***
Два года спустя. - Доброе утро, Лондон и все, кто попадает под наш часовой пояс! На связи, как обычно, Ник Гримшоу и сегодня компанию за утренним чаем мне составляет группа «Nouis», второй альбом которой выйдет буквально через пару недель после Рождества! Найл, Луи, как поживаете? Наверняка, взволнованы после успеха первого сингла из нового альбома? - Всем привет! – отвечаем мы с Найлом хором, а потом он продолжает сам. – Мы несомненно рады тому, что новый сингл был воспринят так хорошо и надеемся, что остальная часть альбома будет не менее популярной. - Точно. – кивает Ник. – Итак, этой осенью вы закончили свой первый европейский тур, как ощущения? Вы же не были дома с прошлой зимы, верно? - Да, альбом вышел осенью и уже в декабре мы поехали в тур. – говорю я. – Это было довольно сумасшедшее время и несмотря на то, как круто проходили концерты, иногда было не просто. И работа над новым альбомом, началась как раз во время тура. - Да, поэтому мы невероятно рады вернуться домой к семьям, отдохнуть от прессы и привести в порядок режим сна. – смеется Найл. - Значит каникулы проведете в домашних кроватках? – улыбается Ник, с намеком оглядывая нас. – Оффлайн? - Именно. Выключу телефон, как только закончится интервью. – смеюсь я, хотя действительно собираюсь это сделать. - Фанаты тебя услышали, так что готовься к атаке в твиттере, Луи. – предупреждает Ник. Я слегка киваю и улыбаюсь, хотя и он, и я прекрасно знаем, что мой телефон уже давно отключен от ненужных оповещений. – Вернемся в вашему новому синглу. «Always you», верно? Не буду спрашивать, о чем эта песня, но надо отдать вам должное, промо для нее было незаметное, но очень меткое в то же время. Луи, эта песня, очевидно, принадлежит твоему перу и голосу. И фанатов, как и меня, беспокоит только один вопрос. – Ник делает драматическую паузу, как прописано в его профессии. – Все в порядке? - Да-да. – киваю я, улыбаясь, потому что Ник сам прекрасно знает, что все уже хорошо. – Эта песня говорит сама за себя, и сейчас все хорошо. - И это прекрасно! – смеется Ник. – Найл, многие фанаты переживают, что в последних песнях, я имею ввиду «Miss you» и «Always you», нет твоего голоса. Они бояться, что ты собираешься «уйти на пенсию», объяснишься по этому вопросу? - Обе песни были целиком и полностью написаны Луи, и никак не предполагали моего участия. – отвечает Найл, просмеявшись перед этим. – Это его история и его способ поделиться ею. Но фанатам не стоит беспокоиться. Все хорошо, я еще слишком молод, чтобы отправляться на покой. И в новом альбоме всех ждет еще 11 песен, и одна из них уже целиком моя. - Это не может не радовать! – кивает Ник. – Все фанаты этих замечательных парней могут выдохнуть спокойно и запастись терпением еще на месяц. Было приятно поболтать с вами, ребята, отдыхайте и набирайтесь сил перед новым туром, он же состоится? - Да, мы еще не знаем точных дат, но все случится приблизительно в конце весны. – отвечаю я. – До этого будет еще несколько сюрпризов. - Луи-Луи, снова интригуешь нас! – подмигивает мне Ник. – В любом случае, услышимся с вами после рождественских каникул, а пока насладимся вашим новым синглом! - До встречи! – в один голос прощаемся мы с Найлом. - Итак, это группа «Nouis» с песней «Always you»! - Класс! – снимая наушники, заключает Ник. – Ну, что вы, ребята, домой? Наконец растворитесь в объятья любви и уснете как милые ангелочки? - О да! – расслабляясь на стуле, кивает Найлер. – Кому-то повезло. – указывает он на меня. – А кому-то еще лететь в Донни. Все мои любящие объятия там. - Не расстраивайся, Найл. – ободряюще