Любить его...

Стань моим вдохом, стань моей верой-верой. Навеки твоя.

      Любить его осенью до дрожи.       Я маленькая-маленькая, а он такой взрослый-взрослый. Я теряюсь рядом с ним. Мне кажется, что он поглощает меня, что границы стираются. Что я и он — это мы, и никак, — понимаете? — никак иначе.       Я хрупкая. Я боюсь, что он придёт и раздавит меня собою. Что я буду уже не я, а кто-то другой. И страшно дарить ему себя. Страшно до жути. И идти на свидание, и смотреть ему в глаза, и — не дай Бог! — касаться его руки.       Будто одно касание меня выдаст. Будто я потеряюсь, снова. Буду поглощена этим бездонным, безмерным, бесстрашным человеком. Моим. А внутри что-то маленькое и трясущееся: «Ой, моим ли?».       И так страшно оказаться неправой, глупой, ошибиться, поддаться, ослабнуть и упасть, словно кленовый лист с дерева, прямо под ноги. Быть никем и ничем, смешаться с грязью в толпе людей, померкнуть, стать лишь отголоском себя.       Так страшно, будто в животе поселились не бабочки, что обычно живут весной или летом, а улетающие клином на юг ласточки. Они бьются-бьются, пытаясь вырваться, а я всё никак не могу их отпустить, пытаясь найти в них спасение или, быть может, утешение, чёрт его знает.       Осеннее волнение сложное, осознанное, певучее. Оно наполнено ветрами и последним пением птиц, золотистой листвой и тягучим кленовым сиропом, что часто добавляют в чёрный, как смоль, кофе.       Осень, она в пожарах, в пожухлой траве, в дождях, которые совершенно не тоскливы, в отличие от весенних. Осень вся в заботах, мелких и больших. В ней скрыты и конец, и начало.       И как же именно осенью хочется обнимать! Как же нужно быть с кем-то рядом! Осенью, этой совсем ещё не серой, а яркой, обшитой в свои золотые, алые, невообразимо фиолетово-зеленые и янтарные, порой червонные наряды. Именно у той осени, у которой плещется остывающее море, кружится, завывая в горах, ветер, надет серебром расшитый венец.       Осень на диво хороша.       И именно сейчас, когда иди и наслаждайся, вдруг хочется плакать, упав на жалобно скрипнувшую кровать, и зарыться в большое тёплое лоскутное одеяло. С головой, чтобы никто не видел слёз.       Осенью одолевают сомнения так же быстро, как и меняется погода. Бабье лето, что, казалось бы, даже не решалось и заглянуть, вдруг одаривает всех обманным, но таким долгожданным теплом. И хочется, хочется бежать, танцевать, радоваться. Хочется быть счастливой.       Быть с ним. Вот так, сразу. Быть рядом. Хочется пить из одной кружки чай и кормить его с рук чем-нибудь вкусным. И понимать, что он мальчишка, как и все: маленький, одинокий, несчастный. Что он замёрз, и его хочется обогреть, как собственного ребёнка. И гладить по голове, касаясь его кудрей, нежно перебирать их, как когда-то делала мама.       Осенью, осенью. Кисло-горькое, почти невообразимо тяжёлое, расставание на дождливых улицах, возле вокзалов, метро, машин. Расставание, оно неизбежно. Оно солёное от привкуса слёз, оно, как калина, залитая мёдом, с привкусом надежды и той горечи, что не высказать, не понять.       Любить его осенью чистой, как первый снег на Покров, любовью. Дышать им, как жаром, идущим в лицо от печи. Дышать жадно, будто не надышаться больше.       Любить его, лелеять, прижимать и греть. И самой согреваться, отгоняя от нас осеннюю хандру. И радоваться вместе чистому небу, первому снегу и радостному предвкушению зимы.