейчас бы не лежала в одиночестве, страдая не только от болезни, но и от разлуки. Весь день Лекса пребывала в сонном состоянии, страдая от недосыпов и усталости во всем теле. Она дышит очень тяжело, отчего Питеру становится сложно находиться рядом с сестрой, пока та спит. Ему кажется, что следующий ее вздох может стать последним. В течение дня к Лексе заходила Шэрон, проверяя состояние девушки, также медсестра периодически заходила, чтобы провести очередные процедуры. Когда Лекса не спала, она слушала музыку, которую так сильно любит. Когда в наушниках начинает играть инди-музыка, Лекса пускает слезу, отворачивая голову к окну, потому что эта музыка так напоминает о Кларк. Напоминает ей их путешествие в Сиэтл и то, как сильно она была счастлива тогда. Вспоминая об озере, девушка тут же встает с кровати, кое-как подходит к столу и, взяв свой бумажник, сразу же находит фотографию Кларк в нем. На ней блондинка такая счастливая, и Гарднер не может не улыбнуться, глядя на нее, а после сжимает ее фото пальцами сильнее и чувствует, как ее губы начинают дрожать. Лекса не сдерживает слезы, медленно подходя к кровати, не сводя взгляд с фотокарточки. Ложится в постель, врубает музыку громче и, прижав фотографию ближе к себе, закрывает глаза. Когда Лекса проснулась на следующий день, она совершенно не хотела вставать. С каждым днем, проведенным в больнице, девушка все больше и больше закрывается в себе, ее силы угасают, а желание просыпаться каждое утро медленно исчезает. На ней сказываются ее моральные переживания, бесконечный вихрь мыслей о том, что она разрушила свое будущее, но сильнее ее убивает болезнь. Лекса тяжело дышит, ее дыхание такое сиплое, от чего не по себе даже ей, не говоря уже о Питере. Боль в легких заставляет ее морщиться, делать меньше телодвижений, а дышать ей хочется с каждым разом все меньше, стараясь максимально оградить себя от боли. Лексе кажется, что теперь она точно чувствует, как болезнь внутри нее прогрессирует, буквально забирая у нее дни. Забирает у нее время, и это заставляет ее погружаться в свои мысли, думая о том, сколько ошибок совершила и что, вероятнее всего, она действительно не выкарабкается, и от этих мыслей она перестает обращать внимание на внешний мир, на людей, которые окружают ее, на людей, которые так сильно любят ее и борются за нее. Сегодня Гарднер с меньшей охотой идет на сеанс, чувствуя, что с каждым разом ей становится хуже. Ее состояние периодически сонное, усталость во всем теле, темные мешки под глазами да и боль в груди лишь подливает масло в огонь. Иногда боль становится настолько сильной, что Лекса просто начинает плакать, сжимая подушку под рукой с такой силой, будто хочет перевести эту боль на нее. — Как себя чувствуешь? — Шэрон сегодня снова улыбалась, будто ее не окружают тысячи смертельно больных людей. Женщина перехватила Лексу на этаже, предложив лично провести до кабинета химии. — Будто скоро умру, — вяло пробормотала брюнетка, мелкими шагами следуя на сеанс. — Ох, Лекса, не говори так, — женщина слегка нахмурилась, смотря на пациентку, а после на секунды замолчала. — Я хочу, чтобы ты мне доверилась. Лекса делает пару шагов, а после останавливается и обращает внимание на доктора. — Знаете, я думаю, в ситуации, в которой нахожусь я, никому нельзя доверять, ведь вы не спасете меня от неизбежного, и я думаю, сам Господь Бог не способен спасти меня, а думать о том, что я чем-то лучше других с таким же диагнозом — глупо, потому что это не так. И если честно, я смирилась с тем, что мне не выиграть. Так что давайте вы будете своим оптимизмом заражать Питера и отца, но не меня. Им это нужнее, — Лекса смотрит в глаза удивленного доктора, а после продолжает свой путь в кабинет уже одна. Сеанс прошел так же, как и первые два, вот только после него Лексе стало еще хуже, и все, чего она хотела сейчас, это оказаться в кровати. Она обмолвилась с Питом парочкой слов, на большее у нее просто не хватает сил. Ее тошнит и довольно сильно кружится голова, отчего она сильной хваткой держится за руку брата, пока тот ведет ее в палату. Оказавшись в палате, девушка выпивает пару стаканов воды и сразу же проваливается в сон. Силы покидают с каждым разом все больше, делая из нее какой-то овощ, не способный даже долгое время держаться на ногах, и если честно, ей этого не хочется, потому что когда она в сознании, то чувствует боль, а она от этого устала. — Хэй, — Роберт, тихонько постучавшись в кабинет Шэрон, заглядывает к ней. — Оу, привет, — женщина обращает на него внимание, отрывая свой взгляд от монитора компьютера. — Уже довольно поздно, почему ты еще здесь? — Я проверял Алексу, хотел попрощаться с ней, но она крепко спит, поэтому не стал будить ее, — мужчина слабо улыбается, поджимая губы и опуская взгляд вниз. — Понятно, — с легкой улыбкой протягивает Шэрон, выключая компьютер. — Хочешь поговорить? — Да, знаешь, я думаю мне стоит немного отвлечься, потому что все эти мысли сводят меня с ума. — Я понимаю, — женщина на секунду замолчала, смотря в теплые глаза мужчины, а после продолжает. — Знаешь, я уже собираюсь уходить. Мы можем сходить куда-нибудь, выпить по стаканчику и поговорить об этом, как смотришь на это? — Думаю, это то, что мне нужно, — кивает он, и женщина улыбается ему в ответ… — Я понимаю, как тебе тяжело, Роберт, — женщина облокачивается локтями о стойку, смотря на Гарднера-старшего, на лице которого играют мягкие красные оттенки светодиодов. Они остановились в баре в нескольких кварталах от клиники, устроившись в конце барной стойки, подальше от большинства народа. — Когда умерла моя жена, мне было тяжело, очень, но я не страдал так много, понимаешь? То есть, — мужчина молчит, смотря на стакан с виски, — она умерла неожиданно, я не видел ее мучений или как она медленно умирает, я просто потерял ее в одно мгновение. Одно предложение от доктора и мой мир рухнул. И знаешь, другое дело, когда я вижу, как моя дочь, мое самое дорогое, что есть в моей жизни — умирает, и… — мужчина замолкает, проглатывая ком в горле, и чувствует тёплую ладонь женщины на своей руке. — Я не смогу пережить ее уход, Шэр, — глаза мужчины наполняются слезами, и он быстро вытирает их, не давая ни одной слезе скатиться по его щеке. Женщина встает со стула и, преодолев минимальное расстояние между ними, обнимает мужчину, утешая его. Она ничего не говорит ему, потому что, по правде говоря, давать какие-то обещания ему крайне тяжело, ведь жизнь его дочери зависит от нее, а она не способна дать стопроцентной гарантии… На часах двенадцать ночи, когда Лекса просыпается в холодном поту от дикой тошноты. Быстро включив ночник, девушка подскочила с кровати и понеслась ванную комнату. Она падает на колени, касаясь холодной плитки, и ее тут же начинает рвать. Девушка держится одной рукой за унитаз, другой упирается в стену. Рвотные рефлексы вызывают у нее просто невероятно дикую боль в горле и легких, отчего ей становится тяжело дышать, а глаза мутнеют из-за слез. Ей кажется, что это никогда не закончится. Она плачет, но ее продолжает рвать, и ее легкие просто разрываются, а кашель заставляет испытывать сильную боль в горле. Когда это заканчивается, девушка садится на холодную плитку от бессилия, начиная рыдать, подтягивая ноги к себе. Она рыдает так сильно, все еще чувствуя боль, вытирая мокрый нос и губы. Ее руки дрожат от обезвоживания и страха. Она смотрит на свои ладони, они бледные и холодные, пальцы дрожат даже в расслабленном состоянии, и девушка делает глубокий вдох, игнорируя боль в груди. Закрывает глаза и откидывает голову назад, смотря в белоснежный потолок. После того, как девушка немного успокоилась, она кое-как встает и подходит к умывальнику, чтобы умыться. Смотрит в зеркало и видит напротив девушку, которая совсем не похожа на себя прежнюю. Она бледная, под ее глазами синяки, ее губы бледны, и глаза стали тусклее, потеряв весь свет, что был. Лекса включает воду и дрожащими руками начинает умываться. Ополаскивает