По ком звонит колокол

Незабвенно белая луна, единственная на всем небосводе, освещала ночное небо, сделав его светлее и бездоннее. Красивая ночь. Звезды так и мигали на небосводе, сливаясь в вальсе прекрасных созвездий. Свет от луны проходил через безоблачное небо и ровным, светлым слоем падал на землю, очерчивая каждый контур скалы, постройки или человека. Словно огромный фонарь сиял белым пламенем в небе, создавая тени на земле. Ночь была необычайно светлая. Даже тьма отступила, прячась в немногочисленных тенях от вездесущего белоснежного лунного света. Мерный шепот волн океана, мягко стелющихся по берегу, проникал через открытое окно в мой кабинет. Слабо соленый бриз, слегка теребя тяжелые занавеси расплывался по комнате, успокаивающе действуя на мои воспаленные нервы. Погруженный в воспоминания, я сам не заметил как прилег на диван, закурил и, подложив руку под голову, устремился взглядом в светлый потолок, обрамленный непонятными мне узорами. Я больше не оптимист. Уже давно состарился душой. Те события открыли мне глаза на реальные вещи. Хотя романтизм юности не сразу угас, хотя его отчаянно поддерживал капитан Рекс, но что так раздражало порой сержанта Рида. Оба они были правы. Но я сообщить им о том какое влияние они на меня оказали и как буквально спасли меня не могу. Они уже давно на Той стороне. Можно было бы подумать, что после смерти Виктора и его супруги вся история могла и кончится. Как сказать, «Пролог» к истории закончился. Дальше все полетело по наклонной. Старый барон упрятал своего внука с няньками и кормилицами непонятно куда. Сейчас ему должны быть двенадцать лет. Интересно, ему так же тошно в золотой клетке, как и дяде? Или ясный молодой ум нашел упоение в учебе и скоро молодой барон засияет прогрессивными идеями на престоле. Лоуренс Норткрест как долгие годы ждал смерти своего брата. Не могу представить, как он был рад услышав «благие» вести. Да… и природа так подсобила, что его могли быстренько переодеть и выдать за покойного брата, но… Надо отдать должное старому Барону. Хоть старик и источал самодовольство и завидную уверенность порой даже в своей не правоте, ему хватило ума не подпускать второго полу чокнутого с безумными замашками Лоуренса. Вместо этого он нашел своему отпрыску новое занятие – разведка. Пытливый ум оставшегося молодого Норткреста заглотил наживку в виде поездки на материк. Не знаю, был ли он в итоге доволен своим занятием молодой барон, он прослужил там и во времена Великой Войны, не дожив до ее конца восемь дней… Я не видел глаз Старого барона при получении вести о смерти последнего сына и не могу сказать какие чувства он к нему испытывал… Эта черта Норткрестов – черствость и непробиваемость. Со смертью молодой баронессы и ее сестры первоначальный союз с Франсазой чуть не развалился. Когда Муж твое родственницы и по совместительству барон иного государства убивает ее и ее сестру, у любого снесет крышу. Так и знать Франсазы немедленно заволновалась и походило, что была готова перейти на сторону Тевтонии. Чего не произошло. К сожалению, сейчас они нам это припомнили. Среди них тоже отыскались молодые горячие герцоги, желающие отхватить кусок расправляющего крылья нового государства нашей земли. Особенно часто они оглашают и буквально одурманили свой народ историей о Сани. Практически представляют ее как невинную мученицу в наших «враждебных» дворах. А кто не поверит история о бедном ребенке? Кто останется черств к убийству невинного? Взволнованный народ сам и не заметил, как стал орудием в руках военно настроенной дворцовой молодежи во Франсазе. И еще наш конгресс… точно как собаки лающие друг на друга из-за заборов разных дворов. Одна начала – все подхватили. Норткрест жаждет заткнуть воющих франсуазцев, объявивших мобилизацию якобы против нашей агрессии. Тевтония, словно свинья отодвинутая от кормушки, визжит не тише, явно желаю реванша после Великой Войны. Северная Империя пока молчит. Я знаю монаршую чету, они на нашей стороне, но они отделены от нас почти половиной материка, и у них самих начались волнения в народе после экономической разрухи в следствии Войны. Я сам не заметил, как стал поглаживать волосы, разгоняя кровоток в голове. Но осознав это, я мерным взглядом прошелся по зажжённым свечам. Вздохнул и нехотя встал. Упершись руками в продавленный диван, я уставился на печатную машинку. Идея была сформирована, осталось только начать… Это самое тяжелое… И пальцы сами застучали по клавишам, чье стрекотанье словно разразили ночь своим монологом: «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу» Хорошее начало. Мне нравится. Сердце екнуло – чутье не обманывает. Я выпрямился, медленно сложил руки руки в замок и глубоко вздохнул. Мда… Не очень хорошая ночка для воришек – слишком светло. Рядом со мной упал на стол конверт. - Нашел то, что мне надо было? – Мой собственный голос казался мне слишком тихим и строгим. - Да. Он все еще стоял позади меня. - Я вспоминал, что было тогда. – Я спиной почувствовал, как он напрягся. – Все события. Звонарь, ты, капитан… я. Оно отошёл к краю стола, приложив руку к груди. Что у него там? Подарок от покойной баронессы? Нежные чувства к ней что были в спячке все это время у его сердца? Или совесть и ностальгия по тем временам, когда мир был проще и держался на устоях, что не менялись веками? Что-то щемило ему сердце… душевная боль ничто по сравнению с физической. Это все было отражено на его бледном