Первопроходец

      Бодрое утречко! Для разнообразия со вчерашним днём… о? Таки приятно просыпаться в чьих-то нежных объятиях. Но жарковато… обняла меня, словно любимую подушку, и теперь сопит тихонько под ухом. Хоть рогом не уколола, и на том спасибо.       Я немножко повернулся — так, чтобы увидеть Беатину мордашку. Безмятежная какая… спит и улыбается.       Резко закрыв глаза, я повернул голову обратно к потолку, чувствуя некоторое натяжение ткани трусов. Мда-а-а… неудивительно, что чейнджлинги столь легко получают чего хотят. Один взгляд — и голова уже полна эротических фантазий на тему того, что разбудить единорожку можно так, что она, может быть — наверное — вполне вероятно, позволит себе некоторые вольности с моим участием. Начать с лёгких поглаживаний, помаленьку меняя точку приложения усилий…       Я сделал глубокий вдох, задержал дыхание, представил, как все мысли из головы собираются, и вместе с углекислым газом выдохнул их наружу. Процедуру пришлось повторить семь раз, прежде чем в голове образовалась необходимая пустота.       Так лучше.       Теперь можно немножко позаниматься мнемотехникой, а то вчера я на неё забил. Начнём с простого: пройдёмся по стихам.       Я провёл полную получасовую программу «на вспоминание», но Беата так и не проснулась. И прохладнее тоже не становилось. И надо бы посетить белый трон. О-хо-хо… ну, выбора нет.       — Беата. Доброе утро, — и сопроводил это лёгким толчком.       — М-м-мф… — издала она невнятно-недовольный звук, обняла меня покрепче и снова засопела.       Вес не изменился. Ну и хрен с ней тогда, я пошёл, а она как хочет. Проснётся — ладно, не проснётся — так пусть спит.       Аккуратно переместив лапку со своей груди, я перебрался через спящую единорожку и сразу же пошёл в ванную, а затем, приняв душ, направился на кухню. Омлет и свежая зелень — отличное начало нового дня…       …мяса хочу…       Так, забыли, нет тут мяса. План на сегодня: собрать кристальную схему и, если заработает, запустить с её помощью портал. Если и это получится, и притом останутся силы, то можно будет думать про оптимизацию расположения элементов, ибо отладочная схема — это одно, а серийное производство — совсем другое.       — Доброе утро! — зашла на кухню Беата.       — Доброе, — усмехнулся я. — Что тебе такое снилось, что ты не хотела просыпаться?       — Ничего, — она удивилась. — Ты меня будил?       — Я не слишком старался, но да.       — Не помню, — растерянно произнесла она.       — И ладно. Интересно, конечно, чему ты там так улыбалась… Омлет будешь?       — Буду! Только умоюсь…       — Хорошо, а я пока положу.       Завтрак проходил в спокойной тишине. Я некоторое время обдумывал схему, прежде чем моё внимание привлекла счастливо улыбающаяся Беата, словно покачивающая головой в такт неслышимой мне музыке.       Интересно, этот самый случай? Твай говорила, что пони могут начать петь просто по велению души, и что это как-то связано с потоком магии мира и настроением, но вживую я пока такого ни разу не наблюдал. Даже как-то волнительно.       Впрочем, всё оказалось куда как проще. Поставив посуду в раковину и направившись к холодильнику, при этом явственно пританцовывая, Беата невнятно (но достаточно узнаваемо) пропела «Oh, I just can’t wait to be king!». Я тихо хихикнул. Мало ей было «be king» в Понивилле, что ли? Хе.       — Какие у нас планы на сегодня? — с потаённой надеждой в голосе спросила Беата, поставив на стол блюдо с остатками вчерашних сладостей.       — Работать, работать и работать, — усмехнулся я. — Но это всё-таки после завтрака.       — Опять будет нудно и скучно? — тоскливо вопросила единорожка.       — А ты что думала — в сказку попала? — ехидно поинтересовался я. — И вообще, одна Великая и Могучая мне говорила, что справится с чем угодно, когда я обещал работу безопасную, но не шибко интересную.       — У-у-угу… — тяжело выдохнула она, а затем улыбнулась. — Справлюсь.       — Тогда мой посуду, а я пойду допроверю схему.       Конечно, если бы я не переносил её с экрана вручную, а распечатал на плоттере, то и проверка была бы не нужна. Но мало ли, вдруг ошибся? Всяко бывает. Оставалось просмотреть где-то двадцать квадратных сантиметров и разок мысленно пройтись по исполнению. Тоже на всякий случай.       — Я всё! — похвасталась Беата, зайдя в кабинет через десяток минут.       — Отлично. Тащи кристаллы, которые ты сделала, и проволоку.       — Сейчас.       Принесённые коробки с разными типами кристаллов расположились на столе, проволока и кусачки под правой рукой, Беата — под левой…       Я довольно улыбнулся, взяв первый кристалл. Чёрт побери… это навевает воспоминания. Не хватает только сладковатого запаха канифоли и сизого дымка, струящегося с жала паяльника, а так — словно вернулся в счастливые студенческие годы: утром на занятиях, днём за паяльником, вечером в гулянках…       — Что мне делать? — деловито поинтересовалась Беата.       Я хихикнул. Да, работа не особо поменялась, зато теперь моя «паяльная станция» умеет разговаривать. Будущее наступило!       — Как только я закрепляю кристалл — ты творишь заклинание, которое сваривает его с проволокой. Устанешь, сразу говори — сделаем перерыв.       — Поняла.       — Тогда начали.       Когда-то давным-давно, ещё когда я учился в школе и впервые взял в руки паяльник, я подумал, что сам процесс пайки явно не был изобретён человечеством. Скорее он был передан нам богами индуистского пантеона — только у них достаточно рук для этого процесса. Двух явно недостаточно, вот и приходится изощряться с разнообразными захватами, от тисков до «крокодилов» на телескопических штангах. Здесь же работа пошла споро — я соединял грани кристаллов проволокой, Беата кастовала коротенькое заклинание, и они намертво спаивались вместе. Электропроводность этого колдунства мы проверяли чуть раньше, когда обсуждали саму возможность паять кристаллы — без мультиметра точно замерить сложно, но «на глазок» всё было нормально. Рабочую тишину нарушали только тихие щелчки кусачек (кстати, это тоже косметический инструмент, только грифоний. Они им что-то делают то ли с когтями, то ли с клювом… не разбирался) и мои короткие «угу», демонстрирующие Беате, что надо колдовать в очередной раз.       — Перерыв, — попросила она через часок.       — Давай, — я отложил кристалл и с удовольствием посмотрел на схему. Этак шестая часть уже была готова. — Хорошо идём.       — Угу. Сделаешь мне массаж?       — Можно, — я поднялся, немножко размял шею и пересел на диванчик. Беата тут же плюхнулась рядом и пристроила голову у меня на коленях.       Некоторое время мы молчали… ну как. Я молчал, а Беата изредка издавала звуки, нёсшие исключительно эмоциональную информационную нагрузку.       — Ты так уверенно это делаешь… — произнесла единорожка минут через пятнадцать.       — Массаж? — удивился я.       — Не… эту штуку. Словно всю жизнь с кристаллами работал.       — В какой-то мере точно, — хмыкнул я. — У меня почти вся жизнь была связана с электроникой, а кристаллы просто зачарованы на то, чтобы повторять привычные мне элементы. Есть в моём мире исследования, утверждающие, что для того, чтобы стать в чем-то экспертом, нужно потратить на это 10 000 часов, и в своей сфере я эту цифру наработал точно. Хотя, помню, когда я только начинал, ещё в школе учился, то каждый проводок прозванивал и каждого конденсатора боялся — вдруг взорвётся? Все схемы запускал издалека и накрыв картонной коробочкой.       Я хихикнул. Да уж, были времена…       — Где-то через полгода прошло. И даже когда я всё-таки подрывал какой-нибудь конденсатор, то всего лишь вздрагивал от хлопка.       — А что за конденсаторы?       — За неимением таких удобных кристаллов, которые внутри себя электричеством без потерь оперируют, нам приходилось изощряться. Потери, шум, паразитные эффекты… с ними приходится бороться при помощи вспомогательных элементов. Конденсаторы — это один из них. Он накапливает определённое, сравнительно небольшое количество энергии и отдаёт его в цепь, когда в этом возникает необходимость.       — И они взрываются?       — Если в схеме ошибка и на них подали большее напряжение, чем то, на которое они рассчитаны — да, взрываются. Некоторые просто вздуваются и лопаются по специальным линиям разрыва, а некоторые разлетаются на части, словно хлопушка.       — Жуть…       — Не то чтобы, они же мелкие. У меня взорвалось от силы штук пять за всё время работы.       — А кристаллы не взорвутся?       — Да не должны, они же транзисторы имитируют. Хотя, если КЗ…       — КЗ?       — Короткое замыкание. Когда источник энергии замыкается сам на себя, сопротивление цепи близко к нулю, и ток на участке возрастает до огромных величин. При этом даже металл плавится… надо бы предохранитель сделать на всякий случай.       — А это что?       — Специальная тонкая проволочка, которая плавится и разрывает цепь, если сила идущего сквозь неё тока выше какого-то уровня… — я усмехнулся. — Беат, ты схемотехникой заинтересовалась? Может, всё-таки запишешься ко мне в студентки? Всему обучу, ничего не утаю!       — Не-а, — лениво отозвалась единорожка. — Я лучше фокусы.       — Облом. Ну что, продолжим?       — Ага, давай.       Я сходил сполоснул руки, и мы вернулись к схеме. Потом снова прервались на массаж. И снова схема. И снова массаж. Потом под щенячьим взглядом Беаты я пошёл готовить обед, в то время как сама единорожка бессильно растеклась по дивану.       — Настолько вымоталась? — посочувствовал я, закинув ингредиенты в кипящую воду и выйдя в более прохладную гостиную.       — Угу. Вроде очень лёгкое заклинание, но четыреста раз его сделаешь — и рог просто отваливается…       — Можем закончить на сегодня, — предложил я.       Она задумалась.       — После обеда скажу, — наконец, решилась единорожка. — Если мы закончим схему сегодня, завтра же ничего не будем делать?       — Ты — нет, — качнул головой я. — А вот мне придётся сделать целую кучу всего. Отправить второй якорь портала в Кантерлот, да и самому съездить туда же, поговорить с Фликервинг, обсудить кое-что с Селестией… ну и далее по обстоятельствам.       — Я с тобой?       — Как хочешь, — улыбнулся я. — Можешь поехать и развеяться, если получится.       — Если получится? — подозрительно уточнила единорожка.       — Ну, ты же теперь временно знаменитость. «И я, попав в тиски беды, не дрогнул и не застонал, и под ударами судьбы я ранен был, но не упал», — продекламировал я. — Судя по тому, что я уже знаю о пони, они попытаются как-нибудь компенсировать тебе своё поведение. Ну или будут обвинять ещё сильнее, но таких точно будет меньше.       — Не поеду, — решила Трикси. — Лучше схожу в спа с Рэрити и Флаттершай.       — Хорошо, — кивнул я. — Так, судя по запаху, мне пора возвращаться на кухню.       После обеда Трикси всё-таки решила дать своему рогу отдых. Возражать я не стал — она действительно выглядела усталой, а торопиться, в общем-то, было незачем.       — Схожу к Твайлайт, — сказал я и вытащил из шкафа шляпу.       — Зачем? — лениво поинтересовалась Беата.       — Нужна мне кой-какая историческая литература, — задумчиво произнёс я. — Я ушёл.       — Пока!       Беате я сказал отнюдь не всю правду. Конечно, да, я собирался взять кое-какие книги, и действительно относящиеся к истории Эквестрии, но куда больше меня занимал другой вопрос. Флатти.       Изначально после первой встречи в библиотеке Твайлайт я считал, что она обычная «вечная жертва». Страх перед выходом из дома из-за неспособности сопротивляться агрессивной внешней среде, боязнь окружающих, прикладной пессимизм и какая-нибудь тайная одержимость для оправдания дальнейшего существования. Всё как у людей. Практика показывает, что в быту такие личности невыносимы, и если стать им чем-то, что они сами распознают как «друзей», то тебя утопят в нытье и самооправданиях, как та уточка из анекдота¹. Я, конечно, был ей благодарен за моё своевременное обнаружение и призыв помощи, но продолжать знакомство с «элементом Доброты» особо не жаждал. Тем неожиданнее было увидеть её на пороге моего свежеотстроенного и ещё почти немеблированного дома.       — Привет, что-нибудь нужно? — мягко поинтересовался я тогда.       — Я… эмм… помочь… — едва слышно ответила она.       — С чем это? — первый порыв был быстренько сказать, что я и сам со всем справлюсь, но любопытство в очередной раз оказалось сильнее.       — С едой, — под моим взглядом пегаска к концу фразы перешла на нечто среднее между шёпотом и последним блеяньем умирающего ягнёнка. — Ты же не знаешь… наших… продуктов…       В этом она была не совсем права, я зачастую готовил вместе со Спайком, но я всё же пустил её внутрь. Обучение и совместная работа сближают, и через пару часов робость перед незнакомцем у Флатти пропала… тогда-то я и узнал её настоящую.       Люди сложны… блин. Никак не привыкну к тому, что помимо людей есть и другие разумные. Не суть. Важно то, что они сложны. Одно и то же поведение может быть следствием множества разных предпосылок — как убийство из ненависти и убийство из самозащиты. Флатти действительно имела проблемы с самооценкой, но в остальном в «уточную» парадигму не вписывалась — при близком знакомстве она оказалась живой, оптимистичной и очень даже приятной в общении. Более того, она ещё и понимала мои эмоции по выражению лица и даже воспринимала язык тела, что сама объяснила привычкой говорить с животными. Но более всего меня поразило её чувство… ответственности? Можно ли так назвать стремление опекать других?       Её никто не просил приходить ко мне и чего-то там рассказывать. Но она пришла с полными сумками различных трав и грибов, иллюстрированных книжек и готовая отвечать на вопросы, если таковые возникнут. «Потому что знаю, как сложно обустраиваться на новом месте», — так она тогда сказала. И это притом, что на шкале деликатности Флаттершай можно было бы разместить в самом начале. Как точку отсчёта, недостижимую и абсолютную. Пегаска не боялась окружающих! Она просто считала, что любые её дела, слова и мысли слишком незначительны, чтобы тревожить из-за них других. В общем, невероятно милое создание…       И она в меня влюбилась. ЗА ЧТО?!       Нет, я понимаю, что тут вопросы целеполагания и причины неуместны. Любовь — она ж такая: просто бац — и всё. Химический выплеск в мозгу, который может быть спровоцирован чем угодно. Дело в другом… как мне ей ответить? Вопрос бы не стоял в принципе, если бы я вёл ту же жизнь, что и на Земле, но тут дела обстоят иначе. Там… всю более-менее осмысленную жизнь меня преследовала боль. Да, я нашёл некоторый баланс, позволяющий её минимизировать. Сложно не привыкнуть, когда каждое утро начинается одинаково — с сухой стекловаты, болезненно шуршащей в голове при каждом движении, навязчивой слабости, а иногда ещё и смазанной тошноты. Мелочи после того, что было в период реабилитации, да и за шестнадцать лет с такой симптоматикой как-то перестаёшь обращать на неё внимание… как мне казалось. Однако попав сюда, я вновь ощутил, что такое быть здоровым человеком. Сначала я не обращал на это внимания — просто не до того было, новый мир со странноватыми, но милыми обитателями, сплошная лавина каких-то событий, знакомств, дел… но вчера, впервые за несколько месяцев проснувшись «как тогда», я осознал эту разницу. И одно следствие из неё — я перестал тяготиться жизнью.       