лицо, приводя себя в чувства, вытирает рот и после проводит влажными руками по волосам, убирая их с лица, и когда она снова хотела набрать воды в ладони, замечает обильное количество волос на руках. Она смотрит на свои дрожащие руки и понимает, что внутри все сжимается от страха, и девушка быстро начинает смывать их в раковину, чувствуя, как ноги начинают дрожать. Лекса делает пару глотков воды из-под крана и, выключив воду, быстро направляется в постель. Лекса просыпается в паршивом состоянии после ужасной ночи. Когда она встает с кровати, то замечает волосы на подушке, отчего нервно сглатывает и с неким страхом берет их в руку, спеша избавиться от них, сметая на пол. — Лекса, доброе утро, — в кабинет входит Шэрон, замечая девушку в ванной комнате. — Для кого как, — безразлично отвечает она, проходя к кровати. — Тебя что-то беспокоит? — женщина хмурится, наблюдая за состоянием девушки и как так плохо выглядит, но она уже знает ответ на свой вопрос. — Меня ночью рвало, и… — Лекса сглатывает, опуская взгляд на свои бледные руки. — Волосы… они, выпадают… Шэрон молчит, внимательно наблюдая за Гарднер-младшей, за тем, как она явно нервничает и боится, как мелко дрожат ее руки. — Через это проходят все, — эти слова не звучат для Лексы утешительно. — Такова реакция организма на препараты, и к сожалению, будет становиться только хуже. Я хочу, чтобы ты понимала это, тебе не стоит этого бояться. То, через что ты сейчас проходишь, закончится. — Хотелось бы в это верить, — отвечает брюнетка, и в палату входит медсестра, чтобы провести процедуры. Время шло, и Лексе действительно становилось только хуже, она почти не разговаривала с отцом и Питом. Ее часто рвало и тошнило, грудная клетка разрывалась от боли. Головокружение, усталость и сонливость преследовали ее каждый день, кашель не давал покоя даже ночью. Каждый день для нее становился хуже предыдущего. Когда она не спала, то слушала музыку или читала. Образ Кларк так сильно засел в ее голове, что практически все ее сны только о ней, и почти во всех снах Кларк уходит от нее, от чего Лекса просыпается в слезах. Когда наступил шестой и последний день первого цикла, Лексе было уже безразлично. Когда она думала, что теперь может отдохнуть от химии, ей было откровенно плевать. Она больше не может смотреть на себя в зеркало больше минуты, а все фотографии с собой очистила из телефона, несмотря на то, что их и так было мало. Ее прекрасные волосы потеряли свой объем, и теперь она ходит только с пучком. Питер и остальные ребята пытались всеми силами выводить ее на разговоры, но она буквально сразу замыкается в себе, не проявляя никакого энтузиазма к общению. Тернер безумно сильно переживает, но рад, что сестру теперь можно забрать домой. Он искренне надеется, что, отдохнув две недели от больницы, она снова начнет общаться с ним, перестанет срываться на него, как бывало это в последние дни. Лекса перестала сдерживать свое раздражение и начала срываться на всех, кто проявил хоть какую-то заботу по отношению к ней. Ее стала злить их опека и забота, их оптимистичный настрой на будущее, потому что сама Лекса своего будущего не видит и не хочет, чтобы кто-то пытался подарить ей надежду или переубедить в обратном. Она хочет, чтобы наконец и они приняли тяжёлую правду и начали готовиться к тому, что ее не станет. В день, когда Лексу отпускают домой, прилетает Рэйчел. Питер давно излил душу подруге о том, что ему тяжело с Лексой и ему нужна помощь, и конечно же, Рэйч вылетела на следующий день. — Я больше не узнаю ее, — тяжело вздыхает парень, подъезжая к дому. — Она закрылась, и знаешь, не так, как это бывало раньше… Она просто будто решила убрать нас от себя, выстроив такую толстую и высокую стену, что ни мне, ни Роберту сквозь нее не пробиться, — парень глушит двигатель и смотрит на Рэйч. — Ты плохо выглядишь, милый, — она касается ладонью его лица, на котором уже выросла борода, что совсем не в его стиле, а его глаза такие же уставшие, как и у Лексы. — Я мало сплю, — пожимает она плечами, выходя из машины. — Тебе нужно пойти расслабиться, слышишь? Не позволяй всему этому загонять в могилу и себя, понял? Сегодня с ней побуду я, а ты должен немного развеяться. — Я боюсь оставлять ее, — ребята направляются к зданию, — когда я ухожу из больницы, то начинаю чувствовать страх и шарахаться от любого звонка. Я боюсь, что мне позвонят и скажут, что она умерла, а меня не было рядом с ней. Я склоняюсь над ней каждый раз, когда она спит, и прислушиваюсь к ее дыханию, которое иногда и вовсе пропадает. Я старюсь быть с ней максимально часто, потому что боюсь, что однажды мой визит может стать последним. Она будто не понимает, какой страх испытываем мы. Я хочу, чтобы она говорила со мной, но она молчит. Я знаю, как ей больно, и позволяю срываться на мне, орать на меня, но ей даже кричать больно, и она все равно делает это. Рэйч смотрит на парня грустным взглядом, а после обнимает его. — Мне так жаль, милый, что тебе приходится проходить через это. Этим же вечером Питер ушел проветрить голову в ближайший бар, оставляя девушек одних в квартире. Ему действительно просто необходимо расслабиться и сбросить нарастающий стресс. Он заказывает выпивку и начинает поглощать один стакан за другим. С тех пор, как парень узнал о болезни сестры, его неоднократно тянуло к алкоголю, и если раньше это не приводило ни к чему хорошему, то сейчас и подавно. Он не гордится своим прошлым, и ему стыдно за то, что он страдал алкоголизмом и наркозависимостью. Но даже в то время у него была Лекса — крепкое и надежное плечо, которое выдерживало все, а теперь девушка едва сама справляется, и очередь Питера держать сестру крепко за руку. Парень перестает пить, чтобы сохранить рассудок, но не отказывает себе во флирте с подошедшем к нему парнем, который неплохо знает английский, но чего уж говорить, для секса слова не нужны, думает Пит, закуривая сигарету у черного входа, а после, сделав пару затяжек, бросает ее на асфальт и, взяв парня за руку, уводит в более укромное место. — Почему не спишь? — Рэйчел садится на диван рядом с Лексой, которая, свернувшись комочком, молча лежит под пледом. — Я пытаюсь, но она так часто мне снится, что… — девушка тяжело вздыхает, прикрывая сонные глаза. — Я тоже по ней скучаю, милая, но ты не можешь терзать себя вечно. Не делай себе больнее этим, у тебя другая миссия сейчас, понимаешь? Подумай о тех, кто сейчас рядом с тобой, — Рэйч касается ладонью ноги подруги. — Питеру тяжело, отцу тяжело. Они рядом, я рядом, и ты не представляешь, как тяжело видеть тебя такой. — Я чувствую, как угасаю, Рэйч, — девушка кое-как принимает сидячее положение. — Я действительно умираю. Я каждую секунду испытываю такую сильную боль. Мне тяжело делать вдох. После каждого вдоха мне хочется, чтобы все это закончилось, — глаза девушки слезятся. — Когда ты испытываешь столько боли, тебе хочется лишь одного. Мне кажется, нам всем стоит смотреть на ситуацию реально. — Боже, прекрати говорить это! Ты не умрешь, и ты меня не переубедишь, — Рэйчел психует, резко вставая с кровати. — Ну, моя могила переубедит, — сухо отвечает девушка и встает с дивана, направляясь в спальню, оставляя подругу полностью шокированной. Лекса долго не могла уснуть, и все же, несмотря на мучения, она смогла это сделать и проспала до второй половины дня. Рэйчел неоднократно проверяла девушку, а также оставила на тумбочке ее таблетки, ибо будить подругу ей вовсе не хотелось. Питер пришел домой только к обеду, от него разило алкоголем, и он, отмахнувшись от нотаций рыжей подруги, направился прямо в душ и провел там довольно длительное время. Рейчел даже предположила, что парень, вероятно, там просто уснул. — Проснулась, — Рэйч краем глаза замечает вставшую с кровати Лексу и заходит к ней в комнату. — Как ты спала? Гарднер выпивает свои таблетки и поднимает сонные глаза на подругу. — Хреново, как и в принципе последние месяцы моей жизни, — отвечает девушка и, поняв, что это было