улыбается Ник. – Кто-то вообще не у дел. – указывает он на себя, а потом смотрит на часы. – Ладно, хороших вам обоим каникул, передавай привет Гарри, я приготовил ему рождественский подарок, так что приглашайте в гости, парни. - Как только, так сразу! – киваю я. Мы пожимаем Нику руку, и он возвращается к работе, а мы благополучно прощаемся с командой радио и не без внимания со стороны фанатов все-таки добираемся до машины Найла. Всю дорогу мы ехали молча, а теперь, остановившись на парковке недалеко от нашей с Гарри квартиры, решили поделиться впечатлениями. - Когда тебе уже вернут права? – спрашивает Найлер. – Надоело работать твоим личным водителем. - Ну, во-первых, не знаю. – улыбаюсь я, теребя шнурки на кедах. – А во-вторых, это был первый раз, когда ты меня куда-то отвез. А если учесть, что тебе нужно было на то же интервью, что и мне – это вообще не считается. - Ладно, твоя взяла! – улыбается Найл. – С ума сойти, а? Через что мы прошли за эти два года. - Да, Найлер, это круто! Но я так чертовски устал… - Понимаю, но это ведь тоже круто. – говорит он. – В каком-то смысле. Я к тому, что такая усталость лучше, чем усталость из-за ничегонеделанья. - Да. – соглашаюсь я. – Если бы еще убрать из журналистов их дурацкое желание знать о моей личной жизни больше, чем я сам. - Это их работа. Отчасти. – грустно подмечает друг. – Твоя личная жизнь ждет тебя вон там. – указывает он на занавешенные шторами окна квартиры. Я смотрю на часы. - Моя личная жизнь еще спит. – говорю я. – А ты свою личную жизнь можешь не увидеть, если не поторопишься на самолет. - И то верно. – Найл оглядывает меня. – Все в силе? - Конечно. – я киваю. - Все пройдет хорошо. – обещает Найлер. - Иди в задницу, друг. – смеюсь я. - Твоя задача – сделать так, чтоб никто не знал. И говоря, никто, я имею ввиду «никто и тем более Эмили». - Эй, за кого ты меня принимаешь? – прикидываясь возмущенным, спрашивает он. - За Найла, которого знаю уже миллион лет. - Черт, ты и тут прав. – немного подумав, кивает Найл. – Ладно, в этот раз я молчу. Правда. - Езжай в свои любовные объятия, молчун из Роттердама. – говорю я, выходя из машины. - Люблю тебя, Томлинсон. - Тебя тоже, Найлер. Будь осторожен и молчи! – смеюсь я. Машина Найла уже давно скрылась за углом здания, а я стою перед входом в дом, словно перед выбором, хотя безумно хочу зайти. Выкурив сигарету, понимаю, что вот так стоять на улице мне небезопасно, и открываю дверь. Теперь каждая ступенька кажется мне шагом в известную неизвестность, по которой я так скучал столько времени. Стараясь не звенеть ключами, открываю дверь и вхожу в квартиру, которая пахнет моей личной жизнью. Аккуратно скидываю кеды, вешаю джинсовку, которая нас спасла, на крючок вешалки и иду в спальню. Гарри спит – кудри рисуют на подушке временное тату, руки обнимают мою подушку, сам он по пояс укрыт одеялом. Я мог бы вечность стоять во так, опираясь на дверной косяк, и смотреть, как он спит, слушать, как он посапывает. Но сам Гарри мне этого не позволяет. - Лу, хватить пялиться на меня. Иди сюда. – бормочет он, укладывая мою подушку на место. Я стаскиваю джинсы и свитер, футболка тоже летит на стул, и забираюсь под одеяло. Гарри, не открывая глаз обнимает мое лицо и целует меня. Я отвечаю губам, которых не чувствовал больше года, а он обвивает свои ноги вокруг меня. - Господи, как же я скучал по твоим губам! – шепчу я, как только мы открываемся друг от друга. - Не так сильно, как я по твоим. – сонно и довольно улыбается Гарри. – Я скучал по тому, как ты пахнешь. - Я думал, ты ненавидишь запах