Первопроходец

             Благодаря лавандовой единорожке все закончилось не так уж и плохо. Начав показывать фотографии семьи и родного города, я снова увлёк всю компанию. Рэрити понравилась идея национальных костюмов, Твайлайт поразилась новогодней ледяной скульптуре (и тем, что её делают без магии, как же без этого), Луна — температурам, при которых живут люди, а Спайк — снежным завалам в два своих роста. Селестия явно хотела что-то спросить на одной из фотографий, но передумала. Кажется, её заминку увидел только я… потом узнаю.       — Это потрясающе! — Твайлайт с удивлением смотрит на фотографию. — Разве бывают реки такой ширины?       — Одна из самых широких рек мира, — усмехнулся я. — Но все же есть и побольше. Самая широкая — вчетверо больше.       — А есть её фотографии? — жадно спрашивает единорожка.       — Нет, — развожу руками я. — Это на другом конце планеты, я там никогда не был.       Луна с восхищением разглядывает фотографии ночного города.       — Какая интересная идея — подсвечивать здания! — она любуется фотографией набережной. — Но зачем это делать?       — В больших городах жизнь не прекращается и ночью, — улыбаюсь я. — Мне даже больше нравилось гулять ночью, нежели днём.       — Даже ночью… — Луна, как зачарованная, разглядывает следующую фотографию.       — Точно! — я беру планшет. — Сейчас покажу что-то захватывающее…       Где же, где же… вот они.       — Что это? — недоуменно спрашивает Твайлайт, а вот глаза Луны расширяются в восторге.       — Фотографии моей планеты из космоса, ночью. Видишь эти светящиеся пятна? Это города.       — ИЗ КОСМОСА?! — завопила Твайлайт. — Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО летали на луну?       — И незачем так орать, — отвечаю ей с интонациями кролика из Винни Пуха. — Я уже говорил ведь.       — Но… но… — она беспомощно смотрит в планшет. — Я просто не могу поверить…       Краем глаза замечаю движение. Селестия снова хочет что-то спросить и снова передумывает. Раздражённо дёргает ушком, ух ты, милота какая! Но лучше потом узнаю. Чуется мне, не просто так она молчит.       — Ты мне ВСЁ об этом расскажешь, — единорожка смотрит на меня почти пугающе.       — Конечно-конечно, — соглашаюсь я. — Это одна из моих любимых тем.       — А что делают люди по ночам? — живо интересуется Луна.       — Ну, в основном развлекаются, — я усмехнулся некоторой двусмысленности. — У нас есть производства, которые никогда не останавливаются и кто-то работает и ночью, но большинство встречается с друзьями, ходит по кафешкам, кинотеатрам и клубам…       — Когда же вы спите? — заинтересовалась Селестия.       — Времени хватает на все, — пожал плечами я. — К тому же, в наших широтах зима довольно длинная и ночь наступает сравнительно рано.       — Всё ещё не верится, что вы живёте там, где озера промерзают до дна, — качнула головой Луна. — В своё время пони сбежали от таких холодов…       — Люди очень адаптивный вид, — надеюсь, я хорошо скрыл гордость в голосе. — Со временем мы приспосабливаемся ко всему.       И снова Селестия подавляет готовый вырваться вопрос! Я едва заметно улыбаюсь и с благодарностью киваю солнечной аликорне, от чего та на секунду удивляется, а затем медленно кивает в ответ.       — Стой-стой-стой, — внезапно просит Рэрити. — Вернись. Что это?       — Какой-то посвящённый весне фестиваль, — понятно, её снова заинтересовали наряды. — Погоди, у меня тут где-то есть…       — Ух ты, вы можете дышать огнём? — внезапно спросил Спайк. — Ва-а-ау…       Я на секунду остановился. Дышать огнём, откуда он это… а, фаерщики.       — Нет, не умеем, это что-то вроде фокуса. Сейчас, сначала покажу Рэрити, а потом тебе.       — Ничего себе фокус! — возмутился Спайк. — Он плюнул огнём как взрослый дракон!       Да ладно? Там метра два-три… похоже, драконы здесь не такие уж большие. Или много курят.       — Вот, — я нашёл фотографию с группой хиппи и передал планшет Рэрити, после чего объяснил Спайку. — Это всё равно фокус. Набирается полный рот чего-то горючего, а потом выплёвывается через пламя. Сами по себе мы огнём не дышим. Есть люди, которые любят играть с огнём… Рэрити, посмотрела?       — Да, — она вернула мне планшет. — Мне надо бежать и срочно зарисовать свои идеи или я просто их забуду! Спасибо за приглашение, надеюсь оно не последнее…       Это что только что было?! Я в лёгком шоке уставился на единорожку… а, нет, все нормально… обо всех остальных, кроме принцесс, она тоже потёрлась мордочкой. Видимо жест симпатии. Селестия тихо хихикнула, явно позабавившись моей реакции.       — Так, да, про игры с огнём, — я мотнул головой и продолжил, едва Рэрити убежала из библиотеки. — Это такой вид искусства, называется файршоу. Я один раз напросился к ним фотографом, сейчас покажу…       Не хотели они меня пускать, но папа как раз привёз из Японии зеркалку, а тогда они ещё были весьма дорогим удовольствием, так что гордые танцоры пламени сдались и позволили мне себя сфотографировать в обмен на результаты работы. Так, где же оно? Неужели удалил? Не может быть… ага, нашёл.       Тут поразился не только Спайк, но и все остальные. Фаершоу на фотографиях часто выглядит куда более потрясающе, чем в реальности… ну или по крайней мере такие у меня остались впечатления.       — Как он это делает? — спросил Спайк, показывая на огромное кольцо огня вокруг одного из артистов. — А у этого что, огненные крылья?!       — Это просто особенность съёмки, — хихикнул я. — В действительности все выглядит куда менее впечатляюще. Кроме вот этого.       — Круто! — выдохнул Спайк.       Тут как раз были фотографии «драконов», плюющихся разнообразным горючим в воздух. Помнится, мне они тоже предложили попробовать, но заценив подпалённые брови и мерзкий запах керосина, или что у них там было, я вежливо отказался.       После просмотра фаерщиков Твайлайт потребовала показать, как именно мы добрались до луны, но фотографий ракет и космодромов у меня не нашлось, так что мы стали смотреть дальше.              — Ещё кому-нибудь что-нибудь интересно? — я уже разок сходил на кухню, чтобы промочить горло, а большую часть моих фотографий мы просмотрели. День потихоньку клонился к своему завершению.       — Да!       — Кроме тебя, — обломал я единорожку. — Я от тебя и так никуда не денусь, так что… Луна? Селестия?       — Вроде бы ничего, — чарующим голосом ответила мне солнечная аликорна. — Уверена, Твайлайт мне обо всем напишет.       — Тогда мы можем сходить к Винил за кристаллами, — я посмотрел на Луну.       — Только хотела это предложить, — улыбнулась Селестия.       Твайлайт и Спайк с нами не пошли. Единорожка торопилась записать все услышанное, а Спайк выглядел настолько сонным, что я не сомневался — он отключится, едва коснётся подушки. Вымотал я за сегодня парня, нехай дрыхнет.       — Хорошо посидели, — я потянулся, едва мы оказались на улице. — Вам понравилось?       — Я бы хотела побывать в твоём мире, — мечтательно произнесла Луна.       — Если вдруг у тебя появится реальная возможность туда попасть, скажи мне об этом, — я отлично представлял себе, что в худшем случае ждёт в моем мире разумную крылатую пони. — Проинструктирую, что там как.       — Ты не хочешь вернуться? — удивилась Луна.       — Не особо, — улыбнулся я ей. — По крайней мере пока.       Кстати о худших случаях…       — Селестия, у тебя, кажется, были новые вопросы для убийства дружеской атмосферы? — ехидно произнёс я, демонстрируя что это лишь шутка. — Я насчитал три.       — На самом деле четыре, — серьёзно ответила солнечная аликора. — И я удивлена, что ты это заметил.       — Я же сидел между вами, — я пожал плечами. — И ты, и Луна были видны как на ладони. Так и что за вопросы? Первый связан с зимой и ледяными скульптурами, второй с космосом, третий с людьми, а четвёртый, ну, даже не знаю.       — Да, — кивнула она. — Ты описывал свой вид исключительно в ярких красках, но я хотела бы знать и о его тёмной стороне.       — М-м-м… — я поморщился. — Ладно, если так хочется. Сам я про эту тёмную сторону рассказывать не буду, но на вопросы отвечу.       — Хорошо, — согласилась с условиями она. — Я видела как один из людей на фотографии носил меховую одежду. Вы убиваете животных?       — Да. В моем мире нет других разумных видов, и животные являются ресурсом. Их разводят, о них заботятся, их не мучают… обычно. Тех кто мучают, осуждают и наказывают.       — Вы хищники, — утверждает Селестия.       — Мы всеядные, но ближе к хищникам, — уточнил я. — Впрочем, об этой близости ещё ведутся споры. Разумных не едим, так что пони меня опасаться незачем.       — Большинство животных здесь почти разумны, — вмешалась Луна.       — Я в любом случае не стал бы ни на кого охотиться, — успокоил её я. — Не думаю, что я могу просто взять и убить живое существо.       Я и рыбачить-то не мог. Рыбку жалко было. Только как представлю крючок, рвущий рот… бр-рр.       — Это хорошо, — медленно кивнула Селестия. — Зачем вашему виду космос? У вас есть тюрьмы на луне?       — Нет, ничего подобного, — я хихикнул. — Думаю, мы просто очень любознательные. Ближний космос используется для искусственных спутников, которые позволяют ориентироваться в любом месте планеты, поддерживать связь и предсказывать погоду, а все остальное представляет только научную ценность. Многие люди видят в космосе источник надежды, возможность со временем расселиться по другим мирам, прекратить войны, встретить других разумных… но это дело далёкого будущего. Следующий вопрос?       — Ты сказал, что люди очень адаптивный вид, — аликорна посмотрела на меня с каким-то странным выражением. — Что ты имел в виду?       — Мы расселились по всей планете, приспособившись почти ко всем условиям, которые на ней есть, — удивился я. — А какой ещё смысл можно сюда вложить?       — Никакого, наверное, — виновато улыбнулась Селестия — Меня это почему-то обеспокоило. Ты очень легко принял этот мир, люди все такие?       — Не сказал бы, что прям легко, — я задумался. — Не знаю. Люди разные, за всех не скажу. На мой взгляд у вас чудесный мир, а к хорошему привыкаешь быстро.       — Рада, что тебе нравится, — солнечная аликорна улыбнулась и задала последний вопрос. — Я заметила, что людям нравятся опасные развлечения, вроде этих игр с огнём. Почему?       — Не такие уж они и опасные, — отмахнулся я. — У нас же нет шерсти, а горящая на поверхности кожи жидкость отдаёт большую часть жара в воздух. Но вообще… некоторым людям просто нравится пощекотать себе нервы. Наш мир почти безопасен, и некоторым это кажется скучным. Они прыгают с парашютами, забираются на высочайшие горы, ездят на безумных скоростях… их не так уж и много на самом деле. Среди пони таких нет?       — Есть, — кивнула Селестия. — Твои ответы оказались не такими страшными, как я опасалась.       — Да, атмосферу мог убить только вопрос о животных, — я задумчиво закусил губу. — У меня тоже есть возможно неприятный вопрос, если не возражаешь.       — Конечно нет, спрашивай, — разрешила аликорна.       — По поводу Спайка. Как так получилось, что созревшее яйцо разумного существа используется в качестве экзамена? Драконы считаются ниже чем пони? Они подчинённый вид?       — Нет! — возмущённо воскликнула Селестия, а Луна расхохоталась.       — Подчинённый вид… ха-ха-ха… — ночная аликорна не могла остановиться. — Ха-ха, ниже чем пони!       — Нет, — уже спокойнее повторила Селестия. — Драконов в Эквестрии мало, они живут в более жарких местах и совершенно самостоятельны.       — Подчинённый вид! — хихикала Луна. — Представляю, пони выгуливает своего дракона, который больше неё раз в двадцать!       — Луна права, — величественно кивнула Селестия. — Со Спайком же дело совершенно особое. Яйцо с ним нашли на археологических раскопках, вместе со скелетом взрослого дракона, и изначально мы вообще не предполагали, что оно живое… ты даже представить себе не можешь удивление археологов, когда они это обнаружили. Высидеть его мы не могли, как и вернуть драконам. Один из единорогов в ходе исследований заметил, что яйцо поглощает магию, и когда пятьдесят лет спустя я открывала школу для одарённых единорогов, я решила воспользоваться этим свойством для экзамена на неудачу.       — Неудачу? — удивился я — В смысле?       — Как жеребёнок реагирует на неудачу, — объяснила Селестия. — Яйцо нельзя вылупить, но именно это и было заданием экзамена. Многие юные единороги из богатых семей избалованные и неуравновешенные, этот тест предназначался для того, чтобы их отсеивать.       — Понятно, — я усмехнулся. — Значит, Твайлайт удалось невозможное.       — Поэтому я и взялась за её обучение лично, — подтвердила солнечная принцесса. — У неё невероятный потенциал.       Ну что ж, хорошо все, что хорошо кончается. Я поднял взгляд к небу, наслаждаясь яркими красками заката.       — Возможно ещё слишком рано снова об этом спрашивать, но ты уже решил чем будешь заниматься? — отвлекла меня от созерцания Селестия.       — М? — я секунду приходил в себя — А… ну, в общем и целом.       Присваиванием чужой интеллектуальной собственности с последующей продажей. Фу таким быть.       — И что же это? — кажется, Селестия не ожидала такого ответа.       — М-м-м… ну, для начала по полной использую имеющиеся у меня ресурсы, — изящно увильнул я от термина «пиратство». — Пони нравится человеческая музыка, мы с Винил нашли способ записывать её на кристаллы и уже заключили договор с какой-то звукозаписывающей компанией. Потом, как изучу письменность, сделаю субтитры для фильмов… в общем, буду заниматься культурным обменом.       — Это хорошее начинание, — Селестия улыбнулась, но, кажется, она про занятия спросила не просто так.       — А что? У тебя есть для меня какая-то работа?       Селестия остановилась. Я прошёл немного вперёд, прежде чем это заметил, точно так же как и Луна.       — Что-то случилось? — спросил я у аликорны, которая разглядывала меня с каким-то странным видом. Не могу определить… угроза? Не совсем похоже, но что-то такое…       Её рог слабо засветился золотистым светом, что меня встревожило, я на мгновение почувствовал головокружение… и отпрыгнул от кобылицы, совершенно автоматически вставая в стойку миги ханми. Тьфу, зачем? За те несчастные десять месяцев которые я ходил на айкидо, я вынес только названия приёмов и привычку медитировать. Бежать надо!       — Тия, что ты делаешь? — воскликнула Луна.       — Он читает мысли, — уверенно заявила солнечная аликорна, и я от удивления просто примёрз к месту.       — Серьёзно? — Луна посмотрела на меня недоверчиво.       — Я заметила это ещё у Твайлайт, — кивнула Селестия. — И сейчас убедилась.       — Я не умею читать мысли, — сказал я, опуская руки. — С чего вообще такая идея?       — Он не лжёт, — заметила Луна.       — В этом мы уже не можем быть уверены, — качнула головой Селестия. — Попробуй прикоснуться к его разуму.       К разуму?! Не знаю как для других, а для меня есть только три действительно ценных вещи, и она сейчас собирается потрогать одну из них!       — А это безопасно? — напрягся я.       — Полностью, — уверила меня Луна. — Ты не против?       — Честно? Против, — я поёжился. — Но если так надо… Селестия, с чего ты вообще это взяла?       — Ты слишком легко читаешь собеседников, — произнесла она довольно прохладным тоном. — Это можно было бы списать на опыт, если бы ты был пони, но ты ещё и среагировал на мои мысли. Вот сейчас. Или почему ты принял эту странную стойку?       — Ощутил угрозу, — пожал плечами я. — Ты резко остановилась, у тебя было странное выражение лица, а после того как твой рог засветился, я почувствовал сильное головокружение, и дальше действовал на автомате.       — Только ощутил? — прищурилась Селестия.       — Да. И то не был уверен, пока ты рог не зажгла, — оправдался я. Ситуация начинала нервировать. Сбежать от них не получится. Сражаться… ха-ха, ну да, конечно. Стоп, почему я вообще об этом думаю?       — Коснись его разума, Луна, — повторила Селестия.       — Можно? — ночная аликорна с неловкостью переступила передними ногами.       — Давай, — тяжело вздохнул я.       Её рог окутался темно-фиолетовой аурой, и я опять почувствовал приступ головокружения. На мордочке Луны проступило шокированное выражение, рог вспыхнул вдвое ярче, и мне стало совершенно не до неё — головокружение вмиг усилилось до такой степени, что я рухнул на колени. Где-то в основании черепа запульсировало, резкий приступ тошноты, я пытаюсь сдержаться, но меня рвёт на землю. В ушах чудовищный звон, раскалённая голова пульсирует в такт бешено стучащему сердцу, глаза ломит, все быстро заволакивает алым туманом, насыщенном яркими мушками…       — Ты же убиваешь его! — искажённый вопль был последним, что уловило моё меркнущее сознание.                     Как хорошо было в детстве… можно было медленно просыпаться, находясь на границе между сном и явью, не помня в полной мере себя, не зная где ты… а может быть, я уже все забыл и мне только кажется, что это было именно так? С тех пор уже шестнадцать лет прошло.       Знакомый потолок. Да и комната знакомая… точнее, палата.       Я слегка поднимаюсь в кровати, подавляя приступ тошноты. Тихий, на грани слышимости звон, снова превратился в тревожный набат. Симптомы, которых я не испытывал уже почти девять лет.       Проверяем… exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute domini nostri. Память вроде в норме. Пьяным я эту байду уже не помню, сбиваюсь уже третьем омнисе, хороший тест на случай если бы помимо вертиго вернулись и прочие расстройства.       Я шумно выдохнул. Приступы фиксационной амнезии были почти что хуже всего. Это походило на телепортацию в случайную ситуацию — вот ты сидишь за партой, а вот уже ешь суп дома. Вот ты говоришь с кем-то, а вот ты стоишь в душе. Или наоборот, что куда неприятнее. Именно после тех событий я начал яростно тренировать память — врач сказал, что это может помочь.       И помогло. А может, просто прошло достаточно времени. Сначала прошла амнезия, затем приступы тошноты, последним сдался звон в ушах и «мушки». На память о травме остался только шрам под волосами да головные боли, ну и ещё кое-чего по мелочи, даже упоминания не достойно. Что ж, похоже это все было вызвано действиями Луны. Вот тебе и «полностью безопасно». Интересно, если бы Селестия её не остановила, я бы умер? Впрочем, не знаю, остановила ли она её… но попытку зачтём.       Так, вроде бы разум тоже в норме. И последняя ценность… и её меня не лишили. Так что я поднялся на ноги и подошёл к окну. Притихший было звон в ушах вернул утерянные позиции, а перед глазами замелькали редкие мушки. Перетерпеть… это просто надо перетерпеть… стоя лучше, чем лёжа.       Я открыл окно и вдохнул свежий ночной воздух. По телу пробежала волна мурашек, и зрение почти сразу очистилось.       За спиной открылась дверь и раздался уже привычный чёткий звук магических копыт по полу. Оборачиваться мне не хотелось — да и зачем? Учитывая затянувшееся молчание, с которого любит начинать диалог одна моя знакомая пони…       — Красивая у тебя ночь.       — Как ты всегда понимаешь, что это я? — тихо спросила в ответ Луна.       — Я просто увидел твоё отражение в стекле, — со вздохом раскрыл я фокус. — Ты зачем? Добивать? Извиняться? Или, может быть, ночные стихи?       Она хихикнула. Подошла ближе.       — Ты не сердишься, — утверждает она.       — Я вообще ничего не чувствую, в голове словно выжженное поле. Думаю, это временный побочный эффект от твоих действий, заодно с тошнотой, головокружением и звоном в ушах.       Аликорна виновато прижала ушки к голове. Будь я в другом состоянии, наверняка решил бы, что это мило.       — Прости.       — Всё-таки извиняться, — я перевёл взгляд в окно. — Ну и? Чего ради все потуги-то были?       — Проверить, владеешь ли ты телепатией.       — И? Каков результат? — а то я не знаю. Мидихлориан не найдено.       — Не знаю, — вздохнула Луна. — Твой разум реагирует нетипично, но ты вполне можешь быть телепатом.       — Никогда за собой такого не замечал, — равнодушно отвечаю я. — А в чем проблема-то? Селестия очень резко изменила отношение ко мне от одного лишь подозрения.       — Телепатия это очень опасный дар, — грустно ответила Луна. — Она знает, насколько опасный, ведь я сама ей показала всю его тёмную сторону.       — Ты телепат? — в обычном состоянии я бы удивился. — Не заметно.       — Мой дар связан с миром снов, и не работает пока я бодрствую.       — Вот как. Значит, Селестия боится, что я могу сделать что-то вроде того, что ты сама сделала, будучи Найтмер Мун?       — Да.       — И зачем мне это?       — Ты другого вида, кто может знать о твоих настоящих желаниях?       — Чужая душа — потёмки, — перефразировал я и снова перевёл взгляд на её отражение. — Хорошо. Что дальше? Вы меня изолируете, просто на всякий случай? Возможно, будете держать в состоянии анабиоза?       — Нет! — ужаснулась она. — Как ты мог подумать такое?       — Разумное поведение применительно к опасным существам. Полагаю, люди бы сделали именно так.       — Тия предлагала… изгнать тебя из Эквестрии. Конечно, помочь, всем чем сможем…       — Ясно.       Тишина. В голове нет ни единой мысли.       — Тебя это устроит?       — Не вижу альтернативы, — спокойно отвечаю я.       Ну в самом деле. Местная богиня солнца хочет вытурить меня из своих владений, что я ей противопоставлю? Сделаю добрые глаза и скажу «Позвольте мне остаться, позязя»?       Снова тишина.       — Есть другая возможность, — наконец, решается Луна. — Но для этого мне придётся просмотреть твою память.       — Почему я в госпитале? — звон в ушах наконец-то утих, так что я разворачиваюсь к ней лицом.       — В этот раз будет не так, — отвечает Луна.       — Нет, я ни на что не намекаю, мне в самом деле интересно. Что со мной случилось?       Луна отводит взгляд.       — Когда я прервала заклинание, у тебя отовсюду шла кровь. Из носа, из глаз, из ушей… врачи сказали, что если бы Тия не перенесла тебя сюда вовремя, ты бы умер.       — Понятно.       Я словно наблюдаю за собой со стороны. Они меня практически убили, а мне всё равно.       — Ты решил? — снова спрашивает Луна. — Я могу посмотреть твою память?       — Почему ты, а не Селестия? — вяло спрашиваю я.       — Она тоже будет, — неохотно отвечает Луна. — Но для того чтобы сделать это, нужен мой телепатический дар.       — Который работает только во сне. Но я отрезан от твоего мира снов.       — Это можно преодолеть.       Можно преодолеть, говоришь… если я едва не помер от простого «касания к разуму», то нет, спасибо. К операциям с памятью я однозначно не готов.       — Нет. Изгнание так изгнание, я был тут не так долго, чтобы соглашаться на подобные процедуры.       — Это безопасно!       — Ты говорила то же самое, прежде чем я оказался здесь.       — В этот раз все будет иначе.       — Откуда такая уверенность? В первый раз мы оба уснули, во второй раз я едва не умер, в третий может случиться что-нибудь похуже.       — Хуже смерти? — удивилась Луна.       — Хуже смерти, — кивнул я.       Молчание.       — Ты действительно телепат? Возможно, даже шпион? — грустно спросила Луна.       — Нет. Ты поверишь мне на слово?       — Тия не поверит. Не теперь.       — Тогда о чем разговор? — равнодушно спросил я.       — Почему ты готов отправиться в изгнание, вместо того чтобы согласиться на простую процедуру! — закричала она. — Любой пони согласился бы не раздумывая!       — Во-первых, я не пони. Во-вторых, на Эквестрии свет клином не сошёлся, — спокойно объясняю я. — Но всё равно спасибо за предложение. Я ценю это.       Она смотрит на меня неверящим взглядом. Что такое? Неужели она всерьёз думала что за эти пару-тройку дней я настолько привык к Эквестрии, что готов пустить разумную магическую лошадку поиграться в своей голове?       Луна вздохнула и пошла к выходу из палаты. Я проводил её взглядом и снова развернулся к окну. Красивая у неё ночь.                     — Он согласен на изгнание, — тихо сказала Луна, когда они вместе с сестрой отошли от палаты       — Я все слышала, Луна, — отвечает ей Селестия. — И боюсь, что теперь изгнание не кажется мне хорошей идеей.       — Что ты имеешь в виду? — Луна внимательно смотрит в глаза сестры. Ей знакомо это болезненно-решительное выражение. — Тия, нет! Мы не можем заточить его на луне просто из-за подозрения!       — Луна, он может быть слишком опасен. Если он действительно телепат, то что помешает ему захватить контроль над драконами или грифонами? Ты забыла Сомбру?       — Я не забыла ничего! — ночная аликорна сверкнула глазами. — И ты сейчас хотела сказать обо мне! Но и я, и Сомбра хотя бы успели показать свои намерения!       — Когда он их покажет, уже будет слишком поздно! — горячо убеждает сестру Селестия. — И его вид поступил бы именно так, ты же сама слышала это!       — Это просто подозрение! — топнула лапкой Луна. — Он ничего не сделал!       — Луна, он шпион. Вспомни сама, как легко он завоевал наше доверие, как легко он приспособился к этому миру, который так сильно отличается от его собственного, как легко он нас читает и говорит именно то, что мы бы хотели услышать! Кроме того, он был готов умереть, но не дать нам даже прикоснуться к его сознанию! Ты ещё сомневаешься после этого? Ты слышала его слова, «на Эквестрии свет клином не сошёлся», ему же всё равно! Что если его вид задумал вторжение, а его цель просто ослабить всех перед ним? Как он попал сюда без магии? Ты ведь видела их технику! Он сам сказал, их там семь миллиардов, и они ищут новые земли! И война им привычна настолько, что последняя была всего лишь семьдесят лет назад!       — Тия, кажется, вторжение Кризалис сделало тебя параноиком, — нервно засмеялась Луна.       — Я должна беречь наших маленьких пони, — Селестия решительно посмотрела на сестру. — Луна, мы должны просмотреть его память.       — Что сделать? — поразилась она. — Без его разрешения? Это уже слишком!       — Мы должны сделать это, — твёрдо произнесла она — Если они действительно готовят вторжение, то простое разоблачение шпиона нам ничего не даст. Мы должны быть готовы.       — Тия… — потрясённо смотрела на неё ночная аликорна. — Так нельзя! Как ты вообще можешь всерьёз предлагать такое?       — Луна, либо он шпион и телепат, присланный своим видом как авангард вторжения, либо всему этому есть другое объяснение и он безопасен для всех. Есть только один способ это выяснить. То, что он отказывается дать разрешение на то, чтобы заглянуть в его память, только убеждает меня в том, что он не тот, за кого себя выдаёт. Если ты откажешься, то я должна буду объявить мобилизацию. Луна, умоляю, помоги мне!       — Но ведь если он боится, то ничего не выйдет… — неуверенно ответила ночная аликорна.       — Ты же видела его сейчас, да и он сам сказал, что ничего не чувствует, — горячо заговорила Селестия — Это наш шанс предотвратить войну!       — Хорошо, — сдалась ночная аликорна.                     Я смотрел вниз. Третий этаж — слишком низко, чтобы чувствовать страх или восторг. Да и могу ли я их сейчас почувствовать? Ощущения такие же, как после моего первого и последнего ЛСД-трипа — я тогда тоже дня три ходил с деперсонализацией. В тот раз я, правда, тупо пялился в одну точку, всерьёз напугав… как же его звали, того парня? Он ещё на трекпойнте в кваку гонял… не помню. Так и не вспомнил ни одного имени, кроме собственного. Но это не так уж страшно, имена не важны.       Итак, изгнание. Какая муха её укусила? Шли по улице, перекидываясь самыми обычными фразами, а потом раз — и я телепат. Да ещё и шпион, судя по словам Луны. Бред сивой… то есть, белой кобылы.       Хотя одна девушка мне тоже говорила, что я телепат, но в шутку же. Бред. Как будто сложно предугадать чужие желания — люди любят считать себя единственными и неповторимыми, но существование таких реально действующих наук как медицина и психология опровергают идею исключительности на корню. Если бы каждый был неповторимым, то как бы мы могли лечиться одними и теми же лекарствами? Если бы каждый был уникальным, то с чего бы на нас всех действовали одни и те же приёмы? Никто даже об этом не задумывается. С пони так ещё проще — у них мимика настолько выразительная, что трёхлетний ребёнок разберётся. Селестия более сдержанная чем остальные, но не такая загадочная как ей, возможно, кажется. Хотя… может быть, привыкшие к своей эмоциональности пони и видят на лице своей принцессы только заботливый покерфейс. Планшет-то хоть с собой позволят забрать? Или отберут? Люди бы отобрали, но пони… наверное, оставят.       Шум открывающейся двери. Луна вернулась? Вернулась, и не одна… я разворачиваюсь к ним лицом.       Молчание. Селестия смотрит на меня враждебно и решительно. Луна… не знаю. Тоскливо? Нет, не то.       — Я не могу общаться телепатически, если вы это пробуете сейчас делать, — нарушаю я тишину.       — Луна, — твёрдо произносит Селестия. — Сейчас.       Я внимательно смотрю на них. Зачем они тут? Изгнание будет магическим? Они просто телепортируют меня?       — Прости, — почти неслышно шепчет Луна, и её рог загорается спокойным фиолетовым пламенем.       Почти одновременно загорается и рог Селестии. Я вновь чувствую головокружение… они что, добить меня решили?       На меня тёплой волной накатывает сонливость. Я силюсь держать глаза открытыми, но тело подводит меня, ноги подкашиваются и я валюсь в прохладное золотисто-фиолетовое сияние…              Я бегу по разбитой асфальтовой дорожке, спотыкаюсь, падаю на колени. Больно! Я плачу. Папа поднимает меня на ноги, рассматривает царапины.       — Соберись! Мужчины не плачут, — сильным и весёлым голосом говорит он, и я стараюсь, но слезы всё равно текут из глаз. — Сам виноват, смотри куда бежишь.              — АААРТУУУР!! — вопит под окном детский голос. — ВЫХОДИ ВО ДВО-О-ОР!!       — Ма-а-ам… — я подхожу к ней. — Можно я пойду?       — Нельзя, ты наказан, — строго говорит она.       — Ну ма-а-ам… — канючу я.       — Нет — она выходит на балкон.       — ТЕТЯ ?!?!, А АРТУР ВЫЙДЕТ?! — все тот же детский голос.       — НЕТ, ОН НАКАЗАН! — кричит в ответ мама.       Я обиженно ухожу в свою комнату.              Он разбегается и отталкивается с палкой в руке, пролетает над трёхэтажной пропастью и приземляется на противоположной стороне.       — Арт, давай! — он кидает мне верёвку, и я ловлю её. Сердце колотится как бешеное.       Я пытаюсь сесть на палку, но она слишком высоко, не получается.       — Арт, да что ты как девчонка, — дразнится ?!?!?. — Зассал?       — Кто, я?! — я хватаюсь за палку руками и разбегаюсь. — Смотри!       Прыгаю, несмотря на дрожащие ноги, получается слабо, мир вокруг закручивается, но меня уже несёт к противоположной площадке, руки не выдерживают, и я влетаю прямо в бетонный угол. Вспышка, боль, чувство падения, удар.              Лежу в больнице. Уже почти месяц прошёл. Каждый день болит голова и ужасно тошнит, не могу ни есть, ни пить. Ноги скручивает пульсирующей болью, а от взгляда на жуткие металлические конструкции на ногах тошнота только усиливается.       Папа смотрит на меня потухшим взглядом, он улыбается, но я не верю в эту его улыбку… я виноват, я виноват, я виноват… голова кружится все сильнее, тошнота накатывает снова и меня рвёт едкой жидкостью в подставленный металлический лоток. Горло жутко дерёт, комната кружится, и меня снова тошнит.       — ?!?!?! ?!?!?!? — отец подскакивает и зовёт медсестру. — Он опять!       — Да что же это такое, — обеспокоенная женщина врывается в палату.              Вторую ночь не могу уснуть. В тяжёлой голове пульсирует боль. Подушка подо мной нагрелась настолько, что стала неприятной, переворачиваю её. Уже ближе к утру иду на пост медсестёр…              — Привет, Артик, — мама выглядит ужасно усталой. Меня снова начинает грызть чувство вины. — Как ты тут?       — Хорошо, мам, — я откладываю «Туманность Андромеды» на тумбочку. — Дядя ?!?!?! сказал, что я уже скоро смогу ходить, и меня выпишут.       — Ну наконец-то, — радостно улыбается она. — Увидишь сестрёнку, она уже ходит, представляешь?       — Правда? Ух ты! — я стараюсь выглядеть радостным. Снова начинает кружиться голова. — Папа с ней сидит?       — Ага, — кивает мама и открывает рюкзак. — Вот, он просил тебе передать ещё книжек.       — Круто! — я охотно рассматриваю обложки. — Передавай ему от меня спасибо!       Голова кружится все сильнее, и я со стоном опускаюсь на подушки. Снова накатывает тошнота, и я на всякий случай беру металлический поддон. Мама вздыхает, а я стараюсь улыбнуться.              Я иду по улице рядом с отцом. Все немножко плывёт, а ноги ноют. Меня выписали из больницы — был июль, а теперь май. Цветёт черёмуха, но от её запаха меня начинает мутить. В ушах медленно нарастает звон.       — Пап, я посижу чуток, — я сворачиваю к лавочке.       — Все нормально? — спрашивает он.       — Тошнит, — честно отвечаю я и вытаскиваю из кармана пакет как раз на этот случай.       — Понятно, — грустно вздыхает он. — Ну сиди тогда. Слушай, Арт, тут такое дело: мне новую работу предложили, хорошую… в общем, переезжаем мы.              Второе сентября. Я иду в новую школу, чувствуя, как в ушах нарастает звон. Голова кружится, где-то под горлом возникает тянущее чувство тошноты. Я подхожу к лавочке, на которой сидят неприятные ребята, сажусь на краешек.       — Эй, мелкий, ты че тут сел? — угрожающе спрашивает меня один из них и у меня по спине бегут мурашки от страха. Сердце бешено колотится, перед глазами возникают цветные мушки.       — Я… сейчас уйду, — трусливо блею я, не решаясь достать из кармана пакет.       — Вали давай, — грубо рычит один из них, вставая передо мной. — Слышь?       Он грубо толкает меня, и я не удерживаю тошноту — меня рвёт прямо на его ботинки. Вопль ярости. Град ударов.              — Как дела в школе? — спрашивает мама.       — Нормально, — я изо всех сил стараюсь говорить спокойно, но сердце ещё быстро бьётся от пережитого страха. — Мам, я потерял пятьдесят рублей, дай пожалуйста?       — Раззява ты мелкая, — беззлобно ругает она меня, — хорошо, завтра дам.       Она наливает мне суп. Кажется пронесло…              Я прячусь за зданием, ожидая пока гопники стоящие около ворот школы уйдут. Нет, мне нельзя опаздывать, обойду…       — Эй, Блевота! Сюда иди!       Я стою перед зеркалом в ванной. На лице огромный синяк. Что? Я… телепортировался?              Отец. Участковый. Двое гопников. Комната в милиции.       — Только вякни чего, Блевота, п***ц тебе, — угрожающе шепчет один из них.        Отец слышит. Глухой удар, тело влетает в шкаф, папки сыплются на пол…       Мама наливает мне суп. Я беспомощно смотрю на тарелку.       — Артик, ты чего затих? — с беспокойством спрашивает меня мама.       — Все хорошо, — пытаюсь соврать я, но она не верит.       — Что опять случилось?       Я заливаюсь слезами.              Врач с обеспокоенным лицом смотрит на томограмму. Отец стоит перед ним, напряжённый.       — Нам придётся снова его госпитализировать, — вздыхает врач. — Гематома…       Я сижу на небольшой обувной скамеечке дома, в руках шнурки, на одном ботинке завязаны.       — Арт, чего замер? — спрашивает папа, а потом вздыхает. — Опять, да?              Я снова в больнице. Завёл себе блокнот, в котором каждые полчаса или в случае какого-либо события делаю отметки. Беру книгу, текст незнакомый. Смотрю в блокнот. «Начал читать „Люди как боги“».       Мне очень страшно.              Отца уволили, слышал, как они с дедом говорили про кризис. Мы вернулись в родной город, теперь мама и папа работают с утра до ночи, а на выходных пропадают на даче. Я сижу с сестрой.       Пытаюсь учить стихи по совету врача. Строчки расползаются перед глазами, в ушах звенит.       — Аттик, ласкази сказку! — требует ?!?!?! своим противным голосом.       — Нет, я занят, — пытаюсь сосредоточиться.       — Ну ласскази! — ноет она.       — Отстань! — рявкаю я на неё. Она плачет, и злость проходит, становится невыносимо стыдно, — Прости, ?!?!?!?, прости пожалуйста. Сейчас расскажу.       Пытаюсь её обнять, она отпихивается и продолжает рыдать. Щекочу её, корчу рожицы, слезы сменяются звонким смехом, от которого у меня начинает болеть голова. Беру с полки «Говорящий свёрток», читаю расплывающиеся строки.              — Есть хочу! — требует сестра.       — Сейчас что-нибудь приготовлю, — я достаю с полки книгу рецептов.       — Тортик!       — Попа слипнется, придётся ножом разрезать, — предупреждаю я.       — Врёшь ты все!       — Вру. Но торт я тебе не приготовлю, не из чего. Картошка, капуста, морковка… о! — я достаю из морозилки большую кость. — Борщ!       — Не хочу борщ!       — Я тоже не хочу, — вздыхаю я. — Но придётся.              Жизнь налаживается. Провалы в памяти исчезли, но я всё равно каждый день что-нибудь учу. В ушах уже давно не звенело, а дома все чаще стали появляться вкусности. Правда, родители до сих пор работают допоздна, так что все домашние заботы на нас с мелкой.       — Привет сестрень, что читаешь?       Она бросает книжку и бросается на меня с радостным визгом.       — Приготовь мне блинчики с сыром! — умильно заглядывает мне в глаза.       — У тебя совесть вообще есть?       — Есть, но она тоже голодная! — отвечает она вычитанной где-то фразой.       Шесть лет девчонке, а уже такая наглая…       — Ладно, ладно, будут тебе блинчики.       — И книжку почитай!       — Сначала посмотрим, убралась ли ты в квартире, — ехидно отвечаю я.       — Ой!              Я подпаял последний проводок и щёлкнул выключателем. Болтик со звонким щелчком врезался в сердечник электромагнита.       — Молоток, — похвалил меня отец. — Решил пойти по стопам отца, а?       — Ага. Буду сдавать физику и математику.       — А у меня сюрприз есть, — хитро улыбается он. — Завтра привезут.       — Что привезут? — я вспоминаю его недавний разговор с ?!?!?! и радостно спрашиваю. — Компьютер?!              Стою на балконе. Смотрю вниз. Сладкие волны восторга поднимаются откуда-то из глубин груди, а тёплый летний ветерок словно шепчет — прыгни, прыгни! Я знаю что не прыгну, и продолжаю смотреть…              Читаю книгу «Учение дона Хуана: Путь знания индейцев яки». Слишком уж часто стал про неё слышать в последнее время. Ну и стиль у автора.              Стою перед её подъездом, сжимая в руке букет цветов. Она выходит, сердце едва не выскакивает из груди, пока я иду ей наперерез.       — Ты мне очень нравишься, — я краснею, протягивая ей цветы. Она фыркает, не берет их и просто уходит. Я готов от стыда сквозь землю провалиться.       На следующий день в столовой она сидит со своими друзьями, они смеются. Я поднимаю взгляд, они все смотрят на меня. Дружный хохот.       Я почти убегаю из столовой с пылающими ушами.              Не быть слабым. Не быть слабым. Не быть слабым! Никаких больше чувств! И завтра же запишусь в секцию! Пора взять за себя ответственность и сделать первый шаг на пути воина.       Действовать без сомнений и сожалений.       Как же раскалывается голова… я выхожу на балкон и смотрю вниз. Одиннадцать этажей… тридцать метров вниз. Прыгни. Прыгни. Прыгни…       Я в ужасе бросаюсь назад, больно стукнувшись спиной. Что я сейчас сделал?! Хорошо что никого дома нет… все, никаких больше балконов! Безумие! Просто безумие! Я что, самоубийца?              