***
Спустя месяц. Квартира Усаги и Мамору.***
— Мамору послезавтра выписывают… — проговорила Усаги, ища новую серию любимого сериала в интернете. — Я знаю, — спокойно проговорил Кунсайт, разглядывая книги с творчеством Бодлера. — И что ты в нём нашла?.. — Я же просила, не обсуждать моего мужа, — фыркнула Усаги, наконец, включив серию. — Я про Бодлера, а не про Мамору, хотя касательно второго, можно задать тот же вопрос, — улыбнулся он, поставив книгу на место. — Просто у меня патологическая тяга к странным и непонятным мужчинам, — улыбнулась Усаги, забираясь в постель. Немного помедлив, Кунсайт так же отправился в постель. Просмотр сериала проходил в полной тишине. И не оттого, что сериал был так важен и интересен для Усаги, просто они оба молчали, каждый погрузившись в свои мысли. Усаги вовсе не понимала, как жить дальше, ведь послезавтра вернётся Мамору, и продолжать изменять ему прямо под носом, у неё попросту не хватит совести, а бросить его — не хватит смелости. Она не сможет сказать ему в лоб, что давно его не любит и жить с ним ей в тягость. А теперь, когда она полюбила другого, это и вовсе станет не выносимым. Она не сможет… Ведь эти слова будут равносильны тому, как если бы собственноручно вонзить мужу нож в сердце. Что же теперь делать? Как быть дальше? Бодлеровский псих всё ещё продолжает появляться в её жизни. И поэтому пришлось поменять замки, поставив такие, которые невозможно взломать. Одну связку ключей Усаги отвезла Мамору, другую же оставила себе. И если ключи от старого замка были у родителей Усаги и у Кейру, то сейчас девушка решила, что поступив так же, может подставить своих родителей под угрозу. Не исключено, что кто-то может захотеть добыть их. Погружённая в свои мрачные мысли, девушка давным-давно не замечала происходящего на экране. Но неожиданно её будто ударило молнией, и она схватила пульт. Её руки тряслись, а внутри всё вдруг обожгло странным огнём. — Что случилось, Усаги? — Кунсайт непонимающе смотрел на девушку, которая отматывала назад фрагмент сериала. — Мне кажется, я услышала нечто связанное с Бодлеровским психом… — В Игре Престолов услышала? — усмехнулся Кунсайт. — Не смешно! — прикрикнула на него Усаги, нажав на кнопку воспроизведения. На экране появился карлик, и реплика, произнесённая им, заставила Усаги сжаться ещё сильнее. "Я отомщу тебе за это. Когда-нибудь, в минуты покоя и счастья, ты вдруг почувствуешь вкус пепла во рту. И поймёшь, что долг уплачен…" Усаги резко выключила телевизор и повернулась к Кунсайту. — Он мстит мне за что-то… — Каким образом? Спасая тебя от смерти? — хмыкнул тот. — Кунсайт, это какая-то игра, я чувствую это… И все его поступки — лишь часть плана, в котором я должна оставаться живой…. Впервые с тех пор как появился Бодлеровский маньяк, Усаги довелось почувствовать хоть что-то. Всё это время её дар словно молчал, и только сейчас, благодаря лишь одной фразе из сериала, он как-то активировался. И теперь дар ей подсказывал, что это не иначе как месть. — Я думаю, это глупости. И склоняюсь больше к тому, что чувствую я… Он просто оберегает тебя, — проговорил Кунсайт, поудобней укладываясь в постель. — Хотела бы я, чтобы ты оказался прав… — тихо ответила девушка, забираясь под одеяло и выключая ночник. Всю ночь Усаги мучил один и тот же кошмар о заброшенном заводе, где убивают Мамору. Каждые полчаса Усаги просыпалась от ужаса, сопровождавшийся параличом, и это говорило о том, что её сон вещий. Всё повторялось по кругу, и лишь под утро Усаги, вконец измождённая кошмаром, провалилась в глубокий сон без сновидений. А её пробуждение оказалось ещё ужасней, чем все предыдущие. На этот раз девушку разбудил звук щелчка, словно кто-то снял пистолет с предохранителя. И сейчас это был вовсе не сон, звук оказался вполне реален и слышался он где-то совсем близко. Распахнув глаза и буквально слетев с постели, Усаги увидела Мамору, гневно сжимавшего пистолет, переводя ствол то на неё, то на Кунсайта. Он так же проснулся, но в отличие от девушки, продолжал спокойно лежать на месте. — Мамору, я сейчас все объясню… — дрожащим голосом проговорила Усаги, символично выставив руки вперёд. Оттого, что Кунсайт был близко, она не могла предвидеть, чем закончится эта ситуация. — Что ты мне объяснишь? Что ты кувыркалась с ним, пока я лежал в больнице? — нервно прокричал Мамору, кивком указывая на Кунсайта, отчего тот лишь брезгливо поморщился. — Мамору… — проскулила Усаги. Муж впервые в жизни так кричал на неё, и впервые ей было нечем крыть, ведь она так виновата перед ним… — Закрой рот! Я не поверю ни единому твоему слову… Какой же я дурак… Из-за своей любви не замечал какая ты сука!.. Глаза Мамору лихорадочно блестели от подступившей влаги, но от накрывшей его злости, ни одна слеза так и не скатилась. — Не смей разговаривать с ней в таком тоне, — вмешался Кунсайт, поднимаясь с постели. Его вовсе не смущало то, что он сейчас находится под прицелом. — Не двигайся, — скомандовал мужчина, но Кунсайт лишь скривился, подходя вплотную к дулу пистолета. — Стреляй, — улыбнулся он. — Только учти, в мои планы не входит умереть сегодня, а тем более так… — Да пошли вы! — выкрикнул Мамору, опуская пистолет. — Ненавижу тебя, Усаги. Ненавижу так же сильно, как когда-то любил… С этими словами Мамору медленно развернулся и покинул квартиру, оставляя в душе Усаги огромную брешь. Как только хлопнула входная дверь, Усаги словно очнулась, выйдя из транса. — Ты знал!.. — прошипела она, подлетев к Кунсайту. — Ты знал, что так будет. Знал, что его раньше выпишут, и только поэтому настоял, чтобы мы ночевали здесь, а не у тебя! — Допустим, — сухо ответил он, одеваясь. — Допустим?! Я же просила… Я объясняла, что нельзя вот так прямо говорить ему! Ты сказал, что мы разберёмся с этим… Вот так ты разобрался?! Ты понимаешь, что мы, считай, убили его! — кричала девушка. — Во-первых, не ори на меня. А во-вторых… В отличие от тебя, я не собираюсь подтирать ему сопли. При этих словах лицо Кунсайта было не проницаемым и попросту сводило Усаги с ума. — Пошёл вон, манипулятор хренов! — рыдая, прокричала она, указывая на дверь. — Как скажешь, — сухо ответил Кунсайт. — Только не забудь о своих словах, когда сама придёшь ко мне за помощью. — Убирайся!