сигаретного дыма. – медленно покрывая лицо Гарри поцелуями, говорю я. - Но это же ты. – говорит он так, как будто это очевидно. - Я люблю все, что с тобой связано. - Я люблю тебя, Хаз. – проводя кончиками пальцев по его скулам, шепчу я. Гарри улыбается и целует меня, а через секунду повисает надо мной готовый ко всему. *** Как и два года назад мы приземляемся в Донни, а еще через пару часов оказываемся на пороге моего родного дома, куда нас бережно доставляет папа. - Луи, Гарри! – радуется мама, когда мы, отряхивая снег с ботинок, заваливаемся домой. – Как прошел полет? - Как обычно. – потирая правую руку и оглядывая Гарри с притворным недовольством, говорю я. – Мистер Стайлс никак не привыкнет к полетам, поэтому если мы будем летать чаще, мне понадобится гипс. - Да ладно тебе, Лу. – улыбается Гарри, обнимая мою маму. – Как поживаете, Джо? Где девочки? - Лотти и Фелисите остались в Лондоне, остальные наверху уже просыпаются, наверное. – отвечает мама, поглаживая Гарри по спине. Потом они вдвоем оглядывают меня, словно родители, отправляющее ребенка на выпускной. - Ты исхудал, Лу. – неодобрительно говорят они в один голос. - Со мной все хорошо, просто я не очень хорошо питался последнее время. – оправдываюсь я. – Теперь можете меня откармливать, я совсем не против. - Хорошо. Тогда располагайтесь в своей комнате и спускайтесь завтракать. Рождественские подарки подождут до вечера. – мама целует меня в лоб. – Я рада, что вы вместе. Все хорошо? – шепчет она мне на ухо. Я улыбаюсь и киваю, смотря, как Гарри поднимает по лестнице наши чемоданы. - Все хорошо.***
После завтрака Гарри помогает маме убирать кухню, потому что, несмотря на отсутствие старших девочек, семья все-таки большая. Дети ушли наверх, а мы с папой сидим в гостиной. Он давно хотел поговорить со мной обо всем, что произошло за последний год. - Почему с выходом альбома у вас с Гарри все так резко изменилось? – спрашивает папа. Я чувствую себя на интервью с ведущим программы, который встречается с разными артистами, чтобы поговорить за жизнь, когда они известны, но уже не так популярны, как раньше. – Я думал, вы ребята все спланировали и были готовы к переменам. - Ну, очевидно, вышло немного иначе. – потирая глаза, говорю я. – Ты же знаешь, сначала нас с Найлом начали таскать по интервью, потом по съемкам клипов и мы с Гарри не могли находиться рядом или быть дома одновременно. – папа понимающе кивает. – А потом нам расписали тур, даже не спросив нашего мнения, когда было уже поздно что-то менять. Получалось, что я должен был колесить по всей Европе 10 месяцев, а Гарри просто не мог поехать со мной. Учеба, работа. – я ставлю кружку с чаем на журнальный столик. – Плюс, у него только-только наладились отношения с родителями. Я просто не имел права вырывать его из его собственной жизни, и он не хотел теряться в моей тени. - Вы ссорились? – спрашивает папа озадачено. – Я не могу представить вас двоих в ссоре. - Да нет. Мы спорили, и все как-то разладилось. – я пожимаю плечами. – Мы оба упертые, и сначала именно это было проблемой. Потом мы просто закрылись друг от друга. В этом немом молчании я уехал в тур. А когда вернулся домой на пару дней в Рождество, его вещей там не было, и я струсил. Не позвонил, не объяснился… - Слушай, сынок, я понимаю тебя. – опуская голову, говорит папа. – Когда ты уехал из дома, я тоже струсил. Я должен был поднять на уши всю округу, или хотя бы позвонить тебе и попытаться вернуть домой. Но я повел себя неправильно и совсем не подумал о тебе. Мама рассказывала, как у тебя дела, и я подумал, что правильно