Писк, повизгивания модема. На выходных трафик не ограничен, родители с сестрой на даче, так что я отставляю привычный пузырёк со снотворным. Отосплюсь в ночь с воскресенья на понедельник, а пока…       Тихонько играющая в наушниках музыка прерывается аськовым о-оу. Морщусь и отключаю звук, оставляя только всплывающие окошки.       — Привет, Арк, я тут думал над этой фигнёй, которую ты говорил про предсказуемый мир. Если бы все было так просто, то кто угодно мог бы стать кем угодно.       — А что, по-твоему люди сразу рождаются с предопределённой судьбой? — пишу в ответ. — Ты вот на кого собираешься учиться?       — Я уже отучился почти, на программиста. Погоди-ка, так ты что, школьник ещё?       — И что? — ожидаю худшего.       — Да не, ничего, просто не ожидал. В профиле другая инфа указана. В каком классе учишься?       — В 11.       — А, так это у тебя юношеский максимализм :)       — Вот поэтому у меня в профиле и указан другой возраст. Стоит только кому узнать, как отношение сразу меняется на в лучшем случае покровительственное.       — Да ладно, я шучу. Слушай, раз уж у меня жизненного опыта поболя, я тебе так скажу — ты попробуй всерьёз что-то изменить в своей жизни, и только потом говори что кто угодно сможет что угодно. Дружеский спор, лады?       — По рукам.       А ведь и в самом деле? «Не смотри что иной выше всех по уму, а смотри верен слову ли он своему»…              — Ну что, куда поступать собрался? — спрашивает отец       — В политехнический институт имени ?!?!?!?!, — отвечаю я, откладывая книгу. — На схемотехнику.       — Уехать от нас решил, а? — он дружески хлопает меня по плечу. — Мама не одобрит, но я тебе так скажу, правильно это. Хочешь кем-то стать — езжай в большой город. На бюджет-то пройдёшь?       — Пройду, — я махнул в сторону заваленного тетрадями стола. — Если в этом году будет так же как в предыдущем, буду в первой десятке. Да и на олимпиаду записался.       — Молоток. Что читаешь?       Я молча показываю ему обложку. Он удивлён.              Стою перед зеркалом, тренирую выражение лица. Божечки, какая у меня глупая мимика, над этим работать и работать. И голос… баран бараном, какое-то неуверенное носовое блеяние. Диктофон, безжалостная же ты железяка…       Пищит телефон. Пора идти на тренировку.              Папа и мама машут на перроне. Сестрень даже не смотрит в мою сторону, обижена донельзя, хоть я и убеждал её, что мы по-прежнему сможем общаться через сеть. Папа раскошелился и привёз из очередной восточной поездки ноутбук, мама сказала, что её двоюродная тётя живёт на даче, а свою квартиру сдаёт, и у неё как раз освободилась одна комната. Даже в общаге не надо будет жить, офигеть!       Я открываю ноутбук и запускаю «Мимику» [http://ceilonsoft.ru/index.php/mimika/programma-mimika-3-0]. В универе начинается моя новая жизнь, надо быть к ней готовым! Ещё увидишь, ?!?!?!, человек может изменить себя!              — Хэдшот! — заявляет голос комментатора Unreal Tournament и я вздёргиваю руку вверх в победном жесте.       — Арт, ты крут! — хлопает меня по плечу ?!?!?!?. — Игра, достойная самого меня!       — Ты бы мышью попробовал играть, а? И с ковром. Стал бы реально отцом.       — Э, не, на трекпойнте круче. Один матч выигрываешь, потом говоришь на чем играешь, и враги тебя уже боятся! — он имитирует адский смех.       — А-а, военная хитрость, — усмехаюсь я.       — Слушай, а ты стратежки любишь?       — А что это?       — О-о-о-о!!! Щас покажу!       Мой сосед по квартире — тоже студент, только с третьего курса. Весёлый раздолбай, учится с тройки на двойку, половину дня проводит за игрушками, а половину ночи — в клубах. Один разок я даже застал его с косяком, о, эти глаза надо было видеть! Зато с имеющимся компроматом я мог свободно заниматься своими «распевками», не опасаясь что он кому-нибудь расскажет. В общем, жили мы душа в душу. Свезло!       Правда, после того как он приобщил меня к игрушкам и аниме, я так и забросил поиски секции айкидо. Толку-то с неё? Этому лет десять надо учиться. Лучше уж бегом займусь.              Спокойно засыпаю без лекарств. Отдельная комната с замком на двери словно дала вздохнуть свободно. Потрясающее чувство… как же я раньше этого не замечал?              Вторая сессия. Идём всей гурьбой в кафешку — готовиться. Я шучу и улыбаюсь, ?!?!? хлопает меня по плечу, друзья ржут как кони. С тех пор как я всерьёз взялся за теорию и тренировки, это стало куда проще. Никто на самом деле не ищет твои недостатки, никто на самом деле не знает какой ты! Всем пофиг! Они поверят в то, что ты покажешь, потому что только на этом и могут базироваться!       Я улыбаюсь симпатичной девушке с другого потока. Она похожа на ту в которую я был влюблён в школе, и у меня точно так же замирает сердце в груди. В этот раз все иначе!              — Так что, косячок будешь? — предлагает мне ?!?!? в очередной раз.       — Обойдусь, — отмахиваюсь я — Мария и Хуана, эйфория, жор, расслабуха… не то. Вообще не то.       — В смысле, «не то»? — он затягивается.       — Да в прямом, мне и так норм.       — Ты, я смотрю, трезвенник во всех смыслах, — ехидно заявляет ?!?!?. — Не пьёшь, не куришь, не балуешься, разве что девушку себе завёл.       — Ты так говоришь, как будто она питомец какой, — бурчу я. — Ужас.       — Ня, милота какая, — он хихикает. — Ну хорошо, косячок «не то». А что тогда «то»?       — ЛСД, — я мечтательно закатываю глаза. — Безопасный препарат, расширяет сознание, трипы интересные опять-таки.       — Кислота? — он смотрит на меня с сомнением. — Серьёзно? Она не такая уж и безопасная, чтоб ты знал.       — Потому что грязная и с примесями, — отмахиваюсь я. — Поэтому я и не рискую. Вот в каком-нибудь лабораторном эксперименте я бы поучаствовал.              Она склоняется надо мной, в бледном свете города, льющемся через окно мне видна только её белая кожа и тёмные глаза. Я веду руками по её обнажённому телу, наши губы сливаются в поцелуе…              Я снова не смыкаю глаз всю ночь. Стоит только погрузиться в сон хоть ненамного, как меня выбрасывает из него с чувством беспричинного ужаса. Попробовать снотворное? Давненько я его не доставал, не просрочено оно ещё? Свет надо включать, чтобы проверить, разбужу её… ладно, что ему будет.              Я мотаю катушку толстенной проволокой. Сделано. Конденсатор для вершины готов, плата управления тоже, осталось только аккуратненько намотать вторичную катушку.       — Привет, Наивняк! Что делаешь? — спрашивает меня ?!?!?!, он всё ещё живёт здесь, хоть и выпустился в прошлом году. — О! Катушка Тёсла!       — Улучшенный вариант, — киваю я, предпочтя не заметить прозвище. — С модулятором частоты.       — И нравится же тебе возится с этой лабудой, — качает головой он, глядя на часы с газоразрядными лампами, к которым я так и не сделал корпус.       — А что? В универе сделать плату и все остальное к ней — как два пальца. А получаются вот такие классные штуки. Знаешь, по чем я их продаю? Плюс, эту эффектную игрушку я собираюсь показать как дополнение к курсовику.       — У тебя же там что-то про формирование сигнала?       — Ага, — я усмехнулся. — Ладно, тебе первому покажу. Или второму, если ?!?!? успеет первой.       — Слушай, — он задумался. — Тут такое дело… у тебя какие планы на середину июля? Не хочешь махнуть со мной кой-куда на неделю?       — Можно, а зачем?       — Подарок у меня для тебя есть, — он подмигивает. — Тебе понравится.       — Мндэ? Что это за подарок такой, что за ним надо на неделю куда-то ехать?       — Тебе понравится, — повторяет ?!?!?!? с загадочным видом.              Летний домик на краю живописной деревушки, рядом шумит лес. Я со своим обычным походным набором, ?!?!? тоже. Он все никак не сознаётся, что это за сюрприз. Я уже и не спрашиваю.       