Gods and Monsters

Было странно, как в месте, специально устроенным в первую очередь для мутантов, Питер ощущал себя очень... не к месту. Ему нравился особняк. Ему нравились учителя и студенты, нравилось, что здесь было более менее приемлемо-безопасно. Сам он школу он закончил очень давно, поэтому не в коем случае не собирался становиться студентом. Преподаватель? Хотя ему нравилось внимание младших детей и подростков, он не видел себя в такой роли. Может быть, однажды, когда найдет что-то, чем захочет поделиться и учить. Он находился где-то посередине, учитывая его возраст. Он был рад, когда Профессор вскоре после начала строения особняка предложил ему стать частью чего-то большего и помогать миру. Последние года Питер редко выходил из дома и не делал слишком многое со своими способностями. А поэтому удовлетворение, которое он почувствовал после того, как понял, что мир был спасён, было очень схоже с адреналином, бегущим по его телу когда он использует свою скоростью. Однако, сейчас это казалось абсолютной мечтой. Со сломанной ногой многое вокруг казалось инструментами для пыток. Спускаться по лестнице чуть ли не по десять минут? Жуть как больно. Не быть в состоянии перемещаться по всей стране на своих двоих? Просто ужасно. Застрять со своими мыслями на часы, не зная куда их направить, кроме как на бесполезное самобичевание? Невыносимо! Что ему было делать?! С помощью своих способностей он вполне мог изучить нужный материал за пару секунд, когда в это же время все остальные могут прочитать это в учебнике за час, но так ничего и не запомнив, и заснуть на уроке, стараясь не захрапеть. Грех сидеть на жестком стуле в одном месте часами, когда ты в прямом смысле слова можешь всего за несколько минут оказаться на другом конце мира и увидеть прямо на практике как рождается бабочка, или как работает механизм Биг Бэна, как живет племенной народ в Африке! А взять снова тот же учебник – он может за десять секунд его прочесть и выучить всё, что там написано. Есть, кончено, небольшой минус – эта выученная информация, во-первых, может не всегда оказаться полезной, а во-вторых, иногда может полностью забыться через некоторое время, ибо из-за слишком скоростного мышления у него в голове ещё много других знаний, потому все перемешивается настолько, что просто стирается. Не сразу, со времёнем, потому часто требуется освежать свои чертоги познаний. Ему нечего делать в библиотеке. Он на самом деле любит читать, но последнее время чувствует себя отчужденным от любой литературы. Нет, парочка редких глянцевых комиксов или невероятная научно-фантастическая новелла всегда будут кстати. Когда он проходит рядом со стеллажом, читая названия произведений, он всегда задумывается над тем, что они за собой несут. Иногда они очевидно на что-то намекают, а иногда есть те, которые будут понятны лишь автору, и читатель должен сам для себя выбрать загадочное значение. Чтобы не было возможности судить по обложке, а только по содержанию. Питер думает, что было бы весело быть книгой без названия, без синопсиса, без красочной обложки и рекомендаций. Никто не обратит внимания тебя, никто не захочет тебя открыть и никто никогда не узнает, что кроется внутри тебя, если не решится прочитать кто-нибудь особенно смелый. Иногда Эрик был для него именно такой книгой! А прочесть её хотелось ему с непостижимым рвением. Питер вовсе не был пугливым. С его-то способностями бояться чего-то было абсурдно. Он смог залезть в Пентагон, спасти отца и двух других чуваков, вынести из взрывающейся школы больше полусотни человек прежде, чем от неё остались одни руины, а также навалять синюшному нарциссу с комплексом Бога. Чтение его не пугало. Скорее, это было отягощающе. Для него всегда было в приоритете быть кем-то вроде героя. Читать захватывающую историю, где человек с суперсилами, вроде Капитана Америка, идет напролом, чтобы уничтожить врага, – это то, что научило его быть самим собой, научило его правильным приоритетам. Его мама также приложила к этому немало усилий. И хотя характер у его мамы был очень непростой, она всегда заботилась о нем, защищала, принимала таким, какой он есть. А с ним было тяжело смириться, особенно учитывая его бунтарские наклонности в подростковые года! Но она научила его, что ничего нет важнее семьи и даже если семья совершает ошибки, нельзя от них отказываться, и что мир будет лучше, если быть лучше самому. Даже если кажется, что это не так. А мир, в котором выросла его мама, был