My darling

Сигарета чуть дрожала в руках, отчего дым шел не ровными мазками, а смазанными. А может? это дрожали руки, а не сигарета. А может? это я вся дрожала. Сердце сжималось, а в душе поселилась неясная мне тоска. Турнир еще не начался, а я уже оплакивала участников. Шмыгнув носом, вытираю шарфом мокрые щеки. Не считаю себя слишком эмоциональной, просто нужно изредка давать волю слезам, дабы не зачахнуть. — Мисс Рид! Что вы тут делаете, вы должны быть на турнире! — от неожиданности я выронила сигарету, а когда сухая рука накрыла мое плечо, ещё и вздрогнула. — Вы ещё и курите? Юная леди не должна травить свой организм этой отравой! Подумайте, какой вы пример подаете своим студентам. Сначала смотрю на руку на моём плече, а потом уже и на женское лицо с острыми чертами. — Ох, Мерлин, что случилось? На тебе лица нет! — Профессор Макгонагалл наклонилась ближе ко мне, с тревогой всматриваясь в моё лицо и удивительно нежно проводя пальцами по щеке. Не в силах смотреть в сочувственное лицо, отворачиваюсь в сторону недавно построенного стадиона. — Как вы можете быть такой спокойной, профессор? Неужели вы совсем не боитесь? Они ведь ещё совсем дети. В горле стоял ком, от которого было тяжело говорить. Сзади послышался тяжелый вздох. — Боюсь, очень боюсь. С годами женщина учится скрывать свой страх, чтобы давать надежду окружающим, веру в непоколебимость, — профессор, к моему удивлению, села рядом со мной на поваленное дерево. — Ты слишком молода и тобой движут эмоции. И это прекрасно. Действительно прекрасно. Но позволь дать тебе совет. — Да, профессор. — Этот мир слишком жесток для открытых людей, и ты пострадаешь за своё доброе сердце, — сухая рука сжала мою, подбадривая. — Я знаю, это будет очень сложным для тебя. Храни каждого своего студента в сердце, но не позволяй кому-то засесть там слишком глубоко. Тело напряглось, ожидая последующих слов. Неужели Минерва узнала об интересе Фреда ко мне? — Наши ученики слишком храбрые и считают, что им море по колено. За все годы, что я преподаю, я похоронила слишком много студентов. Слишком много детей я оплакивала как мать. Макгонагалл поднялась, чуть хрустя связками, и отряхнула и без того чистую мантию. — Ну что ж, вытри слезы, милая. Нам пора, — женщина сделала несколько шагов вперед, но я не спешила идти за ней. — Что не так, мисс Рид? Разучились ходить? Хмыкнув, я поднялась вслед за профессором, разминая на ходу затекшие мышцы. — Профессор, — я поравнялась с деканом, подстраиваясь под её ходьбу, — вы ведь меня недолюбливаете. К чему все эти советы? — Я вас не недолюбливаю, как вы выразились. Просто не думаю, что вы задержитесь на этой должности, а значит, мне не нужно привыкать к вам. — Спасибо за честность, профессор. Даже не знаю, обижаться на это или нет. Не то, чтобы я стремилась задержаться в школе, но то, что другие в меня не верят, давит на самооценку. Студенты кричали, орали и попросту пищали, даже не знаю, с чем это можно сравнить. Они обсуждали любимчиков и задания, драконов и ставки. Я же неотрывно следила за синим драконом с серыми шипами по длине всего позвоночника. Да он же огромен! И если судить по тому, что черный язык изредка облизывает чешуйчатые губы, ещё и голоден. Мистер Бэгмен что-то вещает с судейской трибуны, подзадоривая студентов. Ожидание действительно мучительно, если не знаешь, чего именно ждешь. В зубах зажимаю полосатый шарф, подаренный мне когда-то Седриком, чтобы не кричать и хоть как-то сбросить напряжение. Дыхание обрывается каждый раз, когда Диггори уворачивается от нападок этой ящерицы, а губы шепчут заклинания синхронно участнику. Надеюсь, это хоть немного поможет. Студенты кричат, будто смотрят