-Бэйби?

Дом, милый дом. Чимин приходит опустошённым, все эти разборки и дурацкие пробки сожрали все его силы, что он готов рухнуть на кровать и в ближайшие часы ничего не делать. Гостиная в прежнем виде, будто не здесь сегодня были посиделки, на кухне также убрано — чистота. И вот такое отношение радует больше всего: когда Чонгук помогает по дому, если не занят учёбой и работой. Маленькие и милые приятности. — Чонгукки, я люблю тебя, — шепчет Чим, доставая аптечку в шкафчике. Чон находится в спальне, раскинувшийся на кровати, глаза прикрыты правой рукой. Чим сразу лезет на бёдра мужа, не боясь потревожить, тянет его правую руку к себе. Гук не спит: он слышал, как Чим пришёл, просто ждал его, поэтому сразу откликается на прикосновение. — Устал? — спрашивает Чим, целуя костяшки повреждённой руки. — Не больше, чем ты, — парень весело улыбается, — Всегда рад вправить мозги хёну, а вот тебе с Тэхёном, думаю, было тяжко, — омегу притягивают ближе.  — Подожди, надо обработать, — Чим завороженно залипает на то, как родные глаза смотрят с нежностью. — Брось, это мелочи, — хочется воздушных поцелуев, впрочем, Чонгук не имеет привычки отказывать себе. Поцелуй получается именно таким, Чимин расслабленно отвечает, а от зарождающихся бабочек в животе хочется мурчать. Поэтому инициативу перехватывает он: целует, а альфа это позволяет, легко прикасаясь к спине мужа и пересчитывая пальцами позвонки. Чимин в ответ зарывается ладонями в мягкие волосы, с возрастающим напором, языком двигая вверх и вниз, явно намекая на более жаркое продолжение. — Так у нас всё пошло по плану? — уточняет Чон, когда воздух кончается. — Считай, что да, — Чимин, лизнув чужой подбородок, слышит судорожный вздох. — Как Тэхён? — Чонгук дышит уже через раз, Чимин спускается руками под футболку, трогает пресс и щупает соски. — Истерил больше получаса; я заставил его выпить успокоительное, аж три таблетки, — Чимин широко проходится языком по кадыку и немного покусывает. — Боже… — Чон приятно жмурится, — А что сказал? — Сказал… — омега проходится задницей по промежности, заставляя партнёра охнуть, — что альфы конченные засранцы, — Чимин смеётся, — и он заведёт себе омегу. — Чёрт, и ведь завёл бы, — Чон легко подкидывает бёдра, прося большего. — С него станется, — омега, усмехнувшись, начинает расстёгивать ремень, проговаривая «зачем носить это дома», но внезапно замирает, — Ты про Юнги ему всё-таки сказал, да? — Пришлось, — Чон хмурится, тема не самая приятная - и приподнимается на локтях, — Надеюсь, Юнги сейчас счастлив. — Я писал ему, он снова молчит, — Чимин побито смотрит в глаза напротив, — Я скучаю… — Хей, ну что ты? Есть я, есть два сегодняшних придурка, а есть ещё два хёна, у которых будет бэйбик, ну? — Чон доверительно заглядывая в любимые глаза, осторожно прикасается носом к носику омеги и трётся аккуратно. — Ты прав, — шепчет Чимин, также поддерживая интимный жест, — А…за что ты Хосока поколотил? — Заслужил, — звучит уклончиво, но Чимин канючит. — Нуу, скажи. — Ладно… в общем-то, из-за того мороженного, — Чонгук шкодливо улыбается, Чимин охает. — Господи, Чонгукки, это… Ты правда тогда разозлился? — Чимин~а, естественно, мне было неприятно слышать такое про мою вредину; едва сдержал себя, потому что это мой хён. Обижать и любить тебя имею право только я, — Чон самодовольно улыбается. — Айгу, вот засранец, где ты выцепил эту фразу, в дораме же, а? — Чимин подозрительно, но весело щурится. — Да я сам… — Чон игриво закусывает губу, но Чимин не поддаётся на провокацию, легко щипая за левое ухо своего мужа, — Ай-яй-яй, ладно, ладно, ты угадал, сдаюсь, — отпуская покрасневшее ухо, Чимин победно ухмыляется, Чон обиженно дует губы, потирая место захвата, — Вот любишь же портить романтику, — омега умиляется. — Блин, Чонгук~а… — Чим обнимает мужа за шею; тот оставляет слегка побаливающее ухо, но обнимает за талию в ответ: — М? — Люблю тебя… Что мне делать? — Дай-ка подумать, хм, — альфа делает вид, будто задумался, — получать любовь в ответ? Омега восторженно пищит и валит мужа, грубо сминая чужие губы во влажном поцелуе. Признание так и застывает приятной ватой в сознании. Чонгук стонет сквозь поцелуй: как же он любит своего омегу, что порой становится трудно дышать, причём в прямом смысле, к примеру, как сейчас. Чимин чувствует тоже самое, распаляясь сильнее. Альфа отстраняется, пытаясь вернуть дыханию привычный ритм, но, спрашивается, зачем ещё? Только для того, чтобы освободиться от