На Земле не было и дня, чтобы я, аки самурай, не думал о смерти. Просто поддаться восторгу — и всё! Никогда больше я не буду тратить очко силы воли на то, чтобы встать с кровати, никогда больше мне не потребуются ментальные практики и перемещение в полутрансе, чтобы не бить в «солнышко» обратившихся ко мне людей, никаких расписаний и ограничений, никакой боли и таблеток. «Я б хотел забыться и заснуть». Да, кому-то ещё тяжелее. Кто-то дохнет с голоду, кто-то парализован и живёт, взаимодействуя с миром лишь мышцей щеки, но лично мне от этого ни холодно, ни жарко. Все, кто говорят, что «другим тяжелее», обычно здоровые и сытые лицемеры.       Меня останавливали… страх смерти, точнее, то, что от него ещё оставалось, и… ответственность, пожалуй. Перед родными. Да, я написал прощальные письма, да, я большую часть своей зарплаты откладывал на завещанный им счёт (один фиг с моим мировоззрением тратить её было некуда), но… кому станет легче от тех писем и тех денег? Мне? Что-то не особо. Им? Тем более нет. Может быть, я даже свою мечту о полёте на Марс рассматривал лишь как оправдание самоубийству, за которое они меня не осудят. А теперь я даже не помню их имён… и вообще всех, кого я знал лично. Предательством это отдаёт. И чернейшей неблагодарностью. Я вздохнул. Какой теперь смысл думать об этом?       Суть дела в том, что меня больше не тянет самоубиться. Мортидо, конечно, никуда не делось (что подтверждается случаем с теневым дворцом в Кристальной Империи), но сознательное желание смерти исчезло вместе с предпосылками к ней, прихватив за компанию некоторые другие аспекты, которые мешали мне сблизиться с кем-либо. Дома я не мог спать с кем-то в одной кровати, не страдая побочкой от снотворного. Здесь такой проблемы нет. Дома я не мог постоянно терпеть чьё-то присутствие, поскольку постоянная боль хреново влияет на характер. Здесь эта проблема тоже рассосалась сама собой. Ничего не мешает мне… попробовать. Кроме одного, последнего страха. Единственная вещь, которую я всегда ценил по-настоящему — свобода. Своя и чужая. Я всегда напряжённо относился к варианту развития событий, который метко описал Ежи Лец — «она отдалась ему, но не захотела взять себя обратно». Но опять-таки… на Земле я бы опасался собственничества и мозгое…дства, но пони утверждают, что у них такого нет. Полиамория считается нормой, да и ксенофилия тоже. Вроде как я ничего не теряю при любом развитии ситуации… но всё же, всё же…       Нужно больше информации.       Ну, а для этого нужна подходящая компания одной ходячей Твайлипедии. Надеюсь, вопросы о психологии и социологии не вызовут у неё проблем…       Кого я обманываю? Ещё как надеюсь, что вызовут! Это всегда оч-чень прикольно выглядит, хе-хе.       — Привет! Есть кто-нибудь? — позвал я, зайдя в библиотечный дуб.       Тишина.       Я нагло прошёл дальше, в гостиную, где неожиданно и нашлась хозяйка библиотеки. Она сидела на диване, невидящим взглядом смотря в стол перед собой. Её губы немножко шевелились, как если бы она проговаривала что-то про себя.       — Твай.       — А? — она вздрогнула, выходя из своих мыслей, и резко повернулась ко мне.       В выражении лица единорожки была некая безуминка. Не такая, о которой можно подумать «пикантно» или «оригинально», нет — напротив, что-то чуждое, что-то опасное… словно её больше не сковывали рамки морали и здравого смысла. Словно она готова совершить что угодно и не будет ни секунды сомневаться в своих действиях.       У меня по спине пробежался табун восторженных мурашек. Это… притягательно. И очень, очень знакомо.       — Ты плохо спала, скорее всего, прямо здесь или в лаборатории, и продолжила делать то, что тебя так занимало, проснувшись, — произнёс я, жадно вглядываясь в привычные черты, наполненные другим содержанием.       — Спайк рассказал?       — Просто вижу. Обычно ты аккуратна, но сейчас у тебя красные глаза, крошки от завтрака в шёрстке вокруг рта и грива, которую не расчёсывали явно больше суток. Ты что — с того момента, как вернулась с вечеринки, не ложилась?       — Да, — отрывисто согласилась она. — Я работала. Пыталась понять, как устроено это заклинание, повторить его… идём!       И она, поймав мою руку в светящееся облачко телекинеза, потащила меня за собой, направляясь в подвал. Моё внимание сразу привлекли осколки кристаллов знакомого фиолетового оттенка. Твою мать!       На столе лежала целая горка небольших кубиков с пойманными туда осами (или это пчёлы?), бабочками, гусеницами и прочими насекомыми.       — Повторить удалось, как я вижу… — задумчиво произнёс я.       — Да! Я поняла, как можно освободить пони, и очень хорошо, что ты пришёл! Мне нужна твоя помощь.       — М-м? Запихать меня в такой кристалл?       — Нет-нет, — она махнула головой. — Это совершенно бессмысленно, без подпитки магией, исходящей от пойманного внутрь существа, кристалл очень легко разбить.       Ёлки-палки, она даже не подумала о том, чтобы возмутиться экспериментами над разумными. Твайлайт-Твайлайт… и куда же тебя может это довести?       — Тогда что?       — Мне нужен способ… просто способ… — забормотала Твай, начав ходить вдоль стола туда-сюда. — Нужно оказать взрывное разрушающее воздействие на кристалл, но направленное изнутри… если больше шестидесяти процентов кристалла будет разрушено единомоментно, его восстановление станет невозможно. Но я не могу взорвать его изнутри магией — кристалл наверняка среагирует на это. Наверняка есть какие-то немагические способы!       — Разрушение изнутри, говоришь, — задумчиво произнёс я. — Надо подумать. Пойдём-ка.       — Куда?       — Ты — в душ, потом я тебя помассажирую и расчешу…       — Артур, сейчас не время для этого! — воскликнула единорожка.       — Ну, мне надо собраться с мыслями, а расчёсывание одной знакомой Твайлайт — это такое медитативное занятие, — улыбнулся я. — И тебе полезно освежиться. Давай-давай.       — Ладно… — она раздражённо вздохнула и пошла на выход из подвала. Я последовал за ней.       Едва за ней закрылась дверь ванны, моя улыбка угасла. Я повернулся к дракончику, стоявшему в дверях библиотеки как памятник самому себе. В его лапках было что-то вроде сумки — похоже, Твай посылала его за покупками.       — Привет. Эпплблум приносила моё письмо?       — Да.       — Ты его отправил?       — Да, сразу же… — «на автомате» ответил он и, наконец, очнулся. — Как ты это сделал?!       — Что именно?       — Заставил её отвлечься! Она даже ела в лаборатории!       — Обманом, как же ещё, — вздохнул я. — Блин, почему Тия никак не отреагировала?       — Она прислала вечером письмо, и Твай ответила на него, что с ней всё в порядке.       — М-да… иногда уровень доверия пони друг к другу меня просто пугает… ладно. Если она не верит моим письмам, то я найду способ заставить её взглянуть собственными глазами. До тех пор постараюсь занять Твайлайт чем-нибудь сам.       — Йей! — просиял дракончик. — Я могу чем-нибудь помочь?       — Будь неподалёку.       Твай, вышедшая после душа, была явно в лучшем настроении, чем до него. Безуминка исчезла, но некоторое недовольство всё же осталось. Я приглашающе похлопал себя по колену, и, к моему небольшому удивлению, единорожка запрыгнула на диван безо всяких возражений. «Не время для этого», ну-ну…       — Во-о-от так, — одобрил я, запуская руки в её чуть влажную гриву. — Знаешь, в моём мире есть одна притча… рассказать?       — Мгм, — ответила она, вытягивая задние лапки.       — Был конкурс лесорубов, и в финале сошлись двое, лучшие из лучших. Им дали по участку леса и предоставили время до заката. Один из лесорубов ни на мгновенье не останавливался и лишь довольно улыбался, когда слышал, что второй лесоруб каждые полчаса делает перерыв. Он был уверен в своей победе и был очень удивлён, когда узнал, что проиграл. «Но как?!» — спросил он второго лесоруба. «Я не останавливался ни на мгновенье, а ты постоянно делал перерывы! В чем секрет?!». А второй лесоруб улыбнулся и ответил: «Каждые полчаса я точил свой топор».       — Какой изощрённый способ сказать «каждому нужен отдых», — пробормотала Твай.       — Предполагается, что когда доходишь до какой-то идеи сам, она западает в разум куда глубже. К тому же, в притче объяснено, зачем именно нужно отдыхать. Так просто работается эффективнее.       — М-м… — то ли она ответила мне, то ли это вызвано массажем.       Небольшой душ и убаюкивающие поглаживания — не прошло и двадцати минут, как единорожка окончательно обмякла и потяжелела. Уснула…       — Спайк! — шёпотом позвал я.       Он, бросив короткий взгляд на Твай, молча подошёл поближе.       — Принеси для неё какой-нибудь плед, пожалуйста. А мне — книгу по истории Эквестрии, особенно меня интересует время правления Дискорда.       Дракончик по-прежнему молча кивнул и направился на второй этаж. Книжку он искал мне гораздо дольше, и первое впечатление найденный труд производил тягостное… «Двести лет хаоса: исторический анализ правления Дискорда и влияние, оказанное им на развитие Эквестрии». Я даже с некоторым сомнением посмотрел на низ обложки, ожидая увидеть там что-то вроде «Издательство АН СССР» или хотя бы странную фамилию «Учпедгиз». Но чего нет — того нет…       Устроившись максимально удобно, но чтобы не тревожить спящую у меня на коленях единорожку, я открыл книгу и углубился в чтение.       Оказалось не так плохо, как я ожидал. Блин, после названия я думал, что мне придётся прорываться сквозь дебри переусложненного текста, однако на деле книга была написана хорошим и довольно живым языком, и читать её было приятно с литературной точки зрения. А вот с эмоциональной — не очень… даже по человеческим меркам. Однако виной тому был вовсе не Дискорд, а его, мягко говоря, сомнительный выбор кадров.       Если верить книге, то правил Длинный Ди только центральной (на тот момент) частью Эквестрии, то есть относительно небольшим образованием — столицей, находившейся на месте… внезапно, современного Понивилля, а всеми остальными областями управляли назначенные им наместники. Принцип назначения понятен не был (как и множество других вещей, связанных с Дискордом), но, исходя из свидетельств современников, это были подхалимы и лизоблюды, заодно составлявшие компанию Ди в его игрищах. В своих владениях они творили что хотели — Ди там почти не появлялся, предпочитая выдёргивать наместников из их тёплых дворцов по желанию левой пятки и запихивать их обратно, когда они ему достаточно надоедали. Естественно, что такой подбор персонала на благо государству не пошёл… отобранные Ди кобылки, жеребцы, а порой даже и представители других видов в дарованных им с барского плеча владениях творили что душе угодно. В одной области наместница завела себе целый табун из жеребцов самого разного возраста и могла забрать любого ей понравившегося. Многие на своих землях проводили политику расовой сегрегации «а-ля Старая Империя», другие делали то же самое под знамёнами «восстановления исторической справедливости». Разница заключалась лишь в том, кто считался привилегированным классом, а кто унтерменшами. Их не убивали, конечно, до такого поньки не опускались, но заставлять работать в рабских условиях — это без проблем. Восстаний при этом не возникало — пони ужасно боялись Дискорда, который мог как свести своих врагов с ума, так и просто стереть их навсегда одним щелчком пальцев. Самые смелые из недовольных бежали либо в другие области, либо вообще за пределы Эквестрии… остальные терпели. Автор с затаённым ужасом пишет, что в этих условиях многие пони до старости не получали своей Метки, серели и теряли интерес к жизни, а другие пытались выслужиться перед наместниками, чтобы гарантировать себе хоть какую-то стабильность. Иногда в некоторых областях вспыхивал голод, который… внезапно, никого не убил. Спасибо гуманитарной помощи Дискорда в виде шоколадных фонтанов и дождей из леденцов. И вот на этой ноте автор переходит к личности самого духа Хаоса. В отличие от большинства наместничеств, столица была городом сытым, беззаботным, немного безумным, однако весёлым. Жители столицы со временем перестали бояться Ди — ну подумаешь, тебя могут использовать в качестве пешки в шахматной партии? Никто ведь и царапины не получит! Превратившийся в лабиринт коридор, ведущий к туалету… ну… бывает.       — Арт, — прошептал Спайк, отвлекая меня от строк.       Я повернулся к нему и на мгновение вскинул подбородок, обозначая вопрос.       — Ты ещё долго тут будешь?       Примерно оценив количество прочитанного, я кивнул.       — Я к Рэрити.       Я кивнул ещё раз и снова уткнулся в книгу. Кажется, дракончик вздохнул и пробормотал что-то про одинаковых, но я уже погрузился в текст.       Вообще надо отметить, что при всей сомнительности пранков Дискорда физического вреда никогда не было, только моральный. Пользы с него было мало, но некоторые из его внедрений остались, хоть и были впоследствии видоизменены принцессами. Во-первых, именно с его лёгкой лапки появились Эквестрийские Игры. Только тогда они назывались Великим Хаотическим Состязанием и проводились… примерно когда угодно. Про денежную систему я и так уже знал, но, по утверждению автора, помимо очевидных неудобств она имела и немало плюсов. Прежде всего то, что была единой, в то время как в ранней Эквестрии свою валюту имел чуть ли не каждый крупный город. Торговцев очень порадовало то, что больше не надо таскать с собой мешки с деньгами. Ещё Дискорд поспособствовал расширению границ страны — хоть и довольно специфическим образом. Всех недовольных, которые имели наглость противостоять ему в открытую, он «стирал щелчком пальцев, и никто их больше не видел». Только впоследствии потомков этих «стёртых» нашли — Дискорд просто телепортировал их в случайные места, тогда ещё необжитые. Например, рыжие лесные пони Западной Границы. А ещё были какие-то «белохвостые», «болотники» и целая куча других. Жутковатый спецэффект, который разные очевидцы описывали по-разному, оказался всего лишь спецэффектом. Ещё в какой-то мере правление Дискорда послужило концу межрасовых и межвидовых конфликтов, которые едва не привели к распаду Эквестрии на мелкие враждующие государства. По мнению автора книги, благодаря ему пони и другие виды ощущали себя равными перед общим несчастьем. Хм-м… немного наивно, но кто знает?       Пробежав глазами следующий абзац, я поперхнулся и перечитал его снова. Затем ещё раз. Едва сдерживая смех, прочёл ещё несколько десятков строк, и мелко затрясся… Дискорд, зараза, прелесть что за тип!       