грубо, продолжает уже более мягче. — Прости, — она встает с кровати, — Пит пришел? — Да, он неважно выглядит. Умоляю, не срывайся на нем, он не железный, — Рэйчел сложила руки на груди, преградив подруге выход из комнаты. Лекса молчит в ответ на высказывание подруги, смотря ей в глаза, а после пытается ее обойти. — Мне нужно умыться, я могу сделать это? — и когда Рэйч отступает в сторону, давая проход, брюнетка отвечает. — Спасибо. Весь день Лекса провела в комнате, то читая книгу, то слушая музыку. Питер, словно заведенный, ходил по дому, не зная, чем себя занять, он заглядывал к сестре в комнату, но не решался беспокоить ее. Рэйчел всеми силами пыталась его отвлечь, но это едва ли помогало. Уже ближе к вечеру парень все же заходит к Лексе и садится на край кровати. — Поговори со мной, — голос парня звучит довольно тихо, но Лекса сразу же обращает взгляд на него. — Я места себе не нахожу, ты понимаешь? Девушка делает глубокий вдох, который в последнее время свойственен ей, и быстро выдыхает, морщась от боли. — О чем ты хочешь поговорить, Пит? — она встает, принимая сидячее положение и парень не сводит с нее взгляд, теперь отчётливее замечая у той темные круги под глазами, которые к тому же и красные от слез. — О том, как я себя чувствую? Или может о чем я думаю? Чего хочу? Что ты хочешь знать? — по голосу девушки становилось понятно, как она снова становится раздражённой. — О чем ты думаешь, — как себя чувствует сестра или чего хочет, он знал и знает, но он должен понимать, что творится в ее голове, потому что это важно. — Я думаю о том, сколько мне осталось. Я думаю о последних словах, которые сказала Кларк, и знаешь, что? Я их не помню, я не помню совершенно, что сказала Кларк в последний раз. Я не попрощалась с ней и не сказала, как сильно ее люблю. Ты, папа и ребята рядом. Я могу сказать, как сильно я люблю вас и попрощаться, потому что у нас еще есть время, а… — Замолчи! — парень срывается так резко, что Лекса моргает от испуга, чувствуя, как ладонь парня хлопнула по кровати. — Мне надоело слушать то, как ты себя хоронишь! Мне надоело то, что ты думаешь о своей смерти. Я тебе не позволю умереть, ты поняла меня?! — он вскакивает с кровати и начинает кричать на нее. — Если ты не собираешься бороться за свою жизнь, то это буду делать я! Я буду бороться за твою жизнь и клянусь тебе, я заставлю и тебя! — он тычет в нее пальцем, выплескивая всю свою злость. — Если ты собираешься сдохнуть от рака, то сделай это сражаясь. Ты никогда не была слабой, Лекса, тогда почему ты стала слабой сейчас, когда должна быть сильнее, чем когда-либо? Он смотрит на нее, и они оба молчат, а после Питер сжимает челюсти и уходит из комнаты, покидая квартиру. Рэйчел слушала их разговор из гостиной, подмечая, что давно не видела Питера таким. Она смотрит на Лексу и их взгляды пересекаются. — Он прав, — подмечает Рэйч и удаляется на кухню, оставляя Лексу в раздумьях. Лекса неоднократно думала о словах брата, прокручивая их в голове. Девушка битый час сидит на свой кровати, начав расчесывать волосы очень аккуратно, а в голове крутятся слова парня. Она не перестает думать о том, как заставить себя бороться, когда в душе нет ни одной надежды. Боль, которая творится в ее теле, заставляет ее отказаться от надежды на светлое будущее, и никто из них не понимает этого в полной мере, потому что не чувствует этого. Она знает, что есть люди, которые предпочитают сдаться болезни, а есть и те, кто, несмотря ни на что, продолжают бороться. Тогда что заставит бороться ее? Девушка опускает руку, смотря прямо перед собой, сидя в темноте с едва горящим ночником. Она опускает взгляд на расческу, видит копну выпавших волос и начинает учащенно дышать, при этом испытывая боль. На нее буквально сразу накатывает злость, и она сжимает расческу в своей руке, отчего зубчики впиваются в ее руку, причиняя небольшую боль, а после она швыряет ее прямо в стену, отчего расческа частично разлетается от сильного удара. — Сука! — кричит девушка и тут же хватается за грудь, чувствуя сильнейшую боль в груди и горле. Она начинает кашлять, а ее глаза наполняются слезами. — Ты в порядке? Что случилось? — Рэйчел вбегает в комнату, полностью испуганная. — Лекса, — она подбегает к подруге, беря ее лицо в свои ладони. — Все нормально, — сиплым голосом отвечает девушка и поднимает взгляд на подругу, и тут ее губы начинают подрагивать, — все нормально, — она часто кивает, а после просто начинает рыдать и по ее щекам начинают течь слезы. Девушка обнимает себя и сгибается ближе к коленям, захлебываясь слезами и мучаясь от боли. Рэйчел обеспокоенно смотрит на подругу, а после обнимает ее, кладя голову на ее. — Тише-тише, — шепчет рыжая, поглаживая подругу по спине. — Ты не одна, милая. Ты не одна, слышишь? Мы все с тобой. Ты не одна, откройся нам… Когда Рэйчел поняла, что Лекса успокоилась, она уложила ее спать. Она не могла не заметить, как подруга угасает. Ее волосы выпадали все чаще, кожа становилась бледнее, а глаза сильно потускнели. Вся эта картина причиняла сильнейшую боль. На следующий день Лекса проснулась довольно рано, укрывшись пледом, она встала у прохода в гостиную, выжидая, когда подруга обратит на нее взгляд. — Я хочу, чтобы ты сделала это, — Лекса долгое время думала о словах подруги, сказанных вчера, и Рэйчел, внимательно смотря в глаза девушки, все же кивает. Лекса сидит на стуле и пишет смс Питеру о том, что собирается сделать, пока Рейчел все подготавливает. Несмотря на боль в груди, девушка делает глубокие вдохи от волнения и некого страха. — Ты готова? — с теплотой в голосе спрашивает Рэйчел, заглядывая в глаза подруге, и та, посмотрев на нее в ответ, кивает, закрывая глаза. — Хорошо, — Рейчел переживает не меньше, и это слышно по ее голосу. Рыжая берет в руки ножницы и укорачивает длинные пряди на головы Гарднер, и с каждым движением подруги Лекса сглатывает, смотря прямо перед собой. Когда подруга взяла машинку, Лекса будто затаила дыхание. Она не плачет, когда Рейчел делает первое движение по ее голове, сбривая волосы, и не плачет после второго. Когда она делает это, в ее груди появляется некая уверенность и сила, будто она сделала большой шаг к тому, чтобы подготовить себя к борьбе с болезнью. Она принимает ее, и это первый шаг к победе. — Привет, — в комнату входит Питер, замечая девушек, сидящих на кровати и разговаривающих. — Привет, — грустно улыбается девушка, — теперь я как Бритни, — девушка улыбается чуть шире, проводя рукой по голове. Питер улыбается, и не столь от ее шутки про лысую голову, сколько за то, что подруга вообще улыбается, ведь в последнее время это такая большая редкость, что ее улыбка для него стала дороже всех богатств мира. — Ты все еще прекрасна, — отвечает он и садится рядом с ней. — Никогда прическа этого не изменит, — подшучивает он, не переставая наблюдать за улыбкой сестры. — Спасибо… Парень молчит какое-то время, а после достает из внутреннего кармана куртки черную косынку и протягивает ее девушке. — Я видел кучу всяких вариантов, шапки там всякие и платки с глупыми узорами, но подумал, что такая понравится тебе больше всех. Лекса берет ее в руки, начиная разглядывать, и улыбается. — Черт, она реально крутая. Буду как пират или байкер, — девушка смеется и откашливается, прикладывая ладонь ко рту. Ребята сразу пугаются, когда у Лексы начинается приступ кашля. — Все хорошо? — спрашивает Рэйчел, взяв подругу за руку. — Да, нормально, — кивает она. — Сегодня заедет Шэрон и Роберт, — переводит тему Питер. — Он приехал? — уточняет брюнетка у Пита, потому что отец улетал в Нью-Йорк на несколько дней по рабочим делам. — Да, так что будь паинькой. Я люблю тебя, когда ты злюка, но иногда ты просто невыносима, — улыбается парень и, поцеловав сестру в лоб, встает с кровати. — Как скажешь, — закатывает глаза девушка и обращает все внимание на Рэйчел За время нахождения Лексы дома ей становилось немного легче. Это невозможно не заметить и это было впервые за долгое время, когда