одежды. Всё ненужное летит на пол, желание быть ближе доводит до болезненного возбуждения. Смена позиций, поцелуи плавно перетекают на укусы-засосы, прерываясь, Чонгук окидывает томным взглядом омегу, тот лежит перед ним весь в предвкушении. В мозгу клинит: что там днём Чимин обещал? «Всего себя ночь напролёт»? Господи, Чонгуку хочется взвыть: они просто физически не смогут и не успеют испробовать всё, что он хочет, поэтому на данный момент достаточно будет только… — Приготовь себя сам. Шикарно, Чимин всегда теряется от подобных просьб. Самое смущающее, когда на него смотрят, из-за этого омега даже отказался покупать зеркальный шкаф-купе. И сейчас, в растерянности закусывая губу, он медленно пытается преодолеть противоречивые чувства внутри. Чонгук не часто его просит о подобном, как говорится, редко, но метко. Щеки горят, ожидающий напротив взгляд вынуждает зажмуриться и шире раздвинуть ноги. И так тяжелое дыхание Чонгука сбивается, заставляя сглотнуть вязкую слюну. Чимин смотрит ему в глаза, подносит собственные пальцы к губам, облизывает их, принимая в рот с причмокиванием; увлажнив и запуская их в себя, Чимин думает, что его муж «конченный, блин, извращенец». Наблюдая за его действиями, Чонгук мысленно его поддерживает, даже не зная об этом - его мнение о себе такое же. Пальцы туго входят в неразработанный анал, Чимин жмурится от неприятных ощущений. Трогать себя под пристальным взглядом совсем уж смущает, он ёрзает на кровати, сбивая постель в попытках глубже насадиться на пальцы. Видя его старания, альфа только больше распаляется. — Молодец, — спокойно шепчет Чонгук, на самом деле опасаясь кончить только от этого зрелища - он обожает ходить по острию ножа. Поцелуй в шею за старания; Гук тянется, чтобы достать из принесённой омегой аптечки массажное масло, терпеть становится невыносимо. Он буквально поливает задницу им, рассчитывая на влажные будущие шлепки, воображение кидает всё больше развратных картин, что приходится сжать член у основание, желая не спустить раньше. Омега стонет, когда сквозь свои прикосновения ощущает чужие. Пальцы с нажимом проходятся по промежности, они легко заменяют собственные, размазывая смазку. Чимин, громко стонет, дёргано подмахивая бёдрами навстречу. Немного оклемавшись, он притягивает к себе Чонгука липкой ладонью буквально за член, заставляя задохнуться мужа восторгом, — Войди уже, — почти шипит омега. — Сейчас, детка, сейчас, — Чонгук напоследок ещё раз проходится большим пальцем от ануса к аккуратному пенису омеги. Чимин дёргается и настойчиво направляет чужую плоть в себя. Чон, поудобнее пристроившись, резко заполняет его, выбивая протяжный скулёж из пухлых губ. Он делает паузу, чтобы дать омеге время привыкнуть к ощущению, и начинает размеренно двигать бедрами. Чимин подаётся навстречу, ему хочется быть ближе, быстрее, ещё и ещё. Альфа будто по сигналу ускоряется, крепко подхватывая омегу под бедра, и начинает просто втрахивать парня в кровать. Чимин с каким-то отстранёно-мазохистским удовольствием отмечает, что останутся следы, но он совсем не против. Чимин и сам толком не помнит, когда именно его рука спустилась к низу живота. От ощущений обнажённой голой кожи к горячему телу и от бесконечного трения буквально сносит крышу; он обхватывает ладонью свой возбужденный член, сжимает мышцами внутри себя любимого, тот стонет в ответ также громко, впиваясь в упругие ягодицы и оставляя всё больше собственнических отметин. В таком диком запредельном темпе сложно долго сдерживаться, и омега задушено кричит, — Чонгук~ааа!.. Ошмётки самообладания катятся в бездну, и они судорожно сплетённым клубком кончают вместе, испытывая яркие ощущения, не сравнимые ни с чем другим. Дыхание сбивчивое, на губах блаженная улыбка, в мышцах гудит приятное напряжение, и двое в комнате едва возвращаются в реальность. Чонгук выходит с влажным хлюпом, откатившись в сторону, валится на спину, Чимин так и остаётся лежать на месте с оттраханным видом. Картина занимательная: Чонгук поворачивается на бок, с наслаждением осматривает расцветающие метки и блядский текущий вход. Чимин всё также часто дышит и, наконец, с осмысленным взглядом смотрит в ответ. А потом УЛЫБАЕТСЯ. Понимая, что дело этим не кончится, Чон хочет на втором заходе заняться не просто сексом; язык бы не повернулся назвать это обычным сексом. Он хочет довести омегу до безумия, а именно — медленным и тягуче-сладким занятием любовью. Как и обещалось, впереди ещё целая ночь…