ТАПОЧКИ

      Исин моментально сел на кровать, отбросив в сторону тупое зеркальце. Этого просто не может быть! Что за хрень происходит?! Он никак не собирался с этим мириться! Сон, просто сон. Он же спит, верно? Если ущипнуть себя, то он проснется? Незаметно Исин проделал со своим пузом. Ничего подобного. А если сильнее?.. Но ничего так и не изменилось. Его терзали смутные сомнения, будто он попал в другой мир! Господи!..       Господин Исин. Так обращался к нему этот неизвестный человек. Если это не розыгрыш, то в этом мире действительно есть некий Исин. Судя по окружающей обстановке, это явно не век высоких технологий. Тогда какой же год? 1800-е?.. 1600-е?.. Мозг активно заработал. Нужно во всем разобраться, пока на него не надели смирительную рубашку и не отправили лечиться в дом полоумных. Не дай бог, времена великих инквизиторов и ведьм! Кто знает, может, его завтра здесь не будет, а окажется в священном костре и прощай, белый свет. Умирать во второй раз пока рановато. Исин встал и направился к окну, открыл занавески и с облегчением вздохнул. Не все так плохо: карета и сносная дорога имеется, жить можно, а остальное можно и потом разузнать. Другой век — другие нравы, и Исин должен измениться!       Не замечая направленные на него взгляды, Исин подошел к большому зеркалу. Увиденное его сильно впечатлило. Еще бы нет, когда на него смотрел толстый молодой человек с пухлыми щечками и большим животом! Спасибо хоть за то, что лицо было его, иначе бы он точно сошел с ума! Разглядывая себя, пришел к выводу, что этот Исин из сего мира был явно лентяем и замухрышкой с низкой самооценкой! Вот попал, так попал! Превратился из сорокадвухлетнего мужчины в прыщавого подростка! Исин помнил, как перед своей смертью (даже глупо как-то сейчас звучит) желал жизни, но не такой же! Впрочем, довольствоваться придется малым. Главное — выжить и разобраться, что за субъект он теперь и научиться двигаться дальше. Такое ощущение, что и характер чуть изменился. Ну, и плевать. Зато с ним остался его накопленный опыт, знания, никак за сорок лет он многому научился, да и родился не с последним умом: не ученый, конечно, но знания магистра технических наук освоил. И больше он такой ошибки не допустит, как с ней.       Ян Ми… Немного отойдя от шока, он вспомнил о своей жене. Исин думал, что она любила его, а на самом деле… Интересно, сколько же она ему изменяла? Год? Пять лет? И вышла ли за него только из-за его известности и денег? В это не очень верилось. Ведь он видел в ее глазах любовь и нежность, которую он сам испытывал к ней. Видел, что она счастлива с ним. Не было же все напускным? Она растоптала его. И сколько Ян Ми еще собиралась скрывать своего любовника? В тот момент он ненавидел ее, да и сейчас тоже. Пусть Исин все еще любит ее, но какой теперь это имеет смысл? Слезами горю не поможешь. Ее здесь нет, как и его в том мире. Он там умер? Исин был уверен в своей смерти на Земле на сто процентов. Но тогда что же случилось со здешним Исином?..       — Вы кто такой? — спросил Исин у пожилого мужчины, который, вероятно, был служащим в этом доме. Он посмотрел на него озадаченно и с волнением на лице. — Как вас зовут? — задавая вопросы, Син не сразу заметил, что говорит на каком-то другом, не известном ему, по меркам землян, языке. Удивительно. На Земле ли они вообще? Увы, но с нынешним укладом он вряд ли об этом узнает, если не раздобыть карту мира. Но, видимо, всем, кто попадает в этот мир, дается автоматически языковые знания. Бывают ли такое? Интересно, а писать и читать он умеет?..       Пока Исин задавал ему вопросы, глаза мальчиков и служащего округлялись.       — Господин, с вами все в порядке? — спросив, он ринулся ко нему, осматривая. — Вы меня не узнаете? Вы помните, что с вами случилось?       А что ответить — Исину невдомек. Сказать правду — не поверят, сказать, что все помнит, — врать самому себе. Решившись, он покачал головой.       — Ничего не помню, кроме своего имени. А вас как величать, любезный?       Мужчина побледнел и схватился за сердце. Он явно не знал, что теперь делать.       — Я — Чонин, господин, ваш дворецкий. Не уж-то вы, и правда, ничего не припоминаете? Я служу вам верой и правдой вот уже двадцать лет. Ох, что же нам теперь делать? — начал причитать он слезливо. — Неужели великий дух Луны повернулся к нам спиной! Если бы только был жив ваш покойный супруг!..       — Чего?! — взвизгнул Исин, что ему было никогда не свойственно. Нет, ему всякую чушь говорили и до этого: сказки, небылицы и всякое там, но такое.! Удивлению нет предела! Они же шутят, верно? — Какой еще супруг? Может, ты хотел сказать «покойная супруга»?       Теперь на него непонимающе уставился этот старик и, кажется, готов был расплакаться. Чонин. Посему ему было около пятидесяти лет. Старик. Исин, конечно, преувеличил, этот Чонин — его ровесник почти, если бы был в своем теле. Или это тело его же, только в более… полном масштабе? Он не знает, не разобрался еще.       — Прошу простить, мой господин, а что это за слово, которое вы упомянули?..       «Чё? Правда?..»       — … Вы меня пугаете!.. — плачет. Дожили. Планета голубых. Куда он попал, думается Исину. — Может быть, вызвать врача еще раз, и он вас осмотрит? Прошу, не затягивайте с этим! Послушайтесь хоть раз своего покорного слугу! Ох, что же будет с вашими мальчиками!..       Исину остается только вздыхать. Мало того, что он, мужчина, молодой мужчина, в самом расцвете сил, так сказать, оказался женат или замужем (черт его знает) за неизвестно кем, так у него есть еще двое сыновей. Жизнь вообще прекрасна! Хотел бы он увидеть того, кто устроил ему такую подлянку. Ничего себе картина мира! Жизнь его к такому не готовила. А дети откуда взялись? Нет, он, конечно, понимает, что дети берутся не из пробирки и не аист их приносит, но хочется верить, что… Не он же их родил? Если да, то… Ребенок? Какие дети еще?! Нет, Исин очень любит детей, он их хотел, мечтал, что у них с Ян Ми будет сынишка или прелестная дочурка, но то, что происходит здесь и сейчас, не поддается вообще никакой логике! Культурный шок, в общем!       — С моими мальчиками? Хватить реветь, Чонин. Это я их родил? — этот вопрос очень сильно мучил его. Как так получается?       — Конечно, господин. Неужели вы и этого не припоминаете? Бедные господин Бэкхен и Чондэ! — на миг остановившийся реветь Чонин снова начал причитать. — За что нам все это…       Бред. Бред же полный! Как такое вообще возможно?! Исин — мужчина, он спал с женщинами и не раз, он был женат, женат на любимой женщине! Как он смог тут родить еще и детей? Не сходит же он с ума!       Не желая верить в действительность, он присел на кровать, потрясенно смотря на плачущего мальчика, которого, кажется, звали Чондэ, прижимающегося к дворецкому, и на Бэкхена, не отводящего от Исина ненавидящего взгляда.       — Оставьте меня… — это все, что он смог им сказать, пытаясь осмыслить узнанное.       Исин был далеко не глупым человеком. Хочешь жить — умей вертеться. Только вот как переделать себя под правила этого мира, он не понимал. Есть дети, кров над головой, еда и одежда. Не все так плохо. Окажись он в теле какого-нибудь бродяги или бедняка, было бы гораздо хуже. Нужно просто время приспособиться, смириться. Одно хорошо: мужа нет. Думать так не правильно, конечно, но в ином случае Исин съехал бы с катушек: терпеть унижения от другого мужчины, пытающегося до тебя домогаться и творить невообразимые вещи, которые бы сам Исин позволил себе только с женщиной, — отвратительно. Дальнейшая жизнь в этом мире с трудом складывалась в его уме. Но сначала необходимо разобраться с сыновьями, как бы удивительно это не прозвучало, разузнать о себе и оценить масштаб того, во что он вляпался. Весело. И первым же делом, раз он очнулся, решил обследовать свою, как полагал, комнату.       