Лунный свет

В Париже тоже заметили появление на небосклоне кометы. Сначала кое-кто, потом уже многие обсуждали эту новость. Д'Артаньян бодрствовал всю ночь и также прекрасно увидел комету. Он специально пошёл к Фуке, чтобы показать заключенному святило, озарившее небо своим хвостом высоко над башней Сен-Шапель. Сторонники суперинтенданта сочли появление в небесах кометы благоприятным знаком, и эту новость бурно обсуждали в салоне у госпожи де Севинье. Аня несколько раз появлялась в её особняке и принимала в этом участие. Девушке доставляло огромное удовольствие находится в обществе таких остроумных и интересных людей, половина из которых оставили яркий след в истории искусства. В ту эпоху многие деятели своего времени были взлелеяны в салонах под женским крылом. - Ходит слух, что появление кометы принесёт Фуке удачу, - сказала как-то Аня Володе, на которого все светские сборища навевали смертельную скуку. Юноше трудно было понять, как с таким завидным постоянством можно что-то перемывать из раза в раз, будь то искусство, политика или последняя будуарная сплетня. Но Аня по натуре своей не могла не следить за событиями, а потому активно совала свой любопытный нос во все новости общественно-политической жизни. Володя же тем временем пропадал на конюшне, интересоваться у конюха породами лошадей, учился самостоятельно седлать коня. Юноша сам не ожидал, что таким тёплый чувством проникнется к этим благородным животным. В своей обычной жизни он не сталкивался с ними так близко и вряд ли бы когда-нибудь столкнулся, если бы не это путешествие в книгу. Лошади покорили Володино сердце своей грациозной силой, неистощимой энергией, проявлениями характера. А характер был у всех индивидуальный, прямо как у людей. И, главное, никаких водительских прав у наездников никто не спрашивает. А ещё было интересно бродить по кварталу, из практический соображений заглядывая в разнообразные лавочки и таверны. Мало ли что может понадобится, лучше заранее прицениться. В каждой лавке пахло по-разному, и в каждой продавцы давали заманчивую рекламу своему товару. В одной из таких прогулок Володю застал проливной дождь. Когда юноша вбежал в дом, плащ промок практически до нитки. Стряхивая воду со шляпы, Володя бросил мокрый плащ в руки встретившего его слуги и прошёл на кухню, чтобы заварить чего-нибудь тепленького, а потом отправился греться в малую гостинную. Юноша вошёл в неплотно прикрытую дверь и сразу же заметил Аню, которая с мечтательным видом и рассеянным взглядов сидела, а точнее полулежала, на широком подоконнике, облокотившись на стену и полусогнув ноги. На ней было только нижнее платье. Золотистые слегка растрепанные волосы были распущены по плечам. Сложные причёски Аню порядком утомили, от них уже болела голова. Рядом стояла чернильница, в руке девушка вертела перо, а на коленях покоилась стопка желтоватой бумаги. На лбу у Ани остались следы чернил, видимо во время творческого процесса начинающая писательница неудачно почесалась перепачканными пальцами. - На улице такая ужасная погода, - проговорил Володя, - Чем ты занята? Аня замахала на юношу руками. - Кыш, кыш, не мешай! У меня вдохновение! - Понял. Молчу. Володя прошёл к камину досушиваться, а Аня задумчиво покусывала кончик пера и издавала нечленораздельные звуки. Юноша, грея руки у огня, украдкой поглядывал в её сторону. Наконец Аня отбросила перо в сторону и влюбленными глазами посмотрела на свежеисписанную страницу. - Меня сегодня просто несёт! Давно такого не было. Боже мой, как же круто выходит! - Ты главное записывать не забывай. Может действительно круто. Аня недовольно нахмурилась. - Понимал бы что в искусстве! - проворчала она, но тут же лоб её разгладился, - Писать стилизация под поэзию эпохи барокко у меня дохленько получается. Но зато мой модернизм на общем фоне смотрится более чем оригинально. Вчера я читала кое-что в салоне у Севинье. Господин Лафонтен оценил смелость нестандартного подхода и наговорил мне кучу комплиментов, - похвасталась