Питер немного выдохнул. Роберт был рад видеть Лексу улыбающейся, пусть не так часто, как хотелось бы ему, и все же. Лекса действительно чувствовала небольшую легкость как физически, так и морально. Она действительно чувствует, что делает небольшие шаги к победе, но сейчас она просто не понимает, что все, через что она прошла, только начало… Тем вечером Лекса впервые поговорила с Шэрон нормально, когда та осталась в ее комнате, чтобы осмотреть и завести разговор. Роберт очень волнуется, и женщина видит это, потому проявляет больший интерес по отношению к этой семье, ведь самого мужчину она знает долгий период и здесь невозможно оставаться в стороне. — Ты выглядишь очень хорошо, — Шэрон сидит на краю кровати девушки, смотря на ту очень внимательно. — Я бы так не сказала, но я рада, что им становится легче, — вздыхает девушка, поправляя пальцами платок. Женщина наблюдает за ее робкими движениями, подмечая, как девушка чувствует себя не очень комфортно, несмотря на то, что всячески показывает остальным, что все хорошо. — Знаю, для тебя это ново, пугающе и безумно непривычно, — голос женщины звучит очень мягко, отчего Лекса переводит взгляд на нее, — но это только определённый период, понимаешь? Я знаю, что говорила тебе это неоднократно, но повторюсь, что все, через что ты сейчас проходишь — закончится. — Я так не чувствую, как бы ни старалась, — девушка кашляет, прикрывая ладонью рот. — Тебе больно? — спрашивает женщина, наблюдая за тем, как брюнетка вытирает ладонь о одеяло. — Каждый раз, что иногда я забываю о боли, будто так всегда и было, — она опускает голову. — Я знаю, что мне будет хуже.  — Я буду делать все, чтобы облегчить твою боль, — Шэрон накрывает ладонью руку Лексы, чувствуя, как та холодна. — Я буду вам благодарна, если вы поборетесь за меня, если сама не смогу, — зеленые глаза Лексы смотрят точно в глаза напротив, и в них отражается самая настоящая печаль. Шэрон ничего не отвечает, смотря в глаза девушки, а после кидает взгляд на тумбочку, на которой лежит полароидная фотография с белокурой девушкой. — Кто это? — женщина посчитала правильным решением сменить тему, и вопрос, которого она коснулась, показался ей любопытным. Она мало общалась с Лексой и ей хотелось бы проникнуть глубже в душу девушки, может даже помочь ей найти цель для борьбы. Роберт просил Шэрон, чтобы та убедила его дочь бороться, и женщина искренне хочет помочь. Лекса хмурится, не сразу понимая, о чем идет речь, но, увидев взгляд врача, направленный на фотографию, печально вздыхает, беря карточку в руку. — Девушка, которой принадлежит моё сердце и душа, — грустная улыбка не сходит с лица Гарднер. Шэрон удивленно смотрит на Лексу. — Боже, и где же она? — это все, что интересовало женщину, и она искренне не понимает, почему не видела девушку раньше, зато всю гвардию ее друзей видела и по видеосвязи и лично, так или иначе. — Мы расстались, — голос Лексы стал тверже, а с лица пропал даже намек на улыбку. — Это долгая история. Знаете, я сегодня очень устала, — девушка кладет фото обратно на тумбочку, — мне нужно поспать. Шэрон поджимает губы, наблюдая за брюнеткой, и встает с кровати. — Отдыхай и не забывай пить воду. Доброй ночи, Лекса, я рада была поговорить с тобой, — прежде чем покинуть комнату, она услышала тихий голос. — Доброй ночи, док. Этого было достаточно для того, чтобы на лице Шэрон появилась теплая улыбка. Лекса не могла отделаться от мысли, что Шэрон безумно напоминает ее мать. Ее теплый взгляд и голос, который сразу же успокаивал. Ее прикосновения, которые так напоминают материнские. Она не понимает, связано это с возрастом женщины или у нее действительно такая энергетика, но, так или иначе, Лексе хотелось доверять женщине. «— Ты не попрощалась, — такой знакомый и до боли родной голос звучит где-то рядом, что дыхание ощущается буквально всей кожей. Лекса открывает глаза и сразу же щурится, когда на нее падают прямые лучи солнечного света. Она смотрит в сторону и видит голубые глаза, смотрящие точно на нее. — Что? — вопрос с губ брюнетки слетает сразу, но она продолжает изучать черты лица Кларк, замечая, что с каждым разом они становятся менее четкими. — Ты не попрощалась, — снова повторяет Кларк, и Лекса замечает, как лицо той стало грустным, а погода вокруг ветреной и хмурой. — Я не понимаю, — девушка оглядывается и понимает, что находится на озере в Сиэтле. — Ты правда хочешь уйти, не попрощавшись? — Я не собираюсь уходить, я здесь, с тобой, — Лекса искренне не понимает поведения блондинки и берет ее за руку, но больше не чувствует. — Ты не со мной. У тебя душа не на месте, — брови блондинки сходятся на переносице, смотря точно в душу Лексы, а после снова смотрит в глаза той. — Ты не попрощалась…» — Хэй! Милая, ты в порядке? — Питер включил ночник и уселся на кровать девушки, взяв ее лицо в свои ладони. Лекса во сне без перерыва что-то бормотала и с силой сжимала ткань постельного белья, а глаза наполнялись слезами. Он знает, как часто Кларк снится сестре, но с каждым сном это бывает непредсказуемо. Иногда она кричит и плачет, иногда не шевелится и что-то шепчет, иногда и вовсе тихо плачет. Питер переживает за Лексу, но ничем не может ей помочь. — Я не в порядке, — сипло шепчет она, смотря в потолок, — совсем не в порядке, — ее голос дрожит, а взгляд переходит на парня. Он ничего не отвечает, печально смотря на сестру, а после ложится рядом с ней и обнимает ее. До начала второго цикла оставалось всего пару дней, но из головы Лексы не выходил последний сон с Кларк. Девушка понимает, что ее душа действительно не на месте. Ее бесконечно что-то грызет и терзает внутри. Она понимает, что может умереть, так и не попрощавшись с Кларк. Что так никогда и не скажет ей, как сильно любит ее и как сожалеет о своей ошибке. Больше всего она боится этого. Очередным вечером девушка умывается в ванной комнате, а после впервые за последние дни смотрит в зеркало дольше минуты. Ей не жалко себя, но грусть на ее лице отражается четко. Она сглатывает и касается ладонью головы. Впервые она может смотреть на себя без страха. Питер неоднократно говорил ей, что носить платок не обязательно, ведь она и так прекрасна, но девушка просто не может без него. Для нее он будто защитный шлем, и она не хочет, чтобы близкие видели ее такой. Уже поздний вечер. Питера нет дома, а Рейчел сладко спит на диване после просмотра очередной комедии. Лекса садится на край кровати и не сводит взгляд с напротив стоящего стола. Она искренне жаждет излить то, что у нее на душе, то, что ее гложет все это время, и она понимает, как сделать это. Девушка включает ночник, стоящий на столе, достает стопку листов и берет в руку ручку. Первые попытки написать письмо не увенчались успехом, и в урну полетели с десяток использованных листов. Лекса пыталась начать красиво, но после очередной неудавшейся попытки она с тяжелым вздохом понимает, что лучше написать так, как она чувствует, изливая душу, словно личному дневнику. Лекса пишет письмо слово за словом. Предложения легко льются, потому что девушка говорит все, о чем думает и что бы хотела сказать лично, но понимает, что, вероятнее всего, этому никогда не бывать и письмо ее несет лишь окончательное прощание с любимой. Когда пришло время написать причину и правду, почему они действительно расстались, у Лексы случился ступор, и она минут двадцать просто смотрела в лист, представляя всевозможные варианты, но по итогу решила написать просто так, как есть — она умирает. Чем дальше девушка заходит с рассказом, тем сильнее ее глаза начинают пощипывать от слез. Изливая все на бумагу, она снова переживает ту самую боль, отчего слезы начинают течь по ее щекам, мешая девушке разглядывать буквы перед собой. Гарднер не заметила, как часы уже показывали середину ночи. Она почти завершила письмо, как услышала звук открывшейся двери. Пришел Питер, и девушка довольно спешно завершила письмо с четкой мыслью, что хочет написать еще не одно. Аккуратно сворачивает лист и