обычное шоу по телевизору и, кажется, совсем не волнуются за своего сокурсника. Глупые дети. Седрику нужно лишь обогнуть скалу и подобраться к золотому яйцу, но всю картину портит огромный дракон с не менее твёрдыми яйцами. Трибуна одновременно затаила дыхание, когда небольшой камень вдруг обратился в вполне подвижную дворнягу. Я впервые видела, чтобы неживые предметы трансфигурировали в живых существ. Я знаю, что подобное дети проходят ещё на третьем курсе, но никогда не видела. Завороженная бегом собаки, я встала с учительской лавки, дабы подойти ближе к перилам. Мне оставалось всего пару шагов, когда Седрик добрался до яйца, а кровавые глаза дракона нашли добычу, и это была не собака. — Не-е-ет! — Истошный крик вырывается из моих губ быстрее, чем пальцы сжимают перила, а дерево вжимается в мой живот. Седрик успевает увернуться от всепоглощающего огня. Лицо обдало горячим воздухом и пылью, а шрамы, полученные в далеком детстве начали гореть и ныть, напоминая о моём близком знакомстве с огнём. Я с трудом различала голос Бэгмена и перешептывания толпы, лишь всматривалась в красные глаза, который смотрели на меня из дыма. Завороженная огнём в этих глазах, я не могла даже вздохнуть или хотя бы моргнуть. Дым постепенно рассеялся, а пыль осела, оставляя передо мной морду дракона, покрытую блестящими чешуйками. Из носовых дыр шли тонкие струйки дыма. У это существа был настолько огромный магический потенциал, что я могла бы потрогать его, пропустить сквозь пальцы, если бы набралась смелости, конечно. В долю секунды мое тело что-то дернуло назад и перед тем, как черная ткань закрыла обзор, я увидела встревоженного дракона, на шее которого захлопнулся ошейник. Несколько секунд я стояла обернутая в тёмную ткань, а тело сжимали тиски. — Уже всё хорошо, Северус, — я услышала ровный голос Дамблдора, — мисс Делакур уже вышла на арену! С громким шуршанием Северус поправил мантию и отпустил меня, незаметно проводя ладонями по моим плечам, успокаивая. Такой жест уж совсем не вязался с безучастным или даже злым лицом зельевара. Он закрыл меня своей спиной от дракона, зная, что от этого огня ничего не спасёт. Не боясь толпы, он двинулся вперед. За стенами шатра уже скрылась мисс Делакур со ссадинами и сожженной юбкой, а мистер Крам отправился на поле. А я всё грызлась с двумя студентами Дурмстранга, которые стояли по обе стороны от импровизированного входа в шатёр чемпионов. Эти двое уже порядком взбесили меня. Из шатра вышел мистер Поттер. Ну как вышел, его остановили эти же студенты из северной школы. Гарри был сам на себя не похож: бледный, дёрганный, волосы взъерошены больше обычного. — Она декан мистера Диггори и мой учитель, она имеет право войти! — чуть заикаясь от волнения пролепетал Гарри и протянул мне руку, но её отбросили. Ну всё, будут знать, как действовать на нервы и без того нервной женщине. — Никто не зайдет в шатер до того момента, как последний участник покинет его, чтобы сохранить конкуренцию, — ровным голосом произнес студент с более круглым лицом и полным отсутствием растительности на голове. Он и стал моей жертвой. — Слушая сюда. Не двигайся! — одной рукой я потянула студента за край ворота, отдирая лацкан, чтобы он смотрел мне в глаза напротив, а не сверху. Вторую руку я выставила в предостерегающем жесте в сторону другого студента, который успел поднять в оборонительном жесте посох. — Если ты сейчас не пустишь меня к моим студентам, я отрежу твой тонкий член, а твою палочку, — которая упиралась в мои ребра, — разотру в порошок, который засыплю в твои глаза, чтобы ты лучше видел людей перед собой. Слышал же слухи про сумасшедшую маглу? Так вот, я бы на твоём месте