Девочка-монстр

2015 год. Нью-Йорк. - Миленький такой, - Эйприл равнодушным взглядом скользнула по рисунку, на котором был изображен белокурый мальчик. – Пухлые щечки. Синие глазки. Херувимчик. Не люблю херувимчиков. - Ему семь лет. – Произнесла Вера. - Знаешь, сколько раз я это сегодня уже слышала? – Огрызнулась Эйприл. – Скажи что-нибудь новенькое. - Расти его ищет. Это новенькое? Эйприл презрительно пожала плечами. – Расти мне не угроза. И команда его – слабаки. - Не недооценивай врага своего, - сказала Вера. – Расти сильный маг, а ты слишком самонадеянна. Эйприл обеспокоенно посмотрела на подругу. – Раньше я от тебя такого не слышала. Сначала Стив предъявляет мне претензии по-поводу моего морального облика. А теперь ты упекаешь меня в самонадеянности. Серьезно? Я плохой руководитель? Сколько раз под моим руководством вам угрожала смерть? - Эйприл, я не это… - Сколько?? – От крика ведьмы окно распахнулась, а стекло покрылось трещинами. - Ноль. Прости. Ты хороший руководитель. Просто скоро ты сделаешь что-то такое, после чего не будет пути назад. - Пути назад? – Ласково протянула Эйприл. – Это куда. К Расти? Нет никакого чертового пути назад! Этот разговор уже начинал надоедать. Вера возвращалась к теме снова и снова. - Чёртовы дети умирают каждую секунду. Что изменится, если умрёт ещё один? - Ты изменишься, Эйприл. - Я уже изменилась. Вы просто так старательно делали вид, что всё в порядке, чтобы себя обелить, что не хотели замечать очевидного. Я – монстр. А вы – моя команда. Значит, тоже монстры. - Я не монстр, - Вера вспыхнула, бледная кожа пошла красными пятнами. Вот оно. Им так нравилось сидеть за её уютной спиной, когда ты разгребала всё это дерьмо, что они позволяли тебе все. Но они сами такие белые и пушистые. Не дай бог, их в чём-то обвинить. - В этом всё дело? Перестали говорить, что монстры Джеронимо и я? Стали обвинять всю команду? Какая жалость. - Эйприл, я просто пытаюсь найти выход. Нельзя убивать ребёнка. Ты это понимаешь? Я не верю, что объясняю это ТЕБЕ. - Нельзя убивать ребенка, потому что это плохо? Нас будут ненавидеть? Показывать пальцами? Тебе придётся оглядываться постоянно, опасаясь, что тебя попытаются убить? - Нельзя убивать долбанного ребёнка, потому что ему семь. Потому что ты не имеешь право решать, как долго это дитя проживёт. Никто не имеет такого права. Потому что у него есть родители, которые его безумно любят, и если бы они обратились к тебе год назад за помощью, то ты бы их спасла любой ценой, не жалея себя, но жалея нас. Меня не волнуют, кто что скажет. Меня волнует, что ты будешь выть в подушку, сходить с ума. Делать вид, что все нормально. И ты никогда не скажешь, что тебе плохо. Потому что один раз мы тебя подвели. Эйприл неторопливо лезёт в карман, достаёт зажигалку и сигареты, медленно закуривает и выпускает дым в лицо подруги. – Если бы я не была монстром, то расплакалась бы. Вера начинает понимать, что, не смотря на всю признательность и чувство вины, скоро она не выдержит. И что тогда? У Эйприл дрогнет рука, если Вера её предаст? Или она убьёт её без колебаний? 2011 год. - Что-то не так, милый? - Эйприл ласково провела рукой по волосам парня. - Меня беспокоит этот новичок. Джеронимо. Его разговоры о всемирном господстве пугают. - Расслабься. Мы сильная команда и справимся с любой ситуацией. Верно? - Ты справишься с любой ситуацией. Я послабее и не такой решительный. Просто ты не хочешь этого замечать. - Не клевещи на себя, Расти. Ты лучший. – Эйприл призывно улыбнулась и откинула одеяло. – Во всем лучший. Расти улыбается в ответ, притягивает к себе и закрывает глаза. Так почти можно забыть, что целуешь свой самый страшный ночной кошмар. Беда Эйприл в то, что она не замечает очевидных вещей. Беда Расти в том, что у него никогда не хватит храбрости указать ей на эти очевидные вещи. Джеронимо пугал его. Расти мог до устали всех убеждать, что больше всего боится, что не успеет помочь всем. Что боится за детей этого мира. Боится, что подведёт команду. Но сам Расти знал, чего боится больше всего. Умереть. Он хотел стать героем, чтобы стереть образ изломанного тела на асфальте. Но загнал себя в капкан. Трусость – это слишком глубоко в тебе. Это не сможет искоренить даже Эйприл. А жаль. Но пока у него ещё есть время. Пока Эйприл е сняла розовые очки. И он постарается быть счастливым. И сделать счастливой её. Если кто-то и заслужил счастья, то это Эйприл. 