кладет в стол, уже обращая внимание на брата. — Где ты был? — она оглядывает его. Парень уставший и сонный, он молча пожимает плечами и уходит к себе, а Лекса печально вздыхает, замечая, как Питер сильно изменился. За день до начала второго цикла Лекса приехала в больницу. Ее изначальный настрой был довольно решительным, и она правда чувствовала в себе прилив сил, но это было до того, когда начался первый сеанс. Перед сеансом она прошла ряд тестов, а Шэрон ее тщательно обследовала, прежде чем продолжать лечение. Женщина была действительно рада, наблюдая за тем, что все идет так, как она и предполагала. Лечение пока действует и менять план нет необходимости. Стоило Лексе пройти сеанс, как она вновь почувствовала все заново с новой силой. Препараты довольно быстро стали действовать на нее, и девушку вырвало уже два раза за время нахождения в палате. Головокружение и вовсе не проходило, она сразу же стала чувствовать боль в мышцах и усталость во всем теле. Девушка выпила не один стакан воды, а после просто легла спать, не желая чувствовать себя настолько паршиво. Весь ее настрой за двухнедельный период улетучился, и теперь она снова чувствует, как жизнь бьет по ней кулаками. — Как она? — Шэрон заходит в палату и видит уставшего Питера, сидящего в кресле недалеко от сестры. — Я не думал, что ей станет хуже так быстро, — парень устало потирает переносицу. — Она почти не говорила со мной сегодня. Ее рвало, она трижды чуть не упала в обморок, а я действительно почувствовал, что бессилен. Я рядом с ней, но не могу ничем помочь, — он смотрит на врача, а голос и сердце пронизаны явной злостью. — Питер, — женщина подходит ближе к парню, — я хочу, чтобы ты понимал, что принятие препаратов напрямую влияют на характер человека. Он меняется, и к сожалению, это частый опыт, и Лекса не исключение. Она испытывает сильную боль каждую минуту, плюс к этой боли добавляются побочные эффекты от химии, и чаще всего пациенты не хотят даже думать о том, чтобы бороться. К сожалению, они действительно не понимают, что самовнушение играет большую роль в борьбе с болезнью, чем само лечение. Если человек решает бороться, он чаще всего побеждает. К сожалению, Лекса не чувствует этого, как бы она ни старалась, поэтому вы все должны приложить максимум усилий, чтобы удержать ее здесь, с вами, и заставить бороться, — она смотрит ему в глаза, — и ты увидишь, к чему это приведет в итоге. Она посмотрела мельком на спящую Лексу, а после, подарив теплую улыбку парню, уходит из палаты, оставляя Пита в собственных мыслях. На следующий день Лекса пусть и чувствовала сильнейшую усталость, но все же поговорила с ребятами по видеосвязи. Рэйчел уже прилетела в Нью-Йорк, но обещала, что скоро вернется. Брюс и Гарри передавали ей привет и тоже обещали прилететь. Последние не раз разговаривали с Лексой, но это длилось крайне мало, потому что девушка сильно уставала. Они очень переживают за нее и обещают прилететь вместе с Рэйч и провести уже время рядом. Днем девушку почтил своим присутствием отец, но, как выяснилось минутой позже, прилетел не только он. — Привет, красавица, — Дэвид входит в палату с широкой улыбкой и цветами, подбегая к подруге, и Лекса удивленно смотрит на него, а после все же не скрывает улыбки, искренне радуясь приезду друга. — Почему ты не сказал, что приедешь? — она слабо улыбается, смотря на радостного Дэвида. — Хотел сделать сюрприз. Я очень соскучился по тебе и хотел пару дней побыть с тобой, — он сжимает холодную ладошку подруги, поглаживая большим пальцем, будто растирая, пытаясь дать тепло. — Мне так жаль, малышка, что я не смог приехать раньше, — мужчина погрустнел, продолжая смотреть на подругу. — Сейчас ты здесь, — она сжимает его руку в ответ, и на губах играет маленькая улыбка. — Как ты себя чувствуешь? — Дэвид не может так просто игнорировать тот факт, как его подруга сильно изменилась и не только внешне. — Плохо, Дэв, — она смотрит в его глаза, и он понимает, как искренне звучат слова подруги, — мне чертовски плохо. — Что мне сделать для тебя? — мужчина искренне беспокоится о подруге и ему очень жаль, что он ничем по-настоящему не может помочь. Он, как и все, должен лишь наблюдать за тем, как их подруга медленно угасает. — Просто оставайся рядом, — она улыбается в ответ на его грустный взгляд. — Расскажи мне, как у тебя дела? — девушке необходимо отвлечься от боли и лучший способ, это поговорить о чем-то другом. — Меня переводят в Чикаго… — начинает он, и Лекса удивляется, а после улыбается такой новости, ведь Дэвид действительно заслужил этого. Этой ночью долго пыталась уснуть, потому что ей было тяжело дышать, а боль расходилась по всей грудной клетке. Кашель ее сильно мучил, девушка то сидела на кровати, смотря в окно, то ходила по палате, придерживаясь за стены. Ей хотелось поплакать, но просто нет уже сил. Она смогла уснуть только ближе к утру, просто потому, что дико устала. Роберт замечает, как апатия вновь накрывает его дочь. Она почти не разговаривает, ее взгляд чаще направлен куда-то в потолок или окно. Лекса погружается в себя, иногда плачет, отчего у отца сердце разрывается. Он сильно переживает и делится своими переживаниями с Шэрон, и та всячески пытается его успокоить, объяснить, как быть в этой ситуации. Лекса была совершенно не рада новому сеансу, но у нее не было выбора. Каждая процедура важна, и она должна проходить их. После сеанса девушка сразу же уснула, у нее не было сил даже послушать музыку или почитать. Болезнь высасывает из нее все, что можно. Силы как физические, так и моральные — покидают ее. Питер снова просидел день у кровати сестры, лишь изредка выходя то в туалет, то покушать и за кофе. Он днями наблюдает за ее сном, иногда прислушивается к ее тяжелому дыханию. Когда ближе к вечеру девушка проснулась, она проснулась со слезами и криками. Тернер в ужасе наблюдал, как сестра извивается на кровати, сворачиваясь клубочком, крича, как ей больно. Она кашляет, чуть ли не захлебываясь собственной слюной и мокротой. От каждого кашля ей становится только больнее, и слезы просто не перестают течь. — Хей, милая, — он поглаживает ее по волосам, замечая, что та вся мокрая от слез и пота. Питера это сильно настораживает, и он выбегает из палаты, чтобы позвать медсестру. Лекса кое-как спрыгивает с кровати и, шатаясь на ногах, пытается добежать до ванной, но не успевает, и ее выворачивает прямо на пороге. Ей становится так больно, когда все внутри сжимается. Слезы текут ручьем, и она хватается руками за стены, чтобы не упасть в собственную рвоту. — Лекса, — Питер вбегает в палату и видит Лексу на коленях. Девушка рыдает, облокотившись спиной о стену, а у Тернера все внутри сжалось. — Мне так больно, Пит, — плачет она, качая головой и смотря на него мокрыми глазами, — мне так больно, Господи. Я не хочу чувствовать это, я не хочу… — Тише, — он едва подавляет слезы в собственных глазах, приседая рядом с ней. — Давай встанем, ладно? Пока парень пытается поднять девушку на ноги, в палату влетает медсестра и Шэрон. Она сразу осматривает Лексу, а после, когда Гарднер успокаивается и засыпает, приказывает Питеру уйти, ведь время посещений давно вышло. Парень сильно сопротивлялся, ссылаясь на то, что никто не наблюдает за Лексой. Она в палате совсем одна, и если что-то случится, никто не окажет должной помощи. Аттвуд утешает его, уверяя, что за ней отныне будет пристальное наблюдение. Нехотя Питер все же уходит, а его состояние крайне неважное. Он запустил себя, отрастил бороду, глаза в последнее время уставшие и сонные. Парень часто курит и пьет, потому что так ему немного становится легче. И этим вечером он идет не домой, а в соседний бар запивать свое горе. На следующий день Питер пришел после обеда, перед этим заехав домой, пытаясь привести себя в более приемлемый вид. Лекса спала, все так же тяжело дыша. Он смотрит на нее и вытирает собственные глаза от слез. Парень садится рядом и берет ее ладошку в свои руки, целуя и поглядывая на нее. Подавляя