полон войны, пыток, геноцида и ужаса. Она также явно научила его тому, что он только начал понимать. Спустя все эти годы, для него стало очевидно, как часто мама направляла его по определенному пути. Только встретив отца, он наконец понял всю её идеологию. И хотя он вырос без Эрика, стало довольно ясно, что мама всячески пыталась показать ему, что вырастила его отличительно по-другому, чем если бы он был рядом все это время. Пыталась ли она сделать так, что в конце концов он всегда выбирал её, если бы предстал выбор? Раньше такое и в голову прийти не могло, сейчас он уже не уверен. И хотя у Питера никогда не было привилегии понять, что значит иметь отца, он не знает может ли он наконец, спустя столько лет, получить таковую своими собственными силами? Стоит лишь сказать несколько слов... Если бы все было так просто! Ему всегда хватало мамы, которая не заменила отца, но по крайней мере затмила многое своей заботой и любовью. Потом появилась Лорна. Он старался меньше разочаровывать маму и больше радовать сестру, что стало в разы сложнее после того, как его отец объявил всему миру о существовании мутантов. Вскоре, в полном шоке и ужасе, он признался матери, что именно он его освободил. Испугался Эрика, мира, злился на себя и на Профессора, боялся, что с мамой и сестро что-то случится. До того как прийти в библиотеку, он сегодня думал об этом весь день и уже полночи. Что, если бы он сказал раньше, не струсил? Или узнал чуть раньше, успев разглядеть в спасенном заключенном отца? Как бы прошли предыдущие десять лет? Уж точно не менее нервными, чем сейчас. Его руки дёргаются и скручиваются от энергии, кипящей внутри него. С его СДВГ, которое только усложнило его суперспособности, ему вообще чертовски сложно стало не делать что-то или сидеть на месте продолжительное время. Как, например сейчас. Если раньше он мог направить свой диагноз в разные мелочи, приходящие ему в голову каждую минуту, сейчас это было невозможно. Он часто терялся в концепции своего собственного времени, оно текло совсем не так, как для других. За много лет, рука об руку, нога об ногу даже, со своей скоростью стало трудно жить по сути в двух временных линиях. Проводить тонну времени на своей скорости.. только чтобы вернуться в "обычный режим реального времени" и осознать что не прошло и нескольких минут. Было сложно и мало кто понимал, каково это для него. Вообще осознавал насколько он быстрее всех других. Его мышление опережало других может быть на года. Его мнение, взгляды и интересы менялись казалось бы быстрее чем он даже мог бегать. Что довольно иронично. Джин со Скоттом нервно переглядываются, удивляясь ненормальному поведению Питера. За обедом он то ли от скуки, то ли от болезни какой, ковыряет вилкой в салате, даже не притрагиваясь к его горячо любимому черничному пирогу. Он лишь раз посмотрел на него и отвел взгляд, почти нехотя кусая зеленое яблоко. Это замечают все. Он какой-то медленный, но при этом нервный. Даже какой-то заторможенный. Подергав Курта за рукав красной ветровки, Саммерс кивает на головой на задумчивого Максимоффа. Змей лишь выпучивает глаза, ошарашенно пожимая плечами. – Эй, Питер, ты как, в порядке? Чувак, не думал, что скажу тебе когда-нибудь такое, но ты такой медленный. - немного обеспокоенно спрашивает Скотт. В столовой и правда остались только их компания и парочка других студентов. Питер даже не сразу отвечает, засмотревшись в окно столовой. Там распрекрасно видно нового ученика, которого только что привез отец. Отец... И снова одно и тоже. – А? - словно выйдя из транса, он наконец смотрит на друга, из его руки невольно выпадает большое надкусанное яблоко и падает прямо в суп, брызги которого летят во все стороны. Джин и Ороро почти чуть не захрюкали от смеха, а большая половина компании ребят успевает кое-как увернуться, Питеру же остаётся только вытирать свою футболку и штаны. - Прости, что? – Я говорю: с тобой всё нормально, нет? Ты слишком медленный! - непривычно и специально растягивает Саммерс слова, чем невероятно быстро успевает взбесить седовласого спидстера. – Боже, не говори так! Я не выдерживаю когда мир становится ещё медленнее, чем вообще может быть. - скривился, Питер, продолжая вытирать футболку салфеткой. Сегодня он действительно очень странный, а ещё больше – нервный. – Нам показалось, что ты немного странно сегодня ведешь, Питер. Здоров ли ты? - вежливо замечает Курт на корявом английском, и порой Питеру даже неудобно как-то