2015 год. Эйприл покрепче зажала кружку в руках. – Я не собиралась вести себя как Люцифер в юбке. Но разве у меня был выбор? Разве у меня есть чертов выбор? – Кружка разлетелась вдребезги. - Всегда есть выбор, - устало откликнулся Эрик. – Ты могла умереть. Или бросить вызов Джеронимо. Ты сделала свой выбор, и тогда он казался тебе правильным. - Мне и сейчас он кажется правильным, - сердито отозвалась девушка. - Неправда. Тогда бы ты не разбивала кружки. Тебя всегда не особо волновало наше мнение. Если бы ты не сомневалась, то уже быстро бы всех позатыкала. Эйприл вытащила сигареты и зажигалку. Но выпустить привычным движение дым в лицо напротив не успела. Эрик перехватил её руку. – Ты сомневаешься, Эйприл. А истеришь потому мы тебя не убедительно на твой взгляд отговариваем. Но мы всегда были не таким решительными, как ты. - Ты думаешь, что так хорошо меня знаешь? – Красивые губы изгибаются в презрительной насмешке. Слишком уж нарочито. - Ты абсолютно не умеешь лгать. Это отличительная черта всех героев. Эйприл издаёт звук, больше всего похожий на рык, отталкивает Эрика от себя и выскакивает на улицу. Вера с её грустными глазами, Стив с книжкой. Испуганная мама. Эрик, который считает, что знает её. Финиш. Идти некуда. Эйприл останавливается посреди дороги, и в неё влетает машина. Кости срастаются довольно быстро. Только одежда теперь выглядит не презентабельно. Водитель смета происшествия скрылся. Эйприл истово ненавидит таких водителей. Нужно запомнить номер машины и наведаться как-нибудь вечерком к нерадивому созданию. 2015 год. Бэкки заказала кофе. Это было её любимое кафе. Оно не было популярным, так что народу было не много. Ей это нравилось. И это немногое, что оставалось прежним в этом городе, после того, как Джеронимо возомнил себя правителем. За её столик на стул напротив слегка грузно уселся полноватый парень с вялым лицом и бледно-голубым глазами. Бэкки обратила на него возмущённый взгляд, готовясь выпалить весь набор ругательств, которые она почерпала за годы жизни. Парень примиряющее улыбнулся. – Я не приставать. Хотя это не означает, что я не считаю тебя сексуальной. Меня зовут Джек. Я хочу в вашу команду. Мне тоже не безразличен Нью-Йорк. 1852 год. Джек поправил сюртук и шляпу, хотя знал, что через минуту они снова будут сидеть криво. Джек не умел быть франтом. Это Стивен с его белокурыми кудрями, яркими глазами и обольстительной улыбкой всем нравился. А Джек просто был рядом. Джеку казалось, что не будь он чистокровным колдуном из древнейшего рода, с ним бы никто не общался. Стив смеялся и говорил, что Джек себя недооценивает. Но в чём заключаются таланты Джека, объяснить не мог. А Джек просто радовался, что с ним общается такой замечательный парень. Хотя его пренебрежение к людям пугало Джека. Несмотря на воспитание, Джек почему-то верил в людей. Хотя никому бы об этом не осмелился бы сказать. Вообще, жизнь была прекрасна. Конечно, вампиры и оборотни часто нападали на рабов или нищих. Но ведь чистокровных колдунов это не должно было заботить. Джека это заботило. Стивену смеялся над его добротой. Но Джек видел, что Стивен сомневается. Стивену нравились люди, а он не желал этого признавать. Воспитание не позволяло. Стивен должен был жениться на Джейн. У них были бы красивые, умные детки, которые бы ненавидели людей. Был бы Стивен счастлив? Сложно сказать. Но, наверное, Джек оставил бы всё как есть. Если бы не вампиры. Вампиры решили, что им скучно лакомиться только рабами. Неуклюжий Джек, не самый сильный маг, в костюме, сковывающем движения – лёгкая добыча. Джек пытался сопротивляться, посылая не очень-то мощные икры магии, и понимая, что сейчас ему придёт конец. Осиновый кол в сердце вампира ему не загнать. Не хватит ловкости. Вампир, очень красивый брюнет с завораживающим взглядом тёмно-синих глаза, и рельефными мышцами, привычным движением схватил его за шею и обнажил клыки. Джек почувствовал его дыхание на своей коже. Обидно умирать в двадцать пять лет. Джек закрывает глаза и готовится к неизбежному. Но не чувствует боли. Вместо этого чувствует прикосновение к своему плечу. Осторожно открывает глаза. Стив. Слегка озабоченный и чуть взлохмаченный. Но сюртук и ногти по-прежнему идеальны. И не скажешь, что только что убил трёх вампиров. Ради него. Ради Джека мало кто что-то делал. Слишком он был непримечательным. Но Стива он почему-то волновал. И тогда Джек решился. Стив показала ему серьги, которые он купил для Джейн. Они были изящны, что Джека не удивило. Стив сам был воплощением изящества. Джек убедил, чтобы Стив устроил для Джейн сюрприз. Незапланированный визит. После этого Стив расторг помолвку и стал помогать нечистокровным колдунам. Джек знал, что в этом счастье Стива. Он всё хорошо устроил. Джейн была ужасным человеком. Он просто обязан был это показать. Тот раб-калека всё рано или поздно заслужил бы наказание, Джейн любила придираться. Джек ни в чём не виноват. 