в дрожь в голосе, он тихо начинает молиться. Он просит так искренне о том, чтобы Лекса жила. Просит, чтобы ее избавили от боли, ведь она не заслужила такую боль. Никто не заслуживает мучиться так сильно, ведь она не грешила настолько, чтобы умирать в муках. Пит тихо шепчет в ее ладошку, не сдерживая слез. Он вытирает мокрые глаза и смотрит на нее. Он бессилен, и ничего, совершенно ничего не способен сделать. Все, что он способен сделать, это молиться и верить в чудо, а ведь Пит совсем не верующий. Вечером Шэрон предприняла попытку поговорить с Лексой. Она начала издалека, пытаясь навести девушку на положительные мысли, в надежде, что та начнет бороться. — Я рада, что ты читаешь и слушаешь музыку, — женщина наблюдает за тем, как Лекса закладывает страницу в книге. — Многим просто необходимо найти для себя хобби и цель, чтобы отвлечься, заражаться позитивным мышлением. Это важно для того, чтобы продолжать бороться. — Не скажу, что экономика — это весело, — подмечает саркастично Лекса, показывая обложку женщине. Шэрон улыбается. — Я знаю, что ты стараешься. И знаю, что тебе тяжело, но ты должна найти цель, ради кого ты хочешь бороться, — женщина смотрит в зеленые глаза брюнетки, и та переводит взгляд в окно. — Я делаю это ради Пита и отца, — сухо отвечает Лекса и кашляет, прикрывая рот ладонью. Делает несколько вздохов. — По всей видимости этого недостаточно, — голос Шэрон прозвучал серьезнее, и Лекса тут же переводит взгляд на нее. — У вас есть дети, док? — Лекса стреляет прямо в больное место. Ей порядком надоедает тот факт, что женщина уделяет Лексе больше внимания. Женщина смотрит точно в глаза девушки, а после совершенно спокойно отвечает. — Нет, Лекса, у меня нет детей. К сожалению, я не могу иметь их, — голос женщины звучит все также спокойно, а вот Лексе от такого ответа становится не по себе. — Мне жаль, — Гарднер меняется в голосе, но вот Шэрон совсем нет. — Не стоит. Это печально, ведь у меня нет того, ради кого я буду жить и бороться; и нет никого, кого я могу защитить, но вот у тебя есть такие люди. И с твоей стороны проявление эгоизма — перестать бороться. Ты когда-нибудь задумывалась, как они будут жить без тебя, особенно от мысли, что ты даже не боролась, чтобы быть с ними? Я думаю, ты рассуждала об этом, но слишком мало, иначе ты бы нашла в себе силы, чтобы уделать рак. Женщина смотрит на Лексу, а после, пожелав доброй ночи, покидает палату. Начался второй день второго цикла. Каждый сеанс пациенты меняются, но иногда Лекса узнает тех, что уже присутствовал на сеансе вместе с ней. Она устало прикрывает глаза, пока медсестра готовит ее к процедуре. Каждая процедура дается ей все сложнее и сложнее, но она понимает, что до операции осталось совсем мало времени и ей стоит продержаться еще чуть-чуть. — От этого устаёшь, да? — рядом с девушкой прозвучал слабый мужской голос. Лекса открывает глаза и переводит взгляд на парня. Он очень бледный, на его теле множество синяков, и он излишне худощав, а на голове совсем нет волос. — Не то слово, — отвечает она, продолжая разглядывать парня, он замечает это и отвечает на немой вопрос девушки. — Лейкоз, — произнося это, парень почему-то улыбается, и Лекса не совсем понимает, как ему это удается, ведь по нему видно, как сильно потрепала его болезнь. — Легкие, — отвечает ему Лекса. — Как звать тебя? — девушка отводит взгляд от парня, концентрируя внимание на белом потолке. — Чарли, — голос парня звучит слабо, — а тебя? — Лекса, — отвечает брюнетка. — Ты выглядишь… — девушка оглядывает Чарли, — возбужденным. Парень улыбается и переводит взгляд на входную дверь. — Так и есть. Мне осталось пару сеансов, я иду на поправку, — Лекса понимает, что парню вероятно очень и очень плохо, но он продолжает улыбаться. — Моя невеста не дает мне упасть духом, без нее я бы точно уже сдался, — вспоминает он, а после переводит взгляд на новую знакомую. — Это здорово, когда рядом любимый человек, — почему-то на этих словах Лексе особенно становится грустно. — Так и есть, — Чарли внимательно наблюдает за девушкой. — А у тебя есть кто? Лекса грустно улыбается, смотря на парня. — Девушки у меня больше нет, к сожалению. Расстались, — она переводит свой печальный взгляд на свою руку, в которой торчит катетер. — Как жаль! Но почему? Она бросила тебя, когда узнала? — первое, что предполагает парень. — Нет, все с точности да наоборот. Я бросила ее, когда узнала. Я не хотела, чтобы она проходила через все это, — она хмурится, разглядывая свою руку. — Ты не дала ей право выбора, да? — Чарли видит, как грустно от этих мыслей Лексе. — Не дала, — протягивает Гарднер и тут же переводит тему. — А твоя история какая? — Ну, мы с Кэйти года полтора назад познакомились, когда были в турпоходе. Я подвернул лодыжку, и она мне помогла. Это, кажется, была любовь с первого взгляда, знаешь, типа как в фильмах, — он смотрит на Лексу и улыбается. — Банально, но мы правда влюбились, и уже через год я хотел сделать ей предложение, но мы узнали о болезни, и я искренне боялся, что она уйдет от меня, — вспоминает парень, и Лекса внимательно его слушает. — Но, черт, она даже не слушала мои предложения уйти от меня, ведь я не хотел ее обременять на такое, она не подписывалась на это. Но она осталась, потому что любит меня, и я все же сделал ей предложение. Черт возьми, она такая сильная, сильнее, чем я сам, ведь я даже не знаю, кому из нас тяжелее, — он качает головой, вспоминая все это. — Я сделал ей предложение и пообещал, что как только мы победим, то сыграем самую роскошную свадьбу во всем чёртовом мире, — парень говорил искренне, и Лекса не может отделаться от мысли, что у нее с Кларк могло бы быть так. — Мне становится лучше, врач говорит, что мы в шаге от победы, поэтому я так счастлив. — Вы очень сильные, — искренне говорит Лекса, и парень благодарит ее. Остальное время сеанса ребята проговорили на разные темы и неплохо так сдружились, ведь Чарли показался Лексе очень открытым и добрым человеком, с ним очень легко, и она слегка прониклась к нему. Последующие дни были для Лексы как и все предыдущие: тошнота, боль в мышцах, груди, сильные приступы кашля и замедленное дыхание. Слабость в теле и сонливость, а иногда и температура. Когда она не спит, то читает, а на ночь слушает музыку. Сны с Кларк ей снятся все чаще и чаще. Лекса впервые после первого письма садится писать новое на ночь глядя. Оно дается ей так же тяжело, как и первое, но ей действительно становится легче после того, как она дописывает его. Ей хотелось бы верить, что Кларк никогда не прочтет их, но все же мысль о том, что она не сказала любимой самые важные слова напоследок, убивают ее пуще болезни. Питер часто проводит время с Лексой и все чаще и чаще молится, потому что теряет надежду. Он видит, какая Лекса, и как бы она ни старалась говорить с ним и отцом, она все равно срывается и начинает кричать на него, когда тот пытается заставить ее бороться. Лекса злится и отчасти не из-за того, что все просят от нее одного, а от того, какую боль она испытывает, и ей просто ничего не остается, как выплескивать часть на родных. В последние дни она и так стала агрессивной, а когда не ругается с отцом и Питом, то молчит. Роберт не знает, что для него хуже: молчание дочери или крики. Для Гарднера-старшего видеть дочь такой — как ножом по сердцу. Он сам мало спит, и они с Питом меняются посменно. Никто из них не хочет оставлять Лексу одну на долгое время, а ее это иногда нервирует. Нотации Шэрон совершенно не облегчают всю эту ситуацию. Лекса понимает, что женщина хочет как лучше и она ее лечащий врач, вот только это никак не мешает брюнетке срываться даже на нее. Боли увеличились, и девушка часто кричит и плачет из-за них. Врачи делают все возможное, чтобы облегчить ее боль, но это едва ли помогает. Лекса просыпается от того, что лучи дневного солнца сильно бьют по глазам. Девушка щурится, прикрывая ладонью глаза, а после замечает смотрящего на нее Питера. Он держит ее за руку, и