пошевелила шестеренками и отступила в сторону. Отталкиваю ошарашенного студента в сторону шатра и спокойно захожу внутрь, не обращая внимания на посох второго студента. — Мы не считаем вас сумасшедшей, — Поттер заметно повеселел после моей выходки и в этот же момент послышался выстрел из пушки и комментарии Бэгмена. Крам закончил своё испытание. — Жаль, ведь я действительно не в себе, — пробормотала я, выискивая глазами место Диггори. Две ширмы были раскрыты, а две закрыты. За одной из них виднелся силуэт мадам Помфри. Значит Седрик лежит в первой. — Гарри, — я потянула юношу за рукав, когда он уже собирался выходить из шатра на встречу с драконом, — если у тебя будет выбор: бежать или атаковать, — беги. Победа не главное, ты единственный это понимаешь. — Хорошо, мисс Рид, — Гарри судорожно кивнул и шумно втянул воздух. Повинуясь внутреннему порыву, я быстро обняла Гарри и поцеловала его в холодную щеку. Гриффиндорец ещё раз кивнул и вышел из шатра. Несколько вздохов, и я отодвигаю полог комнаты Диггори в этом шатре. От вида истерзанного юноши разрывается сердце. Половину лица покрывает оранжевая противоожоговая мазь, от запаха которой меня передергивает. Первое время после того, как я попала к Северусу, мазь постоянно покрывала мое ожоги, но особого результата это не принесло. Одежда местами обгорела, и на отдельных участках виднелась засохшая кровь. — Ты молодец, Седрик, — даже не замечаю, как дрожит мой голос. Седрик еле слышно стонет и открывает правый глаз. Тихонечко я сажусь на край кровати и сжимаю скользкую от зелья руку. — Мисс Рид? — юноша несколько раз моргнул, прогоняя пелену с глаз. — Вы плачете. Я слышал, как вы кричали, спасибо. Благодаря вам я успел спрятаться за скалой, или почти успел, — Седрик поморщился от боли в щеке. Бедный мальчик. — Вы так испугались огня дракона? Он бы не дошел до трибун, там должно стоять защитное заклинание. — Я испугалась дыхания этой ящерки? — выдавливаю смешок, сквозь слезу. Морщась и не двигая левой рукой, Седрик пытается сесть на койке и я сразу же подкладываю ему подушку под спину. — Хочешь секрет? Только об этом никто не должен знать, — я придвинулась ближе, чтобы услышал лишь юноша. — Когда мне было пять лет, на мой дом напали пожиратели, по ошибке, перепутали с соседями, и сожгли его к чертовой матери Адским Огнём, — необдуманное откровение иногда прерывается шмыганьем носа. — На данный момент, я единственный человек, который выжил после него, отделавшись лишь парочкой шрамов. Так что огонь ящерицы меня не пугает. — Это… это ужасно, — осторожно произнес Седрик, опуская глаза. — Не плачьте, мисс Рид. Я не выношу женских слёз. — Ох, Седрик! — меня будто подтолкнуло что-то в сторону Седрика, когда я потянулась к нему, чтобы обнять. В итоге я лишь разревелась, вцепившись пальцами в кофту. Юноша зашипел от боли, но я проигнорировала это, ведь на мою спину легла чуть дрожащая рука. — Черт! Что-то не так, — прошипел юноша, отстраняя меня. Мазь на лице поменяла цвет и начала шипеть. Так не должно быть, насколько я знаю. — Мадам Помфри! — закричала, что есть силы, напуганная происходящим. — Мадам Помфри! Поправляя на ходу чепчик, пожилая волшебница тут же была возле нас, осматривая лицо Седрика. Я же судорожно вытирала полосатым шарфом слёзы с щек. — Странно, очень странно, — пробормотала целительница, — впервые вижу такую реакцию на эту мазь. — Что с ним? Целительница хмыкнула и стерла своим поясом часть мази со щеки, ахнула и принялась вытирать всю мазь. Лицо было чистым, без единого ожога. — Выпрями спину и не отвлекайся! — отец обошел меня стороной и внезапно ударил длинной указкой под колени, отчего я пискнула и упала на