сделал, что не стал тянуть тебя назад. И в конце концов, гордился тем, кто ты есть и кем ты, я был уверен, станешь. - Я не вернулся бы домой. Не тогда, когда знал, что здесь мне некуда податься, кроме своей комнаты. Так что я тоже рад, что ты не стал меня искать. – говорю я. – И я не держу никаких обид. Не думаю, что вообще когда-то был обижен. - Я говорю это к тому, что Гарри, вероятно, поступил так же. И он, и ты. – пытается объяснить папа. – Он отступил и не стал задерживать тебя и твою карьеру. Так же, как и ты не позвонил ему, когда вернулся. Вам просто нужно было поговорить. Как и нам с тобой, когда-то. - Да. – согласно киваю я. – Мы встретились на дне рождения Эмили осенью и разговаривали всю ночь. Просто разговаривали. И я знал, что, когда тур закончится, я вернусь домой, и Гарри будет там. - Хорошо, что обошлось без всяких трагедий и сломанных рук. – смеется папа. - Да уж. – улыбаюсь я. - Лу, я собираюсь поспать. – заглядывая в гостиную сообщает Гарри. Думаю, мы оба выглядим как выжатые лимоны. - Я с тобой. – зевая, соглашаюсь я. – Спасибо за разговор, пап. – говорю я, обнимая папу. - Имейте ввиду, что там дети. – улыбается он. – Не делайте глупостей. - Пап…***
Этот рождественский день почти ничем не отличается от любых других, только сейчас Гарри рядом со мной, и я хочу, чтобы так было всегда. - Хочешь прогуляться? – спрашивает он, глядя на меня снизу-вверх. - Пойдем. – соглашаюсь я. – Мам, мы немного погуляем. - Одевайтесь теплее. – улыбается она. – И не опаздывайте к ужину. Я надеваю ботинки, которые Гарри подарил мне еще в первое наше Рождество. Он натягивает на меня шапку, а я обвиваю шарф вокруг его шеи, и тяну его вниз, чтобы поцеловать. - Так ковбои изобрели лассо. – смеется Гарри, открывая дверь и беря меня за руку. - Правда? – улыбаюсь я. – Ты может и больше меня, но на лошадь точно не похож. Слишком красивый. - Спасибо за комплимент. – Гарри смущается, хотя причин тому нет. - Почему ты смущаешься, словно школьник на первом свидании? – спрашиваю я, наблюдая как щеки кудрявого еще больше краснеют. - Я.. – бормочет он. – Не знаю. - Гарри, послушай, я знаю, что мы много и долго говорили о том, что произошло, но никогда не обсуждали, что будет дальше. – выпаливаю я, потому что этот вопрос мучает меня уже несколько дней. – Будет новый альбом и новый тур, и я снова уеду… - я прячу руки в карманы и опускаю голову, боясь посмотреть на своего парня. – Я не хочу возвращаться в пустую квартиру. - Тебе и не придется. – вдруг говорит Гарри, и я чувствую, что он улыбается. – Если честно, я больше не хочу возить вещи туда-сюда, и твоя квартира мне нравится больше, чем моя старая комната дома. – я никак не реагирую, а Гарри продолжает. – Если серьезно, Лу, я готов терпеть одиночество, только зная, что ты скоро вернешься, и оно закончится. И в нашей квартире я не чувствую себя одиноким, потому что меня окружаю вещи, которые пахнут тобой, и поверхности, которые хранят наши секреты. Я не фанат отъездов и расставаний, но зато какие потом бывают встречи. – Гарри останавливается и берет мое лицо в свои теплые руки. - Я люблю тебя и готов ждать тебя сколько будет нужно… - Выходи за меня, Хаз? – прерываю я его и достаю из кармана кольцо, которое теребил в руке последние несколько минут. Простое серебряное кольцо с гравировкой «Хазза» на внутренней стороне. Гарри застывает и опускает руки, немного в шоке от происходящего. – Я люблю тебя. Ты появился из ниоткуда и привел мою жизнь в порядок. Я не думал, что когда-то… Ты делаешь меня счастливым, и всю свою оставшуюся жизнь я хочу провести с