Давно я не ходил в походы, все сиднем сижу. Эх, вот закончу универ, возьму ?!?!?! и махнём мы в тур по Востоку! Я уже даже накопил нехилую сумму, чтобы так и сделать. Продажа катушек и прочего, подработка эникейщиком и ремонтником-электронщиком… на Японию точно хватит, может быть ещё на Китай…эх, жаль что это все так дорого.       — Уфф, пришли! — он открывает замок калитки, и мы проходим в заросший плющом двор. Когда-то тут, видимо, рос виноград, но теперь по перголе вьётся только плющ.       — В нехилую даль ты меня затащил, — усмехаюсь я. — Надеюсь не для того, чтобы убить и прикопать где-нибудь?       — Смотря как будешь себя вести, — ехидно отвечает он. — Пойдём, покажу чего.       Шесть соток, теплица из хлама, все засажено растениями со смутно знакомой формой листа.       — Так во-о-от где твой тайный сад, — усмехаюсь я. — Как тебя ещё не поймали?       — Да кому я нужен? — отмахивается он. — В этой деревне ещё от силы три дома жилые, да и те по другую сторону железной дороги. Да и потом, ты помнишь, где я работаю? Отбрехаюсь как-нибудь.       — Ну да, помню, — скептически хмыкнул я. — Пчелы против мёда. Ну ладно, так теперь-то ты признаешься что за сюрприз?       — Признаюсь. Пойдём в дом.       Внутри он достал из кармана рюкзака небольшую склянку с несколькими квадратными листиками бумаги, заткнутую пробкой.       — Это что? — не понимаю я.       — ЛСД. Химически чистое, полученное в лаборатории, импрегнированное в бумагу. Дарю.       — Серьёзно? — не верю я и беру склянку в руки. — Погоди-ка, как ты его достал?       — Ну… есть у меня два приятеля в лаборатории, химики от Бога, как ты понимаешь. Они тоже немного… увлекаются. В общем, я вспомнил, что ты говорил, будто хочешь попробовать, и попросил чуток.              Я слился с Вселенной. Я познал себя. Я вывернул свою душу наизнанку и рассмотрел каждый её лоскут. Я был слеп, но теперь я знаю. Я был слаб, но теперь я понял.       Все ложь. Вся моя жизнь это ложь и страх. У меня нет друзей. У меня нет врагов. Я пуст словно космос, я холоден словно жидкий азот.       Я осознал. Кто я. Зачем я. Нет лживых преград, нет мнимых границ. Лишь три вещи действительно важны. Лишь три вещи составляют меня. Лишь о трёх вещах я должен беспокоиться.              — Арт! Арт, твою мать, это уже не смешно!       — Спокойствие, только спокойствие, — я смотрю одновременно на него и на самого себя. В голове блаженная тишина. В теле вселенское равновесие. — В чем дело?       — Арт, ты уже второй день пялишься в одну точку! Отвлекаешься только на то, чтобы хлебнуть воды! Что с тобой произошло? Плохой трип? Говорил же, что кислота опасна! О боже…       Он словно маятник меряет шагами комнату от одной стены до другой. Щелчки метронома. Я должен услышать щелчки метронома…       — Все хорошо, — я улыбаюсь ему. — Это просто реально шокирующий опыт. Прозрение. У тебя есть метроном?       — Есть, — он достаёт планшет и запускает программку. Точно, он же гитарист.       — У меня есть ещё две бумажки, — я открываю склянку. — Пойдёшь со мной?       — Иди ты в жопу! — орёт он, вырывает её у меня из рук и выкидывает в форточку. — Арт, да ты сам не свой!!!       — Теперь я действительно сам и свой, — я равнодушно провожаю полет склянки взглядом. — Зря отказываешься.       — Нет, — он смотрит на меня в ужасе. — Я теперь к этой дряни даже на километр не подойду!              Выпускной, на который меня затащили почти насильно. Страх больших скоплений народа, утихнувший было в универе, вернулся с новой силой. Вот они… бывшие друзья, бывшая девушка. Ложные друзья и ложная девушка, полученные математикой, обращённой в слова и поступки, извращённым желанием быть не тем, кто я есть. Я пью коньяк, я шучу как в былые времена, я рассказываю истории. О том, кто на самом деле я, о том, кто на самом деле они. Сыплю чужими секретами. Демонстрирую свои слова на практике, смеясь как сумасшедший.       Выпускной заканчивается потрясающей дракой.              Я разрезаю симку ножницами и набираю в терминале телефона wipe all. Всем спасибо, все свободны. Эх, надо было номер ?!?!?! оставить. Хотя — зачем? Я не вернусь. Да и как-то подтухли отношения после того случая с ЛСД.       Я встаю в очередь к третьему гейту. Здесь начинается мой запланированный тур по Востоку. Мне одному денег хватит на все.              Он требует что-то угрожающим тоном, посверкивая ножом в свете фонарей. Я должен бы бояться, но не могу. Сладкий восторг накатывает на меня, заставляя броситься вперёд. Время словно растягивается, я уже почти чувствую полосу смертельной стали между рёбер…       «Без раздумий чудо творим, двое нас — мы стали одним»       Нож звякает где-то о каменную брусчатку, мой противник стонет на спине. Адреналин бьёт в голову, я понимаю, что я снова был на волосок от смерти. Я выскакиваю на освещённую улицу и бегу, словно за мной гонится сам ад.              Я открываю Google Inactive Account Manager. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понимать, что с этим мортидо я когда-нибудь всё-таки доиграюсь до деревянного ящика. А значит… я-то готов, но есть вещи, о которых надо подумать заранее.       «Дорогие мама и папа, и, конечно, моя любимая сестрёнка. Если вы читаете это, то меня уже нет с вами. Я не знаю, что со мной случилось, но знайте: я любил этот мир до последнего мгновения. Не расстраивайтесь из-за моей смерти — благодаря вам я прожил потрясающую жизнь. Спасибо, что вырастили меня человеком, которым я горжусь. Надеюсь, вы тоже мной гордитесь.       Для каждого из вас я написал отдельные письма, я буду дополнять их время от времени. Прошу лишь об одном — не обменивайтесь ими! Хотя мне, вероятно, уже всё равно, но сейчас, пока я пишу эти строки, мне бы этого не хотелось.       Не знаю, что ещё можно сказать. Так странно — даже представлять, как вы это читаете, но все же мне кажется, что так будет правильнее.       С любовью, ваш сын.       P. S. Сестрень, не вздумай сделать что-то в этом же духе. Если родители увидят открытую страницу этого сервиса на твоём компе, их кондратий хватит. И ещё, не надо призывать мой неупокоенный дух, прокляну!       С любовью, твой брат».       …ну и бред же я тут написал. Делаю небольшой отступ и начинаю заново.       «Любимые мама и папа, если вы читаете это…»              — Слушай, Артур, я тебя не понимаю. Я предлагаю тебе повышение, а ты отказываешься? Почему?!       — ?!?!?!? ?!?!?!?, вы человек старой закалки. Для вас главное карьера, семья, дети… я не такой.       — Артур, ты не думай, я сам таким был — ты молодой парень, ты ещё не наигрался, но ведь пора бы уже и о будущем подумать. Ты же сам видишь, если этот проект выстрелит, нас на руках носить будут! Я, конечно, тебе не отец, но послушай уж совета бывалого человека…       — У меня нет будущего, — спокойно отвечаю я ему. Неловко, что приходится так ему лгать, он хороший мужик, но он действительно не поймёт. — Я умираю. Мне осталось года три, в лучшем случае пять. Я не хочу тратить это время на одну лишь работу.       У него на лице выражение потрясения.       — Что с тобой? — он спрашивает и сразу замолкает. — Извини, что спрашиваю.       — Рак. Неоперабельный, — я спокойно улыбаюсь. — ?!?!?! ?!?!?!?!, я бы предпочёл, чтобы это осталось между нами.       — Конечно, — он всё ещё ошарашен — Конечно…       — Я могу заняться стажёрами, — предлагаю я, в основном в качестве небольшого самоистязания за ложь хорошему человеку, но он, видимо, думает, что это что-то благородное, вроде «оставить свой след во времени».       — Конечно, — он приходит в себя. — Думаю, это хорошая мысль.       Я киваю ему и выхожу из кабинета.              