Хоть автор и не ставит ему это в плюс, но фактически, Дискорд был первым правителем Эквестрии, который был избран путём народного волеизъявления! И выборы были самые что ни на есть демократические — с дебатами, агитацией и предвыборной программой. Кандидаты всегда были одни и те же: Дискорд, Дискорд, Дискорд, Дискорд, Дискорд и, конечно же, Дискорд. Ага, в виде разных тушек. В общем, всё как дома, разве что «всенародно избранный кандидат» даже не пытался скрыть фарс всего этого мероприятия. Дальнейшее чтение, однако, показало, что, даже несмотря на все фиглярство, он действительно менял политику в зависимости от того, какую его «ипостась» выбирали. Впрочем, современники этого не замечали. Неблагодарные!       А ещё Дискорд изобрёл фигурное катание. Ну, как изобрёл… поспособствовал. Ему показалось забавным наколдовать понькам твёрдые и скользкие «обувки» на хуфы и превратить всю столицу в каток. Пони не только приспособились, но и сделали это элегантно. Почему-то на ум пришла Рэрити, ведущая себя как корова на льду², а потом решительно вставшая и с огнём в глазах под играющую на фоне «Eye of the Tiger» начавшая учиться кататься. Опасная мысль, не надо произносить её вслух при Спайке.       Судя по тексту, все хорошее, что сделал Дискорд для Эквестрии, можно обозвать «поспособствовал изобретению», а до ума это доводили другие.       Н-да…       Я отложил книгу и задумался. Итак, что мы имеем? А имеем мы, простите мне мой французский, малолетнего долбо…ящера с околобожественными силами. И многосотлетним жизненным опытом, в котором остро не хватало пиз…квантов насилия, щедрою рукою ему отсыпанных. То, что его шарахнули Элементами Гармонии, для него максимум некоторое неудобство — раз после двух тысяч лет стояния в виде статуи он всего лишь немножко напакостил сестричкам, вместо того, чтобы устроить тотальный армагеддец. Или же он совсем незлопамятный…       Хм, если у него жизненный опыт превышает мой возраст этак в десяток раз минимум, могу ли я считать его малолетним долбоящером?       Ладно, похрен, могу, не могу… буду! Мысленно.       И Тия ещё и собиралась его как-то использовать на благо Эквестрии? Я б назвал её наивной лошадкой, но поскольку она старше меня примерно на два порядка, всё-таки самонадеянность поубавлю. На что она собиралась его поймать? Вроде как на дружбу.       Судя по тексту (да и то удивление у него на мордашке, когда Флатти назвала его другом, вполне возможно было не наигранным…) за всю его жизнь у Длинного Ди были только игрушки. Зачастую живые — оно так веселее, что может подтвердить любой ценитель игры Sims. А вот друзей, вполне возможно, и не было. Новый опыт — штука весьма привлекательная (люди ради него иногда даже шаровые молнии трогают), а тут перед престарелым детсадовцем буквально открывались новые горизонты.       И, может быть… может быть, Тия и права. Если бы Флатти пообещала ему не использовать свой Элемент, Ди мог бы поверить в то, что она его друг…       Двойственное ощущение, конечно. С одной стороны, Арт-«Наивняк» может в это поверить. А я даже могу это рационализировать. Но без сохранёнки я бы так рисковать не стал. А Тия, видимо, собиралась.       Не иначе, после спасения Луны она решила, что кто не рискует — тот не пьёт шампанского, и стала играть на грани фола. Или надеялась на свой таинственный козырь? Или ещё что-то?       А чёрт её знает, эту Тию. Вопрос в том, что делать мне? Если бы Дискорд был действительно редкостным гадом, я бы оставил его в камне без малейших сомнений. Но теперь, убедившись в том, что он просто утупок, который, несмотря на невероятные возможности, не потерял способности сочувствовать, и другим вредить не хочет (хоть иногда и случается), держать его в камне становится как-то несправедливо. Но и выпускать просто так — однозначно не вариант. Нужны какие-то якоря, но блин… какие? Дружба, конечно, сработает — но теперь-то он будет настороже, и это займёт хорошо так побольше времени. Значит… значит…       Млин, как заинтересовать бессмертного подростка со способностями диснеевского джинна? Пожалуй, мне стоит освежить в памяти литературу по психологии юношеского возраста и прикладной педагогике. Я на те приёмы сестру свою ловил, и Дискорда поймаю… ну а на кой он сдался Тие, потом у неё и узнаю.       Так-с, надо бы сходить до сортиру, а затем до кухни, и при этом не разбудить Твай. Какая же она милая, когда спит и не задаёт вопросов…       Я отвёл глаза от лица единорожки и тяжело вздохнул. Забавная всё же штука — чейнджлинговское внушение.       Аккуратно подсунув ладони под голову Твай, я немного приподнял её и попытался выскользнуть на свободу, но моя попытка всё-таки была замечена, и моя фиолетовая подруга открыла глаза.       — Доброе утро… — пробормотала она сонно.       — Поспи ещё, — предложил я, выскользнув и нежно погладив её по гриве.       — Угу-у-у… — протянула она, зевнула и закрыла глаза.       Милота же!       Посещение туалета не затянулось, разве что я в очередной раз вспомнил о необходимости побриться, но когда я вернулся в гостиную, Твай уже не спала. Вместо этого она с некоторым интересом листала оставленную мной книгу.       — Всё-таки проснулась? — вздохнул я.       — Ты специально, — утвердила она, посмотрев на меня с некоторой долей укоризны, а потом улыбнулась. — Спасибо.       — Похоже, мне придётся делать это на постоянной основе, — задумчиво произнёс я. — Это уже не первый раз, когда я прошу тебя не перенапрягаться, но ты просто не можешь себя контролировать, правда?       Она виновато улыбнулась и пожала плечами.       — Я знаю, что могу помочь. Поэтому я должна это сделать.       — Это очень достойное стремление, — похвалил я. — И я думаю последовать твоему примеру. Раз уж я тоже знаю, что могу помочь, то теперь буду приходить вечерком, вытаскивать тебя из подвала, укладывать в кроватку, накрывать одеялком и чмокать в лобик на сон грядущий. В особо тяжёлых случаях могу даже спеть колыбельную.       — Н-не надо, — покраснела она.       — Надо, Твайлайт, надо, — назидательно произнёс я. — Ладно, давай поужинаем, как раз время подоспело, а потом у меня есть к тебе целая гора вопросов.       — А потом мы обсудим метод, которым можно взорвать кристалл изнутри? — уточнила всё ещё смущённая единорожка.       — Ага. Есть у меня одна идейка, и её наверняка можно решить именно если дополнить технологию магией.       — Отлично!       — Однако! — решил я притушить вспыхнувший в её глазах энтузиазм. — Я ни слова не скажу о том, как это сделать, вплоть до завтрашнего утра.       — Артур! — возмутилась она.       — Не обсуждается. Если я скажу, то ты опять начнёшь серию экспериментов, а я не могу стать причиной того, что моя подруга вредит себе.       — Я выспалась!       — Ты спала от обеда до заката и выспалась сразу за двое бессонных суток? — я хмыкнул. — Твай, ау! Мы будем работать с экспериментальной техномагической хре… то есть, установкой повышенной опасности. Если ты будешь невнимательна, то мало ли что мы взорвём вместо кристаллов. А будучи сонной, ты точно будешь невнимательна.       — Ты это только что придумал!       — И? Как это отменяет истинность сказанного? — самодовольно улыбнулся я.       Она подумала пару мгновений, но вздохнула и признала:       — Никак.       — Вот именно. Так что давай сегодня просто поболтаем.       — Давай, — улыбнулась она. — У меня тоже есть вопросы.       — Ничуть не сомневался, — проворчал я.       — Спайк! — крикнула Твайлайт.       — Он ушёл к Рэрити, так что ужин будем готовить сами, — сообщил ей я.       И мы пошли на кухню. Не найдя в холодильнике большого разнообразия продуктов, съедобных для нас обоих, я решил приготовить самые обычные гренки. Давненько я их не делал…       — Я хотела спросить, — произнесла Твайлайт, обмакнув пропитанный молоком кусочек хлеба в яйцо и аккуратно положив его на сковороду. Ну, а что? Чем меньше касаешься еды руками — тем лучше, а она сама предложила помощь. Да и неудобно немножко… отвык я уже немного от кухни Твайлайт, рассчитанной на дракончика и пони и имеющей все поверхности для готовки на высоте, удобной для них, а не для меня.       — Если по поводу кристаллов…       — Нет, я поняла твои доводы и подожду, — она чуть слышно вздохнула. — Я про наш разговор в Кристальной Империи. Ты тогда упомянул вашу мифологию, но потом я занялась теневым дворцом и совсем забыла, но после возвращения я разбирала свои записи и вспомнила. Расскажи что-нибудь.       — Про мифологию? — я оценил иронию ситуации, хихикнул и покачал головой.       — Что-то смешное? — заинтересовалась Твайлайт.       — Мифическое существо задаёт мне вопросы про человеческую мифологию, — с усмешкой произнёс я.       — Я? Мифическое? — поразилась Твайлайт.       — А то ж. Единороги символизировали чистоту, непорочность и философский поиск.       На мордашке у Твай было недоумение, смешанное со смущением.       — Значит, я — символ чистоты и непорочности?..       — Ну не совсем, в человеческих легендах единороги были большими, как лошади, и обычно изображались белоснежными. Так что ближе всего к этому идеалу будет Ти… принцесса Селестия.       — О… — этот пример её удовлетворил больше.       — Впрочем, я рад, что тут единороги не такие, как в наших легендах, — усмехнулся я, переворачивая гренку. — Согласно легендам, единороги терпеть не могли людей и убивали их при встрече. Только невинные девы могли совладать с единорогом — он не убивал их и даже засыпал от их касаний. Магией наши единороги вроде как не пользовались, зато могли вскрыть рогом кого угодно как консервную банку.       — Ужас! — воскликнула она.       — А я за что? — я улыбнулся. — Поэтому и говорю, что рад.       — Ладно, а пегасы? — Твай немножко передёрнулась, видимо, представив, как вскрывает кого-то рогом.       — Пегас был, один. Относился к греческому божественному пантеону. Это был огромный конь с крыльями, летавший быстрее ветра. Помогал некоторым героям в их великих подвигах.       — Разумный?       — Вроде бы нет, — с сомнением ответил я. — А ещё пегас ассоциировался с поэтическим вдохновением… подай тарелку, пожалуйста.       — Вот, — она поставила рядом со мной просимое и хихикнула. — Знаешь, не могу представить себе Дэш в виде символа поэзии.       Я хихикнул.       — А я вот представляю. Сразу вдохновение накатило! — я сделал серьёзное лицо и продекламировал: — Гром гремит, земля трясётся — это Рэйнбоу Дэш несётся!       — Что-то вроде, — рассмеялась Твайлайт.       — Знают взрослые и дети — круче Рэйнбоу нет на свете! — дополнил я, вновь рассмешив свою собеседницу. — Только ей не рассказывай. А то точно отлягает.       — Она не такая! — с улыбкой мотнула головой Твай.       — Ну тогда сбросит с Клаудсдейла, — хмыкнул я.       — Как ты о ней думаешь?! — шутливо возмутилась Твай. — Рэйнбоу никогда не полезет драться первой.       — Ну дык, это же считается как «я первый дразниться начал», — возразил я. — Положи ещё гренок на сковороду.       — А земные пони?       — Самые обычные пони, — пожал плечами я. — Небольшие и медленные, но очень выносливые лошадки. Раньше их в шахтах использовали для того, чтобы тянуть тележки, а теперь на них зимой катают детей. Никакой мифологии. Впрочем, наших пони с эквестрийскими не спутаешь. Разве что издалека и в темноте.       — Тогда… минотавры у вас тоже есть?       — Есть. Минотавр тоже был один, тоже из греческого пантеона. Он был кровожадным чудовищем, которое жило в огромном лабиринте, и ему, кажется, даже приносили человеческие жертвы. Его тоже убил какой-то герой… ещё у нас вроде как в мифах были грифоны, но всё, что я про них помню — это то, что они жили на востоке и сторожили золото.       — Как-то всё жестоко. Минотавры ведь травоядные!       — Мифы же, — пожал я плечами. — Причём времён древних и кровавых.       — Хорошо, а бризи?       Я задумчиво покопался в памяти. Хм… нет совпадений.       — А кто это?       — Ой, точно, про них же мало кто знает, — опомнилась Твайлайт. — Это маленькие пони с крылышками как у стрекоз. Они разумные, но не говорят на эквестрийском и очень редко появляются у нас.       — И насколько они маленькие? — заинтересовался я. — В сравнении со мной?       — Ну… наверное, на твоей ладони легко поместятся две взрослые особи, если сложат крылья.       — Ого, — я хмыкнул. — Нет, такого у нас тоже нет. Есть похожие — феи. Это маленькие человечки, но тоже с крыльями, как у стрекоз или как у бабочек.       — Интересно! — загорелась энтузиазмом единорожка. — Может, это зависит от того, кто смотрит, и минотавры видят их как маленьких минотавров?       — Ну, если тебе вдруг встретятся бризи, согласные на эксперимент, то можно будет проверить на мне, — я перевернул гренки. — Мне будет любопытно взглянуть.       — Вроде бы до их миграции осталось не так уж и много времени, — задумчиво произнесла Твай. — Я проверю, потом. Как насчёт чейнджлингов?       — Нет, ничего такого, насколько я знаю. Хотя у нас есть легенды об оборотнях, но они меняют облик только при полной луне, и облик только один, обычно это волк. Интересно, меняли бы они облик здесь каждую ночь? Впрочем, вы бы не были им рады. В облике волков они были полуразумными кровожадными зверьми.       — Бр-р-р, — она вновь поёжилась. — А драконы?       — Огромные, жадные, хищные, жгли деревни и жрали скот и людей… — я пожал плечами. — И тоже неразумные. Вроде бы.       — Вроде бы?       — В культуре моего народа почти ничего этого не было, — прояснил я. — Я вспоминаю то, что когда-либо читал. Если хочешь, можем потом посмотреть на планшете подробности…       — Хочу, конечно же! — воскликнула она, но затем чуть поникла. — Когда-нибудь потом. Я обязательно запишу себе.       — Тогда брось следующую партию гренок и беги, пока не забыла, — поддразнил её я, перекладывая на тарелку уже готовое.       Но Твай приняла это предложение за чистую монету и действительно убежала ненадолго записать моё обещание в один из своих бесчисленных блокнотов. Язык мой — враг мой.       — А что было в твоей культуре? — спросила сияющая единорожка, едва вернулась на свой кухонный пост.       — М-м… у нас больше сказки да былины, в принципе, тоже мифы… трёхголовый дракон, немёртвый царь, жадный до золота и принцесс, старуха с костяной ногой, летающая в ступе, иногда помогающая героям, а иногда враждебная им… — я заметил чуть погрустневший взгляд единорожки и решил найти в наших сказках что-нибудь получше, — волшебные учёные коты, которые поют или рассказывают сказки, смелые герои, которые всегда побеждают зло, жар-птицы…       — Жар-птицы? — ухватилась за последнее Твай.       — Угу. Что-то похожее есть и в других культурах, — кивнул я. — Фениксы. Прекрасные птицы, состоящие из живого огня, которые, состарившись, сгорают в пепел, чтобы возродиться юными. Символизируют бесконечную…       — Фениксы! — воскликнула Твайлайт. — У нас есть фениксы, и они именно такие!       — Да ладно? — удивился я. — Серьёзно?       — Да! У принцессы Селестии живёт феникс, Филомина! — радостно кивнула Твайлайт. — И я сама видела, как она сгорела и возродилась юной!       — Ух ты! А она разумная? Правда состоит из живого пламени? — забросал я вопросами единорожку.       — Не совсем разумная, но умнее, чем Энджел. И нет, но у неё очень красивые огненные перья…       — Вау! Блин, Тия мне никогда её не показывала!       — И всё-таки ты называешь её Тией! — воскликнула Твайлайт. — Мне не показалось в Кристальной Империи!       — Ой… кхм. Твай, она просила меня не называть так при посторонних… но ты же не посторонняя? Верная ученица, всё такое, можешь хранить тайны…       — Я ей не скажу, — хихикнула Твайлайт, поняв, на что я намекаю.       — Спасибо. Вдруг обидится? — я вздохнул. — Но всё равно, почему она мне её не показала? В следующий раз буду в Кантерлоте — обязательно попрошу похвастаться.       Твай рассмеялась.       — Что? — недоуменно спросил я.       — Ты сказал, что почти все пони — мифические существа, но на нас реагировал спокойно. А тут так захотел увидеть феникса.       — Хм… — я чуть смутился. И верно. — Наверное, к пони я просто привык. Это был этакий мгновенный шок, и я потом ещё долго ходил как шандарахнутый, и знакомство с теми же грифонами прошло как-то смазано, а на минотавра я и вовсе внимания не обратил. А вот так, в контексте мифов… хм. Обязательно внимательно рассмотрю грифонов и минотавров при следующей встрече.       — И феникса, — улыбнулась единорожка.       — И феникса, — кивнул я. — Блин, если их можно завести, то я обязательно попробую обзавестись одним. Прикольно же!       — Они очень редкие, — возразила Твай. — Даже Флаттершай не знала ничего о фениксах, пока не увидела Филомину. Она подумала, что та больна, и похитила её, чтобы вылечить.       — Флатти? Похитила?!! — не поверил своим ушам я.       — Да! — Твай вновь рассмеялась. — Ты всё ведь? Пойдём за стол, и я расскажу.       — Весь в нетерпении! — я поднялся на ноги и пошёл вслед за единорожкой, подхватившей магией и тарелку, и несколько баночек с разными джемами.       Ужин прошёл весело. Я смеялся над историей Твай о том, как Флатти безуспешно пыталась вылечить старость, а сама единорожка паниковала, представляя, что Тия сделает с пегаской, посмевшей умыкнуть её питомца. Я даже задал вопрос про то, почему Твай ей ничего не сказала по поводу природы фениксов, на что волшебница, потупившись, сказала, что знала лишь, что Филомина — феникс, но не знала, что они обладают такой необычной способностью, поэтому и удивилась, когда я это так точно описал.       — Знаешь, но я удивлён, — всё ещё посмеиваясь финалу истории, произнёс я. — Ты ведь так долго знаешь принцессу, неужели ты и правда думала, что она сделает что-то такое? Да ещё и с Флаттершай.       — Н-нет, — смутилась Твай. — Просто… я даже не знаю. Это глупо, да?       — Не то чтобы, — пожал плечами я. — Просто ты боялась разочаровать её. Или что твои подруги её разочаруют. Нет ничего страшнее для ребёнка, чем разочаровать любимую маму.       — Она ведь мне не мама, — возразила единорожка.       — Но явно не менее близкий человек, — произнёс я, но поправлять себя уже не стал. — К тому же, мне тут недавно Луна рассказала, что аликорны окружены чем-то вроде ауры, влияющей на восприятие, и Тия кажется грозной и строгой, хоть и доброй. На меня это просто не действует…       — Магическая аура? — заинтересовалась Твайлайт. — Наверное… я обязательно спрошу у принцессы! Но я не замечала ничего такого у няни.       — Спроси и у неё тоже. Так-с, ладно… теперь моя очередь.       — Давай, — радостно согласилась единорожка.       Направление вопросов её никогда не интересовало. Твай одинаково радовалась и возможности прочесть лекцию, и её выслушать. Самодополняющаяся ходячая энциклопедия…       — Так, Твай… — я вздохнул. — У меня есть вопрос, который я могу задать только тебе. Из-за твоих обширных познаний, принадлежности к той же культуре и поскольку ты явно незаинтересованное лицо.       — Ладно… — она посмотрела на меня с удивлением и лёгкой ноткой удовольствия, вполне оценив мимолётный комплимент. — Какой вопрос?       — Вопрос может быть немного, — я поболтал рукой в воздухе, — сомнительный с точки зрения морали, этики и общепринятых норм пони. Но, может, и нет, я не уверен. Надеюсь, ты отнесёшься с пониманием.       — Конечно, — кивнула она. — Ты ведь мой друг.       — Замечательно. Меня интересует, м-м-м… история ксенофилии, скажем так. С чего начались свободные отношения с другими видами, как к этому менялось отношение общества, ну и так далее.       Твайлайт удивлённо сморгнула.       — Ладно… — она ненадолго задумалась. — Я не читала ни одного исследования на эту тему, но если собрать вместе известные мне факты, то всё началось с пегасов. Ещё в древней империи пегасами ценились воинская сила и доблесть, и они во многом подражали грифонам.       — А где подражание — там и восхищение, а где восхищение — там и до любви недалеко? — предположил я.       — Скорее всего, — с сомнением ответила Твай. — В этом лучше разбирается няня. Но первые межвидовые табунчики появились именно в пегасьих городах. Империя относилась к этому снисходительно, ведь пегасы были военной силой, а присоединившиеся грифоны всегда сражались на стороне своей новой семьи, для них это было делом чести.       — Хм-м… а у грифонов был матриархат или патриархат?       — Биархат, — качнула головой Твайлайт. — И в армии, и на государственных должностях оба пола были почти в равном количестве несмотря на то, что грифин рождается в два раза больше. Однако правили всеми грифонами чаще короли, чем королевы.       — Сейчас так же?       — Не знаю, — потупилась Твай. — Грифонстоун слишком замкнутое сообщество, и я даже не знаю, кто им сейчас правит.       Я задумчиво кивнул. Значит, самая долгая история ксенофилии у пегасов… тут Флатти вполне себе представитель своей расы. Но если предположить, чем именно эти два вида привлекали друг друга?       — А обычно пары образовывались из жеребцов и грифин или кобылок и грифонов?       — Тоже не знаю, — кажется, единорожке крайне неприятно отвечать «не знаю», и она тут же попыталась исправиться. — Сейчас, обычно, из кобылок и грифона.       — Ага… — протянул я. — И что же есть такого привлекательного в грифонах, чего нет в жеребцах? Возможно, как раз это различие в культуре? Например, что кобылки предпочитают грифонов, поскольку они более жёсткие и самостоятельные, нежели жеребцы? А грифонам, наоборот, нравится то, что кобылки более мягкие и женственные по сравнению с грифинами. Они даже могут начать ухаживать первыми…       Я задумчиво прикусил губу. Мне пришла в голову весьма неприятная мысль.       — Твай, а насколько вообще в культуре пони важно, кто сделает первый шаг? А то после всей этой ситуации с песней для Селестии у меня как-то возникло впечатление, что жеребцы его не делают никогда или почти никогда.       — Так и есть, — кивнула единорожка. — Ухаживать должны кобылки, или им никого не достанется.       — Культурная норма, — пробормотал я. — Изобилие выбора для одной стороны, высокая конкуренция — с другой. Вот оно что… а значит ли это?..       Я с огромным сомнением посмотрел на озадаченную моим поведением Твай. Вроде… ладно, эксперимент — критерий истины.       Протянув руку, я взял в свою ладонь её переднюю лапку. Она немножко вздрогнула.       — Твай… мы столько времени знакомы, а я до сих пор так и не сказал тебе, насколько меня восхищает твой ум.       — А-Арт?! — чуть испуганно воскликнула она.       — Твои невероятные познания, твоя способность ответить на любой вопрос, — я сжал её лапку чуть крепче. — Ты достойная ученица Селестии, и у меня просто не хватает слов, чтобы выразить своё восхищение тобой.       Она покраснела до кончиков ушей, которые, кстати, начали хаотично прядать. У-у-у, милота!       — С-спасибо? — чуть заикнувшись, ответила она.       — Пожалуйста, — я выпустил её лапку и вздохнул. — Твай, почему ты так смутилась?       — Я? Нет! То есть, да, но ведь ты!.. То есть…       — Дело в том, что я сделал, — кивнул я. — Раньше я думал, что это просто из-за того, что жеребцы не балуют кобылок комплиментами, но теперь мне кажется, что всё несколько глубже.       — Ну, да, но… — она сделала глубокий вдох и выпалила. — Так просто не принято!       — Угу. Но если сделать так, как я, то это будет восприниматься, как будто я делаю первый шаг?       — Нет, не совсем, — она замялась. — Это как готовность и нерешительность, и предложение?..       — Это такой своеобразный способ сказать «Я не оттолкну тебя, если я нравлюсь тебе — попробуй»? — предположил я.       — Да! — радостно кивнула единорожка. — Именно!       — Бли-и-и-ин… — тоскливо протянул я.       Вроде и знал про этот в некоторой мере реверс гендерных ролей, но как-то сложно с ним свыкнуться, а ещё сложнее посмотреть на своё поведение с такой точки зрения. Но, учитывая свежеузнанное, всё становится понятнее: по человеческим меркам я — девушка, которая сама позвала парня на танец, всё время нежно ему улыбалась, а на прощание провела ладошкой по щеке, быстро чмокнула в губы и убежала. Как пелось в одной попсовой песне моей юности: «…будь же посмелей со мной. Ты знаешь, всё в твоих руках, всё в твоих руках…»       Мля. И я так перетанцевал с целой кучей понек в Кристальной Империи. Вот и думай теперь, то ли я в их глазах жеребчик лёгкого поведения, то ли так истосковался по женской ласке, что уже бросаюсь на всех. Или же третий вариант: моя любовь к солнечной принцессе так велика, что я готов изливать её на всех оказавшихся поблизости. О, Фликервинг одобрила бы такую интерпретацию.       — Арт, — тихо окликнула меня Твай.       — М-м? — поднял я взгляд обратно на единорожку. Весьма смущённую, надо заметить.       — Ты… сказал это всё, только чтобы привести пример? Или… — она вновь пряднула ушками.       — Всё чистейшая правда, — немного даже удивился я. А затем хитро улыбнулся. — И это я ещё не упоминал твою красоту… хочешь, исправлю это досадное упущение?       — Да… то есть, нет! — она мотнула головой. — Я ведь ещё не закончила рассказывать!       — А, извини, что перебил, — усмехнулся я. — Мы остановились на современных реалиях. С грифонами понятно, а как обстоят дела с другими?       — Грифоны встречаются чаще всего, поэтому увидеть табун, в котором присутствуют представители более редких видов, удаётся нечасто, — Твай постепенно справилась со смущением и вернулась к лекторскому тону. — У лесных пони, которые живут по соседству с минотаврами, шанс полюбить кого-то из них выше, чем в остальной Эквестрии, где они появляются нечасто. Некоторые пони присоединяются к племенам бизонов, живущим на Аппалузской равнине.       — А драконы? — я улыбнулся. — Каковы шансы Спайка на сердце Рэр?       — Драконы обычно недоброжелательно относятся к пони, а окрестности их острова слишком сейсмически активны, чтобы хоть кто-нибудь желал туда отправиться. Вроде бы такого и не случалось никогда из-за… ну… разницы в размерах. И не шути насчёт Спайка, он очень болезненно реагирует на такое.       — Это да, — задумчиво кивнул я. — Впрочем, если ему что и помешает, то явно не предубеждения насчёт межвидовых отношений. Н-да… ну надо же. Знаешь, а у нас многие с предубеждением относятся даже к союзам между представителями разных рас.       — Но ведь это ужасно!       — Другая биология, другое общество, другие законы, — пожал плечами я. — Хорошо, тогда другой вопрос. Как влюбляются пони?       — А?! — поразилась Твай.       — Ну должны же быть какие-то критерии, — улыбнулся я. — Люди этот вопрос изучают с большим интересом. И с биохимической точки зрения, и с психологической. Но психология меня интересует больше.       — Я… — её взгляд вильнул в сторону. — Не читала серьёзных научных исследований на эту тему…       — Надо будет предложить Кейденс их провести, — хихикнул я. — Её наверняка заинтересует.       — Хорошая мысль, — одобрила Твай с каким-то даже облегчением в голосе. Интере-е-есно…       — Но вернёмся к нашему вопросу. Серьёзных научных исследований не читала, но что-то же было?       — Д-да… — Твай покраснела уже вполне заметно. — Один журнал… там говорится, что кобылки легко влюбляются в тех, кто как-то вызывает счастливые воспоминания о детстве, жеребцы любят тех, кто разделяет их интересы, и оба пола могут влюбиться в запах… — это она уже почти промямлила, но затем с интересом вскинулась. — А люди?       — Схожесть стиля жизни и интересов, сходство с родителями, вроде как нам нравится тот же возраст, цвет волос и глаз, что были у родителя противоположного пола, тоже, как ни странно, запах, хоть мы и куда менее чувствительны к нему, чем вы. Тембр голоса, рост, необычная или опасная ситуация во время знакомства, но это больше для девушек. И, естественно, внешность, телосложение и тому подобное. Что-то нравится как следствие биологического развития вида вроде широких бёдер и густых длинных волос у женщин и крепкого, но не чрезмерно мускулистого тела у мужчин. Что-то — следствие культуры и социальных стереотипов, например, в некоторых странах моего мира традиционно привлекательными считаются полные мужчины, поскольку это означает, что у них есть, на что прокормить себя, а, значит, и свою семью. А с особенностями характера такая солянка из мнений, что всё не перечислить. Так что мне было бы интересно почитать тот журнал, пусть даже он и не авторитетно-научный. Иногда журналистская наблюдательность может быть даже точнее. Он у тебя ещё есть?       Твай замотала головой так яростно, что чуть не свернула себе шею.       — Нет! Я только брала его почитать в книжном магазине в Кантерлоте, но так и не купила!       Так-так-так… какие знакомые оправдания. Это что же — что-то типа понячьей порнухи было? Или некий аналог «Космополитена», который уважающим себя интеллектуальным кобылкам и в лапки-то брать моветон? Проверим…       — А как назывался? — невинно поинтересовался я. — Надо будет посмотреть, может, для меня он будет достаточно интересным, чтобы оформить подписку.       — Не помню, — Твай заявила это слишком быстро, да ещё и вильнула взглядом. Ну кто ж так врёт, а?       — Угу, — я ехидно прищурился. Название можно вызнать и позднее, а сейчас будет куда веселее подразнить единорожку, тем более, что когда-то я и собирался что-то в этом духе провернуть. — Ну тогда, наверное, последние несколько вопросов насчёт всего этого… у пони есть книги про то, как заниматься любовью?       Твай просто лишилась дара речи. И начала краснеть особенно интенсивно — выглядело это так, словно её шерсть была из стали и нагрелась градусов этак до шестисот… добавим жару? Добавим.       — У нас вот есть, и немало, — продолжил я, всё с той же детской непосредственностью. — Самой известной книге этой направленности больше полутора тысяч лет. Иллюстрации высекались в камне…       О, цвет стал куда ярче! Оцениваем в семьсот градусов… суровый советский светодиод сигнализирует о перегрузке…³ Хм, а она не полыхнёт? А то мне уже кажется, что она светится немножко. Кто этих понек знает, лучше сбавить обороты…       — Вот я и подумал, что, может быть, и у пони есть что-то подобное? Ознакомиться, научиться новому и подкатывать к Тие уже подготовленным, так сказать…       Ой-ей. Сбавлять обороты надо было, сбавлять… теперь она, кажется, зависла.       — Тва-а-ай? — я поводил ладонью у неё перед глазами. — Ау.       — Ты шутишь, — как-то пришибленно произнесла она.       — Шучу, — подтвердил я. — Но только насчёт Тии. Так всё-таки, книга-то есть?       — Есть… сейчас принесу…       И чего она так среагировала? Бедная Сел, даже близкая ученица — и то не допускает мысли, что кто-то решится к ней «подкатить». Хотя… наверное, просто не хотят стоять в саду статуями. О, я знаю, за что на самом деле заточили Дискорда! Обязательно надо подколоть Тию на этот счёт.       Вернулась Твай быстро и с толстой книжкой формата этак чуть менее А4, которую, всё ещё смущаясь, положила на стол вместо того, чтобы просто отдать мне в руки.       — Весомо! — я взял книгу и открыл её на случайной странице. — «Тот, кто приобщился к этим лёгким и медленным поддразниваниям, прекрасно знает, насколько они обостряют ощущения в любовной игре. Нет ничего более будоражащего, чем ощущение растущего напряжения, соприкосновения шерсти и смешения тепла тел…»       — Арт! — воскликнула Твай, прерывая моё чтение. И да, она вновь раскраснелась. — Ты будешь читать её здесь? Вслух?!       — Нельзя? — недоумённо поинтересовался я, изо всех сил пытаясь скинуть с лица шкодливую улыбку.       Единорожка ошарашенно замолкла.       — Ты специально, — после небольшой паузы сделала предварительный вывод Твай, вглядываясь мне в лицо. И, утвердившись в этом мнении… эх, не удалось мне замаскироваться… — Ты специально!!!       — Прости-прости, — я со смешком захлопнул книгу и положил её рядом с собой. — Мне нравится смотреть, как ты смущаешься.       И-и-и… весь боевой настрой я ей этим сбил.       — Всё, больше не буду, — заверил я её в ответ на жалобно-смущённый взгляд. — Ещё мне нужна книга или книги про ухаживание у пони. Какие есть общепринятые ритуалы или что-то в этом роде, чтоб не вляпаться так же, как с песней в Кристальной Империи.       — Зачем? — поразилась Твай. — Ты же жеребец!       — Эм… и что? — не понял я, а потом протянул. — А, бли-и-ин… жеребцы не ухаживают вообще?       Кивок.       — Бли-и-ин… — я почесал подбородок. Побриться, да. — О! Может, кто-то другого вида писал? Какой-нибудь грифон или минотавр, который ассимилировался в Эквестрии и вёл дневник, или что-то вроде?       — У меня ничего такого нет, но в Кантерлоте вроде бы есть одна книга, — Твай нахмурилась, явно напрягая память. — Что-то грифонское как раз.       — Сходишь за ней для меня? — я достал из сумки планшет. — Я рассчитываю, ты колдуешь.       — Хорошо, — улыбнулась нехитрой шутке единорожка, а затем наклонила голову. — Ты не пойдёшь со мной?       — Не… — я вздохнул. — Помнишь, как я познакомился с Дискордом? Как раз проходя через портал. И у меня есть ощущение, что когда я натолкнусь на него снова, он будет менее дружелюбен. А я ещё не подготовился к этой встрече.       — Ты поэтому читал «Двести лет хаоса»? — спросила Твай.       — Собираю информацию, — я пожал плечами. — Пока что я считаю, что Дискорд невраждебен, но пакостлив. И что, возможно, вместо того, чтобы держать его в камне, ему надо дать ещё один шанс.       — Как Трикси? — улыбнулась единорожка.       — М-м… надеюсь, заниматься его социализацией мне не придётся, — я поёжился, представив себе перспективы. — Но, в принципе, да. Его преступления скорее относятся к разделу халатности, а в заключении он просидел ещё дольше Луны. Несправедливо, по-моему.       — Не так давно ты думал иначе, — заметила Твай. — Когда убеждал Флатти не соглашаться обещать не использовать её Элемент.       — Не люблю, когда кто-то манипулирует моими друзьями, — поморщился я. — Это право я оставляю за собой.       — Это шутка? — настороженно поинтересовалась единорожка.       — Кто знает, — я улыбнулся пошире и подмигнул. — Так ты сходишь для меня за книгой? Времени у меня не так уж и много: через три дня свидание с Флатти.       — Что? Как? Снова шутишь?       — Нет, я полностью серьёзен. Она меня позвала, когда мы танцевали на празднике у Беаты.       — Она всё-таки решилась! — просияла Твай.       — Сам удивился, — с улыбкой кивнул я. — Впрочем, после истории о Филомине уже меньше. Но вот, мы пойдём вместе на музыкальный фестиваль в Кантерлоте, и я хочу подготовиться.       Взгляд Твай как-то сам притянулся к толстой книжке рядом со мной. Затем она посмотрела на меня.       — И к этому тоже, — ехидно ответил я на невысказанный вопрос и подмигнул ей.       Твай вновь покраснела.       — Пойдём к порталу?       — Пойдём, — она всё-таки оторвала взгляд от книжки и стремительно умчалась вперёд.       Хорошая фантазия — награда или наказание? Зависит от возраста… вроде бы я никогда не спрашивал, сколько лет Твай, но она уже была во вполне сознательном возрасте, когда ей вручили на воспитание Спайка… но в то же время ещё училась в школе для одарённых единорогов. Если Спайку интересно в компании меткоискательниц, можно предположить, что они примерно одного возраста, а эта троица тоже учится в школе, хоть и обычной. Значит, Твай может быть где-то от 17 до 21… хм-хм-хм. Тогда сколько лет Винил, у которой комплексов вообще нет? М-м… да. Если так подумать, то я могу различить у пони только четыре возраста: дети (мельком видел Кейковских), подростки (Меткоискательницы), старики (бабуля Смит и Перфект Билд, владелец лавки с чертёжными принадлежностями) и… все остальные. Отличить «на глазок», старше ли одна пони другой, я не могу. Скажем, Окти кажется старше Винил, но ненамного — и это не так. Вроде как Винил должна быть старше минимум на пять-десять лет, чем та же Твайлайт, поскольку Винил имеет два высших образования… но я бы не сказал, что это как-то отражается на её внешности. Ну, может, у Твайлайт чуть чётче линии лица, но это может быть её личная особенность…       Я усмехнулся и пошёл в подвал вслед за единорожкой. Наверное, точно такие же проблемы испытывают пони с определением моих эмоций — вроде общее настроение видно, а оттенки полностью ускользают от понимания. Неравноценный обмен, мягко говоря, хе-хе…       …если я только не заигрываю ещё с какой-нибудь старушкой а-ля Селестия.       Не, вряд ли.       Расчёт портала прошёл как по нотам — уже не в первый раз, в конце концов. Твай ушла в Кантерлот, а я подошёл к её рабочему столу, усыпанному полупрозрачно-фиолетовой каменной крошкой. Взял один из кубиков, куда была поймана пчела, и повертел его перед глазами. Потом осмотрел осколки разбитых кристаллов. Твёрдые, но насколько — ещё предстоит выяснить. Метод, который я собираюсь предложить Твай, почти наверняка не подойдёт для того, чтобы освободить из кристаллов пони, но на некоторое время он её отвлечёт, и это время она будет под присмотром. Чёрт побери… я так и не научился отказывать в помощи. Даже если просьбу и не высказали вслух. Но и порталы ещё больше откладывать нельзя… они должны быть запущены как можно быстрее, чтобы перед началом учебного года меня уже знали за что-то кроме сомнительных выходок. Кстати…       Я подошёл к одной из Твайкиных самосборных машин и открыл крышку. Возможно, если удастся отказаться от электричества и создать полностью магические транзисторы, то и объединять их можно будет без проводов. Идей по поводу того, как сделать печатную плату для кристаллов, у меня так и не появилось. Если к каждому камню припаивать проволочки так, как мы сейчас делаем с Беатой, то печатная плата, в общем-то, и не нужна — прочность конструкции и неподвижность её элементов можно обеспечить, просто залив уже готовую схему клеем… я закрыл крышку и отошёл обратно к порталу, когда у меня возникла идея. А зачем вообще эти проволочки? Почему бы не паять кристаллы просто друг к другу? Только шину питания разводить проволочками, или же использовать для этого отдельный кристалл. Схема будет и прочнее, и компактнее… а если ещё и составить программу для расчёта оптимальной топологии, то количество проводных соединений вообще можно будет свести к минимуму. В теории, конечно, поскольку для меня это будет прыжок выше головы… абстрактная математика никогда не была моей сильной стороной, а тут именно она — рассчитывать-то придётся в трёхмерном пространстве.       Блин, вот же… привык мыслить планарно, вот и не увидел такого очевидного решения. Даже если «склеивать» элементы поблочно, то уже будет выигрыш и в размере, и в количестве паек… впрочем, не факт, пробовать надо.       — Нашла! — внезапное появление Твай заставило меня вздрогнуть.       Она сняла с бока книгу, явно примагниченную туда магией, и протянула её мне. Взяв ту, я с интересом посмотрел на обложку.       — «Паутина нежности, или как я остался с пони», — прочёл я. — Гальд Когтистый, Саншайн Берри, Дэйлайт. Я так понимаю, что последние два имени принадлежат пони?       — Да, — Твай хихикнула. — Ты просто никогда не читал, как пишут грифоны без редактуры. Дэйлайт была очень начитанной единорожкой и описала происхождение и подробности многих наших привычек, а Саншайн Берри была известной журналисткой-пегасом, и ей хорошо удалось соединить грубоватое изложение Гальда и научный стиль Дэйлайт в единую композицию…       — Круто, спасибо, — улыбнулся я, перебивая восторженное повествование. Она на тему книг может щебетать не замолкая, проверено. — Твай, можно я возьму себе?..       Я взял со стола один из кубиков, в котором был поймана оса.       — Можно… — кивнула единорожка и недоумённо поинтересовалась. — Только зачем?       — Чем-то он мне нравится, — пожал плечами я. — Спасибо. И ещё один вопрос, напоследок… вернёмся в гостиную?       — Хорошо, — кивнула она, и мы поднялись из подвала обратно в комнату.       Дождавшись, пока Твай расположится на диванчике и поднимет на меня вопросительный взгляд, я поинтересовался:       — А какие каноны красоты существуют у пони?       И снова вопрос, который поставил её в тупик.       — Для жеребцов их нет, — наконец, произнесла она. — Можно быть любым.       — А у кобылок?       — Не слишком маленькие и не слишком большие, средний вес, ровные зубки, не должно быть никаких пятен или проплешин, а ещё во внешности обязательно должна быть какая-нибудь привлекательная особенность. И ещё обязательно выглядеть опрятно и культурно, хорошо пахнуть… тебе лучше спросить Рэрити, если хочешь знать все подробности.       — Нет! — ужаснулся я. — СТОЛЬКО подробностей мне не надо.       Твайлайт хихикнула.       — М-м-мда… но всё-таки, это звучит несправедливо. Неужели жеребцам действительно можно выглядеть как угодно?       — Наверное, нет, и тяжёлый случай хуферии, хорзита или мехлишайки сделает жеребца отталкивающим, но даже так у них останется шанс найти себе пару.       — А что это за болячки такие?       Она объяснила. Хуферия — это карликовость, хорзит — что-то вроде нарушения роста костей, а мехлишайка — это общее название заболеваний, связанных с выпадением шерсти. В общем — физические уродства.       — Точно несправедливо. Столько требований к кобылкам, и никаких к жеребцам… хотя у людей, в общем-то, схожая ситуация, даже несмотря на то, что у нас примерно равное количество представителей обоих полов, а не как у вас.       — У нас не обращают такого внимания на внешность, — горячо возразила Твайлайт. — Гораздо важнее, чтобы пони был хорошим!       — А сюда что входит?       — Ум, чувство юмора, заботливость, нежность…       — Уточню: ты сейчас говоришь про кобылок или жеребцов? — встрял я.       — К… кобылок, — смутилась Твай.       — То есть, к жеребцам и здесь предъявляются сниженные требования, — я вздохнул. — А какие? Или их вообще нет?       — Нет… пожалуй… особенно если он красивый, — Твайлайт прижала ушки.       — Так. Дай-ка подытожу: можно быть слабым, толстым, кривоногим с неприятным характером — и тебе в любом случае достанется умная, добрая, весёлая, красивая. Причём не одна. Я все правильно понял?       — Ну… нет… кобылки же сначала ищут красивых и хороших жеребцов… — промямлила она. — Многие предпочитают оставаться одни, чем вот так.       — «Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало. Два важных правила запомни для начала: уж лучше голодать, чем что попало есть, и лучше одному, чем вместе с кем попало», — продекламировал я одно из своих любимых рубаи Хайяма.       — Да! — кивнула Твай. — Очень красивое стихотворение, но, мне кажется рифма, нарушена.       — Трудности перевода, — пожал плечами я и прочёл стихотворение на русском.       — Я запишу?       — Конечно, мне не жалко.       Твай притянула к себе тетрадь, попросила повторить стих и действительно его записала.       — Ладно, оставим это… скажи мне вот что. Флатти, она красивая?       — Очень! Она даже была фотомоделью некоторое время! И популярной!       — Флатти? Фотомоделью? — поразился я. — Как её заставили?       Твайлайт рассмеялась.       — Это тоже очень интересная история…       Уходил я из библиотеки с улыбкой до ушей, а моя коллекция литературы пополнилась аж четырьмя журналами (за которыми тоже пришлось отправлять Твай в Кантерлот, потому что подобных подшивок она у себя не хранила). Журналы — те самые, что вышли за недолгий период работы Флатьки на модельном поприще и были чуть ли ни на треть посвящены ей… на обложке одного из них она носила такой наряд, что выглядела даже более раздетой, чем если бы была действительно голой, и я надеялся, что внутри будет ещё лучше…       А саму Твай, кстати, я всё-таки уложил, накрыл пледом и чмокнул в лобик под ехидное хихиканье вернувшегося к тому времени Спайка. Пришлось пригрозить ему, что если он будет смущать свою опекуншу, то я то же самое проделаю и с ним. После чего из драконьей корзинки доносилась только испуганная тишина… впечатлительный какой.       Правда, для того, чтобы проделать всё это, мне пришлось подняться на второй этаж библиотеки, чего я раньше не делал — во-первых, потому что он ниже, а во-вторых, лестница мне не внушала доверия. Но ради такого-то дела… а то ж Твай как те тараканы⁴ — ещё решит, что я пошутил, и вернётся к прежнему образу жизни. И да, лестница оказалась куда прочнее, чем казалась. Только пару раз скрипнула при подъёме.       Второй день возвращаюсь домой ночью, при свете луны, любуюсь видами и предаюсь размышлениям… многое стало понятным. И насчёт причин возникновения ксенофилии, и насчёт того, почему Тия была так уверена, что в меня влюбятся, и насчёт того, почему мной заинтересовались многие поньки. Фактор первый: моё поведение. В то время, как одинокие жеребцы в среднем стараются держаться от кобыл на безопасном расстоянии (и чего так?), я, напротив, не только держусь на достаточно короткой дистанции, но и (с точки зрения культуры пони) предлагаю эту дистанцию сократить ещё больше. Комплименты и прочая ерунда… Фактор второй: я необычный. По словам Рэрити и Джейд стало понятно, что необычность тут весьма ценится, а что может быть необычнее представителя другого вида? Ну и фактор третий: высокая внутривидовая конкуренция, которая, к тому же, расхолаживающе действует на жеребцов, имеющих здесь преимущество. Кобыл с кривыми зубами я не видел ни разу, а вот среди парней парочка таковых попадалась. Нежелание «мусорничать», оно же банальное уважение к себе, я вполне могу понять. В конце концов я и сам между упоротой бодипозитивщицей и одиночеством выбрал бы последнее. А тут выбор куда шире. От других кобылок до множества представителей других видов. И, думаю, на пони действует тот же эффект, что и на меня — я не вижу тех недостатков, которые заметны внутри вида. Тем более если эти недостатки культурные, наверняка они и у грифонов есть. Дома — отщепенец из-за каких-нибудь смешно торчащих перьев, а здесь — завидный жених. Или у пони, не знаю, лапки слишком длинные, а тут какой-нибудь минотавр совершенно искренне ей восхищается.       