кажется, впервые Лекса замечает, в каком плохом состоянии находится брат. — Давно ты здесь? — девушка прочищает горло и тянется к стакану воды. — С утра, — он потирает глаза и садится поудобнее в кресле. — Тебе не обязательно находиться со мной каждую минуту, — подмечает девушка, не сводя взгляд с уставшего парня. — Правда? Мне вот так не кажется, — он немного злится, и Гарднер это замечает. — Я боюсь уходить даже на ночь, потому что, когда ты спишь, ты еле дышишь. У тебя замедляется дыхание, — его челюсти сильнее сжимаются. — Я боюсь, что ты умрешь. Что у тебя остановится дыхание, что ты упадешь в обморок, ударишься головой и умрешь. Я боюсь тебя оставлять, так что не говори мне, что мне нужно делать, ладно? — парень вытирает мокрые глаза и отворачивает голову в сторону. — Пит, — она касается его руки, но он поворачивается к ней и продолжает. — Пожалуйста, — он сжимает ее ладонь и подтягивается ближе к ней. —Я прошу тебя, молю, не закрывайся от меня. Не гони меня, — его глаза такие мокрые от слез, что у Лексы просто сжимается сердце. — Не оставляй меня, прошу тебя, я так боюсь и… — он качает головой и опускает взгляд вниз. — Я не смогу без тебя. Ты нужна мне, я не могу потерять тебя. Прошу, борись не ради себя, а ради меня, ради отца и ради Кларк. На последних словах сердце Лексы забилось в сто крат сильнее. — Пит… — Нет, ты только послушай, — парень сжимает ее ладошку сильнее, поднося к губам. — Ты думала о том, что, если ты выживешь, у тебя будет шанс все вернуть… с Кларк, — он смотрит ей в глаза и видит, как на доли секунд в них загорается надежда. — Ты не думала об этом, я знаю, но этот шанс реален. Мы найдем ее, как только ты уделаешь эту сраную болезнь. Я найду ее, я весь мир переверну, чтобы найти ее, только если ты свернешь горы, чтобы выиграть, — он вытирает слезы с глаз. Питер действительно уверен, что его и отца недостаточно для того, чтобы заставить Лексу начать бороться. Он цепляется за каждую ниточку и благодарен Шэрон за такой совет. — Ты думаешь, я недостаточно люблю тебя, чтобы бороться? — сипло шепчет девушка, часто моргая, сметая слезы с глаз. — Меня недостаточно и Роберта тоже, — грустно подмечает Пит, — но с ней у тебя есть все причины, почему ты должна дать отпор. — Я люблю тебя, слышишь? — Лекса пускает слезы и прикасается к лицу парня ладонью. — Я очень сильно люблю тебя, малыш, — ее голос дрожит, а слезы текут по щекам. — Тогда не сдавайся, я молю тебя, — шепчет он и целует ее руку. — Я прошу тебя, не покидай меня. Я не смогу без тебя… я не смогу… Когда Питер ушел по своим делам, Лекса решила на свежих эмоциях написать новое письмо. Оно шло у нее легко и большую часть она писала о Питере. Она не заметила, как пришло ее время идти на сеанс. Удивительно, но сегодня она вновь встретилась с Чарли, и всю процедуру они разговаривали, и Лекса неоднократно улыбалась, поражаясь тому, какой парень сильный. После сеанса, когда девушка выходила из помещения, она увидела Кейти и то, как та смотрит на Чарли такими влюбленными глазами, встречая его. Она целует его в голову, а парень представляет Лексу ей. Кейти сама выглядит счастливой, несмотря на то, через что они оба проходят, и впервые Лекса задумывается всерьез о том, что было бы, если бы все же Кларк была рядом? Всю дорогу до палаты, Чарли твердил, что следующий сеанс у него последний. Он очень рад этому, а Лекса искренне рада за него. Пока Лекса шла к своей палате, она не чувствовала головокружение, а лишь тошноту. Но не успела она войти, как ее стало выворачивать снова. И все будто по-новому, боль в легких такая сильная, что ей кажется, что они сейчас разорвутся. Питер пришел как раз тогда, когда девушка прочищала желудок, сидя у унитаза. Он подбежал к ней и стал гладить по спине, утешая ее. — Все хорошо, — шепчет он, взяв бумажные полотенца, стал вытирать ей рот. — Ты думаешь, у меня был бы шанс вернуть ее? — вдруг спрашивает девушка, отрывая взгляд от книги. Роберт внимательно смотрит на дочь, но, задумчиво почесав бороду, отвечает. — Да, был бы. Просто потому что она любила тебя безумно сильно, и если ты хочешь знать мое мнение, я думаю, что было ошибкой оттолкнуть ее. Кларк была сильной, и я думаю, — он вскидывает брови, смотря перед собой и размышляя над словами, — она бы держалась крепче нас всех. Но ее рядом нет, и все, что тебе остается, это побороться за нее, а потом она скажет тебе за это спасибо. Спасибо за то, что ты выжила и нашла ее, — мужчина улыбается, когда подмечает слабую улыбку у дочери. — Тебе нужно читать меньше книг по психологии, а то у тебя хорошо начинает получаться — смеется девушка и слабо покашливает в руку. — А тебе по экономике, — хмыкает он и продолжает читать вместе с дочерью. Наступил четвертый день второго цикла. Питер проводил Лексу до кабинета, потому что уже с утра она чувствовала себя крайне плохо. Погода за окном непривычно дождливая и мрачная, а самочувствие и настроение Лексы особенно подстраивается под погоду. Питер привык, что иногда Лекса срывается на него, он понимает, что так ей становится немного легче. Лекса надеялась, что сегодня увидит Чарли, у него ведь последний сеанс. Может, хотя бы он поднимает ей настрой, но девушка сидела, а парень так и не появился. Вероятнее всего, что они просто не совпали по времени. Лекса огорчилась еще сильнее, она хотела все же попрощаться с парнем, ведь они больше не увидятся. Пока Лексе вкачивали препараты, она стала чувствовать, как плохо ей становится. Такое раньше было, но не настолько все было плохо. Она старается лежать с закрытыми глазами и медленно дышать, дабы ее не стошнило прямо здесь. После процедуры девушка аккуратно выходит и видит Питера, который тут же подхватил подругу. — Ты как? — спрашивает парень, подмечая плохое состояние подруги. — Плохо, — тихо бормочет девушка, крепко держась за брата. Когда они выходят в холл, девушка замечает Кейти и окликает ее. — Кейти, привет, — Лекса смотрит на девушку и видит мокрые глаза той, и как та держит в руках сумку. — Я… хотела спросить, как там Чарли. Сегодня его не было… — голос брюнетки стал звучать все менее уверенным, кажется, понимая все по взгляду Кейт. Девушка прикрывает рот ладонью и начинает плакать, качая головой, а Лекса с Питером понимают… — Сегодня ночью он просто… Его не стало, и я… — девушка начинает рыдать, садясь на стул. Лекса будто бы оглохла, до конца не понимая. Так же не может быть, говорит она себе, он же почти выкарабкался. Он почти победил, так не может быть. Так не справедливо, думает Лекса. — Мне так жаль, мне очень жаль, — шепчет Лекса, а сама едва подавляет слезы. — Я искренне надеюсь, что ты выкарабкаешься, — Кейт смотрит на брюнетку, вытирая слезы. — Ты хороший человек, а хорошие люди достойны жизни, — она встает и берет сумку в руку. — Мне нужно уходить, я не могу находиться здесь больше ни секунды. Береги себя, — девушка касается плеча Лексы, а после покидает клинику так быстро, как только может. Последующие два сеанса для Лексы прошли быстро. Отчасти потому, что она провела все это время в своих мыслях. Смерть Чарли не давала ей покоя, и сейчас она впервые задумывается о том, какую ответственность несет перед другими. Как много в действительности значит ее жизнь для родных. И она действительно начинает цепляется за ту мысль, что если она сможет выиграть… Если она выиграет, у нее есть шанс снова быть с Кларк. Вернуть ее… Эта мысль так крепко поселяется в ее голове, что последние дни лечения пролетели невероятно быстро, но не менее мучительно, к сожалению. Сны о Кларк для Лексы стали чем-то неотъемлемым за это время. Фотография девушки помогает хранить образ любимой в голове, а ловец все так же продолжает висеть рядом с кроватью. Кларк является во снах такой настоящей, что Лекса порой теряется в реальностях. Она бы все отдала, чтобы ее сны стали реальностью. Пишет ей четвертое письмо, и в нем она придается воспоминаниям. Почему-то они греют ее, несмотря на всю грусть. Наконец наступает двухнедельный перерыв