становится, ведь на фоне синего безгрешника он часто кажется бестактным дураком. Или просто дураком. Но это не его вина, он с детства не мог хорошо контролировать речь, его мысли опережали даже его язык. – В том-то и дело. Вам показалось. Я просто задумался. - отмахнулся парень. И не дав друзьям даже ответить, Питер резко поднялся с места и, перехватив костыли поудобнее, быстро (насколько это было вообще возможно) ретировался из столовой, направляясь в сторону своей комнаты. Даже со сломанной ногой он пытался использовать свою скорость, что, если уж совсем честно, получалось не очень. Он ненавидел это. Свою беспомощность, когда все кругом всё могут, могут использовать свои способности, радуясь новому дню. А он один разве что только чуть ли черепаху не напоминал. Нет, конечно, ему помогали первое время, но это он тоже ненавидел. Ненавидел, потому что привык к самостоятельности. Знает, что всегда справлялся сам со своими проблемами и теперь ему не то, что неудобно... скорее очень неприятно, потому что жалость он не переносил на дух. Но как бы он того не отрицал, а помощь друзей всегда важна. И теперь он не знает куда ему деваться, потому что перед ним крутая и до ужаса длинная лестница на второй этаж. А подниматься как? Легко. Подняться по этой лестнице – это два часа пути, час из которых – нытье по поводу своей медлительности. Даже если кто-то и пройдёт рядом и предложит свое плечо в помощь, то Максимофф лишь отшутиться и попытается отвязаться от помощника. Такой уж он человек. Вернее мутант. И как мутант со способностью не только передвигаться, но и думать на сверхскоростях, он не ищет нелёгкий выход, он собирается пойти по самому лёгкому и простому пути, чтобы добраться до цели по-быстрее. И что же за путь? Все снова очень просто. Он не пойдет туда, куда не сможет прийти, но он пойдёт туда, куда также не пойдёт никто другой. Библиотека у профа большая, просто нереально огромная. В ней можно затеряться так, что никто не найдет, даже если у этого кого-то могут быть поисковые навыки или способности. Поэтому когда Питер придет туда, он выберет самый дальний угол с диванчиком, обложится чипсами, печеньем, конфетами и колой. Будет читать комиксы и наконец сведет свое самокопание на «нет». И кстати, не только в нашем веке дети не любят библиотеки и школу. Даже сейчас добрая половина жителей особняка Профессора Ксавье ненавидит учёбу, потому что оказалось, что здесь тоже самое, как и в их предыдущих местах обучения. Ну, уроки контроля своих сил и всё такое круто, но все ещё не меняет той же программы обучения базовым предметам науки. Итак, поэтому библиотека самый выгодный вариант. Все же понимают, что мутанты-подростки, как и люди-подростки, ненавидят школу. Питер же больше всего ненавидит, в основном, свою беспомощность и костыли. Ненавидеть что-то другое он не может – устал. *** Эрик не знал сколько сейчас времени. Бессонница, что его мучила уже невесть сколько дней или недель, стирала все границы времени. Поэтому он даже не понимает, что не спит ночью уже довольно долгое время. Каждый божий день ему приходится мириться с этим. Со всем дерьмом, что он натворил, и что натворили другие. Леншерр даже ловил себя на мысли, что ему не хочется жить и пора бы кончать с этим гнилым миром и своей гнилой жизнью, где было так мало хорошего. Он представлял себе свою смерть. И это не казалось проблемой. Напичкаться таблетками, повеситься, перерезать себе вены, застрелиться, сброситься с крыши - ему было не важно как, лишь бы было действенно и окончательно. Не мешать Чарльзу, Хэнку и Рейвен, которые вполне справляются с обязанностями учителей и без него. Но потом он вспоминает, что у него ещё остались дела в это мире и такие идеи покидают его. К тому же, самоубийство, по его мнению, удел слабых и трусов, а он совершенно не такой. Дела простые - защита мутантов и их права. Он не думал, что сейчас может что-то сделать, но в будущем он попытается. Прошло всего пара месяцев и плюс-минус несколько дней с событий Апокалипсиса. Эрик не знает, какого черта он забыл здесь, в школе старого друга. Учитель из него не очень, наставник и того хуже, и это знает каждый, и даже не понаслышке. Он не старается выбираться из своей комнаты, где не пугает учеников или по крайней мере не слышит их веселого и звонкого смеха, радостных глаз и улыбок. Нина. Это первое, что приходит ему на ум, когда он видит хотя бы одну темноволосую девочку, беззаботно смеющуюся над шутками Питера, который, как кажется