девушка. - Гляди не попади в историю французской литературу. - Так я совсем не против! - А то ещё аукнется в нашем веке. Захочешь где-нибудь опубликоваться, а тебя обвинять в плагиате некой гениальной поэтессы времён Людовика Четырнадцатого, - усмехнулся Володя. - Так что за беда! Это другой мир, другая история, и на нашей она сказаться не должна, я уверена, - ответила Аня. Иронию Володиных слов она упорно замечать не хотела. - Единственное, в чём уверен я, - сказал юноша, - так это в том, что родись ты дворянкой в период с семнадцатого века по девятнадцатый, то сама бы стала хозяйкой салона на подобие всяких Севинье и Рамбуйе. А родись какой-нибудь крестьянкой... Володя хотел сказать, что даже в этом случае Аня нашла бы способ обратить на себя внимание, но девушка перебила его: - Как и все батрачила бы в поле на барина. Вышла б замуж в раннем возрасте, нарожала бы десяток детей, если б организм выдержал, и тихо скончалась в безвестности. Вот тебе и вся история. В этом мире, должна признать, нам несказанно повезло с социальным положением, и то только благодаря полезному знакомству. - Кто бы что не говорил, но однажды сделанное добро откликается даже в другом мире. - Слушай, а ты не знаешь, куда Арамис с утра пораньше подевался? - Да кто его разберёт. У него дел по горло. Сегодня утром, вообще, читал какое-то письмо то ли по- немецки, то ли по-голландски, я не понял. - Он тебе показывал? - С какого перепугу! Я случайно краем глаза заметил. Подозреваю, что генерал иезуитов сейчас разрывается между процессом над Фуке и координацией действий членов ордена в каком-то предприятии. - Не замечала в тебе прежде шпионских наклонностей. - Да какие тут наклонности! Обычная внимательность, которая в нашем положении точно никому ещё не вредила. В этот момент в дверь заглянул лакей и доложил о приезде епископа Ваннского. - Помянешь черта, он и появится, - пробормотала Аня, но в тот же момент опомнилась и в миг спрыгнула с подоконника: - Господи! Я же сейчас выгляжу как баба простоволосая! - и сунув Володе в руки стопку бесценных для мирового искусства рукописей, скрылась за дверью. Через минуту в другую дверь быстрой походкой вошёл Арамис, и его сверкающий взор бросился в глаза Володе. Прелат очевидно приехал в карете, так как намокнуть практически не успел. Мужчины раскланялись. - Присвою себе обычную Анину роль и поинтересуюсь вашими делами, - с легкой улыбкой сказал Володя, - Ваше преосвященство одержало некую победу? - Вы угадали, сударь, - улыбнулся в ответ епископ, - Но это чуть позже, при мадемуазель Анне. А что это у вас в руках? Володя повертел стопку исписанных стихами листов. - Полагаю, что шедевр мирового искусства, - пожал он плечами. - Позволите взглянуть? - Извините, но с этой просьбой посоветую обращаться к автору. - А автор?.. - Удалилась, чтобы придать себе неподражаемый вид, и скоро появится перед нами во всём блеске своей красоты, - не изменив серьёзному тону, ответил Володя. Арамис продолжал улыбаться: - Кроме поэтических шедевров мадемуазель ничего не натворила? - Уж не знаю, что наговорил ей Лафонтен, но если так пойдёт и дальше, - Володя взвесил в руках бумажную стопку, - мадемуазель сподвигнется на роман-эпопею. А что до интриг, то как же, станет она меня в них посвящать раньше, чем начнутся проблемы! Полагаю, проблем пока нет. - Вы всё таки за ней приглядывайте. - А я чем занимаюсь? - У вас, как я вижу, сегодня тоже превосходное настроение, несмотря на то, что погода к нему не располагает. - Ну, вроде бы пока меня никто прирезать не стремится, а это уже неплохо. Так что не вижу причин для уныния, - Володя положил на стол Анины рукописи и обернулся к епископу, - Ваше преосвященство, хотите чаю, я совсем недавно заварил? А то один алкоголь, спасу нет. Арамис засмеялся. - Всё таки вы необычные люди, для нашей эпохи уж точно. - И вам забавно за нами наблюдать, не права ли? - Как и вам за нами. Ну, что же, угостите меня. Где вы, кстати, раздобыли чайные листья? - В