Гельф

Артур догнал остальных в районе Южного моста: – Милорд Сарх, подождите, – запыхавшись, крикнул он. Талм, не обращая на него внимания, шел дальше. Артур перешел на бег и на середине моста поравнялся со своим господином. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но, получив толчок локтем от кого-то из спутников Сарха, благоразумно решил замолчать. Через 15 минут они достигли своей цели – городского гарнизона. Взмахом руки Талм отстранил стражу и вошел внутрь, остальные последовали за ним и расположились в коридоре, а граф отправился куда-то вглубь здания. Через какое-то время он вернулся с начальником гарнизона и сказал: – Через пять минут выдвигаемся, а вы свободны. – Господин, позвольте мне пойти с вами, – тут же отреагировал Артур. – Зачем ты мне там? Не думаю, что в общении с некромантами от тебя будет хоть какая-нибудь польза. – Но ведь во время войны я…– начал было Артур. – Уговорил, не трать время, оно слишком дорого сейчас. Идем. Минув коридор, они вышли во внутренний двор, где уже собирался небольшой отряд. Подождав с минуту завершения построений, Сарх щелкнул пальцами, и все исчезли в вихре серебристых искр. Северо-западный форпост представлял собой квадрат со стороной около 150-ти метров, огороженный восьмиметровыми стенами с четырьмя башнями по углам и одной, более крупной, в центре. В сотне метров от стен расположились некроманты, они лениво наблюдали суету на стенах форпоста, но за секунду до появления Сарха с отрядом, забеспокоились, и вперед вышагнул архилич. В коконах из искр появились Талм, Артур, начальник гарнизона и отряд в пятьдесят человек. Они замерли в нерешительности, не зная как начать столь деликатный разговор. Некроманты ждали. Неловкое молчание прервал Артур, с истеричным воплем: «За Империю!», метнувший тяжелый нож в архилича. Конечно же, даже если бы он смог правильно прицелиться, у него бы все равно ничего бы не вышло: все-таки против него был далеко не простой воин, но это разрушило напряжение и завязало бой. Сам Артур быстро ретировался за спины солдат и начал рисовать на земле какие-то странные знаки. Талм заметил это и, параллельно творя какое-то заклинание, крикнул: «Не смей чертить руны!», но было уже поздно. Что-то грохнуло, вспыхнуло, заискрило, и над Сархом и Артуром образовался сверкающий золотой купол, который достаточно быстро увеличивался в размерах, обращая все на своем пути в такое же золотистое сияние. Коснувшись стен форта, купол не остановился, а все также равнодушно продолжил обращать в ворох искр кирпичи кладки. Архилич спокойно посмотрел на это, щелкнул пальцами и… Ничего не произошло. Он щелкнул еще раз, но все с тем же результатом, еще и еще, уже не на шутку нервничая, но ничего не менялось. Оказавшись в полуметре от купола, он оставил это занятие и бросился бежать, но был настигнут золотым пламенем и в один миг стал его частью. Холодно потрескивая магической защитой, вспыхнули драгоценные артефакты и тоже обернулись веером искр. С шумом рухнула одна из угловых башен форта, сгорая в полете, так что земли коснулась лишь мелкая крошка, через секунду завертевшаяся золотой пылью. Купол продолжал увеличиваться. Сарх отчетливо видел застывшие в безумном ужасе лица солдат и начальника гарнизона, превращающиеся в сияние чистой энергии. Казалось, даже некроманты испытывали ужас в этот миг. А купол тем временем снес весь форт до основания и даже глубже, образовав идеально круглую двухсотметровую воронку на его месте. Потом он замер на секунду, замерцал, вспыхнул в последний раз и рассыпался золотом искр. Артур вздрогнул и, теряя сознание, упал на Сарха, а тот в свою очередь полетел на дно воронки. Впрочем, уже в пяти метрах от поверхности он смог сформулировать заклинание и мягко опуститься на землю, еще горячую, но уже влажную от просачивающихся подземных вод, которые вскорости образуют на этом месте идеальное озеро. – Артур! Что ты сделал?! Это… это… – задыхаясь от ярости, прохрипел Талм. – А я… а что? Я эме-э-э, ну, ой, – заплетающимся языком проговорил Артур. – Ты доигрался, – угрожающе прошептал Сарх, взмахивая рукой. Под Валкрасом на несколько секунд вспыхнул портал, и тот в него провалился, но почему-то вся его одежда осталась у ног Талма. А тем временем в кафедральном соборе Гельфа подходило к своей кульминации богослужение: на алтаре из белого мрамора уже была возложена бескровная жертва – специальным образом выпеченный хлеб, драгоценные масла и вино, усыпанные лепестками белой розы. Высокий седой старик, одетый в белый праздничный балахон со знаками Теоса, с митрой на голове и серебряным жезлом в руках – епископ Гельфа Селиний, простерев руки над алтарем, завершал молитву Анцию Миротворцу. Пылали сотни свечей, высоко звучали флейты и орган, прихожане смолкли, склонившись перед таинством, и внимали тихим словам епископа. – Истину дарующий, истинный учитель и веру людей, и славу владык, и мудрость земную, и знание всякое открытое и сокрытое ради мира и спасения, и свет верного служения прими от нас заблудших и просвети, и озари не земной, но небесной мудростью, и единый верный путь укажи, укрепи, защити и помоги во всяком непорочном начинании и всяком богоугодном деле ночью или днем, в холода или сушь, на свободе или в неволе, слуге или господину, человеку или всякому прочему разумному существу, и да пребудет твое благословение на учениках твоих жестокосердных, и да сокрушится камень сердец их. Орган взял уже совсем невообразимую по высоте ноту и стих, а за ним замолкли и флейты. В полной тишине раздался удар гонга и одновременно с этим, к епископу подошел один из стоявших по бокам служителей с чем-то вроде факела, а со вторым ударом Селиний отделил один из хлебов, бутыль вина и несколько флаконов масла от остальных. Дальше, точно следуя гонгу, открыл флаконы и обильно полил их содержимым хлеб, затем откупорил бутыль и также вылил ее на алтарь. Вино растеклось по резным буквам, окрашивая белые цветы в алый. Потом епископ слегка отошел от алтаря, принял факел из рук прислужника и с пятым ударом гонга начал читать стихотворную форму молитвы Анцию Миротворцу: Ликуй сердце детей твоих, Восславь же в вере истинной Творца Свободы, правды, златом не Прельстившегося и славой Отца Люб каждый воин был ему Как пастырю люба… Закончить молитву Селинию не удалось. Практически в самом центре собора, где в полу находилось сферическое углубление под купель около трех метров в диаметре, огражденное со всех сторон позолоченным резным заборчиком, на высоте около метра над полом появился абсолютно голый Артур и плюхнулся на край этого углубления, едва не свалившись вниз. Тотчас, как по команде толпа расступилась, а некоторые ничем не примечательные прихожане, включая тринадцатилетнего мальчишку и древнюю старушку, вытащили магазинные арбалеты, которые инквизиция выдавала своим осведомителям. Артур, видимо, попытался сделать вид, что так и задумывалось – он выпрямился во весь рост и уже собирался что-то сказать, но поскользнулся на мокром мраморе и таки свалился в купель, подняв тучу брызг. Какая-то женщина склонилась над ограждением и крикнула: – Так это же Артур Валкрас, ну, который работает на графа Сарха. Напряжение спало – все знали, что Артур не слишком силен умом, а значит и наказывать его не следует слишком строго, так что все обошлось тем, что через полчаса его с позором высекли на соборной площади под всеобщее одобрение народа.