Глупая.

-Итак, Мия, что тебе не понятно? — спросила я и уселась в кресло. Девушка, виновато потупилась и начала копаться в папке, которую принесла с собой. Что-то мне в ней не нравилось. У неё был какой-то потухший взгляд и опустившиеся плечи. -Амелия, — тихо позвала я, — у тебя что-то случилось? Пару судорожных вздохов и девушка начинает всхлипывать, стараясь удержать слезы. Было странно её видеть в таком состоянии, обычно она улыбалась. Я встала с кресла, налила воды в стакан и присела рядом с Мией. Положила ей руку на спину и начала поглаживать в знак поддержки. -Все так плохо, — тихо прошептала она, а потом решительно закатала рукава свитера и приподняла его низ до начала груди. У меня аж глаза на лоб полезли. Мурашки побежали по спине вверх, по голове, а на лбу, как мне показалось, у меня появилась испарина. А все из-за того, что руки и живот покрывали многочисленные синяки, царапины, ссадины. На левом боку был виден большой пластырь, пропитавшийся кровью. Это ужасно. -На тебя напали? — в ужасе спрашиваю я. -Лучше бы на меня напали, -продолжая всхлипывать, сказала девушка, — моя мама очень много пьёт. Двенадцать лет назад мой папа ушёл от мамы, потому что, как он сказал, ему надоел её характер. Мама очень строгая, у неё аристократическое воспитание. Мой старший брат не выдержал ещё когда ему было шестнадцать и ушёл жить к своей девушке. Жил там до восемнадцати, а потом поступил в университет, устроился на работу и уехал в общежитие. Мне тогда было десять и меня он забрать не мог. В конце концов я осталась мамой одна. Сначала все было нормально, через пару недель она начала подолгу задерживаться на работе. Иногда домой не приходила, а я что? Я маленькая, когда она приходила домой и ложилась спать, я пробиралась к ней в спальню и ложилась рядом с ней. Утром я всегда просыпалась без неё и сама собиралась и ходила в школу. В тринадцать я уже сама готовила, сама за всем следила, а мама все так же почти ночевала на работе. В шестнадцать она первый раз пришла домой подвыпившая. Тогда все и началось. Не помню точно, что ей тогда не понравилось, но зато очень хорошо помню, — Мия утёрла слезы рукавом, — она…она тогда первый раз подняла на меня руку. Её пощечина неделю не сходила. Но я все равно продолжала хорошо учится, готовить и все делать по дому. Она никогда не извинялась, на утро всегда делала вид, будто ничего не было. Мне страшно думать, что будет дальше. Мне так страшно! -А почему ты не переехала в общагу? -За общежитие надо платить, а у меня едва денег на еду хватает. И я хотела у тебя попросить помощи. Я не прошу денег, но я готова работать и развиваться. У вас в издательстве не найдётся места? Я готова даже мыть тут полы. — вновь вытерев слезы, горячо заверила меня девушка. -Давай так, — я шумно выдохнула, — я посмотрю, что можно сделать. Если что, возьму тебя своим помощником, но это будет очень трудно и у тебя почти не останется времени ни на что другое. На счёт дома. Едешь домой, собираешь вещи и переезжаешь в общежитие. Насколько я помню, оплатить там можно в течении десяти рабочих дней, а за это время я тебя точно трудоустрою и возьмёшь аванс, — я ласково улыбнулась девушке, — а пока, давай займёмся твоим проектом. Следующие несколько часов я корректировала вопросы Мии, а после отвечала на них. Девочка она очень способная. С такими людьми работать одно удовольствие. После того, как мы закончили с моим интервью, перешли на два остальных. С профессией учителя Мия справилась сама, а вот с профессией радиоведущего требовалась капитальная помощь. Я посадила Мию читать другие интервью людей этой профессии, а сама обзвонила девчонок. Крис с радостью согласилась приехать завтра после обеда, а вот Ваня сказала, что она сегодня ночью вылетает в Баку по работе, но как только прилетит, будет рада помочь. Уже вечером, я решила сама отвезти Мию до дома, а потом и до общаги. Поэтому выйдя из здания, мы сели в машину, и я быстренько настрочила смс Егору. «Прости, встретится не судьба! Как-нибудь в другой раз!)»