тобой, стать твоим домом и сделать счастливым тебя. Гарри Эдвард Стайлс, согласишься ли ты стать мои мужем? - Да. – Гарри кивает и снова берет мое лицо в свои руки, чтобы поцеловать. Только теперь мои щеки горячие от волнения, а его руки наоборот замерзли, чего не скажешь о губах. Мы отрываемся друг от друга и упираемся лбами. Я одеваю кольцо на его палец и растираю руки, пытаясь нас согреть. – Давай вернемся домой? - Да. Думаю, как раз успеем к ужину. - Как ты можешь думать о еде в такой момент? – смеется Гарри, хватая меня за руку. - Я довольно скудно питался в туре. Я голоден, как человек, не евший целый год! Мы возвращаемся домой все в снегу, потому что несколько раз оказывались в сугробах. Мама ругается сквозь смех и отправляет на под горячий душ. Что ж это пошло нам на пользу во всех смыслах. Я выбираюсь из кабинки чуть раньше Гарри, потому что его кудри требуют более тщательного ухода, чем мои волосы. Я же тем временем рисую на запотевшем зеркале кудрявую голову с улыбкой и подписываю «husband». Гарри выключает воду и выходит ко мне, повязывая полотенце на бедра и начинает трясти головой, чтобы намочить меня снова. - Придется избавиться от этой привычки, иначе я заберу свое предложение обратно. – предупреждаю я, целуя его в губы. - Ты уже написал мой портрет и подписал его соответственно. – показывая глазами на зеркало отвечает Гарри. – Не отвертишься. Если я не буду брызгаться это сделает собака, которую мы заведем, как только поженимся, и назовем Клиффорд. - Серьезно? Заведем собаку в квартиру в Лондоне? – спрашиваю я немного недоверчиво, хотя сама идея мне нравится. - Кто знает? – пожимает плечами Гарри. Он выходит из ванной, и я плетусь за ним в свою комнату. – Так мы собираемся рассказать о зарождении новой ячейки общества твоей семье или подождем до… - Конечно, мы им расскажем. – удивляюсь я. – Мама прибьет меня за то, что сказал тебе, раньше, чем ей. Поэтому медлить нельзя. – шучу я. – Да и зачем? Я хочу, чтобы все об этом знали. Ты снова пытаешься меня соблазнить, а? – спрашиваю я, потому что это незаконно разгуливать передо мной в таком виде. Гарри уже успел натянуть на себя джинсы и рубашку, но еще ничего не застегнул. Он проводит пальцами по моей татуировке на груди, а второй рукой ищет носки в ящике комода. Притворяется, что ничего такого не происходит и с невинным видом садится на кровать, чтобы надеть носки. - Стоит опасаться за Найла? – интересуется Гарри, смеясь. – Если Эмили не знала обо всем, а он был в курсе, его ждет участь похуже твоей. – объясняет он. - Тогда стоит. – размышляю я. – Надеюсь, ей будет не до этого. В конце концов ей нельзя волноваться. - Ты прав. – согласно кивает Гарри. Он помогает мне закатать рукава футболки, а потом застегнуть ремень. Пальцы водят по краю моих боксеров, а глаза смотрят прямо в мои. – Я счастлив, что пару часов назад ты предложил мне то, от чего я просто никогда не смог бы отказаться. И под «никогда» я имею ввиду «даже тогда, когда мы были далеко друг от друга». - Хаз.. – я упираюсь лбом в его грудь, а он целует меня в макушку. – Даже если бы ты был против, я бы не принят «нет» за ответ. Спустившись вниз, мы застаем всех в приятном возбуждении, как будто они уже знают то, о чем мы собираемся рассказать. Потом я замечаю Найла и с подозрением смотрю на него, однако он отвечает мне непонятной невинной улыбкой. Потом мы заходим в гостиную, и все встает на свои места. Вся моя семья окружает Эмили, которая сидит в кресле, положив руки на свой уже довольно большой живот. - Эй, а новости и впрямь большие! – восклицаю я, подходя к ней