парижских лавочках, как оказалось, если постараться, можно отыскать очень много интересного... Наконец, вернулась Аня. Она успела одеться, причесаться и слегка накраситься, но на лбу так и осталась полоса чернил, которую рассеянная девушка в спешке запросто могла забыть оттереть до конца. Аня застала мужчин за обсуждением достоинств андалузской породы лошадей, с представителем которой Володя успел хорошо познакомиться по дороге из Бражелона в Тур и из Тура в Париж. - Чем это у вас тут так вкусно пахнет? - спросила девушка, принюхиваясь. - Выпечкой. Присоединяйся. Володя наполнил третий кубок, приглашая Аню к столику, за которым сидели они с д'Эрбле. - Слушайте, вы же, чего доброго, на моё творчество что-нибудь прольете! Володя молча отодвинул рукописи подальше и придвинул тарелку с пирожками. - О, спасибо, - негодующее лицо девушки расплылось в довольной улыбке. - Владимир угощает нас произведениями своего кулинарного искусства, - промолвил Арамис, указывая на другую тарелку, - Здесь есть ещё печенье. - Ух, ты! Какое счастье, что всё это никак не сказывается на моей фигуре. Знали бы вы, шевалье, какие Володя блинчики печет! Ммм... - девушка с наслаждением закатила глаза и выдохнула со смесью насмешки и восхищения, - Домохозяйка! - Я ещё крестиком вышивать могу, - смущенно пробурчал Володя. Арамис бросил ободряющий взгляд на юношу и произнёс: - Владимир, если б захотел, мог бы потягаться со знаменитым Франсуа Вателем. - Ватель гениален в своём деле, но всё же слишком зациклен на кухне, - сказала Аня, вспомнив, что по одной из версий прославленный мертдотель покончил жизнь самоубийством, когда в срок не привезли свежую рыбу. - А наша знакомая госпожа де Севинье полагает, что по уму он способен управлять государством, - лукаво улыбнулась Арамис. - Кстати, господин д'Эрбле, вы намеревались рассказать нам о своём последнем успехе, - напомнил Володя, чтобы увести разговор подальше от неудобной для себя темы. - Что такое? - Аня переводила взор то на Арамиса, то на Володю, - Приятные новости, а я не знаю? - Во-первых, господа, я добился разрешения выступить в суде, - сказал епископ. - Неплохо, - проговорил Володя. У Ани глаза засветились радостью, а от удивления открылся рот. - То есть вас всё-таки допустили? - переспросила она, - Невероятно! - Признаю, что дело было трудным, многоходовым, но с помощью господина Летелье, который никогда не был большим другом Фуке, но который зато с большим сожалением теперь наблюдает за возвышением господина Кольбера, и председателя парламента Ламуаньона, настойчиво требующего уважать юридическую процедуру, увенчалось успехом. - Для вас нет ничего невозможного! Если бы мне сказал об этом кто-то другой, а не вы сами, я бы не поверила. - Тем не менее, я не хочу обольщаться. Всё, что дано, можно отнять, - холодно сказал Арамис. - А господам Летелье и Ламуаньону не влетит за поддержку стороны Фуке? - В этом деле они себя практически не скомпрометировали, тем более, что напрямую эти господа суперинтенданта не поддерживают, скорее наоборот, - сказал Арамис, но на этом подробности его рассказа и закончились, - Кстати, у меня есть кое-что для вас, мадемуазель. Я знаю, вы интересуетесь. Епископ положил на стол небольшую брошюрку. - Автор сего памфлета - не кто иной, как сам господин Фуке. Анины глаза вспыхнули хищным блеском, и она коршуном бросилась на положенный перед ней памфлет. - Сам господин Фуке! Афигеть! Спасибо огромное! - Это вам в качестве подарка. - Вы знаете, как угождать женщинам, - заметил Володя. Девушка живо перелистывала страницы, просматривая содержимое. - А традиции Фронды живы, - бормотала она, не отрывая глаз от текста. - Надо же так жалить пером своих врагов, и Кольбера, и Мазарини, и следователей! Мне кажется, господин Фуке оказался очень неплохим памфлетистов. Я понимаю, почему его "речи" так быстро разлетелись по Парижу. - Это ведь натуральный раритет, - произнёс Володя, заглядывая Ане через плечо, - Находка для любого исторического музея. - А