Фаворит

Глеб проснулся рано. Проснулся оттого, что ему приснился Карл. Проснулся и понял – у него утренний стояк. Ещё бы! После того, что они сделали в туалете, конечно, будут происходить странные вещи. Хотя, почему странные? Да потому, что в таком возрасте эти вещи действительно кажутся странными. Или только у него так? Лёжа на спине, Глеб смотрел в тёмный потолок, почти ни о чём не думая, а потом встал. Ну, что особенного было в том сексе в туалете? Ничего. Глеб отсосал Карлу, потом вставил, и пока он двигался в нём, они безумно целовались, задыхаясь от страсти. Конечно, если не считать того темперамента, с которым они отдавались друг другу, то всё прошло как обычно. За исключением одного «но»: Глебу ни с того ни с сего захотелось сыграть в ролевую игру. Мало того, что Карл оказался в своём костюме очень даже притягательным, так он сам ещё пригласил его в туалет. Вот тут у Глеба мозг и скрутило. Начал вытворять всякие пошлости, а потом ещё не хотел уходить из туалета, прилипнув к Карлу, как банный лист. Встав под прохладные струи воды, Романов не удержался и занялся рукоблудием, потому что при воспоминании о произошедшем на бале-маскараде, помимо возбуждения нижней части, ещё затуманивало рассудок и заставляло сердце биться громче и чаще. Можно было бы при таком раскладе быстро слетать к Карлу в каюту, но в тот самый момент, когда он встал с дивана, в нём загорелось желание творить. Справившись со стояком, он быстро помылся, сделал себе инъекции, выпил таблетки и, прыгнув в штаны, вышел из ванной. Первым делом решил изменить Карлу позу. Смотрящий сильно в сторону и прячущий от зрителя глаза, Шорки казался больше отстранённым, отталкивающим действительность. Потому следующий набросок был таким: Карл стоял прямо, больше опираясь на левую ногу, правая рука опущена, другая крепко сжимала шлем, сам Карл смотрел немного в сторону, лишь чуть-чуть повернув голову. Он не глядел вдаль, а видел в многочисленной толпе кого-то конкретного, в этот момент Глеб представил, что Шорки смотрит на него. Этому взгляду Романов придал больше тепла и откровенности, призыва, волнения... Губы в лёгкой улыбке. Потребовалось полдня, чтобы сделать картину более ли менее такой, какой хотел Глеб. Не законченная, но достаточно понятная для его глаз. Он рисовал кистью, не стал тратиться на карандаш, бросив её на палитру, прибавил картине немного яркости и насыщенности, но тут же вернул краски на обычное место. Добавил лишь плотности холсту. Снова взявшись за кисть, продолжил работу, как всегда забыв о времени. Ощутил голод Глеб в три часа дня, когда бурчание в животе ему напомнило, что он не ел со вчерашнего вечера. Отбросив работу и ощутив, что нужно дать телу и своей фантазии отдых, Романов отошёл от картины и оглянулся. Этого не стоило делать, по крайне мере, тогда, когда решил отдохнуть, как только он обернулся, его взгляд впился в нарисованного им Карла, отмечая неточности. Подойдя к холсту, Глеб увеличил формат и снова отошёл. Затем, прибавил насыщенности, яркости, оттенил некоторые участки, подчёркивая улыбку и цвет волос. Взяв со стола сигареты, прикурил, вновь вглядываясь в картину. Сейчас Глеб был доволен, можно приступать к созданию маленькой копии статуи, только надо бы выбрать материал. В принципе копия ему не особо нужна, но вредный скульптор внутри него захотел миниатюрного Карла Шорки. Когда в животе заурчало громче, Романов отбросил пульт и, уже не оглядываясь, направился к выходу. На тягаче, стояла гулкая тишина и царила атмосфера занятости, так, впрочем, было