Я и мой прекрасный двоечник

— Но, что это же может значить? Ты боишься иметь с ним контакт? — тихо спросил я у Оскара. — Один раз в жизни я его увидел, и больше не хочу… — Раух-старший отвёл взгляд куда-то в сторону. — А что? Он же красивый, что же ты тогда? — Ты что?! Ты видел, что это за дылдища! Он - метр девяносто пять! Дей, всего лишь, метр девяносто! Вот и представь! В моей голове сразу предстал Деймон, и то, что я ему в ключицы дышу, может быть даже ниже, а тут я вообще… — Такой высокий?! Да не может быть! — всполошился я. — Так и есть. Старк такой высокий. Но, Йохан, подумай, я ему по плечо где-то. Представляешь? — оповестил меня Тай. — Нет! И не хочу представлять! Это через чур! — Ему двадцать два года, а он ещё не глава своей семьи. В его «Семейном древе» около пятидесяти ветвей. То есть у него о-о-очень много двоюродных братьев и сестёр, и троюродных, — продолжил Тайлер. — Ничего себе… У Прейеров лишь двадцать, — задумался я. — Но не скажу, что это такой уж опасный человек, но… От него лучше держаться подальше, не хорошая у него энергетика, — Оскар выпрямился и окинул меня странным взглядом. — Что? — я захлопал ресницами, ранее от него такой взгляд на себе не ощущал. — Да нет, просто, — Оскар вновь отвёл взгляд, — не хотелось, чтобы ты видел мой страх. Хотелось, что бы ты про меня знал, как можно меньше… — Меньше? И о каком браке может идти тогда речь, если я о тебе ничего знать не буду? — нахмурился я. — Ну, я не хотел, чтобы ты знал о нем, но, все же, довелось рассказать. — Смотрите! Дверь! — Витто указал в конец коридора, которого, кстати, до этого не было. Мы быстрым шагом дошли до двери в тупике и открыли ее. Там был биом, такой, что небо было затянуто тучами, а под ногами, вместо земли, расплывались осязаемой твердью белоснежные сплошные облака. А недалеко стоял домик с водяной мельницей, только лопасти прокручивали кучки облаков. Тайлер издал нечто похожее на вздох. — Вот и до меня добрались… Какой ужас… — Это - твой внутренний строй? — я ступил на облако, и оно оказалось относительно твёрдым, я провалился в него лишь по щиколотку. Мы пошли бродить по этому биому. Вокруг стояла оглушительная тишина. Вит неожиданно остановился, когда мы проходили мимо домика, и посмотрел себе под ноги. — О, так вот она, та фигня! — он её легонько пнул. — Йохан… — прошептал Тай, — Ты готов увидеть про меня мне всё? — Не уверен… — я легко наступил на кнопку, и мы с парнями отошли назад. *** В кабинете, похожим чем-то на лабораторию, за столом сидел Тайлер. Он что-то рассматривал в микроскоп. И тут в кабинет ворвался парень и, подбежав к столу, сел на него, и запыхавшимся голосом, проговорил. — Тай! Ты при… прикинь! Я додумался, как можно встроить в организм механизм, и сделать из обычного человека - обтера*! Раньше их делали глупые учёнышки из кучи металлолома, а я придумал, как сделать обтера из живого биоматериала! — говорил парень. Тайлер отставил микроскоп. — Ну, я слушаю тебя внимательно, — он сложил руки на столе, пристально глядя, по-видимому, на своего друга. — В общем! Вот человек, — юноша взял в руки упаковку цилиндрической формы с ватой, — мы из него выпускаем кишочки и всё не нужное! — он разорвал в середине упаковку и вытащив всю вату, разбросал её по столу. — Удаляем глазницы и вставляем механизм, над которым я уже думаю! А? Как тебе?! Разве я не гений! Выражение лица Тая приняло испуганное выражение. — Ты безумен, Гёнит… Правительство запретило опыты над людьми еще сотни лет назад. — А, какая разница! Просто будем