колени. — Поднимайся, нет времени расслабляться. Пересилив боль в ногах и крепко сжимая палочку, я направила руку в сторону зельевара. — Конфринго! — выкрикиваю взрывное заклинание, и из палочки в сторону отца вылетает фиолетовый луч, который он ловко отражает. — Ты не работаешь в полную силу, меня это раздражает, — едко замечает он, отбрасывая свою палочку на стол. — Я устала! — Когда Пожиратель захочет разрезать тебя на кусочки, ты тоже скажешь, что устала? — быстрым движением отец хватает меня за предплечье и тянет вверх, не обращая внимание на мой стон боли. — Неудивительно, что тебе не дают вести Защиту, ты же настоящий садист, — бурчу я, потирая ушибленные кости. После первого испытания отец решил начать мои тренировки, раздобыв где-то палочку. Магия давалась мне с трудом, огромным трудом. Высасывала все силы, словно через соломинку. — Садист? Я всего лишь не подтираю им сопли и хочу приготовить к реальной жизни. Прекрати ныть, как девочка. — Я и есть девочка, если ты не заметил! — последний раз провожу пальцами по гладкой поверхности палочки и откладываю её на стол Северуса. При его связях немудрено, что он смог тайно найти столь сильную палочку, на которую не распространяется контроль министерства. Двенадцать с половиной дюйма, перо феникса и чешуя дракона в темном можжевельнике. Огненная палочка. — Каркаров слишком много спрашивает о тебе, а взгляд Грюма часто задерживается в твоей стороне. Нужно быть начеку, — Северус подошел ко мне и покрыл мазью порез на щеке, который я получила полчаса назад. — Мне нужно успеть сходить сегодня в Хогсмит, — сказала я, не отрывая взгляд от Северуса. — Зачем? — На этой неделе бал. Мне нужно платье. Если ты не против, то я могу пойти в одном из своих платьев, но в них слишком короткие юбки, по твоим меркам. Северус закатывает глаза и уходит в свою комнату. Как учитель, я должна следить за обстановкой на балу, и я должна выглядеть соответственно, чтобы не опозорить школу. Для студентов даже ввели уроки танцев, на которые они ходили не в самом лучшем расположении духа. Я тоже хотела прийти на один из таких уроков, но мне было слишком стыдно, ведь я абсолютно не умею танцевать. У меня совершенно отсутствует чувство ритма. Спустя минуту отец вышел из комнаты, удерживая пыльную продолговатую коробку. — Я не жду, что наденешь его, — отец подошел ближе и открыл передо мной коробку, демонстрируя мне темно-серую бархатную ткань. — Это платье надевала моя мать на свой дебют в свете. Осторожно обхватываю пальцами мягкую ткань и достаю платье из коробки. Открытые плечи, длинные рукава и сплошная красивая ткань, которая переливается при свете свечей. Ни разрезов ни декольте, лишь тонкий пояс и слишком много ткани на юбке. Думаю, она должна развеваться во время танцев серой волной. Простое и красивое. — Оно замечательное. Ты уверен, что это будет правильно? Твоя мать меня не особо любила, хоть никогда и не говорила этого. Я почти не помню сухую и постоянно грустную женщину. Лишь серые безжизненные глаза вырезались в моей памяти. — Это сейчас имеет какое-то значение? Если не хочешь надевать это платье, то не нужно, — спокойно заметил отец и уже собирался унести коробку, но я быстро выхватила её из его рук. — Нет, я надену его! Только нужно укоротить немного, я так думаю, — пробормотала, осматривая тяжелую ткань и обдумывая, кто бы мог это сделать. На серую ткань аккуратно положили палочку, которую я использовала во время занятий с Северусом. Как только я подняла голову, отец уже стоял у стеллажа с зельями, осматривая многочисленные склянки. От столь широкой улыбки даже заболели скулы. — Ты серьезно? Спасибо! — Не стоит. Это не подарок, а лишь способ обороны. Опасаясь, что