постоянно. Но сейчас Глеб не чувствовал себя лодырем или лентяем. Он тоже работал, и работал так, что забывал о еде. Когда он вошёл в столовую, то увидел Кристофа и Розу, а рядом с ними незнакомого человека. – Эрнест, познакомьтесь, это Глеб Романов, спонсор Карла Шорки, – тут же представила его Роза и взялась за подогрев еды, которую оставила специально для Глеба. – Приятно познакомится с вами лично, господин Романов. Эрнест Киршенёв, лечащий врач Карла Шорки. Можно просто Эрик. – Эрик и Эрнест два разных имени. Но, как скажешь, – пожал протянутую руку Глеб. – Врач нам тоже пригодится. Так? – Так, – отозвалась Роза и поставила на стол полную тарелку жареного мяса. Романов тут же вгрызся в него. Потом к мясу добавилась картошка и несколько видов салата. Была даже перловая каша, вот её Глеб съел всю. Эрнест ещё немного потёрся возле Кристофа и Розы, что-то им диктуя и указывая в планшет, скорей всего, выбирая оборудование и препараты для профилактики, восстановления и лечения гонщика. Потом вышел из кухни. – Кстати, – посмотрела на Глеба Роза. – Как твоё лечение? – Сегодня последнее израсходовал, – отозвался тот, смачно пережёвывая салат и кусок мяса. – Состояние отличное, желание пить и употреблять нехорошие штучки отпало. Курю и навряд ли брошу, потому не надо мне против этого никаких таблеток и возмущений. Есть вопросы? – Я заказала тебе ещё витамины, – сказала Роза, не терпящим пререканий тоном, и Глеб вынужден был согласиться. Витамины он любил.

***

Карл не мог сосредоточиться на прохождении. Уже третий раз его время полёта показывало даже не десятое место, а тринадцатое-пятнадцатое. Тим хмурился, а Карл не мог смотреть ему в глаза, потому что мысли постоянно скользили по направлению к Глебу. Уверив Тима, что в четвёртый раз всё получится, Шорки закрыл кабину, но старик предложил перерыв. Карл кивнул и откинулся на спинку кресла, Тим остался стоять за учебкой, потягивая бренди из фляжки. Уронив голову на баранку штурвала, Шорки прикрыл глаза и снова оказался в том злосчастном туалете, куда сам же и предложил прогуляться Глебу. Они ворвались в кабинку, в которой Риккардо приставал к Карлу. Всё те же пески, море, плавно перекатывающиеся по волнам лодки. Глеб прижал Карла к стене, голограмма покрылась рябью, но потом вновь стала прежней картинкой. – И какие же пожелания будут у моего господина? – зашептал горячим шёпотом Романов, глядя на Карла похотливым взглядом. Они оба тяжело дышали. Глеб облизал пересохшие губы, а Карл сглотнул, чтобы промочить горло. Всё это походило на ролевые игры. Скорей всего у художника, творческого человека, каким был Романов, разыгралось воображение. И Карл подхватил эту чёртову игру! – Минет, – прохрипел он. – Хочу минет. – Будет исполнено, мой господин, – прошептал Глеб, сверкнул своими вовсе не рабскими глазами и опустился вниз, расстёгивая ширинку. Член Карла уже стоял колом. Ткань трусов натянулась, вылезая из открытой ширинки, и Глеб слегка прикусил член, вырвав у Карла хриплый стон. Потом поцеловал, лизнул ткань и потянул резинку трусов, освобождая горячий орган. Обхватывая головку губами, Глеб причмокивал, потом вылизывал сам ствол, выцеловывая на нём какие-то рисунки. Затем насадился на него ртом, делая такие финты, которые заставляли Карла хрипло и тяжело дышать, мычать и жмуриться от наслаждения. Он опустил ладони на голову Глеба, зарылся в волосы пальцами, двинул бёдрами, толкаясь в рот сильнее и заставляя Романова заглотить глубже, и Глеб следовал желаниям «своего господина». – Твой член, мой