делать это втихаря от всех, а потом же меня опять провозгласят гением! О слава, золотая слава, — юноша взял кружку кофе стоящую на столе и, отпив из неё, резво спрыгнул на пол и поставил чашку обратно. — Я не спал пять дней! И до меня дошло! Я уже смог сконструировать глаза! Это просто произведение искусства! — Ну, хватит тебе, может… Ты меня и правду пугаешь… Очень пугаешь… Гёнит, оперевшись локтями об стол, приблизил своё лицо к лицу Тая. — Я скоро вынужден буду переспать с девой только ради того, чтобы у меня были потомки, которые станут продолжением моего гения. И знаешь, кто будет этой девой? Сама Агата Прейер! Она же красавица, а её муж, Эдгар, был категорически против, но всё-таки согласился! Его не свернуть было, как мне рассказывали, — парень отстранился, — и у меня есть для тебя кое-какая миссия… Ты должен будешь разыскать моего сына, когда тому исполнится шестнадцать лет. Ты обязан будешь пробиться к нему в любовники, и тогда я за него буду спокоен, а главное, ты должен вести себя так, будто ты двоечник и совсем не владеешь своим Каспером. И ещё, я хотел бы перед смертью тебе сказать… — Какой любовник?! Какой перед смертью?! Ты чего?! — Тай резко встал, нахмурился и заговорил на повышенных тонах. — За мной скоро придут, Тай… Жнецы меня убьют за то, что я угробил сотни жизней одним своим опытом… Это ужас, но ты выполнишь моё последнее желание, ты обязан. Найдёшь моего сына, которого будут звать Йохансон Прейер. Влюби его в себя, и храни, как зеницу ока! Тай рухнул в кресло. *** Я стоял молча, и чувствовал себя какой-то жалкой тряпкой, которой протёрли пол. — Ох, нифига же себе… — коротко прокомментировал Оскар. Я молча отошёл от ребят, но потом выдавил: — Простите, мне нужно отойти… Я сел за домиком, где меня не было видно, прижимая колени к себе. У меня в голове витало много мыслей, и все они давили на сердце так, что хотелось рыдать. Вдруг ко мне подошёл Оскар и тихонько сел рядом. Он приобнял меня одной рукой, а другую положил мне на колени и очень нежно, ласково заглянул мне в лицо, тепло улыбнувшись. — Йохан, — начал тихо он, — всё же хорошо… Это было в прошлом, далёком прошлом… Не надо расстраиваться, понимаю, что для тебя это потрясение, но попытайся успокоиться… У меня потекла слезинка, а Оскар лишь сел напротив меня и, взяв в ладони мое лицо, вытирал пальцем влажную дорожку моей слезы. — Я тебя очень люблю, Йохан… — он обнял меня, от чего стало так тепло на душе, что эта обида стала потихоньку отступать, — Плевать, если даже ты меня не любишь, но я тебя никому в обиду не дам… Никому… Ты только мой, Йохан… Ты мой, и ничей больше… Так что, если и кто может тебя обидеть, то только я, и то, я не собираюсь этого делать. Ну же, не плачь, мне больно видеть тебя плачущим, особенно, когда понимаю, что это не слёзы счастья… Он отстранился. Его лицо было просто не узнать! Такое впервые красивое не от грозного, а от самого родного и тёплого выражения. Он мягко улыбался, а в глазах его я видел лишь нежность. У меня потекли слёзы, я ринулся к нему и обнял. А он, погладив меня по голове одной рукой, другой обнял за талию. От его поцелуя в висок я вовсе обмяк, и плакал уже больше от счастья. Какой же Оскар хороший парень… Я его просто не узнавал… — Ну что, успокоился, котёночек? — он меня отстранил и легко, еле ощутимо, невесомо поцеловал в губы, даже не показывая на инициативу, как будто мы на одном уровне. Когда он оторвался от моих губ, то я мог видеть всё то же лицо, красивое, не смотря на все его пирсинги и повязку на