И, исходя из этого всего, можно предположить, почему Флатти так сильно зацепилась за меня. Во-первых, будучи слишком скромной, чтобы ухаживать первой за кем-то, кто способен разговаривать, она была из местного брачного рынка начисто вычеркнута. Любые утверждения о красоте в подобных случаях со временем начинают просто казаться издёвками или, как наверняка думает сама Флатти, жалостью. Мнительность — страшная сила. А тут я, весь такой воздушный и к поцелуям зовущий… словом и действием. И ведь она вполне может думать, что я её первый и последний шанс начать встречаться хоть с кем-то нормальным. Впрочем, надо признать, что внешне я ей тоже приятен, иначе она бы продолжала своё добровольное отшельничество… так что я не совсем «кто попало».       Ну что ж, осознание происходящего не сделало ситуацию проще, зато сделало понятнее. И оптимальный образ действий тоже потихоньку вырисовывается.       Дойдя до дома, я заметил, что он тёмен, а свет горит в мастерской. Беата что-то конструирует, али меня грабят? Сейчас узнаем.       Оказалось — Беата. Напевая мотивчик «Хакуна-Мататы», она обрезала мелкие выступающие части со своего древолка, постепенно превращая его во что-то более похожее на волка кристаллического. Где-то половина деревянной зверюги уже была очищена от сучков и веточек, причём переднее плечо было отполировано и на нём была аккуратно выжжена метка Беаты. Такая же красовалась и на лбу зверюги, кстати, тоже отполированном.       — Ничего так получается, — заметил я. Беата чуть вздрогнула, но продолжила работу.       — Ага, — согласилась она.       — Как рог?       — Отдохнула, отоспалась — и как новенький, — похвасталась она. — Я даже приготовила ужин, но ты так и не пришёл… как Твай?       — Плохо, — я вздохнул. — Смотри.       Она обернулась, и я протянул ей кубик с пчелой. Она смотрела на него пару мгновений, а потом подняла на меня встревоженный взгляд.       — С твоей вечеринки как пришла, так без сна и отдыха занималась попыткой повторить это заклинание, а затем взломать его без ключа. Безуспешно, но её это не останавливало. Мне пришлось её хитростью выманивать из подвала… потом я сделал ей массаж, и она отрубилась прямо у меня на коленях. Почти весь день проспала.       — Такие заклинания… — Беата поёжилась. — С ней всё будет хорошо?       — Если оставить её наедине с собой — нет. Так что придётся мне последить за ней некоторое время, заставить отвлечься на что-нибудь, пока не найду способа заставить Селестию позаботиться о своей дурной ученице.       — А порталы? — как-то даже насупилась понька.       — Порталы до обеда, и если всё пойдёт как сегодня, то вполне возможно, что мы завтра и закончим. Правда, у меня есть одна идейка… твоим заклинанием кристаллы можно припаивать друг к другу?       — Именно этим нет, но есть другое, для склеивания кристаллов…       — Надо проверить, проводит ли такое соединение электричество, и если да, то попробовать другой вариант сборки.       — Я не против, — пожала плечами она. — Прямо сейчас?       — Ну, если тебе не надо доделывать волка…       — Не-е, уже надоело, — улыбнулась единорожка. — Пойдём!       Мы вышли во двор, Беата погасила кристаллы освещения и задвинула щеколду на дверях мастерской.       — Кстати, а ты волка потом красить будешь?       — Не-а, — мотнула головой она. — Только залакирую. Издалека будет видно, что это самый настоящий древесный волк!       — Не боишься, что он тебе всех гостей распугает?       — То-то на моей вечеринке на нём пол-Понивилля перекаталось!       — Да-да, — ехидно согласился я. — Помнится, ещё до этого одна великая и могучая столкнулась в умопомрачительной битве с крутой и потрясной. И всё за право единоличных покатушек на Листике.       — Ты меня этим не смутишь, — заявила Беата, но включённый в прихожей свет выявил румянец на её щёчках.       — Эх, жаль…       Эксперимент со склейкой кристаллов показал, что электропроводимость при этом не теряется. А на тех частотах, на которых будет работать мой портальный калькулятор, остальное, в общем-то, и значения не имеет. После десятка экспериментов, один из которых доказал, что склеивать между собой можно сразу целые друзы, я окончательно утвердился в мысли о трёхмерной компоновке кристаллов. Конечно, на полпути я это применять не стану, но со следующими схемами уже можно попробовать.       Кстати о попробовать: что-то опять есть захотелось…       — А что это за книги и журналы ты с собой принёс? — спросила Беата из гостиной, когда я с некоторым любопытством смотрел, чего это она приготовила. — Ого! Это Флатти?!       — Угу. Она, оказывается, некоторое время была популярной фотомоделью. Представляешь? — громко ответил я и зацепил со сковородки что-то вроде жареного кабачка. Хм-м-м… вкусно!       Насыпав себе целую тарелку, я зашёл в гостиную и увидел Беату, залипшую над разворотом журнала. Подойдя ближе и глянув вниз, я тоже… залип.       А поньки знают толк в эротике, однако.       — Вроде бы Твай говорила, что это модный журнал, — я сам поразился тому, как отстранённо-философски прозвучал мой голос. Артур, выдыхай…       — А это он и есть, — в тон и столь же неспешно откликнулась Трикси.       Помолчали.       — Страницу… переворачивать будешь? — поинтересовался я тоном, исключавшим всякую заинтересованность в положительном ответе.       — Угу-у-у…       Помолчали ещё.       — Кажется, это дало мне совершенно новый взгляд на Флатти… — наконец, сообщила Беата.       — Верю… там ещё четыре журнала. Боюсь представить, сколько таких взглядов скрывается в них…       Сочетание таланта Рэрити, манеры держаться самой Флатти и профессионализма фотографа дало невероятный эффект. Думаю, даже без Церки меня бы проняло. Блин, даже Беату проняло — вон как она пялится.       — Жаль… — вздохнула единорожка. — На мне такое смотреться не будет. Не с моей фигурой…       — Н-да? — с сомнением произнёс я. — Вот уж не знаю, по-моему, ты и сама в модельном бизнесе участвовать могла бы.       — Я? — единорожка даже оторвалась от журнала, чтобы пронзить меня скептическим взглядом.       — Сильные красивые ноги, прекрасная ровная спинка, гордый изгиб шеи, — перечислил я, демонстративно любуясь каждой из перечисленных черт. — Да и мордашка красивая…       — Ты обещал! — оборвала меня покрасневшая Беата.       — Чего обещал? — нахмурился, а затем хлопнул себя по лбу. — Я правда так думаю, а не клинья подбиваю!       — Ты про всех так думаешь… — пробурчала единорожка.       — Ну, извините, что я так субъективен, — хмыкнул я. — На мой взгляд, ты тоже красотка.       — Не настолько, чтобы фотографироваться в таких журналах!       — О, так ты признаёшь, что красотка? — ехидно поддел её я. — Ну… Твай рассказала мне историю про то, как Флатти вообще оказалась моделью. Думаю, Рэрити может и для тебя сделать такой наряд, что тебя по журналам разберут. О, я даже знаю тему! «Плохая кобылка», — я поиграл бровями и голосом, подходящим для рекламы мужских дезодорантов, произнёс: — Жеребцам такое нравится…       — Ой, прекрати, — отмахнулась от меня единорожка.       Я рассмеялся.       — Спасибо за ужин, кстати. Очень вкусно.       — Пожалуйста, — буркнула всё ещё смущённая фокусница. — Не всё ж тебе меня кормить.       — О, а так можно было? — ехидно поинтересовался я.       — Можно. Крекеры, арахисовая паста… — в тон мне ответила она.       — Хм, и правда.       Единорожка подмигнула мне и вернулась к журналу. А я взял в руки «Паутину нежности» и погрузился в семейное творчество одного межвидового табунчика.       Бытописание оказалось забавным и началось с того, что юный грифон покинул Гриффонстоун и после долгого перелёта над морем прилетел в Эквестрию, где взял поезд до Кантерлота… где он собирался поступать во всемирно известную… консерваторию. И почему мне стало обидно за «мой» университет?       Интересным оказалось и то, что грифона уклад жизни пони удивлял даже больше, чем меня, как бы, между прочим, иномирца. Хотя-я… отдельные страны здесь изолированы друг от друга информационно, насколько можно судить по тому, что пони знают, например, о минотаврах.       Восхищение архитектурой и магией, удивление обычаям… и поиск места для ночлега, поскольку сон на облаках в пределах города не одобряется… хм, пожалуй, это всё стоит пролистать. О! Вот вставки от Дэйлайт… описание значимости Метки для пони. Ого?!       «Проявление Метки — это экстатическое переживание, навсегда остающееся в нашей памяти как событие, воплощающее нахождение себя, своего призвания, места в мире. Отражение величайшего устремления нашей души, проявившееся на теле и видимое каждому».       — Беат, а вы правда считаете свою Метку отражением души на теле? — поинтересовался я, поднимая глаза и ловя в фокус предмет обсуждения на крупе фокусницы.       — Угу, — кивнула она, не отводя взгляда от очередного разворота с Флатти.       Хм, ей не до меня. Так, а ещё пони, получившая Метку, считается… хм…       — Беат, а что такое «раха»?       — Первое совершеннолетие.       — Смысл я и так понимаю. Это как? Есть второе?       — Ну… пони, получившая Метку, по старым традициям считается совершеннолетней, но не совсем взрослой. Взрослой пони объявляет наставница по окончанию обучения, ну или если пони исполняется семнадцать.       — А в чем разница между совершеннолетней и взрослой? — заинтересовался я.       — Взрослая пони все решения принимает за себя сама и может свободно распоряжаться финансами. Совершеннолетние же добровольно отдают право на своё время и деньги своим наставницам, а до тех пор это решает семья. Но обычно совершеннолетние пони сами и не зарабатывают и живут за счёт родителей.       — Хм… расплывчато. А у тебя наставницы не было, как тогда?       — Вот так, — пожала плечами единорожка. — Это скорее традиция, чем закон.       — Понятно. Спасибо.       — Угу.       Дальше я обращал больше внимания на вставки Дэйлайт, нежели на события самой книги. Нашлось там и упоминание той самой песенной традиции, и много всего другого, что поньки сами знают и так, а поэтому не заморачиваются записыванием…       Дочитав где-то до половины книги, я решительно её захлопнул и прикрыл уставшие от чтения глаза. Остальное в другой раз, тем более что наиболее интересующую вещь я уже понял. Понячьи табунчики никак не регламентировались. То есть, нет, один за всех и все за одного и прочее соблюдение верности и определённых ритуалов поступления и выхода и всё такое — это было. Но «семейную жизнь» пони старались обустраивать так, чтобы это было комфортно для всех участвующих. Кому-то нравилось жить всем вместе в одном доме, а кто-то предпочитал обитать в своём жилище, собираясь с другими… хм, сотабунниками? В общем, это были не столько семьи в человеческом понимании, сколько… коммуны друзей-любовников, наверное. Отсутствие внутривидовой конкуренции размыло необходимость в институтах, накрепко связывающих между собой отдельных разумных. Впрочем, аналог бракосочетания у понек тоже был — клятва единения, принятие которой меняет имена участвующих пони. Явно не сказано, но, похоже, что и тут их может быть больше двух…       Боюсь даже представить, как выглядит наука считать родство у пони. Она у людей-то сложная, со всеми этими двоюродными дедами и прочими ятровками, а когда родителей много… хотя кто-то из понек упоминал «мамы» во множественном числе. Ладно, этот момент меня точно не коснётся.       — Я спать, — решительно встал с кресла я.       — Угу… я тоже пойду, — она закрыла журнал (уже второй) и положила его на стол.       — Спокойной ночи.       — Спокойной… — зевнула она и поплелась к лестнице на второй этаж.       Зайдя в свою спальню, я хотел было сразу упасть на кровать и уснуть, но немного затхлый воздух заставил меня сменить решение. Открыв нараспашку окно, я сменил постельное бельё и отнёс его в ванную. Где, в свою очередь, подумал, что ложиться на чистые простыни вспотевшим на эквестрийской жаре телом будет как-то негигиенично. Поэтому принял душ и, предвкушая крепкий сон в свежей постельке, вернулся в спальню… где меня уже ожидала смущённая Беата. Лёжа на моей кровати.       Я поднял одну бровь. Потом хмыкнул и выключил свет.       Добрался до кровати, занырнул под простынь, обнял вздрогнувшую единорожку и тихо шепнул прямо ей на ушко:       — Я сочту, что раз уж ты пришла сюда по своей воле, то согласна на всё, что произойдёт дальше…       Тресь! Я чуть дёрнулся, получив магическую искру прямо в кончик носа. Не больно, только чуть неприятно.       — Я просто опять выспалась днём и сама не засну, — выдала Беата явно заготовленное заранее объяснение.       — Охо-хо… вот нет бы сначала дослушать? Я, может, хотел колыбельную спеть?       — Ага, конечно, — фыркнула единорожка.       — Вот ведь, не верит мне. Ладно, закрывай окно и охлаждай воздух.       Она тут же это выполнила.       — Ну, а теперь… можно и колыбельную… спи, моя радость, усни-и-иа… — зевнул я и краем глаза заметил новую вспышку рога. Не понравилось?

* * *