Первыми внимания удостоились шторы. Розовые. И, на глаз оцененные, стоили бешеных денег. Но почему розовые-то? Нет, они, конечно, подходили интерьеру и все такое, просто Син не очень жаловал этот цвет. Слишком девчачий! Правда, он и сам теперь как девчонка, раз родил двух сыновей, но только в теле мальчика. Боже, куда катится этот мир! На окошке стояли цветы, которых он видел в первый раз. Следующее, что попало в глаза Исину, были картины, от которых завораживал дух. А вкус все-таки у дизайнера этой комнаты был: работы — искусные! К кровати претензий не было, к мебели тоже. Но вот одежда, хранящаяся в шкафах, просто убила. Белые рубашки с рюшечками, вышитыми золотистой нитью, цветочки, разноцветные штанишки, которые к тому же украшены бантиками… Что за фигня?! Здешний народ весь так ходит? Безумие просто! Где строгие, идеально выглаженные элегантные костюмы, черные брюки и белые, без принтов рубашки? Или хотя бы свободные штанины однотонных цветов и футболки? Жить же невозможно! Исин бы такое ни разу не одел! Хорошо, что хоть обувь более-менее сносная. Но куда уж деваться… Исин решил первым же делом избавиться от этих тряпок и попросить себе адекватного портного, только нужно дизайн одежды спроектировать, благо рисовал он очень даже неплохо.       Кое-как напялив на себя более-менее сносную одежду, Исин осмотрел себя. Вид, конечно, ужасный: длинные волосы чуть ли не до талии висят (хотя где там она, эта талия…), живот торчит во все стороны (килограммов восемьдесят, не меньше!), ноги босы, и носков нет, по всей видимости. Но еще большим минусом было отсутствие тапочек, без которых не представлял дом и жизнь в ней. Ближайший план на эту неделю уже был составлен: убрать это безобразие с головы и сделать наконец-то нормальную, короткую мужскую прическу, избавиться от идиотских нарядов и купить парочку нормальных костюмов, начать худеть и правильно питаться и разобраться с тем, что тут происходит и как дальше жить.       Неожиданно за дверью послышался скрип половиц, и в комнату заглянула черная макушка. Чондэ, кажется. Он испуганно посмотрел на него, но все же решил войти. Исин был удивлен, не ожидал так быстро увидеть гостей.       — Папенька, к вам можно? — послышался робкий голос. На вид мальчику было около пяти-шести лет. Исин не знал, как вести себя с ним, теперь как бы его сыном. Отцовский инстинкт у него пока отсутствовал, но раз он в этом теле, то ему придется отвечать за него, брать на себя ответственность за их воспитание. Исин кивнул ребенку и сел на свою кровать.       Малыш медленно, все еще боясь, направился к нему. Топот робких, маленьких шажков заполнил комнату. Интересно, а сколько теперь лет самому Исину в нынешнем его состоянии?..       — Папенька, можно присесть? — от этого слова «папенька» у Исина сморщилось лицо. Звучит глупо, ужасно глупо и раздражающе. Но Исин только опять поддакнул. Мальчик сел прямо на грязный пол. Разве так принято, чтобы дети уместились на полу, когда сам родитель удобно восседает на перьевых подушках? Кому такое понравится? Естественно никому! А вдруг он малыш заболеет, что потом ему делать? Здоровье важнее всего, не знаешь, какой гадости в этом мире можно подхватить!       — Вставай, — командирским тоном сказал он ребенку, протягивая руку, чтобы помочь подняться, но замер: Чондэ весь сжался в маленький комочек, поднял ладони, словно защищаясь, словно его хотели ударить. Исин не понимал в чем дело. Что не так с этим ребенком?       — Эмм… малыш?       Но он не откликался, еще лишь сильнее сжался.       — Чондэ, — Исин мягко позвал его, гладя по голове. Такое отношение с детьми было новым для него. Он привык общаться с молодежью, подростками, но никак не с ними. — Что-то случилось? — Пусть Исину было как-то не по себе такая нежность, но он чувствовал, что только лаской и нежностью можно добиться ответного слова, который не заставил себя ждать.       — Папенька, не бейте меня, пожалуйста, я буду хорошим, обещаю, и плакать больше не буду, только не бейте меня!       У Исина сжалось сердце. Его били? Собственного ребенка били? Это ж надо быть таким ужасным отцом, чтобы так поступать с собственными детьми! На Земле таких проходимцев давно бы лишили родительских прав и посадили за решетку! Изверг. Чем больше он узнавал о новом себе, тем больше не нравился.       Исин упал на колени и мигом обнял ребенка, прижимая к себе.       — Ну что ты, малыш, — успокаивающе гладил плачущего малыша по спине, — не плачь, не плачь, милый. — Чондэ все не переставал рыдать. Может, Син делает что-то не так? Не решаясь что-либо сказать, он взял малыша на руки и, поднявшись, уложил его на свою кровать, все так же обнимал, вытирая слезки. Потом накрыл обоих одеялом, чтобы сын (звучит так странно и неожиданно приятно) не замерз. — Я тебя больше никогда не обижу. Папа исправится, вот увидишь, — шептал ребенку на ушко, — и будет любить тебя сильно-сильно, — и Исин, кажется, верил собственным словам: он способен подарить любовь этим детям и светлое будущее, нужно только постараться.       Только вот ни одному слову не верил подсматривающий Бэкхен, который насквозь прожигал злыми глазами своего папу: он всегда так говорил, а потом опять срывался на его братике, и так повторялось из раза в раз. Почему именно на Чондэ — малыш не понимал, но как бы он ни пытался защитить братика-альфу, их папа потом вдвойне отыгрывался, при этом ни разу не трогал его самого. И то, что он сам всегда остается невредимым, жутко раздражало, а сердце сжималось от боли за Чондэ и от его ночных криков, синяков, украшавших юное тело.       «Лучше бы папа умер» — думал ребенок, и тогда слишком доверчивому Чондэ не пришлось бы слушать его очередную ложь, обещания. Омежка во что бы то ни стало хотел защитить его. Он ненавидел папу и всей душой желал ему смерти.

****

      Исин проснулся от чувства, что кто-то несильно пихает его в бок.       — Папенька, вставайте. Уже утро. Ой. Простите, что я уснул у вас, извините, мне, правда, жаль. Этого больше не повторится, только не наказывайте меня, прошу вас, папенька!       Он чуть привстал и посмотрел на сжавшегося мальчика, потом глазком осмотрел комнату. Видимо, было раннее утро, а они так вдвоем вчера и уснули. Да, Исин был знатной соней. Но сегодня чувствовал себя невероятно бодрым, сильным и готовым узнать этот мир. И все же неуверенность не покидала его.       Исин нежно погладил его голову:       — Доброе утро, малыш, — улыбнулся, пугать ребенка не хотелось. После вчерашнего он понял только одно: человек в этом теле был ужасным во всех смыслах, даже к своим детям. Это только в обычных сказках, в фэнтезийных романах, историях герои попадают в другой мир, где им предназначено что-то великое, где он избран спасти человечество или что-то в этом духе, а на деле — совсем другое. Жизнь сложна, хоть в том мире, хоть в этом. В книгах герои переделывают мир под себя, но в действительности именно попаданцы, такие, как Син, должен приспособиться к новым условиям, иначе — смерть: либо умрешь от незнания, либо тебя самого убьют, как скатившегося с катушек человека, и не знаешь, что лучше: бороться или сдаться. — Зови меня просто папа и давай на «ты», неуютно себя чувствую.       — Папа?       — Да, папа или папочка, как тебе больше нравится, но не папенька, хорошо? — ребенок только кивнул в ответ, отвечая счастливой улыбкой. Ох, чудесный малыш! Но и ранимый, и ему предстоит его воспитать и другого мальчика тоже. Исин даже не знает, ходят ли они в школу. Хотя какая школа в непонятно каком году. Обычно тогда нанимали гувернанток, как ему помнится из курса истории. Здесь Китаем и жесткой дисциплиной даже не пахнет, скорее, напоминает европейское общество конца Ренессанса или эпохи Просвещения, но пока все равно рановато судить. — Выспался? — ребенок опять кивнул. — Ну, вот и хорошо! Пойдем завтракать. Что тебе приготовить?       Малыш удивленно уставился на него. Исин хотел стукнуть себя по голове: он совсем забыл, что люди из знатных семей в те времена не готовили, но так хочется порадовать ребенка, показать, что ему больше никто не сделает больно и не навредит.       — Папенька, вы… то есть… — Исин кивнул Чондэ, намекая на продолжение. — Папа, ты никогда на кухне не появлялся.       — Значит, ты станешь свидетелем сего великого события, я тебе обязательно что-нибудь приготовлю, тебе и брату. Идем умываться! — Исин быстро встал и, взяв на руки малыша, отправился на поиски места, которое бы напоминало ванную. Не такой он представлял свою жизнь.       