Эрику, может быть в нескольких местах (и почему-то всегда где-то рядом с ним) сразу даже на костылях. Он никогда не видел такого неугомонного и слишком гиперактивного ребенка. Он замечает, что у Питера невероятно знакомая улыбка и взгляд. Потом, не понятно почему, он вспоминает его фразу, небрежно брошенную десять лет назад. «Знаешь, моя мама когда - то знала чувака, который мог так делать...» Странная фраза. И странно, что она ему запомнилась вообще. Возможно, дело в том, что тогда он действительно был смущённо её и задумался над ней, пока ещё не столкнулся с Чарльзом в лифте? Кто знает... Интересно, а много ли мутантов, которые могут управлять металлом, как он? Магнито почему-то уверен, что он пока такой один. Как говорится, нутром чует. И это, знаете, наталкивает на некие мысли, запутывающие ещё больше, чем раньше. «Я твой...» «Ты мой, кто?», хочет спросить Эрик, но кроме него никого в комнате больше нет. Так, кто же? Друг, фанат, знакомый или спаситель, если учитывать то, что произошло в Пентагоне. Он его кто? Кто?.. Ещё более странно, как этот великовозрастный мальчишка смог забраться ему в голову и поселиться там, зачем-то изредка напоминая о себе, как о ком-то важном. Эрик не любит такие мысли чертыхается. Откуда этот парень и почему вечно кажется ему знакомым?! – Да пошло оно всё. - говорит он вслух самому себе, отрываясь от созерцания потолка. Он здесь находиться не ради того, чтобы чужие секреты трогать, и не ради того, чтобы вообще о них думать. Приняв сидячее положение на кровати, мужчина переводит взгляд на распахнутое окно. Занавески иногда подымаются вверх под воздействием легкого и прохладного ветерка. В комнату плавно проникают тусклые, но очень хорошо видные отблески молодой луны. Лучи луны, если их так можно назвать, настолько хорошо освещают комнату, что Эрик даже не стал включать свет, чтобы оглядеться вокруг. Задержав взгляд на фотографии своей жены и дочери, Леншерр резко переводит его и видит пылинки, летающие по всей комнате. В сердце неприятно кольнуло, потому что он стал привыкать к пыли. Это означало, что он привыкает жить без дочки, у которой была аллергия на пыль. Эрик почувствовал себя омерзительно, будто предавал своего ребенка. Но потом он вспоминает, что дочери больше нет и пыль уже не колышет его так, как раньше. Эрик смотрит на электронные часы, стоящие на тумбочке, на которой также лежат прочитанные ещё неделю назад книги. На часах: три часа и ноль-семь минут утра/ночи. Для кого как. Эрик ещё не ложился, так что для него это все ещё ночь. Магнито вновь смотрит на книги, подумывая их вернуть завтра в библиотеку, и замечает рядом с ними что-то блестящее, отсвечивающее серебристым из-за луны, поэтому Леншерр невольно прищуривается и подходит к тумбе ближе. Это шоколадка в фольге. Она напоминает Питера (опять же, он не понимает почему так часто задумывается о нем), который просто без конца одевается либо в черное, либо в серое или же серебристое, чаще всего – в третье. А ещё шоколад обычно едят дети. Эрик не помнит/не понимает откуда взялась она здесь, но вопреки всем ожиданиям оставить всё на своих местах, он берет сладость и открывает, откусывая немного. Молочный шоколад вкусный, с цельным фундуком внутри. И хоть как-то, но это немного поднимает настроение Эрику. Невесть откуда взявшаяся шоколадка заставляет хмурого мужчину улыбнуться уголками рта и решить отнести книги сейчас, чтобы завтра не мешать никому своим присутствием. Особенно синему парню, который, как понял Эрик, не просто любит, а обожает посидеть с библией в руках днем и вечером. Обычно Леншерр приходит в библиотеку, когда солнце садится, и именно в это время тот пацан с узорами на коже (что-то в нем напоминает ему Рейвен) зачитывает какую-то молитву, словно как мантру. Он делает это прямо перед открытым окном, где виден закат. Он так и сидит на коленях, сложив руки в молитвенном жесте, пока солнце вовсе не исчезает за горизонтом. Потом он уходит, перекрестившись своими тремя гигантскими пальцами. По началу это немного испугало Эрика, но каждый раз приходя в библиотеку, и даже неважно в какой день, он всё время видел этого парня, Курта. Потом он привык, посчитав это святой традицией парня, которую нарушать никому нельзя. Приятно было видеть, что ученики особняка приобретают привычки, какую-то рутину и живут полноценной жизнью. И однажды Эрик видит с ним того гиперактивного пацана, который кажется уж слишком нервным. Подслушивать не хочется, но всё