      Следующее утро началось примерно так же, как и предыдущее. Меня обнимали точно так же, как и вчера, разве что было не так жарко. Так что я не стал сразу же пытаться выбраться и, во избежание лишних мыслей, не глядя на спящую рядом единорожку, выпростал из-под покрывала руку и стал аккуратно поглаживать Беату по гриве, изредка касаясь пальцами ушек. Она иногда дёргала ими, легонько хлопая меня по коже рук, но просыпаться не спешила. Почти идиллия.       Вот только ситуация целиком… Лавкрафт даром не прошёл. И если на свежие впечатления её реакцию понять ещё можно было, то спустя день это уже кажется предлогом, если смотреть с человеческой точки зрения. Но, держа в памяти, что я имею дело с пони, а они, судя по приключениям грифона Гальда, действуют открыто и смело («хоть и не настолько как грифоны», что бы это ни значило) — дело всё-таки в присущей понькам впечатлительности. И как бы ни было приятно просыпаться не в одиночестве, сию порочную практику надо прекращать, вышибив клин клином, пока у моей гордой помощницы не развилась никтофобия. Или аутофобия. Или аутониктофобия… если страх остаться одной в темноте можно «склеить» подобным образом.       — Доброе утро, — шепнул я, поворачиваясь к полегчавшей, а значит, проснувшейся поньке.       — Доброе… — тихонько ответила она и аккуратно убрала с меня лапки. Внутренне усмехнувшись, я тоже прекратил наглаживать её гриву.       — Встаём?       — Ага, — она зевнула и отбросила с себя покрывало. — Там дождик…       — Слышу, — согласился я. — Да и заметно было, что не солнечно. А главное — не жарко! Так и хочется взять зонтик и пойти гулять.       — Пойдём? — со скрытой надеждой вопросила Трикси.       — Только если на свидание, — хмыкнул в ответ я.       — Так бы сразу и сказал, что нет, будем работать, — буркнула в ответ единорожка и спрыгнула с кровати. — Завтрак готовишь ты!       — Договорились. Хотя стоп, кто тут у нас наёмный работник? — шутливо возмутился я.       — Договорились значит договорились! — Беата показала мне язык и ускакала в гостиную.       На завтрак я сделал рисовую кашу с изюмом. Соскучился чего-то по блюдам детства… может, в следующий раз сварить манную кашу? С комочками, как в детском садике. Сестра любила. А ещё она любила варенья туда бухнуть… и не слиплось же. Надо Тие порекомендовать рецепт. Вдруг и у неё не слипнется?       — Сегодня доделываем порталы? — деловито поинтересовалась Трикси, когда завтрак был съеден.       — Попытаемся, — кивнул я. — Работаем до обеда, как вчера, а потом я к Твай. Обещал ей, что зайду во второй половине дня. Скорее всего, сегодня опять только ночью вернусь.       — И ладно. Я найду, чем заняться, — улыбнулась она мне.       — Ну, меня не обязательно дожидаться, — бросил я пробный шар. — Можешь лечь спать пораньше. Да и ты же меня знаешь, я могу внезапно уехать и вернуться этак через неделю.       — А-а… д-да, это ты можешь, — как-то нервно ответила Беата.       Угу. Всё-таки побаивается. При свете дня меньше, а вот ночью достаточно серьёзно, чтобы идти спать ко мне несмотря на гордость.       — Сотни тысяч лет назад, когда мои предки ещё даже не овладели секретом самостоятельного разведения огня, кто-то должен был постоянно поддерживать пламя. И следить за тем, чтобы к племени не подкрались во сне дикие звери. Время от времени подбрасывая в костёр ветки, эти стражи всматривались во тьму, и их тогда ещё примитивное воображение рисовало монстров более ужасных, чем они когда-либо видели. Чудовищ, которых мог отпугнуть только жаркий свет огня. Страх отгонял их сон… и тем самым повышал возможность племени на выживание. Так что можно с гордостью сказать, что я — потомок тех, кто боялся, — отрешённо произнёс я придуманную ещё в кровати заготовку.       — Ты это к чему? — непонимающе поинтересовалась Беата.       — На мой взгляд, есть три типа людей, которые действительно не боятся ужастиков. Те, кого никогда не пугали, отчего так и не научившиеся бояться, те, у кого бедная фантазия, и те, у кого страх заглушён привычкой. Боязнь неизведанного всегда живёт в наших головах, так что не надо этого стыдиться, — я немного растрепал чёлку единорожки. — Некоторые вещи проще принять как данность, чем пытаться бессмысленно забороть. Или скрывать за бравадой, но при этом хитростью пробираться ко мне под бочок.       — Ничего я не… — возмущённо начала было она, а затем, глянув на меня, вздохнула и с изрядной долей недовольного смущения буркнула: — Ты сразу понял, да?       А она всерьёз предполагала, что поймала меня на эти пингвиньи хитрости? Ндя, невысокого она обо мне мнения.       — Ну, это было довольно очевидно, — хмыкнул я. — Но я знаю, что тебе поможет. Из разряда вещей, которые существовали до того, как появился разум и придуманные им чудовища.       — И что же это? — заинтересовалась она.       — Некое ритуальное действие. Всякий раз, когда ты чувствуешь, что тебя что-то пугает, повторяй это, — я посмотрел поньке в глаза. — «Я не должен бояться. Страх — убийца разума. Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня. И когда он уйдёт, я обращу свой внутренний взор на его путь. Там, где был страх, не будет ничего. Останусь лишь я».       — Вау… — заворожённо протянула Беата. — А что это?       — Литания против страха за авторством некоего Фрэнка Герберта, — я тактично умолчал, что он был фантастом. Действует же? — Я ей с детства пользовался.       — Повтори! — потребовала единорожка.       Я повторил. Потом ещё раз. Она некоторое время шевелила губами, попросила повторить ещё раз. Ну, мне не сложно…       — Страх — убийца разума, — эхом прозвучал голос Трикси, едва я закончил. — Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой… полное уничтожение.       Она мгновение молчала, словно проникнувшись идеей.       — Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю пройти ему через меня. И сквозь меня! — твёрдо продолжала она, торжественно чеканя фразы. — И, когда он уйдёт, я обращу свой внутренний взор на его путь! Там, где был страх, не будет ничего! — её глаза полыхнули затаённым восторгом. — Останусь лишь я!       И она даже притопнула лапкой, утверждая это высказывание. Мне же оставалось только дивиться на это внутреннее пламя. В своих мыслях Трикси явно пересматривала итоги битвы с Урсой, как минимум.       — М-м-м… как ощущения? — осторожно поинтересовался я.       — Работает, — всё ещё с отголосками торжественности в голосе ответила единорожка. — Спасибо.       — Да ладно, — я пожал плечами. — Это же я тебя пугал, хоть и догадывался о возможном результате.       — Нет, — покачала головой она. — Ты ведь меня предупреждал. И это я тебя дразнила, что ты боишься темноты.       — Забудем?       — Забудем, — кивнула она и улыбнулась.       — Ну и хорошо. Пойдём теперь поработаем.       Она вздохнула, но последовала за мной в кабинет. И снова дежавю вчерашнего дня — схема, отдых, массаж, схема… но незадолго до обеда мы её всё-таки закончили. Глаза боятся, руки делают. И роги тоже.       Встав чтобы размять спину, я вместе с подошедшей ко мне Беатой осмотрел результат нашей работы… продукт, так сказать, коллективного сумрачного гения. Больше всего это напоминало витрину с драгоценностями. Да, для девушек-гиков, фанатеющих с камушков и медной проводки.       Первый эквестрийский компьютер… своего рода, веха в вычислительной технике. Хоть засекай время для истории. И не самый плохой старт, надо сказать. Уж точно не ламповый звиздец, занимающий здание и требующий отдельной электростанции для запитки… для имеющегося уровня — шедевр, чего уж там. Четырёхразрядный полностью автоматический калькулятор с шестнадцатью байтами регистровой памяти (кстати, она вся была статической, ибо кристаллы логический уровень запоминали до изменения, а не до потери питания) и 80 байтами оперативной памяти (сделанной на кристаллах, имитирующих линию задержки). Вот к чему лень с экономией приводит! Но схемотехнически это было проще, чем D-триггеры.       И всё это «великолепие» заточено только под одну-единственную задачу: решить конкретную систему уравнений. Ну и ещё получить данные с датчиков… пока что вместо блока датчиков примитивная кнопочная клавиатура, чтоб побыстрее проверить работоспособность.       — Беата, запиши текущую дату и время. Исторический момент же! — в моей голове словно сам собой зазвучал голос Левитана — «В этот день был запущен первый в Эквестрии компьютер, хреновый, медленный, сделанный из говна и палок, но всё же именно он открыл новую эру…»       — Может, ты его включишь сначала? — оборвала полёт поэтической мысли единорожка. Голос Левитана поперхнулся и сконфуженно замолк.       — Ты что, сомневаешься в моих талантах? — скосил на неё глаза я. — Узри же! Artifex armifer digitis dextris oculis occultis! — пафосно провозгласил я и, сделав шаг к столу, решительно положил кристалл питания на подготовленную для него контактную площадку.       Первые пару секунд ничего не происходило, а затем… приятным зелёным огоньком вспыхнул крайний правый кристалл, обозначив на себе поньский ноль.       — Работает… — ошарашенно произнесла Трикси.       — Сам в шоке… — ответил я. — Ладно, у схемы ещё есть шанс выкинуть какой-нибудь фортель. Беатрикс, прошу!       — Чего? — недоумённо покосилась на меня единорожка. — Ещё и полным именем…       — Замеряй параметры потока и диктуй. Не! Ещё лучше — вводи сама! Исторический момент же! А я проверю на планшете.       — Но… я не знаю нужных заклинаний, — смущённо призналась фокусница.       — Как это не знаешь? — опешил я.       — Вот так! Это специализированная магия пространства, — начала возмущённо оправдываться Беата. — Её даже в нашей школе только упомянули! Это же не телепортация!       — Мда. Ладно, будем надеяться, что этот момент в исторические хроники не войдёт. Тогда попробуем воспроизвести параметры одного из тех порталов, которые у меня хранились… но вводить их всё равно будешь ты.       — Угу, — Беата с сомнением посмотрела на так называемую клавиатуру. По факту это была дощечка, на которую были приклеены криво подписанные кристаллы, реагирующие на физическое прикосновение.       — Смотри, чтобы на дисплее появлялась та цифра, которую ты нажимаешь, — предупредил я единорожку. А то мало ли, может, мы коммутацию напутали.       — Поняла.       — Тогда диктую.       Вбив первую последовательность цифр, мы отправили её в недра машинки. Затем вторую. Потом, уже увереннее, оставшиеся и координаты порталов. Памяти там впритык, конечно… настолько впритык, что результат и не хранился нигде, а по мере готовности выкидывался на кристаллы-индикаторы. Что сейчас и происходило с утомляющей неспешностью. Наконец, спустя пару минут результат был готов.       — Глазам своим не верю… — прошептала Беата.       — Тихо. Рано ещё для восторгов, — я сверялся с результатами вычисления на планшете. Контрольная проверка, так сказать. Успешная! Полностью совпадающая с предыдущей поразрядной. — Вот, теперь можно!       — Как это работает?! — возопила Беата, тыкая лапкой в светящиеся на циферблате поньские цифры.       — Чего?! — возмутился я. — И это вместо искреннего восторга и наслаждения успешно выполненной работой? С первого раза выполненной, прошу отметить!       Не то чтобы это было так уж удивительно. Прекрасно представляя себе, как бы выглядел дебаг этой, кхм-кхм, вершины вычислительных технологий — «2^16 способов отстрелить себе конечности, отладка даёт представление о вечности»⁵, я не только прогнал схему в симуляторе десяток раз, но и несколько раз проверял точность переноса на ватман, а уж при монтаже я был сосредоточен настолько, насколько это вообще возможно без применения транса. Но никто не застрахован от косяков.       — Но… но… — она беспомощно смотрела на цифры.       — Что там тебе непонятно-то? Как работают индикаторы? — решил я подколоть единорожку. — Проще простого, у нас так когда-то делали газоразрядные многокатодные лампы тлеющего разряда. Двенадцать образов, активирующиеся в зависимости от того, на какую из площадок подано питание…       — Это я знаю! Я сама их и зачаровывала! Хотя решение странное, — Трикси отвлеклась. — Зачем делать именно так, если кристалл внутри себя может показать что угодно?       — Потому что я старый, думать свежо не умею, — прогундосил я и, когда единорожка бросила на меня очень скептический взгляд, вернулся к нормальному голосу и пояснил: — Чтобы пользоваться всеми возможностями кристаллов, мне нужно знать эти возможности — во-первых, и связанные с ними недостатки — во-вторых. Я в курсе, что кристаллы можно без проводов объединять, но не уверен, что это будет работать, когда кристаллов не три, а почти тысяча. Поэтому — всё «по старинке», практически целиком повторяя технологию моего мира. Даже кристаллы работают с электричеством, а не магией.       — Вот об этом я и спрашивала! Как они могут что-то считать?! Они ведь просто… просто… — единорожка возмущённо постучала лапкой по краешку стола. — Переключатели!       — Угу, переключатели по условию, — согласился я. Бинарную логику я Трикси не объяснял, ограничившись только конкретным описанием того, что мне нужно. — Смотри. Допустим, ты хочешь сложить один и один…       Я быстро расчертил ей таблицу истинности для полусумматора и тут же сложил схему из кристаллов, которые она делала.       — Четыре кристалла, чтобы просто получить двойку! А здесь их сколько, тысяча?       — Семьсот тридцать два.       — Тогда как они решают сложную систему уравнений?!       — Дело в том, что если добавить ещё пару компонентов управляющей схемы, то на этих четырёх кристаллах можно складывать любые числа. Последовательно, по разрядам.       — Как?       — Ну, смотри… — я написал на листке бумажки простой пример: 181 + 67. Перевёл в двоичный вид. А затем начал складывать, подробно объясняя свои действия.       Единорожка некоторое время вглядывалась в символы, прежде чем возмутиться снова:       — Но ведь это же долго! А эта штука за несчастные две минуты высчитала параметры открытия портала! Портала!!!       — Правильно, потому что кристаллы выполняют вот таких вот операций, — я указал на листок бумаги с многочисленными столбиками вида «1+0=1», — десятки тысяч в секунду. И это далеко не предел, я просто не решился экспериментировать с задиранием тактовой частоты, не имея никакого толкового оборудования для проверки. Хотя…       Я задумчиво посмотрел на «витрину с драгоценностями». А что мне, собственно, мешает просто накидать ещё множителей в тактовый генератор и посмотреть, будет ли работать схема? В общем-то… ничего не мешает… метод варварский, но поскольку у меня из измерительного оборудования только линейка, сойдёт для сельской местности (тем более, я так и не определился, город Понивилль или село).       Трикси же пристально рассматривала приведённые мной схемы. А потом перевела взгляд на меня и почти оскорблённо выдала:       — Не может же быть, что всё настолько просто!       Я вздохнул. Двести с гаком лет развития вычислительных машин, если считать с чертежей Бэббиджа и «первой программистки» Ады Лавлейс… нда… прообраз компьютеров, созданный для того, чтобы одна миловидная и легкомысленная особа (с большим талантом к математике) могла заранее вычислять результаты скачек, если верить досужей легенде. Впрочем, химия тоже появилась из наивного желания получить золото нахаляву…       Вообще я вполне понимал возмущение Беаты, точнее, его причину. Некоторые вещи настолько очевидны, что, впервые увидев их, люди (и пони тоже) неприятно поражаются тому, что они ухитрялись десятилетиями не замечать их под самым носом. Помнится, сам я это впервые испытал после первой лекции по ТРИЗ. Препод тогда рассказывал историю предмета, и в качестве примера привёл то, что фонограф могли изобрести ещё в древней Греции или Риме. До нашей эры! Все, что для этого было нужно — это игла, восковой валик и рупор. Но, несмотря на это, фонограф появился лишь в XIX веке благодаря чистой случайности — любопытный человек оказался рядом с заинтересовавшим его явлением. Любимая песенка физфакеров⁶ заиграла новыми красками, а я с тех пор не мог смотреть на мир прежним взглядом «человека, который привык к тому, что его окружает». Обыденность расцвела множеством чудес — как создаётся давление воды в кране так, чтобы хватало на весь город? Кто и когда придумал водяной замок для унитаза, да и сам белый трон? Как получают нить и как потом из этой нити плетут ткань? А это ведь обычная «бытовуха»! К волшебству моей будущей профессии добавилась вся та магия, которая окружала меня каждый день. Как говорил Эйнштейн, «Можно жить в мире либо так, словно в нём нет чудес, либо так, словно в нём сплошные чудеса». И второй способ куда интереснее!       — Может, — уверил её я. — Но для того, чтобы это стало «просто», мой вид мучился над вопросом больше двухсот лет. Нас ограничивали материалы для воплощения наших идей, это у вас есть возможность сделать что угодно из выкопанного из земли камня. Впрочем, если тебя это утешит, то вы могли бы прийти к этому и раньше, если бы жили в тех же условиях, что и мы.       — Это в каких?       — Это если бы у вас за всю вашу записанную историю было в сумме меньше двухсот лет мирного времени, — криво улыбнулся я. — Толчок к развитию вычислительных машин дала необходимость дешифровывать переговоры. До тех пор про них никто всерьёз и не думал. Так, игрушка математиков, а они все «с приветом»…       Трикси хмыкнула.       — М-м?       — Даже не верится, что кто-то может постоянно воевать друг с другом.       — Самому не верится, — я вздохнул. — Всегда считал войны апофеозом человеческого идиотизма… давай лучше не будем об этом.       Я задумался на мгновение, вспоминая, с чего мы начали.       — А! Насчёт «просто». Когда что-то уже найдено и описано, оно всегда кажется невероятно лёгким. Но на самом деле это как идти через неосвещённую пещеру. Тот, кто пойдёт первым, потратит на это немало времени и сил, но после того, как он вкрутит там лампочки, остальным останется только удивляться — что он столько времени тут возился? Всё же видно!       — Если смотреть с такой точки зрения… — Беата смутилась. — Ты будешь учить этому в Университете?       — И этому тоже, — усмехнулся я. — Хочешь записаться? Новый учебный год начинается меньше, чем через месяц.       — Я уже нашла своё призвание, — с улыбкой покачала головой она.       — Видимо, не уломать мне тебя… — я потянулся. — Ладно, в принципе, оно работает. Теперь надо сделать это более компактным и прочным…       Беата с сомнением оглядела занимающую весь стол конструкцию. Девайс реально получился монструозным — навесной монтаж во всем его сомнительном великолепии⁷. Н-да, на творчество не тянет, хотя казалось бы — драгоценности, декоративная проволока, неуловимо напоминающая советский ПЭЛ… ну не Ньюман⁸ я, и уж тем более не тот монстр-часовщик… как его там, Бенойт⁹? Работает — и ладно.       — А получится?       — Должно, — уверенно произнёс я. — Но об этом можно будет подумать и завтра. Для начала их в любом случае немного понадобится… сколько в Эквестрии больших городов?       — Кантерлот, Ванхувер, Мэйнхэттен, Балтимэйр, Филлидельфия и Лас-Пегасус, — охотно перечислила Беата. — Всего шесть.       — Ещё прибавляем Понивилль для нашего собственного удобства и Кристальную Империю… — я вздохнул. — В итоге восемь вычислителей и шестнадцать портальных арок. Блин… сам не потяну. Ладно, сделаем вычислители и один переход между Понивиллем и Кантерлотом, а по поводу остального пусть у Тии голова болит.       — Ей ты об этом тоже не сказал? — поразилась единорожка.       — Ага. Хочу устроить сюрприз, — улыбнулся я. — К тому же она могла сказать Твай, и та обязательно попыталась бы присоединиться к разработке, что для нас нежелательно.       — Я помню, ты уже говорил об этом, — кивнула Беата. — Но это могло бы её отвлечь сейчас, разве нет?       — Могло бы, — я вздохнул. — Но сможет и потом, а сейчас… знаешь, я просто каждый раз вспоминаю одну историю, которая произошла в моём мире. Была там у нас пара учёных, которые утверждали, что язва желудка вызывается не неправильным питанием, а определённой бактерией. Но им никто не верил, поэтому один из учёных выпил культуру этой бактерии и получил гастрит меньше чем за две недели. А потом вылечился антибиотиками. И сразу начался респект и уважуха, они даже получили нобелевку… престижную награду по медицине. И сразу же к ним другое отношение, им рады в знаменитых лабораториях, перед ними открыты все двери, и мнением их уже никто подтираться не будет. И это справедливо: если слушать каждого теоретика, то ничего хорошего не выйдет. Бывали и обратные примеры, и было их достаточно много. Поскольку магии в моём мире нет, то и энергию брать просто из воздуха мы не можем, приходится изощряться, но нашлась пара кадров, которые, получив некоторый сомнительный результат, раструбили о нем на весь мир, дескать, энергетический голод побеждён, холодный термоядерный синтез… ну, а как другие начали проверять их результаты, оказалось, что те не воспроизводятся. Как следствие, в науке для них места не осталось. Все считают их мошенниками, и отмыться от такого клейма им не светит. Как говорится — сперва добейся. Ну, а как добился, возникает инерция мышления, репутацией называемая, и тебя судят по предыдущим заслугам. Ты это на своей шкуре ощутила уже.       — Я? — поразилась Трикси.       — Ага, только наоборот. Два раза напакостила, теперь от тебя ждут только гадостей. Хотя, смею надеяться, эту тенденцию мы переломили, — я подмигнул единорожке. — Я не против работать вместе с Твай, да что там, я даже за. Но только после того, как сам начну хоть что-то собой представлять в общественном мнении. Или мне с этой ерундой вроде гадящих за спиной коллег придётся иметь дело на постоянной основе. Да и одно дело идти учиться к тому, кто сделал что-то выдающееся, и совсем другое — к непонятно кому. Тия мне и так подкинула головной боли, назначив меня профессором «за просто так». Не сделай она этого — и мне бы никуда не пришлось торопиться.       Хм. А может, она этого и добивалась? Похоже на то.       — А разве вы не договаривались об этом заранее?       — Нет, у меня была трёхмесячная отсрочка решения, — вздохнул я.       — Тогда зачем? — снова удивилась Беата.       — Да хрен знает. Может, хотела привязать меня к должности в духе «пусть привыкает». А может, просто поторопить хотела. Мне сложно понять её решения, да и думаю я далеко не с той скоростью, чтобы сразу задать нужные вопросы. Порой она настолько меня удивляет, что я просто сбегаю из-за необходимости привести мысли в порядок. И так каждый раз, когда речь заходит о чем-то серьёзном, — я усмехнулся. — Но знаешь… это интересно. Необычно.       — А принцесса Луна? — с любопытством спросила единорожка. — Она тоже такая?       — Совсем нет. По ней даже не скажешь, что она имеет сопоставимый с сестрой жизненный опыт, — задумчиво произнёс я. — Такая же пони, как и другие… разве что более импульсивная.       Хм… а ведь это странно. Очень, очень странно. Разница в жизненном опыте между сёстрами — тысяча лет, но они и до того ведь правили долго… хотя нет. Всё-таки помимо количества есть ещё и наполненность этого самого опыта, а Луна, если верить Тие, проводила большую часть времени за магическими исследованиями и покинула своё добровольное отшельничество лишь для того, чтобы свергнуть сестрёнку. Если так подумать, то у неё не меньше половины опыта взаимодействия с другими должно быть взято из чужих снов… от следующей мысли, мелькнувшей у меня в голове, я мысленно скривился. Как неприятно быть обезьяной с комплексом собственничества!       — А что? Хочешь познакомиться? — поинтересовался я, лукаво глядя на единорожку. — Может, напроситься в ученицы? Думаю, Луна будет настолько польщена такой просьбой, что возьмёт тебя сразу и без конкурса.       — Нет! — мгновенно среагировала она.       — Чего так? — поднял бровь я.       — Не хочу её злить, — нехотя ответила Трикси. — Ты же говорил, что они чувствуют чужие эмоции.       «А ты её боишься», — мысленно закончил я фразу. Мда. Впрочем, после того, как Луна в одну симпатичную мордашку изобразила атаку СОБРа, понять единорожку можно. Первое знакомство не задалось, и выправить впечатление будет сложнее из-за эмпатии Луны.       — Ну да, это может быть несколько небезопасно для здоровья, — пробормотал я. — Ладно, я к Твай, она уже наверняка там извелась. От неё потом порталом в Кантерлот, а для тебя есть небольшое творческое задание.       — Какое? — с затаённой тоской во взгляде поинтересовалась Трикси.       — Помнишь, я говорил, что нужен кристалл, который бы определял параметры потока?       — Было когда-то… вроде бы…       — Сможешь сделать? Если хочешь, можешь привлечь к этому делу Винил, она шарит.       — Если узнаю заклинания для порталов, то могу попытаться… — с сомнением ответила Беата.       — А, чёрт, опять забыл… ладно, тогда пойдём, пообедаем — и в библиотеку к Твай. Скажем ей, что хотим и тебя научить создавать порталы, поскольку мне надо будет через месяц на работу в Кантерлот ходить. Она и расскажет, и покажет, и книги выдаст.       Беата посмотрела на меня как-то странно. Осуждает, что ли?       — И мне надо её отвлекать? — уточнила она.       — Надеюсь, задачка, которую я ей подкину, займёт её хотя бы на несколько дней, — пожал плечами я. — Так что не обязательно. Но если ты хо-о-очешь…       — Не, не особо, — хихикнула единорожка. — А что у нас на обед?       — Пожелания?       — Крекеры! — она ехидно улыбнулась и подмигнула.       — Что, и со мной поделишься? — наигранно удивился я.       — Конечно, вместе веселей!       — Хм… а давай!       И мы пошли на кухню, где взяли на двоих мешок крекеров, банку кипячёного молока, пару стаканов, арахисовое масло и варенье. После чего, не сговариваясь, пошли в гостиную.       — Ты — извращенец, — припечатала меня Беата спустя пару минут.       — Угу. По Губерману.       — В смысле? — не поняла она.       — «В любых любовных совмещениях даны и дух, и содержание, а к сексуальным извращениям я отношу лишь воздержание», — продекламировал я, пожертвовав рифмой в пользу скорости перевода.       — Не, я не про это! — отмахнулась единорожка, хихикнув. — Ты ешь крекеры с вареньем.       — С земляничным, — подтвердил я. — И запиваю холодным молоком.       — Как можно есть крекеры с вареньем?! — Беата воздела бы руки к небу… если бы они у неё были.       — Смотри и учись, — я показательно опустил печеньку в банку, зачерпнув ею несколько цельных ягодок, после чего медленно положил итоговое блюдо в рот. И захрустел: — Воп, как-по пак.       — Вижу. Извращенец! Не переводи еду!       — Эх… и это она говорит мне, великодушнейшему из людей, который, несмотря на немыслимые страдания, всё же оставил остатки арахисового масла своей верной помощнице, понимая, что на двоих их не хватит…       — О… — Беата глянула в свою банку, где золотистого лакомства действительно было только на дне. — Тогда извини.       — А маслом поделишься? — с надеждой спросил я.       Трикси нерешительно посмотрела на банку. Потом на меня. Потом снова на банку. Дрожащей лапкой протянула её мне, и когда я потянулся к ней крекером…       — Не могу! Его слишком мало даже для меня! Прости, Артур!       — Беата, не-е-е-ет! — спародировал я Дарта Вейдера с той же мукой в голосе…       И мы, не выдержав, захохотали.       — Если ты считаешь воздержание извращением, то почему ещё не завёл себе табун? — поинтересовалась Беата спустя полминуты и ещё некоторое количество крекеров.       — Иногда стихи — это просто стихи. Подошедшие к моменту и теме разговора, — возразил я. — Твайке я вчера читал нечто почти противоположное.       — Тоже пришлось к теме разговора? — ехидно поинтересовалась единорожка.       — Именно, — подтвердил я. — Стихи вообще отличный способ выразить какую-то мысль. По меньшей мере, можно быть уверенным в том, что тебя не станут перебивать. А оконченная мысль, так или иначе, застревает в голове, требуя к себе внимания владельца оной.       И вновь этот странный взгляд!       — И о чём ты думаешь, когда на меня так смотришь? — поинтересовался я. То ли опаска, то ли осуждение… не уверен.       — Какая у тебя могла быть Метка, будь ты пони.       — Метка? — хмыкнул я. — Она же относится к таланту и образу жизни, да? Ну, тогда…       Я сходил в кабинет за листиком и быстро нарисовал на нём зашунтированный резистор¹⁰.       — Вот такая! — с улыбкой до ушей сообщил я.       — И что это значит?       — «Сопротивление бесполезно».       Она хмыкнула.       — Вот уж точно.       — Только не принимай это всерьёз, это шутка, — предупредил я. — Пойду, ещё молока налью, тебе ещё чаю принести?       — Давай! — она протянула мне пустую чашку.       После наполовину опустошённого мешка крекеров мы выдвинулись в сторону Понивилля. И на полпути…       — Охренеть. Это как? — потрясённо произнёс я, глядя на освещённый солнцем городок. При этом стоя под густыми тучами.       — Что как? — удивлённо посмотрела на меня единорожка.       — Это! — я ткнул пальцем в тучи и затем перевёл его на безоблачно-голубое небо над городком. — И это!       — А-а! — поняла меня единорожка. — Это из-за Вечнодикого. Над ним всегда своя погода, не поддающаяся пегасам.       — О-хре-неть.       То есть, я видел раньше, как пегасы облака таскали и всё прочее, но вот такое чёткое отделение… Облака от леса потихоньку всё-таки наползали на Понивилль, но, кажется мне, что не пройдёт и часа, как сюда примчится Дэш или кто-нибудь из её коллег и наведёт порядок. Охо-хо… физика, ты где? Дома осталась, не иначе.       Хотя… в принципе, лёгкая тяга прохладного воздуха в спину ощущалась. Я заметил это, едва мы вышли под солнце. Опять эта жара, бли-и-ин, а я ещё и без шляпы. Хочу в Кристальную Империю. И мяса.       Идущая рядом Беата тяжело вздохнула.       — Что такое? — тут же спросил я.       — Ничего.       — Не верю, — я легонько толкнул её бедром в стиле Винил. — Ты ухитрилась обзавестись страшными тайнами?       — Нет, — она снова вздохнула. — Я просто подумала, что ты вечером снова скажешь мне делать кристаллы для остальных вычислителей.       — Конечно скажу, — подтвердил я. — Каждый день, никуда не торопясь, не перенапрягаясь, штук по двести.       — Сено… — тоскливо выдохнула единорожка.       — Посмотри на это с другой стороны, — решил я поднять боевой дух помощницы. — Ты способствуешь появлению чего-то нового и удивительного.       — И работаю не так уж и много, — кивнула Беата. — А не весь день, как на ферме. В свободное время можно делать что угодно. И относишься ты ко мне как к семье.       — Тогда чего ты жалуешься? — улыбнулся я.       — Ну, это же двести кристаллов в день… — проныла единорожка. — Скучно и нудно. Но я сделаю!       — И стоило тогда бояться?       — Нет… — буркнула она.       — Напомни мне рассказать тебе сказку про «Алису в стране чудес». Был там один персонаж, который кричал перед тем как уколоться булавкой, а не после.       — А зачем он кололся булавкой? — удивилась единорожка.       — Уже не помню, — пожал плечами я. — Сестре не понравилось, так что я её читал лишь один раз.       Она кивнула и замолкла, вновь погрузившись в размышления. Последние несколько дней она часто о чём-то задумывалась. Я некоторое время решал, спрашивать ли её об этом, но в итоге решил отложить. В конце концов, это уже было бы просто назойливо.       Я мысленно просмотрел план на день. Взять инструкцию по открыванию портала для Беаты, подсунуть Твай задачку на считывание основной частоты колебаний твёрдого тела, а потом — в портал до Кантерлота. По пути или встретится Дискорд, или нет. Во дворце сразу же к Тие, и, по результатам, либо искать Фликервинг, либо возвращаться к Твай. Ух, сегодня будет тот ещё денёк. И завтра тоже. А потом и вовсе фестиваль. Покой нам только снится… или даже не снится.