Пока малыш умывался и переодевался Исин в который рассматривал себя и еще больше бесился. Длинные волосы неимоверно раздражали, он сегодня занимался тем, что никогда не делал: кое-как сплел в косу локоны. Ох, на какие же мучения подвергают себя женщины в его прежнем мире! Помнится, Син очень любил трогать волосы Ян Ми, когда она сидела у зеркала, укладывала их или делала прическу, любил, как от них тянет цветочным ароматом, зарываться в них, наматывать в кулак. Но он — мужчина! Мужчине не престало разгуливать в женском наряде. Определенно нужно их стричь, сегодня же! И еще обязательно сменить этот клоунский костюм. День Исин выдержит, но не больше! А в ванную вовсе не хотелось, одна мысль о том, какое у него тело, — ужасало.       Как и полагалось, домашние были удивлены картиной спускающихся к завтраку омеги и Чондэ за ручку, причем второй светился от счастья. Если Чонин уже немного успел привыкнуть к странному хозяину, то его муж Кенсу, увидев совершенно изменившегося Исина, был шокирован. Он отродясь не слышал приветственного и доброго слова из его уст. А тут: «Доброго всем утра! Чондэ невероятно голоден! Завтрак уже приготовлен? Нужна помощь? Нет? Ну, тогда можно мне салатик из овощей? А потом я планирую все осмотреть, если вы не против. Простите, я, кажется, потерял память, и не знаю вашего имени. Приятно познакомиться, Кенсу! Садитесь и вы с Чонином, мне очень неловко…» Даже Бэкхен не знал, что сказать. Обычно омежка всегда позволял себе отпустить что-то ехидное, порой даже грубое в сторону родителя, но сейчас молчал, будто камень проглотил. Завтрак прошел в мирной обстановке, чего не было практически никогда.       Оказалось, с десяти утра у детей начиналось занятие. Исин был удовлетворен знакомством, но его не покидало ощущение, что будто его все сторонятся, кроме Чондэ. Он был рад и тому, что у мальчика не спадала улыбка с лица и что он сам подбежал и обнял его, непонятно за что поблагодарив. Первый шаг сделан. Но вот что делать со вторым мальчиком, пока не знал: он игнорировал его и общался только со слугами и братом. Исин не стал ему досаждать, захочет поговорить — сам придет. В конце концов, он не нянька и не может заставить Бэкхена считать себя своим папой, уж тем более уважать. Всему свое время.       После завтрака Исин был оставлен самому себе: дети постигают знания, Чонин отправился в деревню по хозяйственным вопросам, Кенсу расположился на кухне. Не став тянуть кота за хвост, отправился за ним.       — Господин? Что вы здесь делаете? Кушать хотите? Вам нельзя тут находиться! Не приемлемо господам появляться на кухне, вдруг вы испачкаетесь!       Исин в страхе закатил глаза: нет, еды не надо, он с трудом сдержал себя от того, чтобы не наброситься на жареного цыпленка и запеченный картофель утром.       — Нет, спасибо, — с трудом подавив в себе голод, сглотнул. Раз уже решено привести себя в более человечный вид, придется попотеть и поголодать. — Если ты не занят, я хотел бы кое о чем расспросить, можно? Мне Чонин говорил, что вы были мне няней и знаете меня с раннего возраста и что я упал с лошади и сильно ударился, это так?       — Простите, господин Исин, мы не уследили за вами. Лошадь оказалась слишком буйной. Мы уже решили сдать ее на убой.       — Что? Ох, черт, не надо! Все в порядке. Пусть остается. Просто расскажи обо мне.       Исин осторожно сел за стол, наблюдая за Кенсу, разделывающим мясо. Уже готовит обед? Как люди раньше жили?! Плотный завтрак, обед, чай после обеда, ужин, да и наверняка ночью устраивали походы в кухню, чтобы утолить голод… Не удивительно, что он превратился в такую свинью, подозревая, что и пальцем не шевелил в течение дня и уж тем более не делал элементарную зарядку, не говоря уже о полноценном занятии спортом. Так не привычно… Исин хоть и любит вредную пищу, но упражняться — святое дело, иначе избавление от лишних калорий слишком многого стоит, и трудное, мучительное это дело. Но незаметно листик салата стащил и в рот себе отправил. С сегодняшнего дня же необходимо заняться собой: диета и здоровая еда, зарядка, качание пресса, бег, плавание. Сейчас ему стыдно смотреть на себя, не говоря уже о других. Заодно и про местность узнает, сходит на разведку, а днем можно обследовать дом и изучить библиотеку.       — Я даже не знаю, с чего начать, господин.       — Ну, например, что я обычно делаю после завтрака?       — Ох, очень многое! Вы — очень трудолюбивы! С утра почти до самого вечера молитесь в семейном храме за умершего господина и батюшку. А еще вы прелестно рисуете пейзажи, в жизни не видел такой красоты!       — Эммм… и это все?       — Да, конечно! Вы так сильно устаете за день! Все восхищаются вашим трудолюбием!       Исин закатил глаза к потолку: он был прав, этот человек был жутким лентяем, которых свет не видывал. Может и есть люди похуже него, но таких пока не знал. Молится… Тут, по всей видимости, только идиот не молится и не знает этот великий дух Луны. Язычники, да? Нет уж, увольте, никогда он не станет этого делать! Исин — убежденный сторонник конфуцианства и даже смерть или другой мир не в силах это изменить!       — Хм, я хотел бы осмотреть окрестности. Молиться не стану, забудь об этом, как и рисовать картины! — Исин схватил Кенсу за рукав и потащил с собой. — Пошли, показывай местные достопримечательности!       — Но, господин Исин!       — Идем, Кенсу! Нас ждет великий день! А обед подождет, сам потом тебе помогу, если не успеешь, тем более я намерен сдержать обещание, данное сыну, не хочу разочаровать Чондэ.       Как только они вышли из дома, Исину в нос сразу же ударил чудесный запах природы, чистого воздуха, он будто кружил голову. Такой свежести ядовитый Пекин в жизни не видывал. Даже в горах и в труднодоступных уголках Земли воздух другой, нежели здесь. Интересно, какое сейчас время года? Наверное, что-то среднее между весной и летом. Кругом деревья, кустарники, зеленая трава, слышится щебет птиц. Дом казался очень большим как снаружи, так и изнутри, и немного пугал. Слишком огромный, Исину не пристало жить в таком большом поместье. Но, следует отметить, в запущенном состоянии. И что-то подсказывало, денег на ремонт облицовки здания уйдет немерено. Рядом с домом располагался сад, который довольно уж сильно приглянулся Исину: фруктовые деревья, беседка посреди этого великолепия, скамеечки, качели, только жаль, что приподнявшаяся трава нескошена. А само все местечко обрисовано мелким забором. Неописуемо уютно и красиво. Исин сразу повел его туда.       — Кенсу, ты можешь попросить кого-нибудь скосить эту траву и вообще привести в порядок сад? Здесь очень красиво, и почему им никто до этих пор не занимался, твой хозяин был совсем невеждой! — заключил Исин и не заметил, как и до того большие глаза Кенсу увеличились в размере.       — Но господин… вы же о себе говорите.       Исин понял, что снова забылся.       — Ой, ну да, прости, с этой потерей памяти меня совсем что-то заклинило, когда очнулся, будто проснулся другим человеком. — Исин в жизни так не врал. — Так расскажешь обо мне? И насчет сада я на тебя рассчитываю. Срок — пять дней, и учти, я буду проверять. Если меня устроит — наградой не обижу.       Кенсу согласно кивнул. Исин очень надеялся, что, несмотря на убогое состояние дома и хозяйства, деньги у него имелись.       — Как прикажете, господин.       — И перестань меня так называть. Ты же был мне няней со слов твоего мужа, как папа родной. Просто Исин, хорошо, иначе обижусь. Так какой я? Характер, как жил, как меня отдали за мужа покойного, ну и так далее по списку. Пожалуйста.       — Ну, вам двадцать четыре года и …       Чем больше Кенсу говорил Исину о его жизни, тем более он удивлялся услышанному, медленно переваривая информацию.       Чжан Исин, урожденный Лин Исин, омега, родился в богатой графской семье и был единственным сыном покойного Лин Кая, который слыл в государстве отнюдь не последним человеком, то бишь советником короля. С детства рос без папы и находился под гнетом своего отца, который не особо уделял внимания своему отпрыску и занимался лишь политикой. С детских лет был помолвлен со вторым принцем Ханем, названного красивым во всех землях Луны, и в шестнадцать лет должен был выйти за него замуж. Как оказалось, Исин был без ума от альфы, по которому вздыхала добрая половина омег страны. «Будь проклято это мироустройство омег и альф. А где женщины? Омеги эти что ли вместо них…» — думалось недоумевавшему Исину и отчаянно хотелось выругаться, когда окончательно понял, кого из себя он теперь представляет: ЖЕНЩИНА… Исина с