господин, сладкий и самый вкусный, – произнёс он, оторвавшись на миг от пениса. Голос Глеба оказался предательски пошлым и страстным, и, когда он прижался губами к головке, Шорки, заскрипев зубами, кончил. – Что ещё прикажет мой хозяин? – спросил Романов, поднявшись на ноги и снимая с головы Карла съехавшую на бок кепку. Шорки резко дёрнулся вперёд и прижался губами к губам партнёра. Его язык – жаркий и влажный – проник в рот, вылизывая и пробуя на вкус собственную сперму. Глеб ответил с не меньшей страстью, вжимая Карла в стену кабинки и расстёгивая ремень штанов, одновременно с этим он ласкал вялый член, чтобы вновь заставить его налиться кровью. – Я слушаю тебя, мой господин. Приказывай, – шептал Глеб, стягивая штаны и трусы с Карла и переходя к своим. – Если ты этого не скажешь, я не смогу удовлетворить твои желания. – Ах, чёрт, – мучительно выдавил Шорки, потом сделал несколько шатких шагов в сторону. Опершись о большой бак унитаза, он нагнулся вперёд, выставляя назад задницу. Бросив взгляд через плечо на Глеба, произнёс: – Возьми меня. – Расплывчатая и вовсе не сексуальная просьба, но я тебя понял, мой господин, – хмыкнул Романов, выудил из кармана маленькую баночку с жидким мармеладом, которую прихватил с одного из подносов, когда они шли в туалет. Быстрым движением открыл крышку, выплеснул часть на руку, размазал мармелад по своему члену, остатками помазал колечко мышц, чуть толкнувшись в анус пальцами. Карл прикусил внутреннюю сторону губы, немного подвигал бёдрами, а после Глеб вошёл, как всегда, резко и грубо. Член протаранил анус Карла. Романов слегка поморщился и тут же начал двигаться. Карлу это нравилось. Зачем тянуть удовольствие, когда страсть накрывает волной и затягивает в свой омут. Когда даже боль кажется удовольствием. Карл подмахивал, хрипел, рычал, скрипел зубами, издавая странные звуки, которые отражались от стен, наполняя кабинку пошлостью. Глеб долбился в него с силой, сжимая крепкими руками бёдра и оставляя на них красные следы от пальцев. Такая подтянутая, аппетитная задница, а член в неё входит и выходит, доставляя обоим несказанное наслаждение. Когда наступила кульминация, Карл рухнул на пол, обнимая унитаз. Надо же, ноги дрожали, дыхание хрипло вырывалось из груди, а по телу разливалась приятная истома. Сразу же захотелось спать. Но Шорки встрепенулся, обернулся и угодил под жаркий поцелуй. Сначала страсть, а потом ленивая нега, заставлявшая их облизывать друг другу губы, вылизывать языки, слегка кусаться, тереться носами, сливаться дыханиями в единое целое. – Ваше желание исполнено, мой господин, – пробормотал Глеб, улыбаясь. Карл не удержался и ткнулся лбом ему в плечо, ощущая, как краска стыда заливает щёки и уши. Эта фраза прозвучала так пошло и надменно, что захотелось повторить то, что было несколько минут назад… – Эй, Карл, давай ещё раз, а потом на обед, – услышал он в наушниках голос Тима и вздрогнул, возвращаясь к реальности. Хлопнув себя по щекам, тряхнув головой, Шорки натянул на голову шлем, несколько раз вдохнул-выдохнул и, отрешившись от воспоминаний, включил панель активации. Схватившись за штурвал, подождал, когда таймер отсчитает секунды, и, как только цифры сменились нулями, нажал на старт. Болид ринулся в открытый космос, рассекая носом виртуальное пространство. Когда Карл выполз из учебки, Тим хмуро смотрел в голографический экран планшета, вытягивая губы трубочкой. – Неплохо. Но всё равно – плохо. В столовой их встретила остальная команда, в компании которой был незнакомый мужчина. Шорки