я бы предпочла сохранить в частной коллекции, - заявила Аня, наконец, подняв голову. - Только, господин д'Эрбле, бунт против власти при короле-Солнце пресекается решительно. Лишь жестокий приговор Фуке может преподать хороший урок вспоминающим Фронду, которая приобрела сейчас литературную форму. Нынешний успех, сударь - победа иллюзорная или, по крайней мере, временная. Арамис задумчиво кивнул. - Я помню. Личное решение Людовика... Право юридического приоритета королевского решения над судебным. Надо подумать, можно ли что-то с этим поделать... - Но всё это было во-первых. Что же во-вторых? Вы не дорассказали. - Да, вы правы. Во-вторых, пропавшие бумаги. Нашёлся их след. - И?.. - в голос спросили Аня и Володя, внимательно уставившись на Арамиса. Епископ с долей вальяжности поставил кубок на стол и откинулся на спинку стула. - Вашего невысокого коренастого человека, мадемуазель, зовут Жоффруа Планель, ему около сорока лет, - проговорил он, - Это мелкий помощник одного из секретарей господина Фуке. Помимо прочего ему время от времени доверялись необычные и деликатные поручения, которые выполнялись безупречно. По отзывам знакомых, Планель считался одним из самых ловких слуг в штате суперинтенданта, а его преданность прежде сомнению не подвергалась. - А потом этот надёжный человек сбежал незадолго до ареста господина, как крысы бегут с тонущего корабля? - с недоумением спросила Аня. - Планель действительно покинул службу за пару месяцев до ареста Фуке. Однако по заверениям ключницы, накануне своего ухода он разговаривал наедине с суперинтендантом и сообщил, где его искать, если понадобится какая-нибудь его услуга. Старая женщина, ставшая туговата на ухо, но не бросившая привычки подслушивать под дверью, к сожалению, не разобрала адреса. А на следующий день Планеля и след простыл. - Странно получается, - сказал Володя. - Зачем вору и предателю сообщать господину Фуке свой адрес? Либо у него были более далекоидущие планы, чем простая кража с целью извлечения выгоды, либо он не предатель, и дело в чём-то ином. - Я тоже об этом подумал, сударь. Ведь стоит отметить, что пропавшие бумаги проданы не были, во всяком случае не Кольберу, так как у этого финансиста их тоже никогда не было. - Так надо срочно найти этого Жоффруа Планеля и всё разузнать! - всполошилась Аня, - Где он живёт? - Здесь-то и скрыта главная трудность, мадемуазель. Слуга оставил свой адрес одному лишь господину Фуке. - И что вы намерены теперь предпринять? - с тревогой спросила девушка. - Узнать адрес у самого Фуке. Надеюсь, он его ещё помнит. - Неужели вы хотите... хотите проникнуть к нему? - Другого не остаётся. - Боже мой! А как? С помощь Безмо де Монлезена? - Да. Например, под видом бастильского духовника. Постороннего человека к узнику ни за что не пустят, а вот замкового каноника вполне. - А настоящий замковый каноник? - Господи, сударыня, всё не так уж сложно! - снисходительно промолвил Арамис, - Я прикажу этому священнику написать коменданту о своей болезни. Остаётся лишь выбрать удачный момент. - Недурно устроено, - сказал Володя, - Но как я уяснил из рассказов Ани, охрана Фуке поручена д'Артаньяну и его мушкетёрам. Вы не боитесь, что ваш наблюдательный друг вас разоблачит? По губам Арамиса скользнула тонкая загадочная улыбка: - Боюсь. Но мне стало известно, что д'Артаньян на днях обращался к королю с просьбой об отпуске. Людовик не хотел давать его капитану в такое время, но осознав, что этот железный человек - всё же человек, наконец, уступил, доверив охрану узника лейтенантам мушкетёрской роты и коменданту Бастилии. - И давно вам стало известно? - спросила Аня. - Только сегодня. - Должно быть, от близкого к его величеству человека? Епископ смерил пытливых молодых людей острым лукавым взглядом, от которого даже флегматичному Володе стало не по себе. - От духовника короля. Он исправно поставляет мне довольно деликатные сведения. - Значит и духовник короля, и бастильский каноник... - Иезуиты, - закончил за неё Арамис.