раннего детства учили лишь домашнему ремеслу, изображать кроткого супруга и во всем угождать будущему мужу, принц, как-никак. Сначала влюбленному омежке даже все нравилось, пока однажды сам принц не отверг его и с пренебрежением высказался, что супругом ему будет только на словах, что у него и так есть омежки, готовые ему ручки целовать, и что на такого, как Исин, пухленького, несимпатичного и неуклюжего, никто не будет обращать внимания. Сердце юного омежки, которому на тот момент было всего тринадцать лет, было разбито, но не переставало верить, что у них все получится. Но все мечты рухнули, когда он увидел принца, целующегося с другим, и сие событие впоследствии привело к большому скандалу, учиненному самим Исином. Безответная любовь в купе с ревностью и ненавистью привели к тому, что помолвку королевская семья односторонне разорвала. Взбешенный отец омеги не придумал ничего лучше, как сразу же выдать его за бедного графа, отчаянно нуждающегося в их деньгах, но лучше уж так, чем позор на всю оставшуюся жизнь и статус «брошенки». И через год после ненавистной свадьбы теперь уже Чжану Исину предстояло родить супругу детей, который также не горел желанием уделять время мужу и семье и лишь пил изо дня в день, убивая себя. Не удивительно, что они не прожили вместе и трех лет — граф скончался. А вскоре после свадьбы умер и отец Исина.       — Господин, простите меня, что все это вам рассказываю…       — Ничего, не извиняйся, — погрустнел Исин, понимая, что жизнь этой омеги была нелегка. — Продолжай, я хочу знать все.       Чем больше Исин узнавал о «своей» жизни, тем более ужасался. Оказалось, что родное его поместье находится по соседству с нынешним. После кончины альфы-отца все богатство перешло в руки мужа Исина, который разбрасывал деньгами направо и налево, сам омега, как и ожидалось, в дела супруга нос не совал: сплошные наряды, прихоти по первому желанию и прочие омежьи штучки по аналогии. Да и зачем ему чем-то заниматься, когда вдоволь можно наслаждаться нажитым? Как ни странно, всех все устраивало, даже покойного отца омеги, который спокойно отдал свое дитя в чужие руки, ни разу не интересуясь, как тот живет, все ли его устраивает. Сын просто оказался разменной монетой, чтобы тот не мешался под ногами и не позорил доброе имя отца. Нет ничего удивительного в том, что Исин возненавидел всех альф: бывшего жениха, отца, мужа и даже сына, если первые трое были причиной его ненависти, то на сыне-альфе Чондэ все вылилось.       Исина возмущает, что в этом мире омеги бесправны и являются почти второсортными личностями, которые должны исключительно подчиняться альфам и возиться на кухне, ждать смиренной, побитой собачкой своих мужей, рожать детей, как бы ужасно это не звучало. А ведь, если подумать, так и есть: их желание никто не учитывает, не интересуется тем, что они хотят, им позволяют лишь быть нахлебником, их мнение ничего не стоит. Средневековье какое-то!       — Как же ты жалок… — прошептал под нос Исин, продолжая слушать историю о незавидной судьбе парнишки, а ведь это и самого его ждет.       На удивление строгий и скупой на слова внешне Кенсу оказался очень болтливым и охотно делился обо всем, пока они медленно шагали в сторону отдельного поселения. У Исина складывалось впечатление, будто он всю жизнь был немым и сейчас вдруг заговорил. Ему только оставалось принять к сведению сказанное. Он все больше и больше нравился Исину. По словам Кенсу, в подчинении графства Чжана оказалось пять больших сел, имеющих примерно по сотню домов каждый, и трех небольших деревушек, находящихся близ самого имения, в одну из которых направлялись обе омеги по обычной тропинке среди шелеста листвы.       