взглянул на него мимолётно и тут же забыл об этом. Глеба Карл на кухне не нашёл. Скорей всего, снова творит, вот и пусть. А то Карл чувствовал, что стоит ему сейчас увидеть Романова, как мысли снова улетят в тот злополучный туалет. – Господа, хочу представить вам нового члена команды, – сказала Роза, и Карл, подняв голову, снова обратил внимание на уже не молодого мужчину. Хотя, навскидку, Тим был всё-таки старше. – Это Эрнест Киршенёв, отныне это врач нашей команды. Кандидат наук, бывший военный хирург, защитивший диссертацию о стартовых перегрузках и проработавший некоторое время в компании «Сверхновая», которая занимается галактическими гонками, ну вы это знаете. Так же господин Киршенёв занимается акупунктурой и знает разные виды массажей. – Достойная реклама от достойного менеджера, – проговорил Тим и глотнул из фляги. – Спасибо, Роза, вы, и правда, чудодей слова. Доброго времени суток, господа, – улыбнулся Киршенёв, и ему ответили молчаливыми кивками команды. – Я знала, что вы его примете, – улыбнулась Роза одними губами Тиму и благодарно кивнула головой новому члену команды. К тому моменту Эрнест уже побежал по кругу, чтобы пожать руки мужчинам, а она быстро поставила чайник и присела рядом с Кристофом, вновь уткнувшись в планшет. Мысленно Карл одобрил решение взять лечащего врача и даже подумал о том, чтобы обратиться сегодня к нему за помощью. Но за остатком обеда совсем забыл об этом, потому что, наконец, углубился мысленно в прохождения. – Кстати, – вдруг он услышал голос Тима, который сидел напротив него. Киршенёв присел рядом, взявшись за кружку с чаем, который успел уже вскипеть. – Вот это, что такое? И Тим приподнял свой планшет, показывая Карлу картинку: Алекс Стокс чертит большим пальцем по шее, глядя на сидящего спиной к камере Карла. Все, кто был в столовой, обратили внимание на голографический экран. – Ну… – протянул Карл, чуть приподнимая брови, очевидно же было, зачем комментировать? – О, это Алекс Стокс, – сказал Юрка, ткнув в экран пальцем. – Он самый, – кивнул Тим, неотрывно глядя на Карла. – Я спрашиваю у Карла, чего он сам себе голову пальцем отсекает? – Я там ляпнул кое-что, и получилось, что как бы оскорбил и вызвал его на поединок одновременно, – ответил Карл. – Он что, тебя задел? – Нет, – мотнул головой Карл. – Так просто получилось. Хотя, – задумался он. – Что-то такое было. – Это плохо, Карл, – Тим повернул к себе планшет экраном и уставился на Алекса. – Он седьмой, а ты шестой. Он очень зол, а ты теперь для него, как кролик для волка. Придётся гнать со всей силы, чтобы избежать с ним столкновения. Пока что я хотел избежать стычек с ним, но, видно, придётся начать уже готовиться к мести Стокса. Влад, надо кое-что поменять и трек подкорректировать, а ты, – Тим обратил на Карла внимание, – после обеда немного отдохни. – Понятно, – отозвались Карл и Влад, и в столовой вновь воцарилась тишина. День летел за днём, и Карла вскоре захватил азарт гонки. До этого момента он всё же пассивно относился к происходящему за иллюминаторами тягача и болида, просто летел, выполняя желания друзей. Но в какой-то миг в груди вспыхнуло острое желание устремить виртуальный катер к финишу и взлететь на пьедестал, получить кубок и море оваций, искупаться в славе и доказать вселенной, что его рано ещё списывать со счетов – и это заставило Шорки уйти полностью в прохождение, снова и снова отрабатывая манёвры, которые подкидывал Тим. С Глебом он не виделся, после работы возвращался в комнату уставший, принимал душ, сразу же потом проваливался