Я сижу на крыше, играю в Devil May Cry 4. Моя маленькая ложь пустила огромные корни и выбросила вверх крону из различных послаблений. Например, мне больше не надо было сидеть в кабинете с остальными — ?!?!?! отдавал мне на разработку те стадии проекта, которые я мог бы выполнить и в одиночку, в дополнение проверке схем отдела. Однако с некоторых пор я стал больше заниматься обучением новичков, в последнее время их все больше. Новый технологический подъем, все дела.       — Артур Леонидович, вы опять здесь! — раздаётся нежный голосок и я лёгким движением пальцев переключаюсь на AutoCAD.       — Привет, ?!?!?!, что-то не получается? — я улыбаюсь ей. Очень красивая девушка, даже неожиданно, что выбрала такое «мужское» направление деятельности. Не то чтобы я был шовинистом, но у нас на весь поток было всего пять девушек, и красотой они, мягко говоря, не блистали.       — Не получается, но не у меня, — она с улыбкой наклоняется надо мной, загораживая солнечный свет.       Я любуюсь её лицом. Ей чертовски идут веснушки.       — ?!?!?! попросил позвать, — она слегка краснеет, замечая мой взгляд, но не пытается отстраниться. — Сказал, что в гробу он видел эту телефонию из командной строки.       Я хихикаю. Это, строго говоря, не мой стажёр — парня взял наш спешно увольнявшийся админ, но попросил приглядеть. Он вообще неплохой спец, но слишком уж узкоспециализированный — командные интерфейсы вводили его в священный трепет. Так что после знакомства мы наладили взаимовыгодное общение — я занялся его обучением, а он моим. Да ещё и поделился крутейшей программой голосового управления оффлайн с собственноручно набитой базой произношения.       — Пойдём, — я улыбаюсь ей и поднимаюсь на ноги. — И ты не обязана ходить искать меня по любому его требованию. Он такой же стажёр, просто работает дольше.       — Мне просто захотелось прогуляться на крышу, — смеётся она.       Я смотрю вниз. Двадцать шесть этажей вниз, восторг буквально пронзает меня множеством мелких взрывов, словно мой позвоночник обвили китайской косичкой из бомбочек. Мне еле удаётся отвести взгляд от манящей высоты. Прыгни?              Пол дрожит под ногами в такт басам, играющим в наушниках. Новенький поезд метро мчится из туннеля, толчок воздуха треплет волосы, по спине ползут мурашки болезненного восторга. Я на секунду представляю себя на пути этой неостановимой силы…       Надо сходить к психиатру. Объективно — надо. Но… чем он мне поможет?              Июльский корпоратив, день рождения компании. Она навеселе, но вовсе не так пьяна, как хочет показаться. Проклятые книги!       — Артур, я же вижу, как ты на меня смотришь! Почему ты вынуждаешь делать девушку первый шаг? Я думала ты настоящий мужчина!       — Я просто идентичный натуральному, — отшучиваюсь я.       — Ладно, — она прямо смотрит мне в глаза. — Скажу прямо. Ты мне нравишься.       — И ты мне тоже нравишься, — улыбаюсь я ей, чувствуя как кровь приливает к паху. Может, ну его? «Оцени мимолётное это мгновенье, не гляди на вчерашний и завтрашний дни!» [http://omar-khayyam.eu/rubai-omara-hayyama-742]       — Тогда почему ты не делаешь ни одного шага навстречу? — надувает губки она.       — Не люблю писать прощальные письма, — я мысленно читаю джедайскую мантру. — Давай просто не будем начинать заведомо провальные отношения, хорошо?       — Но почему? — она расстроена. — Ты думаешь, что я на самом деле другая?       — Нет, — уж я-то знаю, что в тебе от фальши одно лишь кокетство, но я и правда не люблю писать прощальные письма. Черт, надо закончить это раз и навсегда, одним милосердным ударом. — Слушай, давай не будем путать. Мне нравится твоё тело, я бы не отказался оказаться с тобой в одной постели, но о любви и речи быть не может. Если тебя это устраивает, то пошли.       Звонкая пощёчина привлекает к нам все внимание. Тц, об этом я не подумал.       — Видишь? Это не ты, это я на самом деле другой, — насмешливо отвечаю я и выхожу под всеобщее молчание.       Я не собирался возвращаться, так что направился к стоянке такси. В голове некстати всплыла строка из Кастанеды.       «Ведь ты думаешь, что ты настолько важен, что можешь позволить себе развернуться и уйти, когда ситуация складывается не так, как тебе этого хочется».       Да. Я так и не стал воином. Не хватило ни личной силы, ни безупречности.       Хорошо, что я уже давно послал к черту всю эту художественную литературу, претендующую на указание верного пути.              Она со мной демонстративно не разговаривает, попросила перевод в другой отдел. И правильно, она уже и сама с усами, нечего ей в стажёрах болтаться. Перед глазами мелькнул забавный образ. [http://static1.devli.ru/public/images/v/201308/82a3612c-9d0f-4651-ae57-50efbb4e8375.mp4] Привычно собираю вещи для похода. ?!?!?!? рассказал про заброшенный охотничий домик в горах, рядом с горячим источником. Он рад нашей размолвке, ведь он ходит по уши влюблённый чуть ли не с того дня, как она устроилась к нам. Меня это раздражает. Я хлопаю его по плечу и советую быть настоящим мужчиной, прямо с сегодняшнего дня. Он благодарит меня, а я чувствую укол совести. По хорошему, сейчас ему соваться однозначно не стоит, фиговый момент. Но идти на попятную уже поздно…       Перед уходом я быстренько порчу маршрутизацию звонков. Это его займёт на денёк-другой, а там, глядишь и ?!?!? окончательно остынет. Да и вообще, учись, студент. Хе-хе-хе…              Я хотел потрогать молнию. Но в самом деле, почему нет? Потому что я, скорее всего, тут же умру. Ну и что? Ну… я хочу жить. Разве? Хм…       Я хочу потрогать молнию. Ну в самом деле, почему нет-то? Потому что я умру. И что? Все умрут! Но я буду единственный, кто при этом потрогает шаровую молнию. И я хочу её потрогать. Вон как зазывно жужжит.              Две прекрасные аликорны, их крылья величественно расправлены, сияние их рогов тает в нежных цветах неба. Ощущение того, что я вижу чудо, пусть даже оно столь обыкновенно для этого мира, наполняет меня невероятным восторгом, рождённым из чистейшего восхищения. На глаза наворачиваются слезы…              Может быть, я сейчас все же сплю? Сплю и вижу прекрасный сон… ну к черту эти мысли. Я вытянул из стебля какую-то травинку с пушистым соцветием на конце и разгрыз белесое основание. Чуть сладкий сок растёкся по языку… пока сон прекрасен, надо им наслаждаться.                     Калейдоскоп прекращается, и я судорожно вдыхаю, пытаясь осознать, что только что случилось. Мысль, пронзившая голову, заставила сердце в ужасе сжаться. Я вскакиваю с постели, куда меня заботливо положила Селестия и ошарашено смотрю на сестёр-аликорнов.       На их мордочках выражение вины и раскаяния. Глаза Луны полны слез, Селестия отводит взгляд. Они это видели. Они это все видели… и не только это… они видели вообще ВСЁ. Всю мою жизнь, все взлёты и падения, все постыдные моменты, все знания и мысли, все то, что должно принадлежать только мне!!!       — Он нас не простит, — прошептала Луна сестре.       Я чувствовал себя изнасилованным. Отвратительное ощущение того, что они меня раздели и отымели своими чёртовыми витыми рогами во все найденные дыры! От прежнего ощущения нереальности происходящего и былого флешбекового равнодушия не осталось и следа.       Меня трясло от ярости так, что аж застучали зубы. Я сдерживался изо всех сил, убеждая себя что это бессмысленно. Они сильнее, у них магия, нет ни единого шанса…       — Артур…       Звук её голоса свернул шею остаткам здравого смысла. Я с безумным, полным ненависти криком бросился вперёд…                     Селестия смотрела на маленькую звёздочку на кончике рога сестры. Она ошиблась в своих выводах, и что хуже, втянула Луну. Как она теперь себя чувствует? Человек знал, как ударить по самому больному…       — Это убийство, — прошептал её Артур. — Когда-нибудь оно будет отомщено. Клянусь!       А затем волна магии сделала то единственное, что ещё можно было сделать.