Надо признать, погода действительно чудесная. Исин был очень удивлен, когда узнал, что здесь нет зимы, кругом теплое лето и нечто похожее на продолжительные весну и осень. Это облегчает ситуацию: не надо думать над тем, как приготовить дрова на зиму, припасы, как утепляться. С одной стороны, это очень хорошо, но с другой… Как известно, суровые условия помогли человечеству продвинуться вперед в науке, а тут Исин даже не знает, насколько развито здешнее общество и техника. Если людей не отправляют на костер — это уже хорошо, можно сказать, повезло. Осталось лишь узнать, откуда графство получает прибыль. Но и здесь Кенсу оказался полезен. Именно от него он узнал, что сельские омеги изготавливают пряжу, выращивают овощи, а альфы занимаются рыболовлей, сельским хозяйством и охотой, добывают янтарь недалеко от моря и гор, которые находятся рядом с родным поместьем Исина, вернее тем, что от него осталось: четыре года назад графский дом сгорел, но все ценные вещи удалось спасти и перевезти в нынешний дом. А места здесь и правда живописные. За все свои сорок два года жизни в прежнем мире Исину ни разу не довелось побывать в горах, но теперь он сможет с уверенностью сказать, что на днях обязательно на них поднимется, заодно и растрясет свой жирок.       С каждой минутой они приближались к населению. Деревушка представляла собой обычную крестьянскую общину. Обветшалые дома, везде грязь. Увидев окружающую обстановку, Исину вмиг стало стыдно, что он живет в тепле и без голода, носит глупую, хоть и чистую одежду, а смотря на жителей, впервые увидевших своего господина, как восьмое чудо света, и вовсе разжегся внутри омеги огонь негодования. Как муж, отец, да и человек, кому принадлежит это тело, могли допустить, чтобы люди жили в нищете? А следующая картина и вовсе лишила здравой мысли: взрослый мужчина берет розгу и начинает хлестать другого молодого хрупкого парня, прикованного к столбу, омегу, из чьих губ срывается крик, полный боли. Исин не мог допустить, чтобы его и дальше продолжили мучить.       — А ну прекратить!       — А вы кто такой, чтобы мне указывать?! Лучше идите отсюда подобру-поздорову! Мой омега — что хочу, то делаю.       — Твой хозяин, бестолочь! Кенсу, мы забираем его с собой! И только посмей мне что-нибудь против сказать, выпорю так, что только твои кости останутся! Понял меня, сволочь?! — воскликнул Исин, потом немедля оттолкнув альфу, помчался к упавшему омеге.       — Ты как? Можешь идти? — и облегченно вздохнул, видя кивок. — Пойдем со мной. Мы тебе поможем, — помогая несчастному омеге встать, испепелил альфу взглядом, проходя мимо него, обратно домой.

****

      Очередной кубок вина тянется ко рту и вливается в горло юноши.       — Хей, братец, тебе только исполняется двадцать три, а хлещешь вино, как последний алкоголик.       — Отстань, Хань, это мой праздник. А ты так и останешься в стариках, ловелас. Не думаешь еще жениться?       — Упаси великий дух. Хватит мне одной помолвки, еле отвязался.       — Бедный омежка.       — Мерзкий. Ужас. Пухленький и надоедливый, глупый, такой, как все. Я бы ни за что на таком не женился. Тем более он, насколько знаю, уже много лет замужем, дети даже есть.       — Ну значит ему повезло.       — Ага… это мне повезло. Можешь спросить своего лучшего друга, он с ним в одном доме, считай, родился.       — Чанель?       — Да, он хоть родом из обедневшей купеческой семьи, но его родители с детства воспитывали его и этого омегу, не помню, как его уже зовут.       Ифань с помутневшими глазами ищет друга и дергает за плечо.       — Чанель! Чане-ель! — он не откликается и только тогда запрыгал, когда принц закричал ему в ухо громкое «Ча-а-ан!»       — А? Что?! Почему вы кричите? Пожар? Война?       — Да нет же, -качается головой второй принц Хань. — Как там моего женишка звали, с которым ты вместе жил?       — Аааа… Исин что ли? Не напоминайте, принц, стерва редкостная… Из-за этого даже домой не хочется…       — А я бы посмотрел… — задумчиво тянет Ифань. Любопытство всегда было его характерной чертой. — Хань, ты не хочешь увидеть его? Столько времени прошло… — второй принц только пожимает плечами, все равно ему когда-нибудь нужно съездить туда по делам, и тем более его съедал интерес, ведь он не видел бывшего жениха без малого десять лет.       — Будет вам, — сонно тянет до чертиков пьяный Чанель. — Через полгода поеду навестить папу и отца, да и мне будет веселее, если не один буду… — и отключается, плывя обратно в мир сновидений.       И ни один из них еще не знал, насколько изменится их жизнь после встречи с Чжаном Исином из другого мира.