и аккуратно обнимая за плечи. – Ну, что когда веселых-сумасшедших станет еще на два человека больше? - Уже совсем скоро! – улыбается Эмили. – Ну, хватит внимания. Давайте уже открывать подарки! В этот раз у меня какое-то предчувствие, что подарки будут особенно весомые, но не в материальном плане. Думаю, это будет очень важное Рождество. И убеждаюсь в правоте своих догадок, когда большая часть подарков уже открыта и остаемся только мы с Гарри. Найл и Эмили подарили нам руководство по становлению крестными отцами, и таким образом объявили, что именно мы станем ими для их детей. Это не только растрогало нас обоих, но и натолкнуло меня на определенные мысли. Я хочу быть отцом, и не только крестным, и что-то во взгляде Гарри подсказало мне, что он подумал об этом тоже. Пришла наша очередь обмениваться подарками, не знаю, почему, но мы всегда остаемся последними. Я сижу на подлокотнике кресла, а Гарри в самом кресле, отсюда хороший обзор – подходящее место, чтобы «двинуть» речь. Что я и делаю. - Все мы знаем, что я не идеальный человек, но мне повезло найти того, кто делает меня счастливым и заставляет меня чувствовать себя так, будто я супергерой. Я не думал, что способен на такие сильные чувства, на такую привязанность и любовь. Но Гарри… я смотрю на тебя и чувствую себя целым, живым и чистым. Я надеюсь, что влияю на тебя так же. – улыбаюсь я, глядя на него и кивая. Гарри достает кольцо, которое повесил на цепочку с кулоном, которую я подарил ему на первое наше Рождество, и помещает его поверх рубашки. – Поэтому я попросил его стать моим мужем. И он, конечно же, согласился. - Боже мой! – восклицают мама и Эмили в унисон. Вслед за этим начинается хор радостных визг, и нас с Гарри сживают в объятиях несколько десятков рук. - С ума сойти! И ты ничего не сказал мне? – спрашивает мама, вытирая слезы. - Я хотел удержать это в тайте от всех. – улыбаюсь я. - Мой мишка Бу… - шепчет мама. Все безумно рады этой новости и то и дело восклицают что-нибудь приятное. Гарри слегка задумался, оглядывая всю семью. Его взгляд останавливается на мне. - Не хочешь открыть свой подарок? – говорит он, протягивая мне свой сжатый кулак. - Что там? – удивляюсь я, беря его руку в свои. - Открывай. – шепчет Гарри. – Только не спеши. Все в комнате снова ненадолго замирают. Я по очереди разгибаю пальцы Гарри и нахожу на его ладони ключ. - Только не говори, что это от твоего сердца… - немного опешив, говорю я. – Такой у меня уже есть. - Нет. – улыбается Гарри. – В моем сердце собаку будет завести еще труднее, чем в лондонской квартире. - Не может быть, Хаз… - я своим глазам не верю. - Это дом, который никто не сможет найти, в который кроме нас никому не попасть. – говорит Гарри. – Ты настолько же мой дом, Лу, насколько я – твой. Я хочу, чтобы у нас был наш дом. - Я тоже, Хаз… - я обнимаю его, и он крепко прижимает меня к себе. - Почему никто не подарил мне упаковку носовых платков. – возмущает Эмили притворно. В ее голосе слышны слезы счастья. - Постараюсь предусмотреть это на всех последующих праздниках. – отвечает мама. Через полчаса все наконец успокаиваются и размещаются за чаем перед телевизором. Я оглядываю свою семью, Найла и Эмили, которые наблюдают за пинающимися детками в животе своей мамы, девочек, которые спорят о том, какой бренд косметики лучше. А потом смотрю на Гарри, который обнимает меня одной рукой, а свободной играет с кольцом на цепочке. Он знает, что я слежу за ним и улыбается, а я прячусь в его плечо от смущения. Чтобы это ни было, как бы мы это не описывали – что есть, то есть, ни больше ни меньше.