в сон. Утром шёл в тренажёрку, заглядывал к Эрнесту, затем завтракал и опять за работу. Каждый раз за ужином Роза, словно бы случайно, отмечала, что Глеб творит и беспокоить его не стоит. Карл внимал её словам и, с другой стороны, даже радовался такому повороту событий, но уже к концу третьего дня эта небольшая разлука показалась невыносимой. Переступив порог каюты, сразу направился в душ, а когда вышел из него, включил голокартинки. Комната наполнилась плакатами разного формата, величины, яркости и плотности. На всех постерах мелькал Глеб Романов. Замерший в центре этой мини-галереи Карл задержал на секунду дыхание, прикрыл глаза, а когда открыл их, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, вглядываясь в каждую копию Глеба. Вот он дерзкий и насмешливый, а вот – отстранённый и печальный, на пляже – в одном нижнем, очень сексуальном белье, в автомобиле – в строгом деловом костюме, на фоне картин, статуй, огромных глиняных комплексов и лепнины, в кожаных штанах и пальто на голое тело, а дерзкий тонкий галстук белого цвета болтался на шее, подчёркивая его наглость и цинизм. И вот эта, самая любимая, Карл не ответил бы, спроси у него, почему из всего альбома эта фотография нравилась ему больше?! Но то, с каким насмешливым видом Романов смотрел в сторону, скрестив руки на груди, одетый в строгий костюм и с прилизанными назад волосами, заставляло сердце Шорки биться сильнее. Несколько минут Карл смотрел на это изображение, а потом, протянув руку, коснулся голограммы. Она дёрнулась, зарябила. Шорки щёлкнул кнопкой, выключая свою галерею, а потом завалился спать. За ужином четвёртого дня Карлу всё же удалось увидеть Глеба. Тот в столовую пришёл раньше, и Шорки застал его тогда, когда Романов, всеми уважаемый художник, ел с таким аппетитом, что порой давился и забирал из тарелок руками. Лицо Глеба заросло щетиной; измазанный в глине, он показался Карлу уставшим и немного осунувшимся. Но увидев Глеба, Карл моментально воодушевился и ненароком подумал, что может стоит сегодня развести своего спонсора на пошлое дельце? Когда Глеб ему улыбнулся и подмигнул, Карл почувствовал, что Романов тоже был рад его видеть. Когда Шорки присел на своё место, Глеб потрепал его по волосам и снова вернулся к еде. Но вечером это случилось. Стоило только покончить с ужином и, пожелав друг другу спокойной ночи, отправиться по своим каютам, как Шорки заметил, что Глеб, зевая и почёсывая свой подбородок, пошёл следом за ним. Невзирая на усталость, они сделали это три раза, а потом ещё один в душе. Около двенадцати ночи разошлись. Глеб, вернувшись в студию, принялся за мраморную глыбу. Взяв шпунт* и молоток, он начал сбивать лишнее, придавая ей другой вид и объём. Конечно, это можно было сделать современными методами, но Глеб захотел применить к камню познания древнего мира, которые он уважал и ценил… Карл же сразу провалился в сон – завтра у него важный день. Очередной этап больших космических гонок «Млечный путь 102»… – А вот и снова мы! – разлетелся над орбитальным Мегагородом Венеры голос комментатора, и Карл, ступая по широкому коридору, что вёл в его ангар, слышал этот крик, летящий из многочисленных мини-голоэкранов, развешанных по стенам вдоль коридора. Держа в одной руке шлем, вторую сжимая в кулак, он шёл не быстро, но и не медленно. Его шаг – чёткий, лёгкий, уверенный, успокаивающий… – Итак, давайте снова окунёмся в этап и мысленно пройдём его вместе, я и вы, любимая публика больших космических гонок. Свернув в более широкий коридор и поднявшись по трём