отец передумает, я выбежала из кабинета, не забыв закрыть коробку, чтобы спрятать палочку. У меня есть своя палочка! Своя собственная палочка! Хотелось рассмеяться и закричать об этом. Я волшебница! И могу колдовать, когда захочу! В своей комнате, безусловно. Ведь защита стоит только на кабинете, а в стенах Хогвартса мне больше негде использовать магию, кроме кабинета отца. У выхода из подземелья на подоконнике меня уже ожидал Седрик, который думал, что Снейп консультирует меня, как декана. В какой-то степени это было правдой. — Я уже думал, что он пустил тебя на ингредиенты для зелий, — парень соскочил с каменного подоконника и, поправив сумку на плече, взял коробку из моих рук. — Я же просила, чтобы ты обращался ко мне как к профессору, когда мы в коридоре, — буркнула я и опасливо огляделась по сторонам, чтобы нас никто не услышал. — Если кто узнает, про нашу дружбу, то у меня будут проблемы. — Тут же никого нет, — парень также оглянулся по сторонам, продолжая идти в сторону моего кабинета. — Это Хогвартс! Тут везде уши, лишняя осторожность не помешает. — Я пожала плечами и поправила мантию. — Что в коробке? — Седрик хотел открыть коробку, но я быстро положила сверху руку, останавливая его. Никто не должен знать, что у меня есть палочка. — Платье. И ты, как и все остальные, увидишь его лишь на балу. — Что оно делало у Снейпа? — недоверчиво спросил он, всматриваясь в коробку, будто мог увидеть сквозь неё. — Ты же знаешь, что я недолюбливаю сов, а они меня просто ненавидят. Вот мистер Снейп и сделал мне одолжение, приняв платье, — удивительно складно наврала я. Ведь не придерешься. — Родители уже прислали твою мантию? Тебе же открывать бал, ты должен превосходно выглядеть. — Я всегда выгляжу превосходно. — Беспечно заявил пуффендуец, сверкая улыбкой. — Они даже прислали заколку для Чжоу. — Заколку? — Переспрашиваю я, открывая дверь кабинета перед Седриком, чтобы он мог спокойно зайти с широкой коробкой на руках. Мисс Чанг уже месяц занимала все мысли чемпиона. Милая пятикурсница, довольно красивая, но как учитель я не могу никак выделить её среди других учеников, ведь у неё были довольно посредственные способности. — Для волос. Ну знаешь, — Седрик сделал странное движение руками, — бабочку, — и прицепил к волосам воображаемую заколку. — Родители без ума от Чжоу. — Не знала, что они знакомы, — усаживаюсь на любимое место у окна и под фырканье друга закуриваю сигарету. — Не знакомы, но я много писал о ней, — юноша улегся на парту, устремив взгляд в потолок, на котором было нарисовано звёздное небо. Я хмыкнула, догадываясь, что именно Седрик мог написать о своей юной любви. — О тебе я тоже много писал, и родители готовы молиться на тебя. — Могу прислать им свою фотографию и краткий текст молитвы, — откровенно смеюсь, струшивая пепел. Седрик сел на столе, тоже посмеиваясь. — У тебя есть, как же это называется, магловский колдограф? — Да, — я задумалась, вспоминая, где он может лежать, — в шкафу лежит полароид. Тушу сигарету и спрыгиваю с подоконника. Фотоаппарат находится подозрительно быстро и уже заряжен на одну фотографию. В кабинете уже стоял Седрик, ожидая меня. — Зачем он тебе? — включаю аппарат и протягиваю студенту, который принялся с интересом его осматривать. — Как он работает? Странно, я уверена, что в том году объясняла его курсу, как работают фотоаппараты. — Вот, проверяешь, есть ли тут фотобумага, включаешь, направляешь на объект и нажимаешь на эту кнопку. Практически не отличается от колдографа. Юноша еще раз осмотрел полароид и в один шаг подошел ко мне, обнимая за плечи и вытягивая руку вперед. — Что ты делаешь? — Улыбнись! И глаза озаряет яркая вспышка.