же он слышит, как тот говорит, что его сестренка Лорна заболела гриппом и никак не выздоравливает, поэтому он очень-очень сильно переживает. Курт советуем прочесть молитву о здравии ближнего своего и тот, с интересом оглядев уже занятого своей молитвой парня, повторяет за ним. Он вновь смотрит на Вагнера, складывает руки точно в таком же жесте, потом снова смотрит на Курта, переводит взгляд на книгу, где написаны молитвы, снова смотрит на Змея и пожимает плечами, мол, окей, попробуем, может и выйдет. Потом Эрику уходит, решая не мешать подросткам в их важном занятии. Что случилось после с сестрой Питера, Эрик так и не узнает, но, видимо, она выздоровела, так как уже спустя пару дней Ртуть снова становится самим собой и разговаривает без умолку со своими друзьями. Надеясь, никого не встретить в библиотеке хотя бы на этот раз, Леншерр берет в руки несколько книг и уходит, засовывая в карман рубашки недоеденную шоколадку. *** Когда дверь в библиотеку открывается, Питер даже не обращает внимания на это, потому что его голова забита новым выпуском комикса про Флэша, тоже спидстера, только алого, и не такого быстрого, как он. А Эрик проходит в глубь помещения, проходит рядом со стеллажами, возвращая книги на их места. Думает о том, что хорошо бы взять ещё одну и начать читать прямо сейчас. Выбирает Леншерр долго, ведь столько вариантов! Подавив в себе желание взять «Гамлета», он берет «Макбета». Эрику кажется, что он слышал какой-то шорох неподалеку. Подумав, что это может быть тот синий святоша иди другой ученик, любящий почитать очень поздно ночью, Леншерр пошел в конец библиотеки, решив сесть в удобное кресло рядом с окном, столом, тумбочкой и торшером. Выбрал он это место не просто так - в эту часть библиотеки заходят только те, кто поистине уже и дурью маяться не могут. Эта самая унылая часть помещения, говорят ученики, потому что здесь одни лишь научные или рекламные справочники, а так же словари с определениями. Эрик по-доброму усмехается, не понимая зачем Чарльзу этот раздел библиотеки. Он открывает оглавление книги, чтобы найти нужный ему раздел и углубиться в чтение. Зачитываясь, он проходит мимо Питера, сидящего на небольшом диванчике. Максимоф открывает рот, из которого выпадает попкорн. Он продолжает пялиться на отца, не закрыв рот. Эрик же, увидев то самое кресло, садится в него и включает лампу-торшер. Уже собираясь начинать предисловие, он чувствует на себе чей-то взгляд, что заставляет его посмотреть вперед, не меняя положения головы и позы. Лишь поняв, что рядом действительно кто-то посторонний, Леншерр поднимает голову и чуть вздрагивает, когда видит наблюдавшего, но через секунду берет себя в руки. - Господи... - выдыхает раздраженно он, молясь, чтобы тот синий святоша... ну, как его там... Курт, точно! Не приперся ещё и Курт. Он не знает, чем его так раздражает этот парень, может быть, виноват его синий цвет кожи. В последнее время его всё синее раздражает. То ли Хэнк с косыми взглядами, то ли Рейвен. Тоже со взглядами, но уже с угрожающими. Пацан. Питер, тот самый, с седыми волосами. Изредеа появляющихся в его мыслях. Эрик посылает в него недовольный и, от чего-то, кажется Питеру, что недобрый взгляд. Ртуть лишь пожимает плечами и виновато улыбается. Снимает наушник, в которых отчетливо слышит AC/CD - «Highway to Hell». – Я тут отдыхаю. Ну знаешь, до комнаты влом было переться. - говорит он, и Эрик понимает, что Чарльз был прав, когда говорил, что Питер просто не смолкает никогда, если есть с кем поговорить, даже если его ни о чем не спросили. - Так что я украл всякой всячины из припасов кухни. Проф меня клептоманом кличит и я вот оправдываю кличку. Назло Профу. Но ты только не говори ему, ладно? Мне стыдно будет, окей? А ты решил книженцию какую почитать, да? Молодец какой! А я читать не очень люблю. Меня надолго не хватает. Так что я теперь вот тут тухну, среди книг. Просто комиксы почитываю. - выпаливает он на одном дыхании. Эрика немного сбивает с толку слишком быстрая речь. - Слушай, чипсов хочешь? Эрик думает, что теперь он ненавидит эту библиотеку. Это было единственное место, где он мог побыть один, если не считать своей комнаты, стены которой давили не хуже тисков. Он ненавидит её потому, что здесь теперь слишком много мутантов, которым фиг знает почему не сидится у себя в комнатах. – Слушай, старик, ты такой медленный, господи... - почти провыл парень, которому, кажется, надоело держать упаковку с чипсами. - Так будешь, нет?