ступеням, Карл столкнулся с Алексом. Он его ждал? – Стартуешь шестым, – сказал Стокс вместо приветствия. Карл его не боялся, но решил сторониться. Таких людей лучше не трогать. – А ты седьмым, – ответил Шорки, останавливаясь напротив Алекса. Дверь, у которой тот стоял, светилась цифрой семь. Шестая была дальше по коридору, примерно в десяти метрах от седьмой. – Ты мне бросил вызов, Шорки, – сказал Алекс, делая небольшой шаг в сторону Карла. – Посмеялся надо мной. Думаешь, это сойдёт тебе с рук? Главное не трогать таких людей, не обижать их, разговаривать спокойно и непринуждённо… – Я постараюсь лететь чуть быстрее, чтобы больше не злить тебя, – ответил Карл и, видя как лицо Алекса меняется, понял, что сказал нечто такое, за что его теперь точно не простят, и никакие мольбы не помогут. Получилось примерно так: «Алекс, ты медленно паришь, а я вот такой крутой, буду лететь быстро, и ты меня хрен догонишь»… – Знаете, что, мне кажется, – разрывался в мини-голоэкранах комментатор, – что этот этап, как два пальца сложить вместе, даже юниор справится! Вы согласны со мной?!! Но сказанного не вернёшь, а что-то доказывать такому человеку, как Алекс Стокс – это глупость и бессмысленное времяпровождение. И всё же Карл решил урегулировать вновь вспыхнувший конфликт. – Не знаю, какого врага ты во мне ищешь, Алекс, но я пришёл участвовать в гонках, а не вести войну. – А для меня гонки – это война, – выплюнул Алекс. – Для меня всего лишь игра, – и протянул Алексу руку. Но тот смерил Карла раздражённым взглядом, отвернулся, полоснул по панели пальцем, и створчатая дверь отъехала в сторону. Карл вздохнул и под громогласные крики комментатора направился к своей двери. Войдя в длинный ангар, он тихо выругался, понукая судьбу за то, что столкнула его перед стартом с Алексом. Не умел Карл вести деловые беседы и быть хитрецом, не умел плести интриги, искать подоплёки, лицемерить и прочее. Он говорил то, что думал, а думал он иногда не так, как остальные. Это Карл понял явно не сегодня, но в очередной раз подтвердил свою догадку. Комментатор умолк, и сейчас играла музыка. На сцене, расположенной на очередном стадионе, взрывала собравшихся зрителей яркая рок-группа. Шестеро брутальных мужиков, одетые лишь в стринги, но разукрашенные голографической неоновой краской, играли резкую и гремящую музыку, заставляя публику ликовать. Карл дошёл до своего болида, провёл по обшивке ладонью, коснулся цифры «10», потом названия. Вот настал черёд и для второго этапа. Вроде бы время шло медленно, но всё же не замедляло ход. – … Под номером шесть сегодня стартует Карл Шорки! Наш «платиновый красавчик» вылетит из своего ангара, как птичка из силков! К чему были «птичка» и «силки»? И как-то раздражающе к нему приклеилась эта кличка – «платиновый красавчик». Но Карл улыбнулся, взмахнув рукой в сторону зажужжавшей камеры. Что ж, свою роль нужно выполнять до конца, но что-то после встречи с Алексом осталась лёгкая нервозность. Надо подумать о чём-то другом, но всё, что сейчас приходило на ум, это Глеб. А вот о нём думать было противопоказано. Судорожно и тихо вдохнув, Шорки вернулся к болиду, прижался к прохладной обшивке лбом. Это нервозность, но сейчас она стала в два раза больше, чем ранее. – Ну, что ж, да начнутся гонки!!! – наконец, дал команду на старт комментатор, и Карл, прыгнув в «Мраморный ангел», надел шлем, включил систему и закрыл купол. * Шпунт - стальной четырехгранный или круглый стержень с острым концом. Шпунт используется скульпторами для первоначальной обработки камня.