лице. Я не знал, что у того на душе, но явно что-то гнетущее и разъедающее изнутри. Тут, словно почувствовав мой взгляд, вор обернулся ко мне. Мы оба с минуту смотрели друг на друга. Лицо Гарретта было абсолютно безразлично, ни одна морщинка не дернулась. Он как будто и не постарел за двенадцать лет. Вот только глаза, широко распахнутые и блестящие чернотой, они выдавали мысли на душе хозяина. - Ты все еще его посещаешь? – Я старался невозмутимо смотреть на него, если он сдал за годы, то я не должен. – и Её тоже? Он молчал, слегка виноватым и все еще стойким взглядом смотря на меня. - Да. – Он как и я замер на секунду. – Их всех. Я кивнул. Да… Его ученицы, его друг, его баронесса и её сын. Я конечно догадывался, по слухам и по своим источникам, что старый вор присматривает и иногда даже составляет компанию мальчику уже практически двенадцать лет. Но считал что Гарретт не способен на… такие преданные чувства. Годы взяли свое. Мне трудно представить что у вора, выросшего на дне и познавшего все темные стороны человеческой души, живший лишь ради собственной выгоды могло быть с образованной, светской и милосердной баронессой, жившей, однако, двойной жизнью… может тогда они были и не такими уж и разными? Но я до сих пор помню как он на нее смотрел… речи, жесты, поступки ничего никогда не показывают, особенно чувства, но глаза… и то как они смотрят на дорогого человека… Она была тем самым образом, что каждый из нас придумывает себе, мечтая по ночам о лучшей жизни с кем-то. Тем расплывчатым, но со светлыми и теплыми для каждого из нас чертами характера, в любви к которым мы сами порой не можем себе признаться. И просто потом на протяжении всей жизни мы ищем подобный образ, либо сменяя партнеров и любовников, либо верно ожидая ту самую, что явиться к нам прямо из грез мечтой… Не Изабелла, но Белла… Она навеки осталась мечтой Гарретта... Я кивнул. Опустил глаза. Вор повернулся и проходя мимо меня заметил: - Ожог получил на войне? Я потрогал ожог от одной из бомб, что я получил на левой стороне лица по все щеке, заходя на висок и слегка на глаз. - Да. - У кого-то шрамы снаружи. А у кого-то внутри. Я посмотрел на него, сожалея. Он больше ничего не произнес. Тяжело сглотнув, он направился к окну. - Ты можешь работать на меня? – Боясь его реакции, я уткнулся лицом в стол и стал теребить пальцами бумагу. Я слышал, как он остановился. - Оплата как всегда. Но я чувствовал, что оплата его меньше всего интересует. Он хочет найти покой в занятости, хоть с кем-то… особенно кого он знает долгие годы. Забыться в работе. - Конечно. Ты знаешь как меня найти, Пробст. Он взобрался на оконную раму… - Прости Гарретт. – Я все-таки посмотрел на него, наконец-то встретившись с ним взглядом. – Спасибо, что… сделал тогда такой выбор. - Я о нем никогда не сожалел, Пробст. – И тут Гарретт посмотрел на меня с такой теплотой… как это сделал бы капитан или сержант. Я смягчился и кивнул ему слегка улыбнувшись. В следующее мгновение мастер-вор исчез в открытом окне. На душе стало тепло, разум приятно расслабился, на душе отпустило. Выдохнув накопившуюся боль и напряжение, я потер руками лицо и посмотрел на белый лист передо мной. Не хочу. Уже не хочу сегодня… завтра доделаю… но уже всю полностью историю. И будь что будет. Даже интересно, что Джонсон на это скажет… Интересно… а они ушли? Старые жители нашего мира? После того прогресса сто мы им устроили и изрядной прополке с траншеями и бомбами обоих материков, они как видно покинули нас. Люди, после ужасов войны, перестали верить в них. Ведь если бы они все еще были среди нас, они бы предотвратили тот кошмар… и наступающий. Они ушли, может в другой мир или просто затаились в темноте, ожидая пока человеческий род сам себя истребит, и они вернуться на те Земли, что принадлежали им с начала времен. Тем не менее, хозяйка предупреждала нас, что комнаты иногда посещают призраки. Я к сожалению после всех случившихся событий… и Пустоты в логове Хель на дух не переносил подобные заявления… я не мог жить, зная что рядом со мной бродят или выходцы «маленького народца» или неуспокоенные духи, что могут снова забрать меня… раньше сразу била дрожь и начиналась истерика… но фугасные снаряды выбили из меня физический страх, оставив только израненную душу, что уже ничто не исцелит. Я хотел спать, уже за полночь, а я не сова… встав из-за стола, я почувствовал какую-то вpaжде6нoсть, присутствующую в кабинете, несмотря на то, что комната была хорошо освещена и со стороны казалась достаточно мирной. Чтобы успокоить нервы, я решил тщательно осмотреть комнату. Заглянув под диван, я затем выдвинул каждый ящик письменного стола, заглянул в платяной шкаф, за занавеси, за книжные полки и даже под ковер. Выглянув за дверь и осмотрев пустой коридор, я запер дверь на замок, осмотрев сияющее луной небо, закрыл окно на ключ и погасил все свечи кроме одной. Забравшись на уже полюбившийся диван и прикрывшись одеялом, я начал вслушиваться. Но ни единый звук не нарушал мою тишину. Но на душе свербело… да что там говорить, на войне я привык спать под выстрелы, свет взрывов и крики. До сих пор не могу привыкнуть к оглушающей тишине и ослепляющей темноте ночи. Успокоившись, я погасил свечу на тумбе, державшую комнату от темноты. И как-только я это сделал, положил голову на подушку и, отгоняя мысли, закрыл глаза… прозвучала тихая фраза незнакомого женского мне голоса... «Да наступит ночь» Лишившая меня сна на остаток ночи…