перед важным событием — перед операцией. Лекса была рада, что в этот раз в Мюнхен приехали все ребята. Она безумно соскучилась по Брюсу и Гарри. Через день прилетел Дэвид уже из Чикаго. Лексе становится с каждым днем лучше, но не всегда. Лекса понимает, да и все остальные, что операция не положит конец болезни, что операция лишь огромный барьер, через который им нужно перешагнуть, а после продолжать бороться. Гарднер не говорила Питеру о том, что пишет прощальные письма. Также она знает, что ребята не расскажут Кларк правду, потому что поклялись ей в этом. И если Лекса сама решит сделать это, тем или иным способом, то сделает это сама. Когда-нибудь… Впервые за долго и долгое время они собрались все вместе дома за ужином и просмотром фильмов. Никто не пытался говорить о болезни, потому что все хотели, пусть и на время, почувствовать забытое чувство, когда все было хорошо. Лекса тоже шутила с ребятами, наслаждалась их дурачеством. Она действительно понимает, что ей стоит бороться ради них всех, ведь они делают это тоже. Они рядом с ней, пусть и не всегда физически, но переживают и звонят, и летают к ней за тысячи километров, только чтобы увидеть ее. И пусть ее борьба невероятно тяжелая, она старается изо всех сил, что у нее есть, не терять надежду, которую она обрела. Призрачную надежду на свое светлое будущее. — Я благодарна всем вам, ребят, что вы остаетесь рядом и терпите меня, — вдруг подает голос Лекса, сидя на диване, поджимая ноги под себя. — Я знаю, что заставляю проходить вас через многое, заставляю видеть меня такой и терпеть, но без вас я бы сдалась окончательно. Я очень сильно люблю вас, даже если иногда кажется, что я чертова сука, — она слабо улыбается и ребята тоже. — Я надеюсь, что вы будете со мной до конца, каким бы он ни был. — Так, все, прекратили киснуть! — подключается Рейчел, вытирая влажные глаза. — Мы с Брюсом собираемся прям всерьез открывать бар в Майами, так что ты не помрешь здесь, пока не побываешь на открытии, усекла? Отлично, а теперь выпьем за это! — девушка поднимает бокал, и все ребята смеются, поднимая тоже. — Скучаю по выпивке, — грустно улыбается Лекса, смотря на свой стакан с соком. — Ничего малышка, когда все закончится, мы напьемся вдоволь, — Брюс обнимает подругу, и та улыбается. — Лекса, — подключается Гарри, — что бы ты хотела сделать, когда все закончится? — Думаю, я бы с парашютом прыгнула или типа того. В таком состоянии мне прям не хватает экстрима, — улыбается брюнетка, и все ребята сразу начали хором предлагать свои варианты. Время шло, ребята вместе выходили на улицы Мюнхена, посещали различные кафе и бары. Проводили время вместе по максимуму, и Лексе становилось лучше и лучше, организм восстанавливается после курсов. Конечно, боль в легких никуда не ушла, да и приступы кашля дают о себе знать довольно часто, но такой сильной усталости как раньше она не испытывает. Также девушка проводит больше времени с отцом, будто это время, приведённое вместе, может быть последним. Все они понимают риски операции и что пережить ее будет одним из тяжелых испытаний. Никто не говорит о плохих исходах, но все не теряют ни дня на то, чтобы провести время с Лексой. Отец в последние дни и вовсе не покидал девушку, разговаривая с ней, гуляя по городу. Никто не способен любить кого-то так сильно, как родитель своего ребенка. Роберт готов отдать все, что у него есть, за жизнь его дочери, но увы, смерти не нужны его богатства… За день до операции Лекса пишет последнее и прощальное письмо. Оно дается ей особенно тяжело, но сквозь слезы она дописывает его. В день операции Шэрон находится рядом с Лексой. Все ребята рядом с подругой, отец и вовсе не отходит от нее ни на шаг. Все суетятся, отчего начинают нагонять на девушку панику. Медсестры готовят ее к операции, а все, чего хочет Лекса сейчас, это поговорить с Питером. Ей необходимо поговорить с ним наедине, потому что паника начинает накатывать на девушку с огромной силой. — Выйдете все, пожалуйста, — просит она. — Я прошу, вас так много, я не могу дышать, — Лекса испугано оглядывает всех. — Все, кроме Питера. Пит, мне нужно кое о чем тебя попросить. Когда все уже покинули палату, девушка обращает взгляд на брата, который склоняется над ней. — Послушай меня, — она сглатывает, смотря на него. — В столе лежит стопка писем, — на этих словах парень уже напрягается. — Они для Кларк… — Что? — хмурится Тернер, искренен не понимая. — Я попрощалась с ней, Пит, — она говорит это так сипло, отчего ее губы начинают подрагивать. — Если что-то пойдет не так… найди ее и отдай их ей. Я прошу тебя… — Ты что несешь? — Питер вспыхивает, чуть ли не отпрыгивая от кровати девушки. — Как ты вообще можешь думать об этом? Прямо перед операцией, а? Как я вообще буду смотреть ей в глаза, ты подумала хоть? Как я буду, блять, смотреть ей в глаза?! — парень хватается за голову. Лекса начинает рыдать, зажмуривая глаза и накрывая их руками. — Не смей думать так, ты поняла меня? Ты будешь жить, и ты сама ей все расскажешь, я не собираюсь разгребать это вместо тебя. Ты поняла меня? — парень едва подавляет слезы, смотря на сестру. Гарднер продолжает плакать и стягивает с себя косынку, отчего та спадает на пол. Она хватается за голову и продолжает плакать. — Пит… — Посмотри на меня, — он успокаивается и берет лицо девушки в свои ладони, заставляя посмотреть ему в глаза. — Посмотри на меня! — Лекса открывает свои зеленые глаза и смотрит точно в глаза брата. — Я люблю тебя. Не оставляй меня, пожалуйста. Не оставляй нас. Помни, ради чего мы боремся. Отбрось лишние мысли, слышишь? Твоя задача сейчас только одна — пережить операцию. Переживешь ее — переживешь все! Иного исхода я тебе не прощу, — парень целует ее в лоб, и в этот момент в палату входят медсестры, готовые везти ее в операционную. — Когда ты проснешься, я буду рядом… Настоящее время… Лекса день за днем приходит к Кларк. Каждое утро она берет там кофе, оставляет свежие цветы с маленькой надеждой увидеть любимую. — Она в последнее время часто делает поделки. То у себя наверху днями занимается только этим, то в фургоне зависает вечерами. Разговаривает она мало даже с нами, — рассказывает Джессика, протирая стаканы. — Во сколько она уходит? — спрашивает Лекса, оставляя деньги на стойке. — Чаще всего в шесть утра она выходит и приходит ближе к двенадцати. Она любит долгие утренние прогулки, — подмечает девушка. — Уже неделя почти прошла, а она совсем не своя. — И это моя вина, — вздыхает Лекса, а после собирается на выход. — Значит, ее сейчас нет здесь? — Нет, еще не вернулась, — пожимает плечами девушка. — Спасибо, Джесс, — Гарднер выходит из бара, думая сейчас о том, как ей увидеть Кларк и поговорить. Но не успевает Лекса открыть дверь, как сталкивается нос к носу с Гриффин, отчего вторая была дико удивлена и испугана, как, собственно, и Лекса. — Кларк… — не своим голосом проговаривает брюнетка, смотря в такие же круглые глаза блондинки. Гриффин отступает на два шага назад от Лексы, давая той выйти из бара. — Что ты здесь делаешь? — голос Гриффин вдруг зазвучал холодно, а недавнее удивление и испуг мгновенно испарились с ее лица, показывая лишь полное безразличие. — Мне нужно было тебя увидеть, — Лекса смотрит на девушку как побитый щенок. — Нам стоит поговорить… — Уйди, — все, что отвечает Кларк, глядя на Лексу. — Я видеть тебя не могу, неужели ты не понимаешь этого?! Гарднер видит, как блондинка начинает злиться. — Я прошу тебя, не гони меня, — Лекса делает шаг навстречу блондинке, но та, словно ошпаренная, делает два назад. — Пошла вон, — проговаривает Кларк, скрипя зубами. — Не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Я достаточно наслушалась… — Кларк… — Лекса наблюдает, как Гриффин обходит ее стороной, заходя в бар. — Я же люблю тебя… Кларк на секунды застывает спиной к Лексе. — Я тоже, но любовь не дает мне достаточно сил, чтобы простить тебя, — тихо отвечает Гриффин, а после заходит в бар, оставляя Лексу в полном одиночестве…