2015 год. Каждую ночь Джеку снится подножка. Которую он подстроил рабу. Каждую ночь ему снится платье Джейн, испачканное пролитым супом. Каждую ночь ему снится исполосованная спина раба. Это был прекрасный план. Если бы у Джека не было совести. И тогда Джек решил больше никогда не манипулировать людьми. Даже ради таких благих целей. Но мальчик на рисунке выглядит таким невинным. Как ангелочек. Он должен что-то сделать. Когда-то давно. Ингрид заплетала свои прекрасные чёрные волосы в тугую косу. Морган лениво скользил взглядом по любимой фигуре. – Всегда хотел спросить. Почему-ты меня е боишься. Такого страшного разбойника. - Я верю в добро. Морган старается не смеяться в голос. Ингрид обидчиво замахивается на него подушкой. – Вера в добро – это очень большая сила, глупый. Именно, из-а этой силы я вышла за тебя замуж. Радуйся. - Я радуюсь. Я даже не убью того, кто верит добро. Обещаю. Если конечно встречу такого. - Этого мало, Морган. Если ты встретишь такого человека, ты будешь помогать ему всеми силами. Пообещай. Ингрид была по-настоящему прекрасна. И он так долго её добивался. Морган пообещал. Он не думал, что встретит такого человека. Он не думал, что будет ить так долго. 2015 год. Если Стив вызывает восхищение, то Джек снисхождение или жалость. Нечем гордиться. Но иногда очень полезно. Неловкий и несуразный, слишком добрый и верящий в справедливость. Он нападает на Эйприл очень неуклюже. Даже не ранит. Он не надеется, что она его не убьёт. Но она не убивает. Она смеётся над ним. И это хорошо. На её жалость всё и рассчитано. Конечно, опрометчиво ставить на жалость монстра, но Джек верит в добро. Эйприл смеётся. Зовёт его к себе в команду. Демонстративно комкает рисунок с изображением семилетнего ангелочка. Как будто ей плевать. Она сейчас похожа на Стива, когда тот убеждал его, что не любит нечистокровных колдунов и людей. И когда она так беспомощно врёт и неловко перекидывает локоны за плечо, Джек верит, что она не убьёт его. Может, даже и не понадобится его хитроумный план. Но, к сожалению, Эйприл сама слишком верит, что способна на это убийство. Джек часто встречает её. Больше не пытается читать морали. Он просто рассказывает. Обо всём. И о том, что дети не должны умирать. Эйприл смеётся каждый раз всё более естественно. Джека это слегка пугает, но он не оставляет попыток. Ему нужно достучаться. Ему достаточно много лет, чтобы не бояться смерти. Нон он всё ещё её боится. И Эйприл, хрупкая и невысокая, метр шестьдесят, с почти прозрачной кожей и прекрасными ласковыми глазами пугает его больше всех монстров, что он видел и воображал. Но если ему всё-таки придётся сделать то, что он задумал, то Джек не дрогнет. Из-за херувимчика с трогательными кудряшками. Из-за исполосованной спины раба, который был так ему нужен для его плана. Из-за кусков кожи и мяса, свисающих с его спины. Ради мёртвых остекленевших глаз раба, сердце которого не выдержало пытки. За грехи нужно платить. Эйприл устало рвёт очередной рисунок херувимчика. Почему-то на каждом рисунке он получается всё трогательнее. И её это уже не волнует. Постоянное нытьё и нотации ещё больше ожесточили её. Теперь она точно убьёт мальчишку. Её смех всё увереннее, она видит это по скорбно поджатым губам Джека. Каждый раз складки у его губ увеличиваются. Очередной листок бумаги летит к его ногам. Эйприл уверенно откидывается на стуле и снова лениво зовёт Джека в команду. Хотя знает, что он не пойдёт. Джек слишком верит в добро. Когда-то и она была такой. Смешно вспомнить. Ночью скомканные и разорванные листы бумаги кружатся над её головой, преследуют. Эйприл закрывает глаза, чтобы не видеть невинного лика, смотрящего на неё с листов. Но этот маленький паршивец умудряется пробраться сквозь её закрытые веки, прочно угнездиться в зрачке и прогрызть себе дорогу в её мозг. Эйприл уже точно ненавидит его, и он уже точно заслуживает смерти. Во сне она снова рвет листы и бросает их к ногам Джека. У Джека скорбно поджатые губы, а голубые глаза почему-то отливают желтизной, у него куча шрамов и жуткие когти на руках. А потом она вспоминает, что так выглядит не Джек. И только тогда она просыпается. Слишком понимающий взгляд ночного монстра ставит её в тупик. Чем же она так могла ему приглянуться? Она ведь забрала его добычу.