глазу. Я качнул головой в знак согласия. — Кстати, ты до сих пор ходишь с пирсом, который я тебе сам вставлял, — заметил Оскар, поднимаясь на ноги и слегка взлохмачивая мои волосы. Я невольно потянулся рукой к своей проколотой губе. Если честно, я и вовсе про него уже забыл. — Пошли, мой милый, — Раух-старший протянул мне руку, я подал ему свою и, опираясь на неё, встал. Выходя из-за дома, я взял Оскара за руку, но, когда заметил, что выражение лица у него снова изменилось, отпустил, чуть покраснев. Ребята нас ждали всё на том же месте. — Йохан, прости меня… Я так виноват перед тобой… Так виноват… — Тайлер опустил голову, когда я подошёл к нему ближе. — Ничего, всё хорошо, Тай, — я улыбнулся, хотя это и была фальшивая улыбка. — Пошли дальше уже, — сказал, с привычной мне интонацией, Оскар. Мы продвинулись к двери. Я знал, что этот последний биом мой. И, что все узнают мои страхи, тоже прекрасно понимал. Мы нашли дверь и прошли в нее. Перед нами открылось бескрайний океан, мы вышли на отбыв, где было очень много цветов, на зелёной траве виднелись росинки, и воздух пах просто чудесно, словно после дождя. Был вечер, и солнце опускалось за размытую грань, что называлась горизонтом. Облака белы, и частично впитывали в себя жёлтый и красные цвета заката. На небе постепенно появлялись звёзды. Дул свежий ветер. — Прекрасная душа… Просто невероятно… — с замиранием сердца, тихо сказал Тай, смотря в даль поражённым взглядом. — Да… Такую красоту я нигде никогда еще не видел… — поддержал его Витто, который, обычно, вёл себя, словно термоядерный, но тут успокоился. — Прейер, ты прекрасен, — довольно улыбнувшись, сделал заключение Раух-старший, сложив руки на груди. Я же не слышал этого всего, а лишь, как зачарованный, смотрел вдаль, где медленно заходило солнце. — А вот и кнопочка… — тихо оповестил нас Витто каким-то забавным тоном, и мы втроём обратили на него внимание. Вит сидел на корточках возле грани куба. Он, встав, ступил на неё ногой и сразу же отошёл в сторону. Без лишних слов мы посмотрели на экран. *** Я проснулся на кровати у себя дома в комнате. И, встав, тут же очутился в темноте, в которой стояли вокруг меня Тай, Витто, Оскар и Деймон. — Ребят? — прошлось эхом из моих уст. Дей нахмурился и, отвернувшись, ушёл от меня. Оскар фыркнул, а я когда повернулся к нему, (пришлось разворачиваться на сто восемьдесят градусов, так как он был позади меня), то он махнул рукой, и тоже, отвернувшись, ушёл. Тай, отрицательно покачав головой, сделал то же самое, что и предыдущие, просто ушёл. Витто поднял на меня взгляд и, презренно посмотрев на меня, тоже скрылся в темноте. *** — Да, это же самый обычный кошмар... Просто боязнь остаться одному, — и тут я себя почувствовал совсем не удобно перед парнями. — Да уж, даже страхи у тебя святые, не то что у нас всех… Ты вечно ищешь гармонию, но, также, боишься, что тебя все кинут… — посмотрел на меня Оскар. И тут мы все резко вырубились. Очнулись уже в лаборатории, на койках. Около нас сидел на стуле Дей, он, сложив руки на груди, дремал. — Лебята! Вы плибыли! Ну, наконец-то! А то мы с Деем уже стали за вас пележивать! — разбудил всех нас крик Бит. — Да-да, Бруно, не кричи ты так, — сказал девочке Демон, потирая глаза и сладко потягиваясь. — А вот вам и водичка, и частички! — девочка показала на столик, что находился не далеко от нас, — И да, плошу любить и жаловать! Это Сталк Долнел! И тут мы вчетвером подскочили и уставились на того, кого так боялся Оскар. Перед нами, действительно, стоял Старк Дорнер.